Сломанные вещи🥀

      Санджи следил за своей осанкой, когда ступал на трап Ковчега. Впервые на собственных ногах, по своей воле. Он переоделся в строгий комплект с высоким жестким воротником, чтобы скрыть татуировки, и приземлился еще за скалой до камня Завитушки. Он, конечно, оставил лошадь на ферме и прибыл в рейдовых ботинках Йонджи, но остальным это знать необязательно, козыри остаются козырями, пока держишь их в рукаве.       Санджи пытался унять нервный мандраж, нож в рукаве холодил всю дорогу, никак не желая согреваться о кожу. Все скоро решится, счастья заслуживает лишь тот, кто готов бороться. Он слегка высокомерно приподнял подбородок, как всегда закрываясь щитом королевского безразличия, и окинул взглядом чистую палубу. Вон рубка, из нее он и сбежал в этот мир, вон там дверь, ведущая на нижние уровни, где его держали, никак не решаясь убить. Камбуз, на котором так и ни разу не позволили побывать. Враг знает эту территорию досконально, потому и Санджи стоит потратить пару минут на изучение поля боя.       Вдруг дверь кухни широко распахнулась, выпуская дюжину манящих сводящих с ума запахов, уверенный мужской голос: «Безусловно, моя Робин-чан!», и… его.       Это была его копия и одновременно — ничего похожего. Такие же широкие плечи свободно разведены, а не скреплены бетонно безупречной аристократической осанкой, такие же ноги ступают легко, а корпус ходит так танцующе, словно вокруг него играет неслышный вальс, и тело движется расслабленно слегка в такт ему — никакой нервной дерганности, никакой взведенной без надобности пружины.       Он крутанулся, отпуская полупоклон на камбуз, на губах такая легкая полуулыбка, какой Санджи и не изобразить никогда. Губы Санджи дрогнули в порыве попробовать скопировать ее, но он тут же одернул себя. И вдруг Завитушка тоже заметил его. Замер так же, слегка раскрыв рот: — Раздери меня на части, — пробормотал он, и даже сигарета выпала изо рта. Он курил, Завитушки курят, так говорил Зоро, да Санджи и сам слышал табачный запах, лежа на дне трюма Ковчега. Он нервно проверил: осанка держится, лицо строгое и уверенное, не хотел выдавать своих эмоций. — Ты… Робин, он тут, — выдавил Завитушка, все так же неотрывно пялясь на Санджи. У него были невозможно голубые глаза, точно как у мамы. И это невероятно привлекало и одновременно было почему-то особенно обидно, почему в память о маме Санджи не положено даже ее глаз, а Завитушка получил и их? — Это… Это правда ты? — Завитушка сначала неуверенно двинулся к нему, но Санджи все равно пришлось подавить в себе желание отступать и бежать. Эта версия Санджи была слишком легкой, полной ветра и солнца, одной породы с Зоро, который иногда казался сшитым из солнца и стали. Но Санджи упрямо сдвинул каблуки ботинок, заставляя себя остаться. Нож слегка скользнул из манжета, покалывая ладонь — нужно быть готовым. — Ты Санджи, что выжил в Джерме?! — Завитушка приближался, и шаг его ускорялся. Вот он осторожно ступает, а вот почему-то не может сдержать себя и почти бежит на него. — Робин рассказывала о тебе! О, господи, это правда ты!       Завитушка не долетел три шага, будто споткнулся о ледяную непоколебимость Санджи, и остановился потрясенно осматривать его вблизи. И спасая тем самым себя от приготовленного ножа под ребра. Или, быть может, заметил, как едва дернулись пальцы правой руки, принимая нож. — Почему… почему ты такой низкий?       Глаза Санджи вспыхнули против его воли, портя маску высокомерия. Завитушка вблизи и правда был высоким, как Зоро, приходилось смотреть чуть вверх. Выходило, что Санджи меньше его во всем, без всяких там метафор — просто по размерам?! Черт, а это сражение будет сложнее, чем он планировал.       К тому же он пропустил момент. Готовился все утро, что взбирался в горы на краденной у Зоро лошадке, и все равно опростоволосился. Завитушка вдруг сорвался с места, кинулся на него, и был так быстр, что Санджи даже не успел вскинуть нож.       И он оказался закован в чужие крепкие объятия. — Невероятно, — пробормотал Завитушка. — Тебе столько пришлось перенести. Я бы не смог. Я бы умер, если бы остался там. — Ха? — выдохнул от неожиданности Санджи. Завитушка говорил не о Зоро, не о том, что им стоит поменяться мирами. Он внезапно причитал о маленьком ребенке в железном шлеме, кинутом в замковую темницу. — А ты выжил, ты все это вынес. Там было так страшно… я бы не смог. Ты невероятный. Тебе пришлось перенести все это одиночество и темноту.       У Завитушки не было с собой оружия, но это именно он пырнул сейчас Санджи под дых. И как раненый вытаращил глаза, утыкаясь в плечо более высокого двойника, и судорожно задышал, теряя себя в пространстве. Почему из всех слов он выбрал начать с этих?! — Я звал и звал, но никто не приходил. Я был не достоин его внимания. Я сошел бы с ума и убил себя, я знаю. Но ты такой сильный. Ты смог выжить.       Небо, в которое смотрел вытаращенными глазами Санджи, было редкого для Норт-Блю цвета глаз Завитушки. Впрочем, он и не видел его толком, глаза начала застилать пелена слез.       Никто никогда не признавал за ним права быть одиноким, быть в отчаянии. Это была такая очевидная слабость, что его бы убили, прояви он ее перед братьями. Когда он выбрался на поверхность, то быстро уяснил, что переживший все ужасы темницы, жалкий грязный Санджи на каменном полу и со стянутыми с него штанами просто отвратителен для других. Если он посмеет случайно показаться людям, то Санджи никогда не получит ни любви, ни заботы, не говоря уже об уважении. Пришлось затолкать внутрь себя все пережитое. Выстроить вокруг личину Третьего Принца Джермы, тонкую стену вокруг изуродованной личности, чтобы другие принимали его на равных.       И хотя Санджи уже получал объятия и признания от Зоро, тот был знаком лишь с Третьим Принцем. Считал его королевским наследником, не зная, что таится за ломкой стенкой. Если бы Зоро узнал все о его прошлом, он бы скривился в отвращении. Санджи понимал это и не осуждал Зоро.       Но Завитушка не просто знал о случившемся. Он сам испытал эти одиночество и боль и вдруг спешно затараторил о том, что Санджи невероятный. О том, как там было страшно, и как никогда никто не приходил, даже если сорвешь себе горло от крика. Хотя наверняка не знал, что потом Санджи перестал кричать, отчаявшись.       Санджи подумалось, что все же мамины глаза достались Завитушке по праву.       Завитушка стал первым, кто признал его боль и страх. И все равно обнимал его, говорил, что Санджи вынес невыносимое.       За безучастным фасадом Третьего Принца скрывался настоящий Санджи — в дырах и рытвинах, где давно застоялась вода, на стенах была плесень, а затхлый воздух не давал дышать. Когда Завитушка обнял его и прошептал: «Там было так страшно», то сердце Санджи словно озарило яркое солнце. Оно проникло через узкие ходы и лазы, теплый ветер высушил мокрые стены, заставил скукожиться наросты плесени. Впервые Санджи смог дышать полной грудью без затхлости. Впервые кто-то взвесил на своей руке его тщательно спрятанную боль, а не откинул с отвращением.       Санджи закрыл глаза, чтобы стереть непрошенные слезы. Завитушка что-то еще говорил про то, как это было несправедливо. Да. И жестоко. Да. И что родители никогда не должны так поступать со своими детьми. Да. Да. Да.       Впервые право на боль Санджи было признано. Завитушка был солнцем, осветившим темноту холодной сырой камеры, в которой Санджи на самом деле все еще был.       «Вот почему Зоро не мог забыть его восемь лет. Да, такие люди стоят того», — мелькнуло простое и ясное осознание. Потому что Завитушка был невероятный, одними своими объятиями и несложными словами он заставил душу Санджи очиститься.       И сейчас так открыто обнимал его, подставляя незащищенные бока под нож.       Все случилось бы иначе, не желай Санджи Зоро счастья так искреннее. Он планировал с самого начала не просто пользоваться его добротой и отогревать свое сердце, он шел сюда реально уверенный, что способен сделать Зоро счастливее, чем Завитушка. Но когда одни объятия вычистили всю сырость и плесень из его души, он понял: Завитушка сделает то же самое для Зоро.       Никто из них — двух идиотов с болью в сердце, застрявших в холодном замке, — не способен на то, что делает Завитушка.       Он просто крепко обнимет Зоро, скажет спасибо, что тот смог продержаться столько времени. Он вычистит из души Зоро всю ту вину, которую не смогли изгнать ни время, ни простивший его жестокость Санджи. Только тогда на душе Зоро станет вот так чисто и легко.       Санджи любил Зоро, потому конечно ему будет лучше с невероятным Завитушкой. Вот почему все Зоро на Ковчеге так искали Завитушек, а не его.       Ненужный больше кинжал в руке уже и не держался совсем. Он выпал с глухим стуком на палубу Ковчега. Не воткнулся, куда там туповатой столовой заточке. Да Санджи и не заметил. Он попытался ответить: — Я думал, что никто никогда… — всхлипнул и замолк. Но было и не нужно, Завитушка и так все понимал.       Зоро снился неспокойный сон, мелькал то Злюка, то Завитушка. Он правда совсем забыл отослать с вечера Робин на Ковчеге прочь из этого мира, но это было поправимо. Она сама дала ему ден-ден муши, Зоро позвонит ей утром. И когда они со Злюкой вернутся в замок, проведя пару ночей на Северной горе, где Зоро можно будет уронить Злюку в пшеницу и поцеловать, незваные гости не оставят и следа.       Но во сне двое все же встретились. Завитушка вдруг заявил, что кому достанется Зоро, будет решено в кулинарном поединке. Зоро хотел возразить, но Робин почему-то забрала его голос. Злюка почему-то не отказался, он лепил огромные уродливые гедза, сырые внутри. Они получались испачканными в машинном масле его раскуроченной почему-то механической руки. Все жюри из президиума мугивар скривились от вида этих гедза, попробовали и умерли.       «Вот как он плохо готовит!» — победно огласил Завитушка.       «Я просто отравил всю еду, а сам съел заранее противоядие», — ожидаемо ответил Злюка.       «Отравить еду! Это низость, никто не смеет портить еду», — Завитушка схватился за горло и тоже упал.       Зоро выхватил катаны, чтобы убить Злюку, ведь каждый Винсмоук, убивший Завитушку, должен умереть.       Зоро проснулся весь мокрый от пота в панику. Верните ему сны про секс со Злюкой! Он подскочил резко на кровати, бешено оглянулся — Злюки нигде не было. Хотя он мог быть снаружи, просто вышел отлить, Зоро почему-то сразу начал нервничать. Не приплыла ли та рыжая баба и не украла ли Злюку? Он забыл кимоно, вылетел из лачуги полуголым. — Злюка!       Солнце было подозрительно высоко. Пляж пуст, даже следов толком нет. Зоро заметался влево, вправо, затормозил, не зная, куда бежать. — ЗЛЮКА?! — эхо от отчаянного крика отдалось в Северных горах. Что случилось с его Злюкой, стоило Зоро уснуть?! Он обещал себе, что никто и пальцем его не посмеет больше никогда тронуть. И снова не справился?!       На берегу перед лачугой были нарисованы какие-то каракули, наполовину стертые волной. Зоро ничего не понял: какие-то стрелочки, человечки, что за художества? Это послание от похитителей? Они оставили его для Зоро на песке, а тот не успел прочесть до прилива, и теперь он не знает, где искать Злюку и куда принести выкуп. Они убьют Злюку, потому что Зоро проспал!       Он забегал вдоль линии воды, вглядываясь в горизонт — не виден ли еще парус и флаг корабля похитителей. Он убьет их. Каждого по одиночке, а не всех скопом. И каждый будет знать, что он — следующий. Оставит последнего, чтобы рассказал другим похитителям, что бывает, когда они смеют трогать Злюку.       Он завертел головой в поисках следов похитителей. И наконец взгляд выхватил белый листок, прибитый столовой вилкой к дряхлой двери лачуги. Вилка — это признак Злюки. Теперь записка прибита с внешней стороны, он специально что ли Зоро путает?       Зоро дернул записку, оставив вилку в двери. Почерк был красивый и неспешный, он узнал его.       «Зоро, я помню наш уговор, потому сообщаю тебе, куда я пошел, чтобы ты не волновался. Звонила Робин. Я отправился повидаться с Завитушкой, пока есть время. Взял твою лошадь, прости».       И больше ничего. Зоро дважды перевернул листок, посмотрел насквозь на солнце. Никаких тайных знаков. Но зачем Злюке ехать туда в одиночку, еще и украв лошадь? Они могли вернуться вместе, если ему хотелось поговорить с Завитушкой. Он ведь не надумал себе никакой ерунды?!       Вчера Злюка был такой податливый под его поцелуями, уступчивый его желанию. Волосы даже слегка привстали на загривке от воспоминаний. Его это безумно будоражило, но одновременно не хотел торопить Злюку, хотел двигаться дальше постепенно, не принуждая. Но в итоге ошибся? Если бы он сразу взял все, не дал Злюке уснуть до рассвета, тот бы утомился и не сбежал.       А главное — что он решил там провернуть? Он ведь не притворялся покорным, потому что боялся Зоро, а на самом деле мечтает скрыться от него в другой мир?       На душе у Зоро стало еще неспокойнее, чем было, когда он грешил на похитителей. Он глянул в гору — забираться туда пешком как минимум день, потом еще скакать на лошади вниз. Он не успеет до третьего дня. Может, разрезать надвое горы катаной, чтобы сократить путь?       Вдруг Зоро вспомнил о левите, и как страшился Злюка рассказать даже ему о скрытом в горах убийственном минерале. Обнаженные залежи левита повлекут за собой смерти горожан, Злюка расстроится.       Что же делать? — Черт! — в исступлении Зоро с размаху ударил в стену лачуги, та треснула и просела на бок. Зоро был в тупике. Злюка вчера был в его объятиях, как он мог разжать их и просто заснуть?! Он ударил голой рукой в яростном бессилье еще раз — крыша покосилась и поползла вниз. Еще — на руке появились маленькие занозы от древесины, а лачуга сложилась, как домик. С чертыханиями Зоро полез под мусор, доставать свое кимоно. Злюка так спокойно под ним посапывал… надо было его привязать к себе. Больше Зоро его так беспечно не упустит.       В остервенении он раскидывал доски, чтобы докопаться до кимоно. Обломки летели в стороны, и один кусок приземлился с испуганным «Пуру!». Зоро удивленно обернулся.       На пляж рядом с куском деревяшки выползала очень недовольная пресноводная ден-ден муши. Робин привезла ее издалека, из других морей, а несведущий Санджи выкинул бедное насекомое в соленое море. С тех пор она слегка хрипела при разговоре и очень-очень злилась.       Зоро едва поверил своим глазам и упал на песок, обеими ладонями поднимая перепачканную в песке муши. Быстро нажал на кнопку связи. Гоча! — Робин, это ты?! — Мечник-сан? Наконец ваш муши работает, — вымокшая улитка похрипывала голосом Робин, связь была слабой. — Привет, Маримо, вот ты засоня! — раздался бодрый голос Завитушки на заднем фоне. — Где Злюка?! — Санджи из Джермы пьет с нами чай на камбузе. Мы прекрасно проводим… — Дай мне с ним поговорить! — Он буквально несколько минут назад отошел в уборную. — Как давно?! — Пару минут… хотя, если подумать, его нет уже достаточно долго. Я поищу его, секунду. Seis Fleur! Странно, его нет в уборной, судя по всему, ее никто даже не отпирал.       Послышался топот — Завитушка направился проверить Злюку лично. Зоро вцепился с силой в муши и прокричал: — Робин, послушай! Не верь ничему, что он говорит! Он невероятно хитер, ты никогда не узнаешь его истинных намерений. Он способен легко провести вас! Я на другой стороне острова, пока я добираюсь, не позволяй ему покидать этот мир! — О чем вы… — Робин, он здесь! Черт, но почему?! — голос Завитушки донесся с палубы. — Секунду, — шаги Робин, неясный гвалт, стуки, вскрик. — Робин! Робин! Ты слышишь меня?! — кричал Зоро. — Дай мне Злюку!       Грохот. Громкий удар — Робин уронила свой муши на палубу, и связь прервалась.