Сломанные вещи🥀

      Ден-ден муши в седельной сумке не унималось, и Санджи завозился, косясь на посапывающего рядом Зоро. Если он взял с собой связь, значит, и правда Джерма требует особого присмотра. Неужели там случилось что-то страшное? Хотя тогда бы Зоро сразу сказал. Решив не волновать Зоро раньше времени, Санджи аккуратно выбрался из-под его руки. Хотелось безумно коснуться, но тогда он бы проснулся. Потому Санджи только вздохнул, влюбленно попялившись на него во сне. Против воли щеки запылали. Зоро его прямо целовал! Прямо в губы, и в шею, и в бровь, и в скулы, и в висок, и в макушку. Санджи словно составлял карту поцелуев, и казалось, список будет бесконечным.        Зоро нахмурился во сне, и Санджи поспешно подложил вместо себя рюкзак, что собрал для побега. Дыхание Зоро стало ровнее и спокойнее, он притянул рюкзак ближе и обнял. Санджи отвернулся, покраснев, это Зоро думает, что обнимает его.       Его!       Холодное шумное море пело Санджи, когда он вышел из лачуги. Луна едва пробивалась сквозь хмурые тучи, и она тоже шептала ему неразборчивый радостный гимн, который поют тем, кто достоин поцелуев. Он шел по стылому песку босыми ногами, но не чувствовал холода, он чувствовал, что в его груди бьет искрами радость, того и гляди полыхнет и прорвется заливистым смехом. Он с опаской прижал ладонью рот — не стоит будить Зоро раньше времени.       Обиженная лошадь покорно подошла, обдала Санджи горячим дыханием. Ее забыли покормить, а на пляже были только ракушки и песок. — Прости, красавица, — Санджи сунул руку в седельную сумку и достал кусок хлеба. Желудок заурчал — обязавшийся забрать его корабль Франчески запаздывал, и припасы с горной фермы закончились полтора дня назад. С тех пор Санджи силился что-то поймать в море, но безуспешно. Сглотнув слюну, он пихнул кусок хлеба лошади — она не должна страдать из-за забывчивого хозяина, а Санджи поест, когда вернется в замок. Он так скучал по стряпне Козетты! Когда вернется, он обязательно в первый же день встанет до завтрака, будет помогать ей и болтать, как они всегда делали раньше.       Ден-ден муши снова громко запурукал, видимо, звонивший решил еще раз попытать счастье. Либо стремился дозвониться во что бы то ни стало. Санджи торопливо достал маленький аккуратный муши со дна сумки, тот пурурукал, позевывая. — Да. — Зоро, ты нашел Санджи? — женский голос. Явно не Козеттин и не Налы. Санджи притормозил с ответом, и загадочная незнакомка продолжила. — Прошло уже много времени, тебе хватит его, чтобы успеть вернуться? Ты помнишь о трех днях, иначе один из Санджи погибнет!       Что? О чем она? Еще один Санджи? Тут в Джерме настоящий другой Санджи?! Раньше ни один Санджи не выбирал этого Зоро на Ковчеге, а теперь все же выбрал?! Тогда что Зоро делает на этой части острова? Только если «три дня, иначе один из Санджи погибнет». — Робин-сан, это Санджи, — голос его скакнул в фальцет, и он быстро прокашлялся, изображая простуду. Было странно называть себя своим именем, будто если в этом мире их два, другой Санджи имел больше прав носить это имя, процентов на семьдесят. — Все хорошо, король Зоро нашел меня. Он со мной… поговорил, — запнулся Санджи. Заметила ли она? Молчание, значит, обошлось. — Но уже глубокая ночь, потому решено было сделать привал. Зоро сейчас спит.       На заднем фоне послышались какие-то шумы, чей-то бодрый голос спросил: «Это правда другой я? Ужасно любопытно, я никогда не встречал своих двойников из других миров». И Санджи догадался, чей это голос. Он открыл рот, и его бы стошнило прямо на песок, но он не ел ничего уже полтора дня, и изо рта покапала длинная скользкая ниточка слюны, даже стошнить нечем. Но проделывал Санджи все это в исключительной тишине под шум волн, он не должен выдать свое состояние, это будет как играть с открытыми картами. — Санджи, я так рада, что вы в порядке и еще не успели уплыть! Вы в порядке? — О, да, благодарен за ваше беспокойство, — соврал Санджи в ответ на лживый вопрос Робин. Это политика, но в этот раз у него серьезный соперник — эта женщина слишком хитра, может даже хитрее Козетты, но далеко не так добродушна. — Но вы помните, что три дня это предельный срок? Для вашей же безопасности лучше прибыть раньше, мир начинает выталкивать двойников быстрее, просто опасным становится на третий день. Потому чем скорее вы прибудете на Ковчег за замком и отправитесь в плавание, тем более спокойна буду я. — Не стоит и секунды беспокоиться, Робин, я не из тех, кто может заблудиться. — Да, Санджи, полагаюсь на вас. — До связи.       Нужно было вежливо попрощаться, нужно было галантно выведать, почему же Зоро сам поехал за ним, а не все на корабле обогнули остров. Но у Санджи заканчивался воздух, потому как только ден-ден муши сказала «Гоча!» и умолкла, он упал на колени в песок, обхватывая себя за плечи. По берегу раздался тихий-тихий раненый скулеж, ведь нельзя было будить Зоро.       Скулеж лился и лился, будя прикорнувших где-то у скал чаек, нервируя лошадь, и никак не помогал. Легче не становилось, наоборот — с каждой секундой становилось хуже, Санджи с колен упал вперед лбом на песок, зарываясь в него пальцами. — Я даже словечка тебе не сказала, — вставила Тьма, что ютилась все это время под дождевым скатом лачуги. Никак не решалась войти ночью в хижину, где двое были счастливы. — Ты и сам знал, что это ненадолго. Ты сам думал, что он одумается утром.       Не было смысла говорить ей «заткнись», ведь противопоставить нечего. Он сам так думал, а еще думал, что одной этой ночи хватит ему не на одну, а как минимум несколько жизней вперед. У него такое жадное сердце. — Аааа… пхпвх! — стон Санджи прервала волна, в этот раз лизнувшая берег особенно далеко и омывшая его воткнутый в песок лоб. Он резко выпрямился, отплевываясь. Перед ним опять был не изрытый в отчаянии грязными руками пляж — чистое нетронутое полотно.       Санджи ни на чем не может оставить своего следа в этом мире, даже на сердце Зоро.       Но почему Зоро не сказал ему ничего?! Мозг Санджи зацепился за странную мысль: Зоро не из врунов, особенно насчет Завитушки. Ляпнул бы сразу: «Собирайся, обменяю тебя на нормального Санджи, не поломанного». Он вполне мог рассказать все открыто, а если бы Санджи отказал — заставил бы вернуться и отдать место в этом мире Завитушке силой. Но врать, да еще и просить остаться рядом с ним в замке как любовника? Что-то тут не клеилось.       Санджи задумчиво нарисовал на песке человечка с катанами — это был Зоро. От него он нарисовал стрелку с сердечком к другому человечку. Подумал и изобразил от него лучи сияния, — это особенный Завитушка, решивший выбрать именно этого Зоро. Уравнение казалось простым и ясным как все, что делал Зоро. Как тут вообще мог затесаться Джерма?       Санджи нарисовал от человечка с катанами стрелку к другому человечку, это должен был быть он. Но Санджи не нашел у себя никаких отличительных черт, потому это был обычный человечек. Зато поверх стрелки он нарисовал кровать и губы: Зоро с ним спал, а потом переключился на поцелуи. А целуют ведь, как известно, только особенных людей.       Схема увлекла его, и он перестал испытывать боль, сконцентрировавшись на загадке. Мозг работал сильнее, чем когда он пытался выбраться из ловушек Ниджи. Зачем Зоро так умолять ебаную Джерму остаться подле него, если на корабле его ждет самый настоящий Завитушка?! Бред какой-то.       Взгляд Санджи упал на начерченную кровать. Если только…       Зоро тяжело дались эти годы. Он заключил контракт, чтобы трахать двойника Завитушки. Зоро закрылся в себе и в замке, забыв даже о народе у подножия скалы, который уповал на него. Зоро было так тяжело, он очень трудно справлялся, вряд ли все его решения были умны и лишены жестокости. Вспомнилась почти вымершая армия солдат в Северных горах. Они лишь выполняли приказ.       Зоро встретил настоящего Завитушку и решил, что он его больше не достоин. Увидел его, вспомнил все, что творил от горечи и бессилия потери, и понял, что его великолепный Завитушка слишком хорош. Зоро говорил, как он хорош, Злюка помнит. И теперь Зоро сам в этой ловушке, что и ебаная Джерма — он не дотягивает. И когда он увидел другого, не идеального Санджи, а уродливую его копию, Санджи-Джерма показался ему как раз по размеру. Не таким безупречным и сверкающим.       Точно! Зоро искренне испугался, что больше не достоин Завитушки, а вот Джерму теперь рассмотрел как более доступный вариант Санджи. Отсюда и просьбы остаться с ним, отсюда и поцелуи. Зоро был честен — он тосковал, и появление Завитушки ударило его в самое сердце.       Санджи поднялся на шатающиеся ноги. До утра еще много времени, у них вся ночь впереди. А потом они вернутся в Джерму на Ковчег, и там Зоро сделает свой выбор. Скажет, что хочет остаться с ебаной Джермой… — Ты сам-то себе веришь? Зачем тогда Робин и настоящий Санджи остались ждать на той стороне гор, если Зоро выбрал тебя? Зачем вообще было посылать за тобой скорее, пока не истекли трое суток, если тот Завитушка не нужен? — прошелестела Тьма. — Они знают, что Зоро совсем не жалок, как ты. Зоро просто было одиноко и больно, он искал способы выжить. Все ищут, ты тоже выживал, ты же помнишь, как? Но тебя некому было простить. А Завитушка добрый, он простит Зоро. Это же Зоро, как можно не желать быть с ним.       Санджи закусил губу и кивнул –тут крыть нечем, каждый хочет быть с Зоро, это было очевидно, как дневной свет. Ну… это же Зоро. — Когда вы вернетесь, Зоро успокоится, а Завитушка скажет, что примет его любым. Что залечит его душевные раны. Думаешь, он просто отдаст Зоро? Этого Зоро?! — По-по-почему бы и нет? — заупрямился Санджи, вскидывая мокрую челку. — На корабле много Зоро! Любой полюбит его, но все остальные дичатся меня. Только этот принял меня! Разве это не правильно. Эй, слышишь?!       Тьма только сдавленно хмыкнула, как в кулачок. А потом прошептала: — У тебя еще есть время до утра. Сегодня будет пасмурно и рассветет не так рано. Это тебе мой подарок, как старому другу.       Изящный нездешний Ден-ден муши в руке опять запурурукал, и Санджи вздрогнул, тупо глядя в его сонные глазки. Голос сейчас у него явно ломкий и полный слез, в душе образовался излом, грозящий никогда больше не склеиться. Он не может сейчас говорить с Робин, он выдаст себя и каким же жалким покажется перед ней, Зоро… перед настоящим Завитушкой. — Ты свободен, малыш, — прошептал Санджи. — Плыви.       И с размаху запустил улитку в море, выигрывая себе последние часы до рассвета. Они вернутся на корабль, как может быть иначе, Санджи не может сбежать, иначе Завитушка не сможет жить в этом мире, и Зоро будет несчастен. Да, Зоро может последовать в третий мир вместе с Завитушкой, но что тогда станет с Джермой, едва показавшей всю мощь левита? Другие страны раздерут ее на куски, как бешеные собаки. Сейчас Ророноа Зоро нужен стране, как никогда, логичнее всего уйти Санджи.       Но до утра, а также весь путь через горы и перекус на ферме они будут только вдвоем. Завитушка не будет напоминать о себе и красть последние минуты рядом с Зоро у его двойника из Джермы.       Санджи тихо вернулся в хижину, онемелыми пальцами прикрыл дверь. Тьма даже не стала лезть, с уважением осталась снаружи. Что она может сделать, если все плохо и без нее? Она просто ждет: в новом мире без Зоро рядом с Санджи останется только она.       Зоро спал, нежно прижимаясь к рюкзаку-подмене. Санджи спешно полез на кровать, отодвинул рюкзак, возвращаясь в теплые объятия. Притулился как можно плотнее, чтобы слышать биение сердца. Зоро похмурился и приоткрыл едва-едва один глаз: — Ты холодный и мокрый, ты куда ходил? — Может человек сходить в туалет, не отпрашиваясь. Там дождь, — соврал Санджи, голос тоже был неживой, онемевший. Зоро это объяснение успокоило, он также счастливо, как рюкзак, словно ему и правда было все равно, кого обнимать, притянул Санджи к себе, накрыл теплым кимоно. Как всегда только сейчас Санджи понял, насколько же он промерз — насквозь, до самого сердца. В пятках от холода покалывало, но все места, где касался его Зоро, получали живительное тепло.       Санджи лежал и пялился не на Зоро, в потолок, надеясь, что и душа его тоже онемеет. — Зоро, — наконец выдохнул он, потому что это было невыносимо. — Зачем ты приехал? — Чтобы забрать тебя, пока ты не исчез, — пробубнил Зоро, крепче обнимая его. — Чтобы попросить тебя дать мне еще один шанс. Я чуть не рехнулся, пока скакал. Что бы я делал, если бы ты уже уплыл.       Горячие губы на его холодной скуле, а потом и шее. Санджи замер недвижимо, боясь, что Зоро каким-то образом догадается, что Санджи почти что неживой, что опустевший и онемевший на ощупь. Но губы приласкали его, руки сжались крепче, и Зоро успокоился, держа в руках тупо пялящегося в потолок Санджи. — Я так рад, что это ты, Злюка.       Ох.       Ох.       Ох! Ох! Ох! Но ведь и это может быть правдой! Разве Зоро лжет вот сейчас, кто будет подделывать такую отчаянную нежность?! Даже если Зоро решил, что вел себя недостойно, спутался с Джермой и больше не может рассчитывать на настоящего Завитушку, почему он не может быть правда счастлив с Джермой?       В смысле, настоящий Завитушка, конечно, восхищает Зоро, но у того куча накама, которые будут рады его увидеть, он хороший повар, он еще хотел найти Олл-Блю, открыть собственный ресторан — вот что припоминал сейчас о нем Санджи. Он же сам, напротив, не имеет в душе большего стремления, чем быть с Зоро. Даже если Завитушка больше и лучше его по всем фронтам, он отдаст Зоро лишь часть себя, а вот Санджи — всего.       Кто сказал, что с ним Зоро будет несчастнее?! Санджи может превратить его остров в летающую державу, сделать Джерму самой сильной и богатой. Санджи никогда не оставит Зоро ради своих дел, у него нет накама по всем уголкам мира. И секс он может дать любой, какой только Зоро захочет, ему совсем не будет больно, он умеет перетерпеть и отключиться, — пусть Зоро себя ни в чем не ограничивает.       Санджи отдаст все, чтобы Зоро был счастлив, — неужели это не сможет тягаться с тем кусочком из яркой многообразной жизни Завитушки, что тот выделит на отношения с Зоро. Абсолютно все, чем Джерма Санджи владеет, и что может дать — это хоть чего-то стоит!       Бунтарский дух начал подниматься в Санджи, потому что обнимающий Зоро питал его. Все Завитушки получили свободу, потому что были отчаянны и боролись, а он не стал Завитушкой, потому что прожил годы во тьме, как крыса, так и не сумев сбежать или не осмелившись умереть. Если он хочет получить что-то настолько ценное, стать настоящим, он должен бороться.       Внезапно Санджи ощутил, как холодит кожу спрятанный в рукаве нож. Он незаметно выпустил его в ладонь и сжал крепче. Прохлада столовой заточки принесла ему простоту и решительность, онемение оказалось ожиданием схватки.       Рюкзак с вещами так и лежал рядом с ним на кровати. И Санджи тихонько, боясь разбудить обнимавшего его Зоро, достал из него кожаный футляр с флакончиками. Пришлось немного проредить «аптечку» Рэйджу, но не мог же он отправиться в большой мир совсем без клыков и шипов? Сонные соли сразу нашлись на ощупь, флакон с ними всегда был чуть теплым.       Санджи глубоко вдохнул и задержал дыхание, ведь они лежат с Зоро так близко. Быстро отщелкнул крышку и поднес к носу сопящего Зоро флакон солей, стараясь не вдыхать ни грамма воздуха. Он знал, что если ты почувствуешь нежный аромат роз, ты уже попался в сонную ловушку. Зоро не проснулся, дышал ровно, потом резко всхрапнул и погрузился в глубокий мерный сон, Санджи даже не помнил, спал ли он сам когда-нибудь, кроме ночи рядом с Зоро на Северной горе, так спокойно. Он поспешил закупорить обратно сонную соль.       Теперь ничего не мешало ему. Но до рассвета было еще далеко. Санджи повернулся на бок и положил ладонь под щеку, чтобы удобнее было рассматривать Зоро. Он был рад своему зрению Джермы, даже в темноте, говорящей, что его ночь все еще не окончена, он мог любоваться мужественным и таким спокойным лицом Зоро. Видит ли Завитушка, как сияет порой Зоро, сам того не замечая? Конечно видит, зачем иначе пришел забрать его.       Санджи потянулся и неловко приложился губами к губам Зоро. Даже во сне гораздо горячее, чем его. Это не было подлостью, Зоро был бы не против, если бы не спал. Улыбнулся, упиваясь тем, что есть у него до утра, а потом навсегда или никак. Если тот Завитушка хочет забрать у Санджи все, ему придется сначала его убить! Но даже эта мысль не казалась страшной, впервые смерть не была бессмысленной в череде боли и безысходности. Санджи погладил рукой шрам на глазу, потянулся и прижался губами к чистому лбу. Вкус соли и стали так подходит Зоро.       Тяжелая рука все еще накрывала его, и Санджи повернулся на спину, чтобы достать руку Зоро своей ладонью и сплести пальцы.       «Ты не будешь несчастен. Я отдам тебе все. А если этого будет недостаточно, я стану больше, чтобы отдавать тебе больше», — страстно пообещал Санджи. Он знал, что наивен сейчас, что тоскующего восемь лет подряд не по нему человека так просто не осчастливишь. Но это была его первая неприкрытая нежность, первое страстное признание, гормоны так и бурлили внутри, мешая критически мыслить. Даже подростки в первую влюбленность не бывали так слепы от восторга, как Санджи. Он был уверен, что Зоро будет достаточно его, если он будет стараться изо всех сил.       Но даже буря гормонов влюбленности не помешала ему мыслить стратегически. Потому через полчаса он, одетый в строгий наряд с высоким воротом, что носил в Джерме, и рюкзаком за плечами, прикрыл за собой дверь ветхого домика. Конь на берегу приподнял голову, ожидая еще угощения.       Верно, часть пути он проделает верхом на коне. Он мог бы стартануть сразу отсюда на отремонтированных Смехом ботинках Йонджи, но тогда у Зоро останется конь — он слишком быстро вернется. Если Санджи доедет до фермы на коне, а уже с вершины воспользуется рейдовыми ботинками, то выиграет себе гораздо больше времени без Зоро.       Ему просто нужно время, чтобы уладить все дела.       Он сам разберется с Завитушкой и заставит его покинуть этот мир. И этого Зоро.