Сломанные вещи🥀

      Санджи опирался на широкий подоконник в своей комнате, отсюда прекрасно был виден маяк Франа. Иногда он с волнением переводил взгляд на свое отражение и встречался взглядом сам с собой — глаза блестели нервным блеском. Он ждал.       Громкий топот послышался очень скоро, и все равно внезапно, так что Санджи даже вздрогнул, но заставил свое отражение принять задумчивый отстраненный вид. Грохот сапог Зоро приближался. — Злюка! — дверь ударилась о стену, слегка выходя из петель. Король Ророноа просто излучал возмущение и… гнев. Санджи узнал это выражение лица, и неожиданно понял — он перегнул палку. Срочно захотелось отмотать все назад, и куда он зарвался, черт, черт, черт! Но было слишком поздно. — Да? — он повернул голову, нервно сглотнув, хорошо, что плотно намотанный франов шарф скрывал его дергающийся кадык. Внезапно вспомнилось, в комнате есть тайный выход за занавесью у той стены, в нем уже почти как год лежит собранная на всякий случай дорожная сумка. Сама идея спонтанного побега вдруг перестала казаться такой уж тупой. — Какого хера! Тебе же запрещено ступать на корабли с поднятыми парусами. Это правило для всех солдат Джермы! А ты мало того, что на него взошел, ты еще и уплыл! И даже не предупредил, куда собираешься! — рявкнул Зоро, дверь вернулась на место, безнадежно покосившись. — О, я не думал, что ты заметишь, — отрепетированно лениво ответил Санджи, хотя голос его дрогнул. — Я решил обогнуть с рыбаками остров, чтобы посмотреть, как смотрится маяк после реставрации. Достаточно ли он яркий в хмурую погоду… Грязно-белый маяк Джермы тоже пострадал от нападения флота Мамочки, и в рамках обновления города Санджи попросил после ремонта выкрасить его заново — в огненно-рыжий цвет, такой яркий, насколько можно было найти у иноземных купцов. Как волосы Франа, чтобы показать обещавшей заглянуть осенью Франческе, что ее брат и все, что он сделал для спасения Джермы, не забыты, они — гордость всей страны. — Это были даже не наши рыбаки! — рявкнул Зоро, воздух в комнате стал густым и тяжелым. — Наши были заняты… — Санджи почувствовал, что волосы у него на затылке вспотели и липнут к голове. Он хотел немного раззадорить Зоро кратковременным исчезновением, но сейчас не мог не признать — в животе слегка холодело от королевской ярости. Он крепче уперся в подоконник, чтобы выглядеть расслабленным. Слухом настороженно следил за каждым шагом кружащего вокруг Зоро. — Ты сел на чужой корабль и уплыл! Я искал тебя с обеда! В порту сказали, тебя забрал иноземный корабль! Я чуть не потопил его с берега, если бы не Нала! Ты обещал, что всегда будешь хотя бы записку оставлять, если куда-то исчезаешь! Обещал! — взгляд Зоро был черным от гнева, но в его лице просматривался какой-то застарелый надлом. Санджи покосился и замер от внезапной догадки: испуг. Вот что было так непривычно и пугающе в Зоро, попытка скрыть ужас потери, который он все еще пытается от себя отогнать, но тот не желал отлипать от сердца.       Санджи стало очень стыдно за себя. Он хотел подразнить Зоро, чтобы тот позволил себе в постели чуть больше, но заигрался. Как глупо и эгоистично. Он не хочет никогда видеть этого ужаса потери на лице Зоро. Он все сделает, чтобы… Он потянулся было: — Зоро, я… — Руки на место! — рыкнул Зоро так резко, что у Санджи ладони сразу прилипли обратно к подоконнику. В окне вновь отразилось его лицо, удивленно хлопающие напуганные глаза. Зоро тем временем обошел его по большому радиусу, словно примеряясь издалека, дзенькнуло что-то у тумбочки. Санджи не смел обернуться, только тяжело сглотнул. Он чертовски перегнул палку, вдруг некстати вспомнилась ярость Зоро, когда он еще был полуголым пленником на дне трюма Ковчега. Ярость, которая может убить в любой момент. Сердце забилось быстрее от страха, которому не было здесь места. — Хотел полюбоваться на обновленный маяк? — Зоро наконец подошел со спины, вызывая волны мурашек от затылка до крестца. Промурчал угрожающе над ухом: — Вот твой любимый маяк. Ты же назвал его в честь того пирата, да? Руки! — резко рыкнул он, когда Санджи дернулся при упоминании о Фране. Руки снова приморозились к подоконнику. Санджи мог только смотреть на маяк, либо на отражения себя и Зоро с тяжелым темным взглядом у него за плечом.       Зоро вдруг схватил его за бедра и резко вжался пахом, Санджи вцепился в подоконник, ведь Зоро не разрешал отпускать. Холодная капля пота начала собираться на виске. — Я… я был не прав, — наконец смог выдавить Санджи из словно закаменевшего горла. — Я обещал, что не буду заставлять тебя волноваться. Я должен был… — О, все же хорошо, — промурчал, то и дело срываясь на рык, Зоро. И его грубо держащие Санджи за бедра руки сползли вперед, чтобы расстегнуть ремень и тут же сдернуть немного вниз штаны. — Зоро, что ты… — Руки! — рявкнул Зоро, напоминая, чтобы тот не смел шевелиться. Как будто Санджи мог их сейчас разжать. Он тут же вцепился до побелевших пальцев в подоконник и склонил голову, испуганно часто дыша. — Я рад, что ты все понимаешь, — угрожающе прошептал он, ну совсем не радостным голосом, пока немного отстранился, чтобы расстегнуть свою ширинку. — Что ты такой заботливый, печешься о нашем договоре, чтобы я не волновался, что тебя похитили.       В сердце Санджи начала зарождаться паника, хотя Зоро не мог сделать ему ничего плохого. Но его холодный властный голос пробирал до костей. Зоро не обидит его. Но Зоро пугает вопреки рациональным доводам. — Я тоже заботливый, — коварно уверил Зоро, свои штаны он снимать не стал, лишь достал член. Только Санджи остался стоять напротив окна с прикованными страхом руками к подоконнику и голой задницей, слегка склонившись вперед. — Потому если хочешь назвать маяк в честь того умершего пирата, что подбивал к тебе клинья, — пожалуйста. Хочешь покрасить его маяк в новый цвет и любоваться то с лодки, то из окна — пожалуйста.       Рука Зоро резко сорвала шарф с шеи Санджи и швырнула на пол, тут же зажимая ладонью его шею. Ладонь замерла на полминуты, слушая частый напуганный пульс. Удовлетворилась, как напилась страхом, и грубо переползла на подбородок, не давая даже лишний раз сглотнуть. И там пальцы бесцеремонно приподняли лицо Санджи — заставили смотреть сквозь большое окно прямо на маяк. — Смотри, если нравится, — прошептал Зоро совсем над ухом, и Санджи захотелось задрожать от его животного голоса. — Я не против, если ты будешь смотреть. Из моего замка. Ведь этот вид — твой. Из моих объятий.       Рыжий маяк непривычно для Джермы слепил на фоне снежно-серого осеннего неба. Санджи на секунду замер от его нездешней яркости, даже позабыв о жесткой руке на бедрах, крепких сжимавших челюсть пальцев, не позволяющих отвести взгляд. И вздрогнул, когда между ягодицами скользнули влажные пальцы. Так вот что звякнуло на тумбочке — Зоро прихватил смазку, и теперь без церемоний запустил пальцы в Санджи. — Зоро, — дернулся было он, приходя в себя, но тот лишь шикнул сквозь зубы уже возбужденным голосом: — Руки, — и Санджи замер, не в силах сопротивляться. Не как раньше, потому что Зоро вжимал его в кровать, не давая даже пальцем дернуть. Сейчас Санджи сам упирался ладонями в подоконник, сам стоял, расставив ноги и склонившись под Зоро. И все равно не мог двинуться, подавляющая воля Зоро заставляла его подчиняться. Его руки были свободны, но он не смел убрать их, ослушавшись опасного Ророноа Зоро. Он был полностью обездвижен психологически. Санджи только громко вобрал в себя воздух, когда Зоро резким толчком вошел в него. Так и не отпуская челюсти, чтобы он смотрел вперед на рыжий маяк. Так и не касаясь нигде еще, кроме бедер, чтобы удобнее было вдалбливаться. Зоро просто вытащил член через ширинку, брюки Санджи сползли сами собой до коленей. — Смотри на маяк, ты попросил, и я дал ему имя, которое нравится тебе. Это. Твой. Маяк. Но ты. Мой, — коротко прорыкивал сквозь зубы Зоро, один толчок - одно слово. Перед глазами Санджи плясало рыжее на сером фоне. Это было так бесстыдно, так вызывающе заниматься сексом практически перед памятником Франу, его щеки заалели от смеси стыда… и дикого возбуждения.       Он снова не мог противиться Зоро. На этот раз не физически, он не мог нарушить подавляющего волю приказа Зоро и отпустить руки от подоконника, чтобы сползти вниз, не маячить в окне. Зоро приказал, а он повиновался. Чтобы Зоро зло долбился в него, нашептывая где-то в шею: — Смотри, можешь смотреть, сколько хочешь, но ты каждую ночь стонешь в моей постели. Он мертв, а ты принадлежишь живому. Ты возвращаешься ко мне, засыпаешь со мной. Ты принадлежишь мне. Так что смотри сколько хочешь, — толчки стали еще более яростными, Санджи застонал, и рука Зоро стала еще жестче, чтобы тот не смел отводить взгляда от окна. — Смотри на маяк того пирата, пока я беру тебя.       Зоро заставлял смотреть на маяк, и в этом было что-то стыдное и порабощающее, и одновременно — освобождающее. Зоро подмял его, и Санджи покорился, вновь испытывая сумасшедшую легкость внутри, до кружащейся головы. Он снова принадлежал только Зоро и ничего не мог с этим поделать. Да, Фран погиб, потому что Санджи хотел с ним хотя бы еще немного пообщаться, и он был вечно виноват перед ним, что выжил и позволил себе счастье с Зоро… И поскольку у него не было другого выбора, кроме как повиноваться, впервые не ощущал никакой вины при мыслях о маяке Франа.       Он кончил со сдавленным хрипом, рыжие пятна перед глазами. Потому что Зоро все еще держал его лицо, заставляя запрокинуть высоко голову. Кажется, капли спермы попали на брошенный под ноги шарф, нельзя было увидеть, Санджи все равно не позволено было отводить взгляд от окна. — Нравится вид? Нравится новый цвет? Можешь любить новый цвет, — задыхаясь от бешеного ритма гаркнул Зоро, потому что уже не мог шептать. Он был на пике перед оргазмом. — Смотри, смотри сколько угодно. Но принадлежишь ты только мне.       Санджи и не собирался с этим никогда спорить, он был полностью согласен. Но он не мог и слова сказать Зоро, безропотно позволяя ему делать все, что ему захочется, и уже этим говоря все сполна.       Кончая, Зоро еще сильнее выгнул его назад, руки чуть не отпустили подоконник, и Санджи изо всех сил вцепился в него пальцами. Зоро велел не отпускать, а сейчас он полностью подчинялся воле Зоро. Зоро кончил, почти заламывая назад позвоночник Санджи, жестко выгибая его рукой, которой держал за лицо. Санджи чувствовал все это лишь краем сознания, ярче всего ощущал внутри себя сперму Зоро. Его глаза закатились от удовольствия, теперь даже когда Зоро выйдет из него, он все равно останется в Санджи.       Зоро тяжело дышал за спиной. Словно кончил, но еще не успокоился, недостаточно долго и яростно выдалбливал Санджи, и потому не выпустил всю злость. Лишь постепенно хватка на подбородке Санджи слегка ослабла, и он смог опустить затекшую в такой позе шею. Вторая рука все еще до боли сжимала бедро, и больше нигде Зоро его не касался. Только членом и в двух местах для фиксации пожестче. — Извинения приняты, — уже спокойнее промурлыкал Зоро. И Санджи от неожиданности осознания вскинул голову — так это было наказание что ли? Ах вот почему Зоро не касался его больше нигде. — Ты мне слова не дал вставить. С чего ты взял, что я буду извиняться? — лениво простонал Санджи, теперь уже опираясь вперед на подоконнике от усталости. — А цвет и правда очень сочный вышел. Джерме идет такое обновление порта, а то мрачно вечно, как в погребе, — Зоро счастливо положил подбородок ему на плечо, чтобы тоже смотреть на маяк. Его рука как ни в чем не бывало обвила наконец талию Санджи, собственнически прижимая ближе к разгоряченному телу. — Приедет эта вторая рыжая, которая девка, на борт к ней не ходи. С берега маяком хвастайся. — Угу, — у Санджи не было сил на споры, тем более сегодня он перегнул палку и хотел теперь реабилитироваться перед Зоро. — Вот и умница, — потерся о его щеку щекой Зоро. И Санджи вспыхнул, как легко он стал есть с рук этого замкового чудища, что обещает ему даже такое!       Замковое чудище же подняло его на руки, отцепляя наконец побелевшие пальцы от подоконника, и отнесло на кровать. Санджи смотрел на потолок — перед глазами все еще плыли рыжие на сером пятна маяка, голова кружилась от смеси полной свободы и полного подчинения Зоро.       Зоро склонился над ним, аккуратно вытер маленькую капельку крови из-под носа. Там, на высоком потолке за макушкой Зоро, клубились рыжие пятна Франа, Санджи смотрел на своего любовника расфокусированным полным неги взглядом.       Зоро склонился низко-низко, Санджи приоткрыл губы для долгожданного поцелуя. — У тебя губы пересохли, — прошептал Зоро ему прямо над губами. — Тебе надо попить.       И выпрямился. Санджи застонал от разочарования, не утруждая себя даже подобрать слова возмущения. Зоро достал из тумбочки бутылку вина, которую вопреки всей лжи, что он так не делает, Злюка все же хранил для него на случай, если секс внезапно случится не в королевских покоях, а у него.       По-варварски выдрав пробку зубами и выплюнув ее на пол под окно, Зоро большими глотками залил себе за щеки добрую треть бутылки. Но не сглотнул, а склонился опять над Санджи и наконец припал к его губам. Тот с наслаждением открыл губы для поцелуя. И Зоро выпустил крепкое вино, заставляя Санджи пить глоток за глотком, мгновенно пьянея, но снова — не в силах отказать желанию Зоро. Когда Зоро выпрямился, Санджи был уже пьян. Послеоргазменное наслаждение и вино сделали его еще податливее и мягче в руках Зоро. И когда тот расстегнул рубашку на груди Санджи и коснулся татуировки терпким винным языком, Санджи тут же протяжно застонал.       Зоро поднял голову, хищно осматривая бессильного Злюку на постели. Зоро метался по берегу, как брошенный матросами на берегу пес — корабль уплывал, и он был готов кинуться вслед в море вплавь и утонуть, так и не догнав бросивших хозяев. Хорошо, что Нала подоспела и объяснила, что Злюка вернется. Но все равно, Зоро не мог отвести взгляд от корабля, кружившего напротив острова. Заметившая неладное Козетта отвлекла его и увела, иначе он потопил бы корабль сразу после того, как Злюка сделал шаг на мостки — прямо у того за спиной. Корабль, посмевший забрать у него Злюку на целый час. — Эй, — снова хриплым от возбуждения голосом пробормотал Зоро и погладил Злюку по голове. — Еще.       Злюка не удивился, а тихо прикрыл и поднял веки — «хорошо». — Будешь послушным? — внезапно спросил Зоро, не ожидая, что выберет именно это слово. И что оно станет их кодовым словом всякий раз, когда Зоро будет желать брать своего Злюку на пределе — поставив на колени и заставив прогнуться под ним до предела. Зажимая запястья и вдавливлвая лицом в подушку, которая все равно не может заглушить сдавленные вскрики-стоны. Когда Зоро утверждал свое право владения единственному, кто мог его оспорить, а тот подчинялся.       Злюка сразу понял смысл его фразы, потому что медленно кивнул, а потом откинул голову назад, обнажая шею с татуировкой для рук, зубов или поцелуев, а скорее — для всего разом. Злюка был согласен быть податливым и послушным.       И Зоро взял себе еще.