Отличница

Это произошло слишком быстро, буквально в считанные секунды. Оно мелькнуло в его глазах и отрекошетило в мою душу, наполняя её то ли строгой уверенностью, то ли бескрайним страхом. Он принял решение. Было ли оно в пользу его тьмы или, может быть, послужило первым шагом в его пути на свет, я не знаю, но высшие силы определенно вмешались в этот судьбоносный момент, когда за моей спиной раздались размеренные апплодисменты и хриплый смех, больше напоминающий змеиное шипение. — Браво! Просто браво! Люцифер перемещает взгляд за моё плечо, не ослабляя хватки, и по тому, как меняются эмоции на побледневшем лице, кажется, смирившегося со своей смертью Одо, я понимаю — мы в дерьме. Медленно оборачиваюсь, сталкиваясь с усмехающимся взглядом Лилит, а затем перевожу его на Сатану, не замечая привычной гримасы умиротворения или самодовольства. Он делает всего шаг по направлению к нам и замирает, сложив руки на груди. Каждая секунда напряжённого молчания — тикающая бомба. — Поздравляю! Испанский стыд принял Вселенские масштабы! — грозно восклицает Сатана, и тело моё содрогается от неожиданности его тона — я никогда не заставала его в гневе. Медленно оборачиваюсь к Люциферу и вижу, как он, грубо оттолкнув от себя Одо, поднимается на ноги. Люци практически одного роста с отцом, подходит к нему ближе, и от обоих исходит такая угроза, будто если они сейчас столкнутся — Судный День наступит раньше, чем написано в Библии. Встаю с холодного мокрого пола, но отчего-то вовсе не ощущаю твёрдой поверхности под ногами. Появление Сатаны и Лилит было ожидаемым. Они бы не позволили ему вершить самосуд. Одо — их добыча. Неожиданно лишь то, с каким гневом отец смотрит на своего сына, сколько непримиримой злобы горит в его рубиновых глазах. — Ты опозорил меня. Всех нас! — прикрикивает дьявол, хватая Люцифера за грудки. — Ты будто... сомневался? — Что ты несёшь? — грубо рявкает мой дьявол, скидывая с себя руки отца. Сатана отходит от него на несколько шагов, ослабляет галстук. Я словно не нахожусь здесь, словно смотрю на них сквозь толстый стеклянный экран, и кажется, Лилит стоит рядом со мной. Она будто... будто выжидает чего-то. Подступающая паника уже медленно вплетается в кровь, но осознание того, что я нахожусь в лабиринте Ада с тремя самыми могущественными дьяволами отрезвляет. Их сила настолько мощная, что выходит за пределы их тел, она ненароком передаётся и мне, вытесняя весь страх. А мысль о том, что Люцифер, пусть даже и под натиском обстоятельств, но всё же не убил Одо, кажется, делает меня непобедимой. Я больше не жертва. Я не та — кого похищают, кого оберегают и кого желают убить. Со вселенским спокойствием я могу наблюдать за тем, как Сатана рвёт и мечет, недовольный сомнениями сына. И мне не будет страшно. Мне больше не будет страшно. — Ты должен был убить его в ту же секунду, как увидел, должен был покарать его, как истинный правитель Ада. Несносный отпрыск! Я так долго готовил тебя к трону! — орёт он, размахивая руками и рассекая широким шагом небольшое пространство, утонувшее в полумраке. Слышу усмешку Люцифера. Сатана мгновенно поворачивает голову на звук, точно тигр, услышавший фырканье зебры. Но Люцифер — не добыча, он тот же тигр, и если эти звери сойдутся в смертельной схватке... пощады не жди. — А сам-то что? На пенсию собрался? Пламя ярости вспыхивает в глазах Повелителя Преисподней. Он подходит ближе к Люци, обводя его лицо ненавистным взглядом. — Всё острословишь? Право, Люцифер, ты разочаровал меня, если, конечно, у твоих деяний не было иного мотива. Впрочем, это больше не имеет никакого значения, — Сатана вдруг обращает взгляд к Лилит, и с лица его медленно сползает гримаса ярости. — Дорогая. — Да, дорогой. Уверенность моя рассеивается, стоит дьяволице подлететь к Одо. Она присаживается перед ним на корточки, ласково поглаживает его по щеке, а затем обхватывает голову смирившегося ангела руками, рывком её сворачивая. С моих губ слетает беспомощный крик, Лилит смеётся, Люцифер закатывает глаза. Моя спина врезается в стену, накрываю рот ладонью и отчаянно качаю головой. Тело пробирает мелкая дрожь, на языке поселяется привкус отчаяния. Ей понадобилось пару секунд на то, чтобы его убить. Хруст сломанной шеи и мой крик — всё, что от него осталось. Лилит оборачивается ко мне с улыбкой, проводит острым языком по верхней губе и выгибает бровь. — Маленькая Уокер строит из себя ангелочка? — девушка встаёт, медленно надвигаясь на меня, но Люцифер преграждает ей путь. — Не смей приближаться к ней, сука, — выплевывает он. — Не смей дерзить ей, — голос Сатаны пропитан теперь уже сдерживаемым гневом. — Виктория, право слово, убийство не должно приносить вам дискомфорт. В союзе с моим сыном для вас это явление станет обыденнее чтения утренней газеты. — Дьявол не убивает, он наказывает. Скольких убили вы, Господин? — Тебя это не касается, — дьяволица закатывает глаза. — Повторюсь: я не спрашивала его секретаршу. Дело сделано — Лилит в бешенстве. Грубо оттолкнув усмехающегося Люцифера, она подлетает ко мне, вновь пригвождая меня к стене. Ненависть, витающая между нашими телами, готова в любую секунду обратиться в пламя. Я хочу её уничтожить. Она — причина хаоса и раздора, причина всего дерьма, что изо дня в день происходит с нами. Никто не заслуживает смерти, но кажется, если бы у этого правила было исключение, оно бы распространялось лишь на неё. — Так что же ты, Вики, боишься тьмы? — шипит она, проводя указательным пальцем по моей скуле. — А что, если ты и есть тьма? Ты такая же, как и мы. Может быть, даже хуже. Я вижу в тебе потенциал, и поверь, дорогая, он далеко не ангельский. Уверяю, еще пару смертей — и ты сама попросишь проломить какому-нибудь бедолаге позвоночник. Услышав это, я замираю. Ухмылка стирается с моего лица, во взгляде тонет непонимание. Чувствую, как горло сдавливают невидимые тиски, становится нечем дышать. И в эту секунду Люцифер отпихивает от меня Лилит — с такой силой, что она падает на землю, пачкая колени и ладони вековой грязью. Грязью, от которой она никогда не отмоется. — Я сказал: не приближайся к ней! — орёт он. — Довольно! — голос Сатаны подобен землетрясению, разрубившему земную кору пополам. — Твоё поведение разочаровало меня, сын, и тебя ждёт соответствующее наказание. Как вижу, наш утренний разговор не принёс ожидаемых плодов. Ты по-прежнему пытаешься выяснить правду, но так ли ты хочешь её услышать? — Я знаю правду, отец, можешь не волноваться, — Люци оборачивается к Сатане. — И кто же ждёт тебя в Эдеме? Твой настоящий аманс? Или твой папуля, который, конечно же, сразу бросится на колени пред тобой, стоит тебе открыть жемчужные врата? — Мой настоящий аманс? Что ты несёшь, глупое отродье? — Ты всерьёз думал, что я поведусь на байки о том, что эта шлюха — твоя любовь на все века? Широко открыв рот, Лилит уже собирается наброситься на Люцифера, но я прикрываю глаза, направляя всю свою силу на дьяволицу, не ожидающую от меня удара. Её спина встречается со стеной, оставляя на той значительную трещину. Девушка стонет от боли, медленно сползая вниз, и пока я чувствую, как всё моё тело наполняет неистовая злоба, Сатана не сводит с сына глаз. — Мои планы, сын, тебя не касаются, и я настоятельно рекомендую тебе и твоей возлюбленной не вмешиваться в это. Ты был рождён в Аду, тебе здесь и гнить. А мой дом — Эдем. Я лишь хочу вернуть то, что у меня забрали. Гробовая тишина заполняет лабиринт. Сатана будто сказал то, чего ему не следовало говорить, и Лилит непременно чувствует это, вставая с мокрой земли и подходя к мужчине. Она заглядывает ему в глаза, будто желая увидеть там правду, но дьявол немигающим взглядом смотрит на сына. Каждый мускул на спине Люцифера напряжен, он гордо выпрямляется и качает головой. — Блеф в каждом слове, — Люци разгорается с каждой секундой. — Где легион, где попытки атаковать Вики, ведь вторая половина ключа по-прежнему у неё? Что ты затеваешь, отец? — Я дал тебе последнее предупреждение, — Сатана обвивает талию Лилит рукой и вместе с ней делает шаг назад. — Ещё одна попытка влезть в наши дела: я покараю вас обоих. А сейчас... — Пожалуйста, любимый, можно я её убью? — верещит дьяволица, сверля меня ненавистным взглядом. Люцифер машинально вытягивает руку, будто пытаясь найти меня рядом с ним, но мы стоим в нескольких ярдах друг от друга. — Она сделала мне больно, а я ей не ответила. — Потом, дорогая, потом, — Сатана проводит ладонью по её волосам и учтиво кивает нам. — Увидимся в моём кабинете позже, сын. Виктория... Прощальный кивок — и от них остаётся лишь острый запах дьявольского парфюма да пустота в душе. Люцифер ещё несколько секунд стоит ко мне спиной, зарывается пальцами в свои тёмные волосы и шумно выдыхает. Кончик языка немеет от горького послевкусия, ком, кажется, надолго поселился в горле, затрудняя дыхание, и я опускаю взгляд, вдруг замечая в углу бездыханное тело Одо. Худшее из чувств вдруг ледяной водой обрушивается на меня. Я прислушиваюсь к ощущениям, пытаюсь откопать его в самых тёмных, самых неизученных уголках моей души, когда вдруг с ужасом понимаю, что там ничего нет. Мне будто... всё равно? Почувствовав неладное, Люцифер оборачивается ко мне. Его мрачный взгляд блуждает по моему растерянному лицу, и он поджимает губы, явно сбитый с толку моей реакцией. — Пойдём отсюда, — сухо бросает дьявол. — Тело скоро исчезнет. Его душа отправится на восьмой круг.

***

Всё моё существование, лишь с недавних пор обретшее свой смысл, всегда было наполнено вопросами. Бесконечными вопросами, подобными червю-паразиту разъедающими мои внутренности. Вопросы — истинный лабиринт, из которого не выбраться, никакие заколдованные ветви и гнилые коридоры не сравнятся с той ловушкой, в которую я ежедневно себя загоняю. Клянусь, я понятия не имею, как мы выбрались из лабиринта Ада и оказались у замка Люцифера. Знаю лишь, что уловки отца на сына Сатаны не распространяются по определению, и лабиринт, готовящий души к вечному заточению в темнице, стал для нас не сложнее преодоления разбитой дороги с одним поворотом направо. Всё это время он крепко держал мою руку, но я не ощущала его присутствия рядом. Мы шли подобно заблудшим душам, не проронив ни слова, ни взгляда в сторону друг друга. Люцифер останавливается лишь тогда, когда вдали виднеются пики его величественного замка. Один лишь вид его даёт бескрайнюю волю пробудившимся болезненным воспоминаниям: беспомощные крики птиц, столб дыма, кругом огонь. Нервно сглатываю и не понимаю, как же, черт возьми, мы здесь оказались. Наш путь до замка будто был встроен по умолчанию, будто... ...будто мы, не сговариваясь, просто вернулись домой. Мысль об этом меня пугает, заставляет слова Лилит вонзиться в сознание, направляя его на волнующую рефлексию — а если она права? Люцифер уже называл меня будущей Королевой Преисподней, трон Ада принадлежит ему, а наши души — друг другу. Что, если это мой финал? Быть ангелом, заточённым в Огненной Геенне? Нет, Уокер, остановись. Это не первостепенная твоя проблема. — Что теперь будет с Одо? — задаю я первое из бесконечной очереди того, что меня тревожит. — Убийство ангела... — Лилит казнят, — говорит Люци, поднимаясь по ступенькам. Он произносит это так обыденно, будто изначально обо всем знал, и я останавливаюсь перед дверьми, в недоумении уставившись на дьявола. — Пошли, — Люцифер хватает меня за руку, одним лишь взглядом отпирая двери. Плетусь за ним, точно безвольная марионетка, с немыслимым облегчением в душе осознавая, что в замке ничего не изменилось. Значит ли, что в душе моего дьявола тоже всё относительно гладко? Мысленно усмехаюсь. Нет. Этого просто не может быть. Торопливым шагом мы пересекаем просторный коридор. Люцифер толкает тяжёлую дверь, и в глаза мне ударяет яркий свет. Ну, конечно. Его ванная. Он оборачивается ко мне. — Ну давай. — Что? — Начинай свою пулеметную очередь из вопросов. Хотя, чёрт с тобой, — расстегнув первые пуговицы рубашки, он подходит к антикварной раковине, открывает кран и подставляет руки к сильному потоку, позже прислоняя ладони к пылающему лицу. Так я и стою, пригвожденная к полу, когда он находит в отражении зеркала мой взгляд. — Когда я почувствовал, что тебе что-то угрожает, я по наитию ринулся в лабиринт и услышал голоса. Отец со своей шавкой тоже направлялся к вам, видимо, почувствовал, что без боя ты не сдашься. План был придуман на ходу, готов поклясться, я не ожидал, что Сатана позволит этому случиться. Оттолкнувшись от раковины, Люцифер поворачивается ко мне. Между моих бровей образовывается складка, когда я хмурюсь, ни черта не понимая. — Какой ещё план? — Вики, я не собирался убивать эту гниль и пачкать свои руки. Если я решу убить, это будет кто-то помогущественнее пешки моего отца. В чем страсть неравных возможностей? Каждый знает, чем обернётся этот бой, а судьба Одо уже наказала. Но я предугадал, что Лилит не будет заходить так далеко в своей отсутствующей философии. Я прижал этого придурка, сделал максимально потерянный вид и дождался, пока папочка и шлюшка доберутся до нас. Знал, какой гнев вызовет у отца моё сомнение, знал, что Лилит кинется на Одо, но я понятия не имел, что отец прикажет ей сделать это. — Так значит, он нарочно подставил Лилит? Люцифер кивает. Широко распахнув глаза, я нервно усмехаюсь. Лилит заявляет, что Сатана — её игрушка, при этом и не подозревая, что он сам всё это время её использовал? Не могу поверить. Насколько омерзительно всё их существование. Они играют в одной команде, один за другим забивая гол в свои же ворота. И за каждым их выбором чья-то смерть. — Я не понимаю логики её возвращения в Ад. Если отец решил использовать Лилит, чтобы забрать кольцо, зачем она ему здесь? — Может быть, они заключили сделку? — нахожусь я. — Она пообещала отдать кольцо, а он взамен — вернуть её в Ад. Люци скользит по моему лицу задумчивым взглядом, закусывает губу, в привычной манере зарывается пальцами в волосы. — Это логично. Но не в его стиле. Если моя мать жива, и Сатана собирается до неё добраться, Лилит ему не нужна. Его мотив — месть, а мстить он любит без посредников. — А если у него другой мотив? Он ведь говорил, что собирается вернуть то, что у него забрали. Если это не Люцида, а право жить и править в Эдеме? Люцифер, я понимаю твои чувства, но что, если он банально хочет больше власти? Твоя мама... Лицо дьявола искажается гримасой боли. Он поднимает ладонь вверх, не желая касаться этой темы. Но как, как мы можем её не касаться? Кто-то переписал Библию и умертвил Люциду на древних страницах — для чего? — В Аду поползли слухи, — как виртуозно Люцифер меняет тему! — Волнения демонов дошли до Азазеля. Он хочет встретиться со мной. Со мной, а не с моим отцом понимаешь? — Азазель? Воитель адского войска? — Да. Услышав это, я вздрагиваю. Ещё один могущественный демон. Надеюсь, мне не доведётся с ним познакомиться. — Он не доверяет Сатане. Из-за Лилит, — говорю я. — Это значит, что отец не поднял армию и не доложил Азазелю о своём решении. Какой же переворот без легиона? Как он, черт возьми, планирует пробраться через жемчужные врата без войны? Он не непобедимый и всех не перебьет. — К чему ты клонишь? Тяжёлый вздох Люцифера лезвием скользит по моему сердцу. Он звучит обречённо и безвыходно, когда дьявол подходит ко мне, с отчаянием заглядывая в мои глаза. — К тому, Вики, что он готовит войну с неизвестным нам войском. И мы должны быть к ней готовы. К слову, говоря «мы», я не имею в виду тебя. Тайные сговоры, запреты, планы, боязнь неизвестного — всё это оглушает звонкая пощёчина очередного его запрета. Моя спина натягивается, как струна, когда я резко выпрямляюсь и склоняю голову набок. — Извини? — Я доходчиво объяснил. — А я вот не поняла. — Что ж, поздравляю, у тебя проблемы. Он снова уходит к раковине, но я останавливаю Люцифера, схватив его за предплечье и заставляя повернуться ко мне лицом. Решительность бьёт через край, она топит меня в своей силе, но я больше не могу быть его куклой, хватит с меня его приказов. — Ты всерьёз думаешь, что если назревает война, которую не остановить, я буду прятаться? Если Небеса узнают о его планах — а они узнают — то всем моим близким придётся сражаться за Эдем, а я буду стоять в стороне? — Конечно, ты будешь, — спокойно заявляет он. — Ты — ключ к вратам Эдема, и будешь ошиваться где-то поблизости, дожидаясь, пока папуля голову тебе с плеч не снесёт, чтобы забрать кулон? Он уже поспособствовал тому, чтобы Лилит, которая ему больше не выгодна, ушла с его пути. Ты точно не станешь для него преградой. Твоя задача оберегать ключ, отличница, а моя задача — оберегать тебя. В этой войне тебе нет места. — Он найдёт меня... он достанет ключ всеми способами, Люцифер... — твёрдая уверенность переходит в беспомощный шёпот. Масштаб надвигающейся катастрофы сгущается над нашими головами подобно непроглядным тучам. Мы в Аду. Здесь не будет солнца. Ни один луч не пробьётся сквозь вековую пелену мрака, ничто не осветит наши пути. Кроме, разве что, нас самих. — Я не позволю, — твёрдо говорит он, подходя ко мне вплотную. — Нас ждёт сплошное дерьмо, возможно, самая жестокая битва со времен Падения Сатаны, но мы выстоим. Мы были рождены с какой-то охренительно-важной миссией, но для меня нет ничего важнее тебя. Его слова прячут меня ото всех бед невесомым пологом. От сломленных нас ничего не осталось, мы восстали из собственных обломков, наша боль сделала нас сильнее, она ещё крепче вплела наши души друг в друга. Это окрыляет и дарит надежду, это наполняет моё израненное сердце ещё большей любовью, и я соединяю наши лбы, обвивая его татуированную шею руками. — Люцифер, там, в замке... я не сказала тебе, — шепчу я, касаясь своими губами его губ. — Мне жаль, что тебе пришлось пережить всё это, жаль, что всё так вышло с Люцидой. Я верю, что вы встретитесь, что Сатана не... — Замолчи, отличница, — вдруг говорит он. — Это не то, о чём я хотел бы говорить, прижавшись к тебе в этой чёртовой ванной. Мы усмехаемся одновременно, подняв друг на друга взгляд. В его глазах нет никакой нежности, даже слабого на него намёка, там нет той любви, о которой мне остаётся лишь грезить. Он сломлен, он ищет свой причал в бушующем море проблем, он ищет во мне поддержку, а я ищу её в нём. Мы — всё, что у нас есть. — Пойдём, смою с тебя прикосновения пальцев этой путаны. Кто знает, где они побывали, — Люцифер берет меня за руку и подводит к широкой ванне. Мне почему-то хочется ему подчиняться. Он разбит, а оттого так спокоен, когда медленно опускает лямки моего платья, через которое я переступаю, когда оно оказывается на полу. Восхищенный взгляд скользит по моей бледной груди, по животу, опускается ниже. Не чувствую никакого смущения — лишь желание, контролируемое самим дьяволом. Люцифер смотрит мне в глаза. — То, что ты сказала, когда я чуть не убил этого ублюдка, было правдой? Если я убью — ты уйдёшь? Это сказано с насмешкой, будто он сам не верит в свои же слова. Чёртов манипулятор. Обнажил меня, полагая, что так доберётся до моей души? О, мой дорогой дьявол, тебе и так доподлинно известно, что скрывает за собой каждый её потаённый уголок. — Ты не убийца. Мне не придётся уходить, потому что ты не убьёшь. — От этих рук погибнут сотни, тысячи ангелов и демонов, если грянет война. Прикусываю язык, понимая, что это неизбежно. Люцифер усмехается, качая головой. — Свет, который ты видишь... — он присаживается на корточки передо мной, поднимает взгляд, касаясь пальцами резинки моих трусиков. Внутри всё горит возбуждением, кожа живота покрывается мурашками от его обжигающего дыхания. — Зачем он тебе? Ты не можешь справиться с моей тьмой? — Она поглощает меня. Нам нужно что-то, что могло бы держать нас в равновесии. — Зачем? Ты боишься? — Боюсь чего? — Когда я сказал о будущем в Аду... ты была в ужасе. Мой взгляд стекленеет под натиском его правды. Люцифер замечает это и усмехается. Я не понимаю: почему он не выходит из себя, почему не истерит, не рушит всё к чертям? Я ведь бью в него его же оружием — молчанием. — Вики, я не откажусь от трона. У меня нет того выбора, что есть у тебя. — Ты думаешь, я буду делать выбор? Думаешь, я... — Откажешься от меня? — он улыбается. Отчего-то эта улыбка кажется мне натянутой, как и все его улыбки. — А почему ты не должна от меня отказываться? Наказание Лилит — детский сад по сравнению с тем, что ждёт тебя, если ты останешься со мной. — Но я останусь с тобой, — отчаянно шепчу я и опускаюсь на колени рядом с ним. Он снова словно меня не слышит. Словно каждое моё слово — невинный лепет ребёнка, и он, счастливый родитель, улыбается и кивает, понятия не имея, о чем я говорю. В его взгляде нет осознанности, он будто и вовсе не со мной. И когда его рука тянется к крану в ванне, я понимаю — разговор окончен. — Вставай, — в тон возвращается твёрдость. Устало вздыхаю, закатываю глаза, но все же поднимаюсь вместе с ним. Вода — это действительно всё, что мне нужно сейчас. Переступаю через край ванны и сажусь, обхватив руками колени. — Умница. — Ты не разденешься? — выгибаю бровь, уставившись на Люцифера снизу вверх. Перед моими глазами — его пах, заметно твердеющий сквозь чёрную ткань брюк. — Можешь не отвечать. — Что ты хочешь сделать, отличница? Скольжу языком по губам, притягивая его помутневший взгляд. — Собираюсь вернуть тебе долг. Он ухмыляется, когда я подвигаюсь к нему и встаю на колени, касаясь пальцами внушительного бугорка. Ванна постепенно заполняется горячей водой, что обволакивает кожу моих ног теплом, и я улыбаюсь, спуская брюки с дьявола. Люцифер снимает рубашку, бросая её к моему платью, проводит ладонью по моим волосам. Сжимаю его член через ткань боксёров, но и они летят к чертям, когда моё возбуждение и желание взять его переходят все границы. Обхватываю рукой твёрдое основание, губами — горячую головку, слизываю языком каплю смазки и мысленно ликую, когда слышу его сдавленный стон. Он кладёт ладонь на мою голову, побуждая к дальнейшим действиям, и я беру его член глубже, пока головка не упирается в моё горло. Шум воды и собственной крови в ушах, его сбитое дыхание — всё, что я слышу, доставляя своему дьяволу удовольствие, получая от этого не меньше, и стоит только Люциферу заметить, как я опускаю пальцы к своему пульсирующему от желания клитору, как он вытаскивает свой член из моего рта и забирается в ванну, усевшись позади меня. Голова кружится от резкости его движений, не до конца понимаю, что происходит, и вдруг резкая вспышка неистового наслаждения застилает глаза, когда Люци хватает меня за талию и рывком насаживает на себя. Громко простонав, роняю голову на его плечо. Он обхватывает ладонями мою грудь, поднимая бёдра и толкаясь в меня со всей своей демонической силой, разрезая моё тело на тысячи микроскопических частиц и собирая его вновь. Это уже не американские горки, это чёртов космос, но я не боюсь сгореть в одном из слоёв атмосферы, ведь знаю, с ним я восстану из пепла, точно феникс, с ним на смену боли всегда приходит удовольствие, а на смену страданиям — счастье. В глазах темнеет, от нашего сумасшедшего ритма вода выходит за края ванны, но нам плевать, какой бы важной ни была наша миссия, сейчас она заключается лишь в том, чтобы как можно скорее добраться до пика, до долгожданной развязки, и, клянусь, нет ничего важнее этого. — Люцифер... — в небытие шепчу я, пронзаемая просто сумасшедшим удовольствием, когда Люцифер вдруг содрогается во мне и выпускает долгий стон, отчего и я достигаю оргазма, сжимаясь на его члене. Откидываю голову на его широкую грудь, сжимаю его руки на своей груди и блаженно улыбаюсь. Горячая вода и истома от долгожданной разрядки обволакивают наши тела. Нет ничего прекраснее этого момента единения, когда он по-прежнему во мне, а наши души вплетены друг в друга настолько прочно, что я буквально чувствую его сердцебиение меж своих рёбер. Не знаю, сколько ещё времени мы проводим в объятиях друг друга, и кажется, на какое-то время я засыпаю, проснувшись от того, что Люци негромко матерится. Открываю глаза, понимая, что он несёт меня на руках, и окончательное пробуждение наступает лишь тогда, когда моя спина касается холодных простыней кровати. Я обнажена перед ним, и он накрывает меня одеялом, оставляя на моих губах долгий поцелуй. — Спи спокойно, отличница, — последнее, что я слышу, прежде чем окончательно провалиться в сон.