Неточная вероятность

      Луч космической энергии приземлился на сферический ретранслятор, что стоял на краю дрейфующего по космосу Асгарда. Внутри него, напротив переливающегося портала стояла высокая женщина, закованная в отливающие золотом доспехи и рогатый шлем. Удерживая руки на своем мече, она наблюдала своими янтарными глазами за открывшимся проходом, сквозь который только что прошли принцессы Асгарда со своим странным спутником. Маркус ощущался для стражницы Биврёста как затертость в пространстве. Будто дети стерли краски с рисунка в надежде убрать неудавшуюся фигуру.       Правда этим рисунком было пространство.       Однако Уотсон так только “ощущался”. Хеймдалль могла с уверенностью заявить, что видела перед собой человека… Обычного человека, мидгардца, что волею Судьбы затесался в компанию асгардских принцесс. Известный только по слухам из таверн, что нередко принимали ее в очень редкие часы отдыха, непонятный парнишка, которого она не могла увидеть на линии судеб. А их разглядывать она попривыкла. В глазах защитницы Маркус был подобен мертвецу, потерявшему как жизнь, так и предназначение, ведь только мертвые были невидимы взору Хеймдалль.       Правда, если перед ней и стоял мертвец, то он был слишком живой, слишком двигающийся, моргающий и без шлейфа некротической энергии за спиной – то есть вполне наслаждающийся жизнью. И объяснить это она была не в силах.       Защитница понимала, что любая странность могла быть потенциальной угрозой Асгарду, любая аномалия могла нарушить связь их царства с Иггдрасилем. Либо, в самом неприятном случае, уничтожить это божественное древо. Хеймдалль всегда проявляла осторожность ко всему необъяснимому – это было ее задачей как Стража Божественной обители. Именно поэтому она покрепче сжала рукоять меча, размещенного в специальном пазу механизма, готовая в любой момент использовать его по прямому назначению.       Оружие было не столько ее спутником, сколько ключом к божественному радужному мосту. Потому защитница могла не только не дать аномалии-человеку выйти из сферы и добраться до города, но и изничтожить ее полностью, отрезав путь побега.       — Хеймдалль! — Тор, увидев вновь за долгое время старого учителя, лучилась энтузиазмом и радостью. Чего нельзя было сказать о ее сестре, что отстраненно взирала на выточенные на внутренней поверхности сферы узоры. Защитные руны – вот что привлекло ее ленивое внимание и вот что увидел Маркус, пробежав взглядом по золотистому окружению.       — Приветствую вас, дочери Асгарда. — глубокий голос стражницы Бивреста гармонично сочетался с серьезным взглядом — Успешной ли была ваша миссия?       — Да… — криво улыбнувшись, Тор всмотрелась в виднеющийся в дали город — …успешна.       Хеймдалль не стала пускаться в расспросы, ведь как-никак видела ее путь, наблюдала за ее путешествием, пусть и в пол глаза... Понимала причины той тяжести, что Тор несла в себе. Да и тон дочери Одина был хорошо знаком ей – защитница и сама видела множество жестокостей девяти миров во время боевых походов.       К тому же, имея божественный взор, способный рассмотреть каждое царство и каждую личность, прошлое и судьбу, она просто не могла не замечать смерть и несправедливость. Пусть и находилась в нескольких световых годах от оных. Хеймдалль не смела даже отвести взгляд от нелицеприятного действия. А все потому что боялась не заметить возможную опасность, что угрожала бы Асгарду.       Защитница, определенно, понимала смятение Тор, также, как и понимала то, что дочь Всеотца преодолеет все сомнения и закалит свой характер после полученного урока Жизни.       “Ведь будущий правитель столь силен и мудр, сколь трудны были его испытания.”       — Пошли. — Локи, не став расшаркиваться в приветствиях с легендарной защитницей, прошла мимо. Она не желала отвлекаться от своего пути, что вел ее прямиком к комфорту, к личным покоям, что должны были избавить ее от тяжелых мыслей. И к теплому месту, что согреет и заберет очередные болезненные-неприятные воспоминания. Она ждала разговоров с матерью ни о чем, что отвлекут от тяжести в груди и темных мыслей… Определенно, если бы она сейчас встретила Сифа, она бы не смогла сдержать желания превратить его улыбающееся личико в кровавый туман, оставив “великого” воина без головы. Хотя, по ее экспертному мнению, она ему была и не нужна.       — Я не могу пропустить его. — твердый голос Хеймдалль заставил Локи остановиться в паре шагов от заветного выхода из сферы, в раздражении прикрыть глаза, обернуться и увидеть, как защитница Асгарда преграждала путь Маркусу своим мечом. Серебристый клинок почти соприкасался с его шеей, готовый обрубить жизнь странной аномалии.       Правда, богиня лжи также заметила крайнее спокойствие мидгардца. По сравнению с раздражительно-язвительным поведением, которого он придерживался после эльфийской деревушки, сейчас он был спокоен... Излишне спокоен.       — И почему же, Хеймдалль? — хмуро спросила Локи. Бросив взгляд на глаза Маркуса, она не увидела странного алого блеска, однако посмотрев на правую руку Уотсона, что была прикрыта лоскутами, увидела, как руны на ткани засветились тусклым светом. И эта деталь, определенно, не обрадовала богиню лжи.       Если бы не золотистый доспех, воительница смогла бы почувствовать незначительное тепло исходящее от прикрытой ладони охотника... Если бы не общее напряжение, Хеймдалль смогла бы учуять запах горелой плоти... Лоскутки сжигали руку, в частности ладонь, при этом не загораясь и не начиная тлеть, и то была не случайность, а итог мысленной команды охотника. Порванная ткань, взятая от не возражающих источников, была расписана асгардским символами самой Локи, по просьбе Уотсона, конечно же, и сформирована в своеобразный тканевый наруч, что нагревал руку парня. Зеленоокая богиня не отказала ему, хоть и оправдывала свои действия как способ избавиться от нового раздражающего элемента – его чрезмерно ехидного поведения и странной раздраженности.       “Зачем?”, “Почему?” – он не стал отвечать на ее вопросы, лишь попросив добавить руну жара. “Чтобы он был подобен магическому огню свартальвов…” — сказал Маркус тогда, потирая обожжённую плоть руки.       Отталкиваясь от необычной просьбы, Локи пришлось догадываться о состоянии Уотсона своими силами, ведь она не смогла разговорить своего неофициального “ученика”. Не получилось и прочитать мысли охотника, словно тогда перед ней предстала невероятно прочная стена, скованная из уру, только для разума. А до уговоров богиня даже не посмела опуститься – гордость не позволяла...       У нее остались лишь предположения. Одним из таких стало проклятие, которое Маркус, возможно, получил в подарок от эльфийских колдунов в редких стычках – все же чаще эти противники попадались самой Локи, а Уотсон же больше притягивал любителей помахать острыми железяками. Даже будь это пакостное заклинание известным и популярным у свартальвов, она сама снять бы его не смогла – тот же ментальный барьер мешал разобраться в природе странной магии и хоть как-то классифицировать, чтобы найти способ лечения этой магической мигрени – от этого “проклятья” проистекали и повысившаяся раздражительность, и агрессия, …и ненормальная жажда крови, что, в свою очередь, сдерживалась железной волей охотника.       В общем, богиня лжи смогла помочь лишь с начертанием рун. Локи примерно понимала цель повязки – наглядный ожог явно намекал на предназначение лоскутков – пусть она и считала такие меры сдерживания идиотскими. Действенными, но, без сомнений, идиотскими…       Также зеленоокая надеялась на помощь матери – Фригга, уж точно, пожелала бы помочь спасителю дочерей с болячками. И вот от такого охотник вряд ли бы смог отказаться – Локи знала, как Всемать могла уговаривать… Та даже иногда избивала тех, кто отказывался принимать помощь.       Все еще свежи были воспоминания богини лжи о самостоятельном обучении магии и неожиданной порке, что произошла, когда зеленоокая была поймана матерью за очередным трактатом о рунах. Как сказала Фригга: “За то, что не попросила помощи моей”.       — Он может стать угрозой царству —резонирующий с окружением голос Хеймдалль, что так и не отвела янтарный взор от похожих цветом, но менее ярких глаз Уотсона, прервал момент внезапных воспоминаний Локи, заставив ее оторваться от разглядывания лоскутного “наруча” и впиться в золотистую фигуру недовольным взглядом. Маркус же, в отличие от богини лжи, с интересом рассматривал золотистые доспехи, руны, выгравированные на поверхности блестящего металла, и прелестное лицо воительницы, что было омрачено серьёзностью. Он был безразличен к ее клинку, чье лезвие холодило ему кожу.       Несмотря на показное спокойствие, необоснованная ярость в глубине разума Уотсона все же давала о себе знать – желания свернуть шею этой Защитнице, перерезать горло, отрубить голову и прочее, и прочее так и всплывали в его мыслях… Конечно, он понимал, что такие “побуждения” не были нормой, потому Маркус и предпочел боль от горящей плоти непонятной жажде. Причину нашептываний он так и не определил, да и вопросов со стороны сестер старался избегать. Вдруг с их подачи сможет правду раскопать? А охотник боялся правды, ведь ощущения от ярости, всех этих мыслей и жестоких образов были подобны известному ему проклятию Зверя, своеобразной начальной стадии этой болезни, что он без удовольствия уже разок подхватывал…       Не сильно горел он желанием, подтверждать безумные предположения.       К тому же, сейчас, смотря на Хеймдалль, он скорее был готов в любой момент бежать, нежели давать отпор, руководствуясь безумными хотелками. Маркус слышал рассказы Вольштагг и Фандрала об этой страшно могущественной и великолепной воительнице, и трезво оценивал свои шансы. Хорошо, …более-менее трезво, учитывая его состояние. И шансы были предельно малы. Особенно если он не удержит кровавый угар и утратит способность размышлять в битве с профессионалом – это стало бы истинным самоубийством. Не столь изящным, но и не трусливым.       Правда, несмотря на готовность к побегу, он все еще был в раздумьях о пути отхода, ведь портал позади исчез в тот же момент, как меч золотой дамы покинул специальный разлом в полу. А еще Маркус надеялся на благодарность Всеотца и его честь – как-никак охотник спас Тор и надеялся на аудиенцию и помощь, а не на быструю смерть у порога Асгарда. Много было “но” и достаточно “если”…       Впрочем, охотник не унывал!       — Как-то слишком быстро я был объявлен угрозой, не находишь? — он не задал вопрос напрямую, однако Локи поняла, что тот был адресован ей. Уотсон просто вспомнил их недавний разговор о дарах Всеотца и небольшой шутке о его жадности и попытках избавиться от долга перед человечишкой.       — Хеймдалль… — хмурый взгляд зеленоокой прошелся по массивному клинку воительницы — Он благодетель Асгарда, а не угроза. Защитивший меня и мою сестру ото льдов Хельхейма. — чуть приврала на счет себя Локи, чтобы добавить веса к словам. Ведь спасший довольно разумную и осторожную богиню от опасности был более уважаем, чем спасший активную и постоянно влипающую в неприятности сестру осторожной богини.       — Я не вижу его жизнь, его судьбу и прошлое. Словно стерт был он из мира.       — Или же просто не дорисован. — позволила себе колкость Локи — Ему была дана милость Асгарда, Защитница, и он может стребовать многое. И не тебе останавливать его.       — Моя задача защищать царство богов. — решительность в позе Хеймдалль и ее словах говорили о том, что она могла и зарубить Уотсона по любому понравившемуся предлогу, отбросив доводы и слова Локи куда подальше.       Из разговора божеств Маркус более-менее понял, что причиной нынешних проблем стала печать, что скрывала его от могущественных сущностей. Ранее удобный элемент защиты, оставленный неизвестным, неприятно подгадил в этот раз. И объяснить причины его недорисованности не получиться – любительница золота и эффектности просто не послушает – это было видно по ее жесткому и упрямому взгляду.       — Но он действительно не опасен — встала на защиту товарища Тор.       — Я исполняю свой долг, дочь Одина. — взглядом остановив возражения светловолосой, Хеймдалль вновь вернула внимание к Маркусу.       Тяжелая атмосфера стала куда ощутимее. Локи нахмурилась еще сильнее, незаметно начав подготовку заклинания, а Тор, не зная, что делать, взволнованно рассматривала троицу, что ждали лишь “отмашки” к битве, нетерпеливого действия. ***       Улицы Асгарда были заполнены жителями. Кто-то возвращался с рынка, кто-то только покинул объятия кровати и направлялся в местные сады для работ и выращивания сладких фруктов для замечательного вина. Кто-то наблюдал за мастерством гномов, что раскрыли витрину своего магазинчика и на виду занимались ковкой оружия и доспехов, что, несомненно, в этот же день будут выкуплены готовящимися к скорым битвам воинами. Ушлые карлики-кузнецы знали, как подать товар, создать шоу, а потом и продать изделие с наценкой в пару золотых.       К тому же пополнить капитал на войне сам Великий Кузнец велел!       Многие, зная об их нраве плевались, ругались и ворчали. Другие, что были в меньшинстве, наоборот, принимали такой подход. Среди волнующихся волн людей как раз и пробегал один из таких иных. Правда, “бежал” будет не столь точным словом. Фандрал, можно сказать, несся к радужному мосту, рвал божественный жилы, чтобы успеть к золотой сфере.       Сам асгардец не раз задавался вопросом об оформлении сферы и причине золотой отделки, но каждый раз ступор настигал разум, и он отбрасывал эти вопросы “куда подальше” и “до лучших времен”.       Конечно, “ценитель любви” не забывал и о приветствиях, которыми он одаривал знакомых дам, не прерывая бега. Как же иначе! Только цель останавливала его в желании уделить девушкам чуть больше внимания. Да и причина была весомой – просьба самой Всематери!       Магический орел, залетев в покои асгардца ближе к полудню, разбудил Фандрала порывом ветра, сбросив того с кровати, высказал просьбу голосом Фригги и предложил помощь в быстром путешествии до нужного пункта. А причина такой спешки? Прибытие любимых дочерей и интригующего гостя… Кто бы отказался, если бы ему угрожали выбрасыванием с высот дворца из собственных покоев в случае нежелания?       И вот бравый воин стремиться к Биврёсту, споро проскальзывая сквозь людской поток, как добротный дворфийский клинок, проходящий сквозь плоть и кости врагов. Его движения многими были не замечены. Он отталкивался от древней кладки так, будто и не ступал на землю, упираясь о воздух. Фандрал бежал очень быстро, все же он дорожил своим здоровьем. Мало ли, вдруг Всемать в качестве легкого наказания за нерасторопность и урока от излишней лености захочет над ним пошутить и случайно расскажет какому-нибудь торговцу о придуманном в тот же момент недуге “ценителя любви”. Неприятном недуге… Хоть такового и не было бы… ей бы поверили. …Просто потому что каждый асгардец чувствовал глубокое уважение к Фригге, что была подобна матери для жителей божественного пристанища. Зачем Всематери лгать народу Асгарда ради наказания одного ленивого воина?       Поэтому Фандрал и торопился. Пусть он и испытывал благоговение к супруге Всеотца, однако желание получить ценный урок он в себе не находил… Правда, такое наставление было бы, определенно, обоснованным, ведь он проспал момент, когда должен был следить за ходом подготовки центрального зала к пиру – проспал очередь своего дежурства, если быть лаконичнее. И, скорее всего, именно Фригга и сменила сонного асгардца, дала ему возможность немного отоспаться от очередного ночного пиршества. Не рассказала вспыльчивой Вольштагг…       Несмотря на жесткое пробуждение, скорое путешествие к Биврёсту и возможное наказание, он все же боготворил Всемать.       Приблизившись к началу радужного моста, Фандрал почувствовал легкую тяжесть. Ощущения были подобны тем, когда их группа узнала о пропаже Ярнбьерна. Он бы назвал это неприятной атмосферой. Потому асгардец решил поторопиться, ускорившись еще сильнее — “Лучше выбьюсь из сил, чем потом буду страдать от новых проблем вдали от теплой кровати.”       Дойдя до входа сферы, он увидел с какой-то стороны забавную, но, в то же время, и неприятную ситуацию.       — Хеймдалль! Постой! — выкрикнул Фандрал, не сводя взгляда с клинка Защитницы, что та держала у шеи спокойного Маркуса — Всемать желает поговорить с ним!       Вслед за выкриком асгардец, специально выбивая из пола характерный металлический звук, чтобы разрядить напряженную атмосферу, прошел к Уотсону. Можно сказать, что он спас ситуацию …и этим действием заслужил прощение за свою маленькую утреннюю ошибку.       Появление улыбчивого Фандрала не изменило мнения Защитницы об охотнике, однако та вернула меч в паз механизма и отвернулась от аномалии, продолжая сохранять серьезный вид. Будто потеряла интерес к странной зверушке. Впрочем, это было объяснимо – Хеймдалль любила Фриггу, как собственную мать, а потому и не могла отвергнуть ее просьбу.       — Тор... Хэй, Марк, давно не виделись! — приветливо кивнув богине грома и обогнув по широкой дуге Локи, асгардец подошел к Маркусу и крепко обнял — Я вижу ты постарел!       — О~, а я вижу, что за пару дней ты успел потолстеть… Неужели Вольштагг исполнила свою угрозу и заперла тебя в своем жилище? И спасся ты только благодаря милости Всематери… — ответив на приветствие, Уотсон насмешливо прищурился, постаравшись спрятать не успевшее развеяться раздражение в глазах, и по-дружески хлопнул по чистой одежке Фандрала.       — Хе-хе, я еще не проиграл, чтобы отдаться ей на растерзание. — напомнил асгардец о любовном пути к своему идолу и о нежелании отказываться от возможности быть с валькирией.       — Вперед. — забыв о недавнем конфликте, чуть более грубо прервала их разговор Локи и пошла прочь от радостных друзей. Хорошее настроение этих двоих болезненно укололо богиню, правда небольшой недуг Маркуса скрасил ее незначительную обиду…       — Что-то не так? — посмотрев на Уотсона, поинтересовался Асгардец. Фандрал ощущал разлившееся в воздухе раздражение Локи и видимую задумчивость с грустью у Тор.       — Неприятные события… Ничего важного. — деактивировав руны на лоскутах, пояснил Маркус, печально смотря на удаляющиеся женские фигуры.       — Ну, хоть ее характер остался неизменным. — отпустив усмешку, Фандрал схватил друга за плечо и потащил за поспешившими к удобствам сестрами; и подальше от серьезной Хеймдалль — Кстати… вы кого-то сожгли? ***       Маркус и Фандрал шли по широкой торговой улице, неспешно прогуливаясь и что-то высматривая. И если первый от медленного темпа все сильнее распалялся, то второй, определенно, наслаждался. Уже давно друзья отделились от сестер и, можно сказать, отправились в совершенно другом направлении. Асгардец не вел охотника прямиком во дворец, как тот изначально решил, радуясь приближающемуся окончанию приключения и скорому возвращению в спокойный мир. Нет-нет, надежды на покой были отодвинуты чуть дальше, когда Фандрал свернул в торговый квартал, потянув за собой и Уотсона. А Маркусу оставалось только держаться за асгардцем, чтобы не потерять лишнее время, плутая по божественному городу.       — Думаю тебе стоит приодеться. Вот эти пятна будут не сильно уместны — вышагивая чуть впереди охотника, Фандрал, слегка обернувшись, посмотрел на еле виднеющиеся розоватые пятна на потертой ткани накинутой на плечи Уотсона — Да и общим настроем не радуешь… Новая одежка должна скрасить твой мрачный вид.       Маркус не до конца понимал причину излишней разговорчивости асгардца в последние пару минут, что проявилась после того, как они свернули на торговую улицу, но неприятные выводы так и продолжали бегать в голове. Да и людей в обители торгашей было куда больше, а мелких улочек, что пересекали бы основную поперек, было катастрофически мало. Учитывая же легкую взволнованность друга, …что ж Маркус только надеялся, что его “хорошие” новости не станут очередным раздражителем.       — Фандрал… — поторопил друга охотник.       — К тому же, ты и сам понимаешь это. Сам рассказывал, как посещал высокородных. —проигнорировав нетерпеливый тон Маркуса, асгардец, немного ускорившись, увеличил расстояние между ними на пару шагов — Как то место называлось? Вроде бы Кейнхерст, да? Слышать о правителях и аристократах было довольно занимательно…       — О кровососах. Я рассказывал о замечательных монстрах. — недовольно поправил друга Маркус, также немного ускорившись.       — Высосали все капельки этикета из тебя, не так ли? — трагично покачав головой, Фандрал не прекратил рассматривать здания и деревянные вывески с рунными узорами— Вот поэтому так важен правильный наряд. Как же иначе?! К тому же, … Всемать ничуть не хуже встреченных тобою кровососов! Тут, без сомнений, необходима “правильная одежка”, чтобы не оскорбить ее, но и не предстать неженкой. Все же это Асгард! Конечно, тебе никто ничего не скажет, если ты встретишься с ней, предварительно искупавшись в крови, но… Мужчина никогда не пожелает предстать варваром пред прекрасной дамой, ведь так? Поэтому костюм и должен быть практичным, удобным, но не лишенным маленьких изысков… Хм~… На что был похож твой предыдущий наряд?       — Броня, Фандрал. Я был в броне.       — Защищался от их сладких речей, да? — продолжив преувеличенным тоном, асгардец старательно не замечал пылающий взгляд друга, что желал разорвать шутника на кусочки — Уж поверь мне, Фригга не менее подкована во всем этом. Но более терпелива и, несомненно, добра. Тебе не стоит бояться!       — Фандрал… — выговорив сквозь стиснутые зубы, Маркус схватил замешкавшегося друга за плечо и с силой сжал. Правда, это не остановило асгардца, ведь он все также продолжал идти вперед.       — Не волнуйся, мой друг! Я все для тебя подберу. Будешь невероятным красавцем. — оглянувшись на Уотсона, он счастливо улыбнулся, даже не обратив внимания на удерживаемое плечо, и театрально взмахнул рукой — Если проявишь себя отлично, в качестве подарка представлю тебя паре прекрасных дев! О~, они должны тебе понравится – черноволосы, зеленоглазы, обаятельны. К тому же, отличные воительницы! — отвернувшись и так и не растеряв воодушевление в голосе, Фандрал не забыл добавить еще пару слов — И без отвратительного характера с ядовитой улыбочкой…       — У нее хорошая улыбка. — вспомнив о мягкой стороне богини лжи и чуть подуспокоив свое раздражение, Маркус не мог не возразить из-за небольшого комочка чувства прекрасного, что он смог сохранить даже после не сильно приятной жизни в Ярнаме. Хоть он и понимал, что его слова не заставят асгардца поверить в то, что Локи может тепло улыбаться. Просто Фандрал ни разу подобного не видел или же не замечал – он был свидетелем лишь презрительных усмешек и злорадных оскорблений, а небольшие приятные моменты списывались им на отличные навыки лжи.       — Знаю, знаю. И понимаю, что твоя тяга к прекрасному не могла проявить себя никак иначе. Ты пристрастился к изощренному яду, мой друг... Но это не будет длиться вечно! Я исцелю тебя и укажу истинный путь, выстеленный теплыми объятиями и наполненный любящими чувствами!       Маркус явно не обрадовался тому, что его чувство прекрасного оскорбили, пусть и завуалированно. Раздражение вновь подняло волну, а внутренняя ярость боролась с путами самоконтроля. Уотсон усилил хватку и, проталкиваясь через людей, протащил Фандрала подальше от путей побега к одному из домов.       — Что-то увидел? Хэй, Маркус, что заинтересовало такого воина, как ты? Расскажешь? Вдруг смогу помочь с правильным выбором меча или же доспеха. — участливо спросил асгардец, продолжая маленькую игру.       — Фандрал, Хель тебя забери! — ругнувшись, Уотсон с силой подтолкнул друга к массивному каменному зданию. Не сопротивляясь, Асгардец отступил к стене, слегка приподняв пыль с земли своими шаркающими шажками. Фандрал знал причину раздражения охотника, но не понимал почему это раздражение было так сильно. Подойдя вплотную, Уотсон через силу спросил, сжимая подрагивающие кулаки и высматривая что-то во взгляде друга — Зачем. Она. Ищет. Меня.       — Кха… У тебя глаза покраснели, Маркус. — из-за поднявшейся пыли Фандрал не сдержал легкий кашель. Конечно, причиной этого также мог стать кровавый взгляд, что сейчас наблюдал за ним, словно за жертвой. После пары его слов, Уотсон с силой зажмурился, чем не преминул воспользоваться светловолосый асгардец, сделав шаг в сторону. Своевременный шаг.       — Блять! — удар Маркуса пришелся на каменную кладку. Кулак саднил, однако боль сейчас была куда предпочтительнее, нежели яростная пелена. Большинство прохожих, заметивших как вздрогнула стена известной кузницы, поспешили отойти куда подальше. Мало ли кто захотел отомстить старику Ивальди, у которого обычно закупались сильные воины…       — И? Чей дар заставил тебя залить кровью глазки? Вряд ли это удобно. — серьезно спросил Фандрал, рассматривая небольшие сколы от не рухнувшей стены и не обратив внимания на раскачивающуюся вывеску.       — Хель его знает. Подарок от эльфов или еще что-нибудь. — оперевшись о стену и до боли растерев лицо, Маркус активировал руны на тканевых лоскутах и принялся рассматривать странное светлое небо, что должно было открывать тьму космоса, а не показывать разнообразные оттенки голубого.       — Да и гнев твой слишком сильный. Нужно тоньше играть, так будет куда правдоподобнее.       — Прости, постараюсь в следующий раз отыграть убедительнее. — беззлобно огрызнулся Маркус.       — Ничего. Просто побольше тренировок, поменьше самовосхваления. — авторитетно покачал головой Фандрал, пристроившись рядом с охотником.       — Хе-хе-хе, ха~…— с удовольствием посмеявшись над бесстыдностью асгардца, Уотсон немного расслабился и вернулся к своему последнему вопросу — Удиви меня.       — Фригга действительно захотела увидеть такого красивого тебя. Даже пригрозила, если не потороплюсь. — правильно поняв просьбу, рассказал Фандрал.       — А Один? —глубоко вздохнув, Маркус понадеялся на приятный ответ.       — Он не ведает о твоем прибытии. Если точнее – он знает о каком-то мидгардском спутнике Тор, но не знает о твоей сути. — безразлично выдал асгардец.       — А иначе сразу бы сковал и использовал в войне с гигантами и темными? — предположил Маркус самый очевидный итог его встречи с Всеотцом.       — Ты начал думать… Приятная черта, не теряй ее.       — Будет весело понаблюдать за твоими пикировками с Локи, раз набрался опыта в издевках. Сначала, правда стоит ее предупредить, чтобы случайно не приложила тебя чем-то от удивления. — задумчивый тон Уотсона заставил “ценителя любви” вздрогнуть.       — Прикрываешься принцессой? Маркус, Маркус… И с чего ты решил, что я сойдусь с ней в битве словесных ядов? — показное презрение вперемешку с возвышенным тоном и спокойным выражением лица доказали, что Фандрал, так или иначе, опасался маленькой мести Уотсона за то, что асгардец в последний час доставал того, игнорируя и не отвечая на вопросы — Между нашими уровнями невероятная разница! Позор может пасть на меня после того!       После своеобразной тирады Маркус решил не спешить с ответом. Пауза не продлилась долго и скорее была комичной, отчего асгардец, смутившись, слегка кашлянул.       — Ха~… Спасибо, что не сообщил Всеотцу. — слегка улыбнувшись, Маркус поблагодарил Фандрала — Даже и не думал о таком приятном раскладе, когда гнался за возможностью встретиться с Одином.       — Если бы я что-то и рассказал, то Вольштагг скормила бы меня домашнему вепрю.       — Нужно будет и ее поблагодарить… — растеряв яростный настрой и загнав раздражение поглубже, тихо сказал Уотсон, прикрыв глаза и оборвав подпитку рунной вязи.       Вдруг дверь здания, около которого они вели важные разговоры, с грохотом открылась, отчего петли жалобно заскрипели.       — Гузновы ублюдки! Кто это решил попробовать себя в роли моей новенькой наковальни?!