Лишить себя жизни — неверное выражение. Ваша жизнь Вам не принадлежит. Не покушайтесь на неё. Ваша смерть — это всегда испытание для других. Не себя, а кого-то. Жалеть о ней будете не Вы. © Шерлок Холмс
— Сень, зачем ты это повесил? — спросил Антон, зашедший на кухню. С того инцидента прошёл уже год, и сейчас Шастун стоял перед «пробковой» доской и читал цитату из сериала, не понимая, зачем она здесь сейчас. — Ты о чём? — спросил подошедший Попов. — Эта цитата. Зачем ты её повесил? — А, эта, ну, это теперь моё новое хобби — собирать цитаты и фразы. И мне захотелось эту повесить здесь, чтоб я мог её прочитать в любой момент. — Неплохое хобби… Но почему-то я думаю, что эта фраза сейчас написана для меня. — Отчасти ты прав… Я тогда очень сильно испугался, ты просто не представляешь. А сейчас всё прекрасно, но я боюсь что-нибудь испортить. Хочу, чтоб мы оба помнили, что есть друг у друга, и что все проблемы сможем решить вместе, а не творили всякую хрень, не подумав о последствиях… Арсений говорил это достаточно спокойной, но Антон видел его глаза. Казалось, что ещё чуть-чуть и из них потекут слёзы. Они не обсуждали тот случай, но недавно Ира вновь приходила, когда поссорилась со своим парнем, и у Антона действительно мелькнула мысль о суициде. Опять…***
Кузнецова как-то в вечер пятницы пришла к ним домой. Она плакала, просила простить её, говорила, что осознала всё. А Антон лишь ответил, что уже нашёл любимого человека, а ей стоит уходить домой. Тогда Ира сказала, что он — ничтожество. Что он выбрал себе папика, который будет выполнять все капризы своей принцессы. А сам Антон ничего не может сделать, кроме как страдать. И парень вновь почувствовал себя обузой… Попова в это время не было дома, а когда Кузнецова ушла, то он пошёл в ванную комнату, чтобы умыться. Зайдя, он увидел станок, где сейчас как раз лежал нож (Антон собирался его немного заточить), и ему захотелось вскрыться… Чтоб не мучить Арса, ведь тот никогда не признает, что больше его не любит. Он взял нож и хотел что-нибудь сделать, но в голове был образ любимого человека… Арсений с взъерошенными волосами, яркой улыбкой, блестящими глазами. Для него нужно жить. В этот момент в квартиру зашёл Арс и, услышав шум воды, пошёл в ванную, где увидел Антона, который гипнотизировал нож. — Господи, Антон! Что случилось? — закричал Попов и тут же сел на колени перед парнем. — Ира приходила… — И что такого она сделала? — с опаской спросил Арсений, смотря на нож в руках Шастуна. — Разошлась с парнем и пришла ко мне, я её послал, а она назвала меня ничтожеством. Сказала, что ты со мной возишься только потому, что я жалкий, а ты слишком совестливый, чтоб меня бросить. — Тош… Ты же знаешь, что это не правда. — А что тогда правда, Арс? Почему ты со мной? — Потому что я люблю тебя! Я всё, что угодно, сделаю ради тебя. — Арс… — сказал Антон, наклонив голову, и заплакал. Арсений, не думая, схватил нож за лезвие и откинул в сторону. Кровь шла из пореза, но ему было плевать, он обнял Антона так сильно, как только мог. — Люблю тебя, люблю, дурашка ты мой. Ты никогда не был и не будешь обузой для меня. Слышишь? Никогда. — Арс… — проговорил Антон, смотря в глаза Попову. — Прости меня… Я такой дурак. — Нет, всё хорошо. — Я тоже тебя люблю, Сень, очень.***
Вспоминая эти события, Антон не заметил, как слёзы покатились по его щекам. Он понял, что Арсений любит его настолько сильно, что боится потерять. Что сам Шастун — эгоист, он никогда не ставил его выше, не думал, насколько плохо будет Арсу. Он просто не верил, что его можно так сильно любить… — Антош… — Всё хорошо, Арс. — Иди сюда. — сказал Попов и обнял Антона. Они стояли на кухне у этой цитаты, и каждый думал о своём, каждый боялся потерять, каждый искренне любил. — Я люблю тебя. И ради тебя я буду жить. — Живи ради нас, Ангел, ведь я тоже тебя очень сильно люблю. Арсений поднял голову парня, вытер большими пальцами слёзы с розовых щёк Антона и поцеловал его, вложив в это все слова, просьбы, чувства и обещания.Если бы звёзды знали, как сильно я люблю тебя, Они бы светили ярче. Если бы они знали, как сильно я хочу быть рядом с тобой, Они бы прослезились.