Дерзкий Энди

Сегодня была моя смена в музыкальном магазине, и из-за этого наказания я опоздал минут на 15. Я влетел в зал с красной рожей и весь запыхавшийся, а Шон сидел за кассой. - Прости, чувак, за опоздание. У меня неприятности в школе, я отработаю всё. – выпалил я, подойдя к нему. - Ээээ… окей, чувак, - он нахмурился и озадаченно посмотрел на меня. – Я тебе сочувствую, конечно, но кто ты нахрен такой? Меня словно окатили ледяной водой. Пиздец. Он не знал, кто я, как и Дерзкий Энди. - Я… я Джорел, я же работаю здесь… Шон, блин, нет, ну только не ты… - Слушай, друг, я тебя первый раз вижу, и у меня уже есть работник. Эй, Мия! – он крикнул на склад. Оттуда вышла девушка с длинными рыжими, явно крашеными, волосами и ярко-зелеными глазами. На ней был корсет, длинная прямая юбка до пола и перчатки до локтей, все в черном цвете, такая прям готесса. - Чо. – сказала она и уставилась на Шона. - Ты его знаешь? – Шон кивнул на меня. Она повернула ко мне голову и окинула взглядом с ног до головы. - Неа. – ответила она. –А чо? - Ничо. – ответил ей Шон и обратился уже ко мне. – Ты в порядке, друг, может, позвать кого? Я заметил, как он опустил руку под стол и весь напрягся. Я знал, там лежала бейсбольная бита, а, значит, он счел меня опасным и невменяемым. - Нет. – выдавил я из себя. – Я просто… Я пойду. Шон и рыжеволосая девушка продолжали пялиться на меня, и она так смотрела… не знаю… не с опаской, как Шон, а как будто ей нравилась происходившая ситуация, будто мое недоумение ее забавляло. Я еще раз извинился и в полном ахуе покинул магазин, в котором проработал два месяца, но явно не в этой жизни. Оставалось лишь ехать на ферму, но теперь мне уже было страшно. А вдруг и там меня не узнают? Вдруг я остался совсем-совсем один? Вдруг даже собственные родители не узнают меня, когда я позвоню им? Кто я такой? И что за жизнь я веду? И сейчас я стал понимать одно – не столько важно то, как я попал сюда, сколько то, как мне вернуться назад, к моему Энди. Без него я вновь чувствовал себя злым и раздраженным, не на своем месте, я скучал по нему, и снова одиночество неподъемным грузом водрузилось на моих плечах. Когда я подходил к дому, я обратил внимание, что одолженного Энди велосипеда не было на том месте, где я его обычно оставлял. Что не удивительно, ведь здесь не было моего Энди. Затем я вошел внутрь. У плиты, как всегда, стояла миссис Хойт, но только вот она не была такой, как обычно. Она была растрепанной, неухоженной, с лохматыми волосами, во рту была сигарета, а рядом стакан с виски и открытая, уже уполовиненная бутылка. Она лишь мельком взглянула на меня и пробормотала грубым прокуренным голосом: - О, явился. Жрать щас будем, руки мой. Я прошел в ванную. Ну что ж, по крайней мере, она меня узнала. Значит, я жил с ними, и в принципе не все так страшно. Утром-то я не обратил ни на что внимания, потому что торопился, сам себе делал бутерброды и думал лишь о том, как бы поскорее увидеть Энди. Сейчас-то, конечно, я обращал внимание на все мелочи, если где-то что-то не то. Я должен был найти ответ. Если я еще готов был поверить в то, что я выдумал Энди, то уж точно не готов был верить в то, что я выдумал работу в магазине и вечно пьяную курящую миссис Хойт. Я ужасно хотел позвонить родителям, но мне было страшно. Я боялся, что на другом конце провода окажутся совершенно другие люди, поэтому я выбрал позицию «меньше знаешь, крепче спишь». Позвоню им и буду разбираться с этим только в случае крайней необходимости. Мы сели обедать. Мистер Хойт был внешне такой же, только более скованный что ли… - Что с твоим лицом, Джорел? – спросил он с настоящим беспокойством в голосе. А вот и изменения. - Я подрался. – честно ответил я. - Небось с этим Бирсаком опять? Ох, ну и дал же бог вам этого хулигана… - покачал старик головой. – Не цепляйся к нему, Джорел, а то, мало ли что, вдруг ножом еще пырнет. Он же отбитый наглухо. Жаль мне этого мальчика. И куда смотрят его родители? - Ну ты ему хоть нормально втащил? – прохрипела тетя Маргарет. – Хоть кто-то должен поставить на место этого ублюдка. Тюрьма по нему плачет. Я сидел и охуевал в очередной раз за сегодняшний день. Миссис Хойт была озлобленной и жестокой женщиной, которой до меня не было никакого дела, а мистер Хойт, наоборот, волновался за меня, да еще и сочувствовал Энди. Что это, блядь, за реальность такая? - Мэгги, может, нам стоит поговорить с его родителями? Может, у них что-то неладно в семье? – обратился старик к подвыпившей жене. - Да ты охуел что ли? – рявкнула она. – Делать нам больше нечего, как лезть в чужие проблемы. Насрать мне на них. Кто-нибудь рано или поздно зарежет этого недоноска и бросит труп в канаве, вот и решится проблема сама собой. Старик весь поник, опустив голову, и стал молча доедать свой ужин. - Сами разберетесь, кто из вас будет мыть посуду, я вам не дом работница. – гаркнула Маргарет, когда вставала из-за стола. Схватив бутылку виски, она ушла в гостиную и плюхнулась в кресло перед телевизором. Блядь, я терпеть не мог старика Хойта из той своей жизни, но сейчас мне по-настоящему стало его жалко. Я предложил ему помыть посуду, а он будет вытирать. - Почему она такая, мистер Хойт? – решил я спросить у него, ведь надо было узнавать свою жизнь и адаптироваться к ней. - Зови меня просто Джерри, сынок, мы уже говорили об этом. Пусть мы не знали друг друга раньше, но мы семья, хорошо? – добрым, по-настоящему отеческим тоном сказал он. «Сынок». Ну ебануться можно. Не могу сказать, что мне не было приятно такое отношение, но я готов был вновь потерять все это, лишь бы вернуть моего Энди. Я кивнул в ответ, и он продолжил: - Она хорошая женщина, Джорел, но горе сломило ее. Два года, как не стало нашего сына, и теперь только в алкоголе она видит спасение. Когда я пытался поставить ей ультиматум, она сказала, что, если я не дам ей жить, как ей хочется, она либо уйдет от меня, либо руки на себя наложит. Я не могу этого позволить, сынок, люблю ее больше жизни. Мальчика нашего не стало… Она – это всё, что у меня осталось. Меня поразили его слова, и сердце наполнилось сочувствием. Интересно, какие причины были у того Хойта, чтобы вести себя, как мудак… Потому что у моих Хойтов детей не было. И неизвестно, что лучше. Один хрен кто-то из них превратился в козла. В данном случае – в козлиху. Мы домыли посуду, и я направился в конюшню. Достал ведро, лопату, перчатки, когда Джерри окликнул меня: - Ты что делаешь, Джорел? - Собираюсь убрать здесь, а что? - Даже не вздумай! – он подошел ко мне и всё отнял. – У тебя уроки и своих дел полно небось, нечего тут тебе в грязи возиться. Отдохни лучше, вон лицо всё опухло после драки. Мдаааа, ну просто отец года. Интересная тут жизнь вырисовывалась. Я поднялся в свою комнату и лег на кровать, нацепив наушники. Лицо и тело правда болели после этой потасовки с Бирсаком, надеюсь, он тоже страдает. Вскоре меня начало клонить ко сну. И я подумал: а, может, всё это просто дурацкий, затяжной и очень подробный сон? Может, я проснусь завтра утром, и всё станет, как прежде? Я снова увижу Энди, моего Энди, и на этот раз скажу ему, что я чувствую к нему… На этой мысли я отрубился. Но хрен я угадал. На следующее утро добряк Хойт пожарил мне яичницу с беконом, собрал бутерброды в контейнер, пока его пьяная жена храпела в спальне. Я поблагодарил его и поплелся в школу. Значит, там меня снова ждет этот Дерзкий Энди… Блин. В столовой он и его свита сидели за центральным столиком, они ржали во весь голос, а рука Энди все время была на плечах этой девчонки, словно прилипла к ним. Энди ерзал и вертелся, не раз цепляясь своими напульсниками за ее волосы, но девушка молча терпела это, глядя на него, как на Бога. Пиздец. Какие же бабы бывают тупыми. Хоть бы попросила его быть поаккуратнее, неужели так страшно, что он ее бросит? Или что, из-за такой херни он ее бросит? Совсем долбоёб что ли? Лишь когда прозвенел звонок, и все молча начали собираться, я осознал, что все 40 минут только и делал, что пялился на него, подмечая каждую мелочь и осуждая его в голове. Надо завязывать с этим. Если это и есть моя настоящая реальность, то с Дерзким Энди нам не по пути. После уроков мы с Бирсаком мыли полы в разных классах и почти не пересекались, он лишь мельком одаривал меня своим презренным взглядом, не вынимая наушники из ушей, дабы не дать мне возможность заговорить с ним. Да больно надо было. Хуйли мне с ним говорить? Я лишь смотрел на его зад в узких обтягивающих джинсах, которые опускались на пару сантиметров ниже каждый раз, когда он нагибался со шваброй в руках, слегка приоткрывая ложбинку между его ягодицами. Я не мог совладать с собой. Дерзкий Энди был чертовски сексуальный, и он знал это, специально подбирая свою одежду так, чтобы подчеркивать самые притягательные места своего тела. Он практически всегда носил кожаную куртку или жилетку на голое тело, края задевали его соски, из-за чего они всегда казались торчащими. Такой молодой и такой развратный…

***

Так прошло несколько дней. И, хотя каждый раз, ложась спать, я надеялся проснуться в своей предыдущей жизни, этого не происходило. Наоборот, меня стали терзать эротические сны и фантазии с Дерзким Энди, и чуть ли не каждое утро я просыпался с каменным стояком, а то и вовсе уже с мокрыми трусами. Я старался не пересекаться с ним, дабы не подпитывать свои грязные мыслишки, но это было просто невозможно. Дерзкий Энди был везде, и я будто подсознательно направлялся туда, где он. Как и в тот день, когда после уроков я увидел, что он направился к выходу из школы, а не на отработку наказания. Я тут же догнал его и преградил путь: - Ты куда это намылился? - Отвали. Мне надо уйти сегодня, это важнее, чем это ебаное наказание. – он пихнул меня в плечо в своей излюбленной манере и попытался пройти. Но я опять схватил его за локоть: - Ну уж нет, мудила, твои дела подождут пару часов. Он вывернул руку и схватил меня за грудки, впечатав в стену. - Не указывай, что мне делать, чмошник ёбаный! – зашипел он, а потом одной рукой он скомкал мои футболку и рубашку, а вторую сжал в кулак и замахнулся, чтобы врезать. Я не сопротивлялся. Я спокойно смотрел на него и в этот момент узнал в нем самого себя. Там, в L.А., я так же заводился с полуслова, готовый врезать за дело и просто так, не слушал ни слов, ни аргументов. Как животное, готовое порвать всё, что движется, если оно кажется опасным. Меня выперли из трёх школ, и теперь вот я оказался здесь, в этой жопе мира, да еще и со сдвигом по фазе. Только моему Энди удалось урезонить меня, начать думать, прежде, чем бить, и даже если только ради этого он появился в моей жизни, а затем исчез, это того стоило. Он стал той частью меня, которой мне не хватало, которую я пытался заполнить хоть чем-то и злился каждый раз, когда это не получалось. Значит, и у этого Энди был свой выключатель. И я его найду. - Ну давай, говнюк, хочешь подраться опять? Вперед. Только не забывай, - я наклонился к его уху и прошептал, чтобы никто не услышал. – Что я тебя победил. Можем повторить это еще раз, и, вон смотри, уже свидетелей полно. Он сжал губы так сильно, что даже их линия пропала с его лица, а его брови сошлись у переносицы так, что у самой злости лицо выглядело бы явно добрее, чем у Бирсака сейчас. Но, тем не менее, он отпустил меня и отошел на шаг. Неужели он так боялся, что остальные увидят его поражение, и он перестанет быть их идолом для поклонения? - Просто. Оставь. Меня. В покое. – отчеканил он и вышел за двери школы. Но я снова догнал его. - Бирсак, послушай. – тут вокруг не было никого, и он обернулся. – Половина наказания уже прошла, осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Ты готов просто пустить это коту под яйца? Из-за каких-то пустяков? - Это не пустяки. Отвали, Деккер. Надо же, не «Чмо лосанджелесское», не «говнюк», а «Деккер», как мило. Энди пошел прочь от школы, закуривая сигарету, а я вернулся обратно. Я сделал всё, что мог, но в последней фразе, сказанной им, я услышал что-то еще. Грусть или безысходность, я особо не разобрал, но, что бы это ни было, это было важно для него настолько, что он готов был поставить на карту свое будущее. И я мыл полы за нас обоих. Ха-ха… Услышал бы кто из моих, не поверили бы, что я прикрываю задницу какого-то засранца, который еще и ненавидел меня. - Мистер Деккер! Я аж швабру выронил. Вошел директор, как обычно проверяя, на месте ли мы с Бирсаком. - Где мистер Бирсак? – сразу спросил он. - Он вышел покурить. – ответил я, хотя правилами школы было запрещено курить на территории. Но я подумал, что это вызовет меньше подозрений, чем, если бы я сказал, например, что он в туалете. Еще остался бы ждать его. - Даже во время наказания продолжает нарушать правила… Безнадежно… - покачал глава школы головой. - Да пусть хоть обкурится, мистер Спенсер, вам-то что? Главное, что на отработку ходит исправно. - А мне сказали, что он ушел после уроков. - Он вышел за сигаретами, да. – блядь, кто ж там такой стукач-то. – Но потом вернулся, он в журнале отметился, можете проверить. Да и можно подумать, стал бы я за него тут отдуваться, ага, щас! Я подделал подпись Бирсака в графе за сегодняшний день, благо это было не сложно, всего лишь «ЭБ», будто он уже готовился автографы раздавать, рок-звезда хуева. Директор еще потоптался на месте, и, попрощавшись, ушел. Видимо, счел мои слова вполне резонными, мы ведь с Бирсаком так ненавидели друг друга, что прикрывать его я бы не стал. Я бы и не стал, если бы… Ох.. да уже слишком много стало «если бы» в моей запутанной жизни.