Дерзкий Энди

Через пару дней я лежал на черном бархатном покрывале у Мии в комнате. Не буду вдаваться в подробности, как я вешался после расставания с Энди, потому что такое трудно описать. Если одним словом, то я был полностью раздавлен. Мне было больно настолько, что через какое-то время у меня просто атрофировались все чувства. Я просто больше не мог чувствовать, иначе бы я просто сдох. Я был как те вампиры из «Дневников Вампира», которые отключали свои эмоции, если не хотели что-то чувствовать. Не так буквально, конечно, но моя нервная система уже не справлялась с болью, поэтому мы с ней пришли к соглашению, что не будем чувствовать вообще ничего. И теперь мне всё стало до фонаря. Я делал то, что мне говорила Мия, делал то, что говорил мне старик Хойт, а внутри я был пуст, как трехлитровая банка. - Ну и как всё прошло? – спросила рыжая о нашем с Бирсаком расставании. - А ты как думаешь? – огрызнулся я. - Ну, я надеюсь, что он плакал и умолял тебя не расставаться с ним. – мечтательно, словно смакуя эту картину, предположила она. - Пффф, дура что ль? Он скорее удавится, чем заплачет. Думаю, ты переоценила его чувства ко мне. Не так уж и сильно он расстроился, просто взял вещи и ушел. - Разве? А мне вот птичка на хвосте принесла, что вчера у него отобрали права за вождение в нетрезвом виде и заперли в камере на сутки. – сказала она и хихикнула, не скрывая свое наслаждение нашими страданиями. - Что? – я даже подскочил, но потом лег обратно, потому что не мог позволить ей думать, что между мной и Энди еще что-то происходит. Я должен был изображать полное безразличие. Таковы были правила. - Ага. Один из офицеров, что задержали его, мамин друг, и он рассказал, что этот тупой ублюдок был просто в хлам, ха-ха! Сказал, что он не то, что говорить не мог и назвать свой адрес, он даже стоять не мог, вообще не ясно, как он мог вести машину, настолько он был в говно. Его волоком тащили до камеры, где он заблевал всё вокруг, мыча какой-то бред, как умственно отсталый. Вот умора! Господи, как же я ее ненавидел! Мне хотелось просто задушить ее собственными руками и смотреть, как синеют ее губы, вот чесслово! Мне стало так страшно от того, что она рассказала… Если Энди хотя бы наполовину был в таком состоянии (а я уверен, что она многое приукрасила, чтобы сделать мне больно), то это просто ужасно, он ведь мог разбиться, мог пострадать, пораниться, убиться насмерть в конце концов! Я так усердно защищал его от нее, но он и сам прекрасно справлялся с саморазрушением. Боже… Надеюсь, она всё это выдумала… Жаль, если у него отобрали права, Энди безумно любил своё авто. Мустанг был как его вторая кожа, поэтому я не удивлен, что он мог вести машину, будучи в дрова, потому что иногда мне казалось, что он бы мог вести ее даже во сне с закрытыми глазами, настолько он с ней породнился. - Сколько еще мне здесь быть? Мне уже пора на ферму. – спросил я, потому что каждая секунда, проведенная с ней, казалась мне карой небесной. Мия посмотрела на часы и вздернула бровь. - Хм…. Ну еще полчаса, а потом можешь валить к своим козам. - К лошадям, вообще-то. – поправил я ее. - Да пофиг. Я просто поражался ее злобе и коварности. Она прекрасно знала, насколько сильно я ненавидел ее, но всё равно продолжала меня мучить и играть в «отношения». Она заставляла меня проводить с ней время после уроков, а в школе мы непременно ходили в обнимку и так, чтобы Энди видел нас – это было обязательно. Также сучка установила несколько правил, которым я должен был подчиняться, иначе наши с Энди фотки увидит весь Огайо. Например, мне нельзя было ни словом, ни взглядом показывать свое отвращение к ней, я должен был претворяться, что мне она нравилась. Мне нельзя было говорить об Энди, только если она сама не спросит. Еще мы должны были как минимум тридцать минут лежать в обнимку на ее кровати. Ох, это было ужасно! У меня всегда было ощущение, будто я обнимал мерзкую гадюку. Но я играл свою роль, дабы защитить Энди от ее выходок. Она ведь могла наложить еще какое-нибудь безумное заклятье, могла навести на него порчу, да она могла сделать практически всё, что угодно! В ее руках была колдовская сила – то, с чем я не мог сражаться, то, чему я не мог противостоять. Так что я старался быть покладистым и надеялся, что вскоре ей надоест играться со мной. Еще полчаса я вел с ней вынужденную болтовню о всякой ерунде, пока наконец-то она разрешила мне поехать домой. Но я поехал не на ферму. Я пошел в полицейский участок. Я знал, что мне нельзя было ходить туда, что это плохая идея, но я так волновался за него. Я просто хотел убедиться, что она наврала мне, и всё на самом деле совсем не так, и в приёмной посмеются надо мной, когда я попрошу увидеться с задержанным Энди Бирсаком. Но никто не посмеялся надо мной. Офицер оформил мой визит, и меня отвели к камерам временного содержания. Это было жуткое место, здесь воняло перегаром, мочой и потными ногами, и в одной из этих клеток был Энди. Он сидел на наре, обхватив голову обеими руками и выглядел просто ужасно: помятый, потасканный и явно еще бухой. - О, ненаглядный мой явился, - пробасил он охрипшим голосом. – Ах, да… ты же меня выкинул, как использованный презерватив. И что тебе нужно? Позлорадствовать? Не волнуйся, это не из-за тебя, была крутая вечеринка, и я перебрал. В своём репертуаре. Мне было больно видеть его таким и еще больнее осознавать, что всё это происходило с ним по моей вине. - Энди, - тихо сказал я, подойдя к решетке. – Ты так убьёшься, пожалуйста… - Тебе какое дело? Насколько я помню, я тебе больше не нужен, и, если я подохну, то всем станет только лучше. - Не говори так. То, что мы больше не вместе, не значит, что мне наплевать на тебя. - Просто убирайся, ублюдок. – прошипел он. – Мне не нужна твоя гребаная жалость! У меня всё отлично! Я обреченно вздохнул, но понимал, что я реально только делал ему больнее своим присутствием. Раз уж я от него отказался, то не следовало маячить у него перед глазами. Я развернулся, чтобы уйти, но вдруг Бирсак вскочил и успел схватить меня за рукав через решетку. - Джорел, пожалуйста… - умоляюще сказал он. – Я… я не могу без тебя… Помните, я вам говорил про «Дневники Вампира»? Вот если вы смотрели, то знаете, что происходило с вампирами, когда они отключали свои эмоции, а потом включали, и они шквалом обрушивались на них, разрывая сердце и душу. Вот именно это произошло со мной в тот момент. У меня чуть сердце не разорвалось. И я понял, что Мия верно нацелилась на меня, чтобы заставить Энди страдать. И ее утверждение о том, что страдания друг друга будут ощущаться для нас как свои собственные, тоже было верно. Так что представьте, когда вы страдаете от чего-то очень-очень сильно, когда кажется, что вы уже мертвы, хотя вы еще дышите, и умножьте это надвое. Слезы брызнули из глаз, и я отвернулся, чтобы Энди не видел этого. Я вырвал кусок рукава из его пальцев и отошел, чтобы он не слышал, как я сглатываю сопли. - Перестань вести себя, как глупый ребенок, Энди. – жестко сказал я. - Неужели ты не можешь просто потерпеть? - Перестань мучить нас! – с надрывом ответил он. И я не мог больше терпеть и выбежал из этих казематов. - Джорел! – услышал я вслед, но я уже бежал, не видя ничего вокруг. На улице я кое-как взял себя в руки, удерживая целую бурю внутри. И когда я наконец-то добрался домой, то просто разразился рыданиями. Я бил в деревянную дверь кулаком, надламывая довольно толстые прочные доски и оставляя на них кровавый след разодранных костяшек. Я ненавидел всё вокруг, начиная с себя и заканчивая всем миром и Энди в том числе. Я ненавидел его за то, что он страдал и не мог забыть обо мне и жить своей жизнью. Ведь именно для этого я всё это делал, чтобы он жил своей жизнью и был в безопасности. Но всё выходило в точности наоборот. У меня было ощущение, будто я бесцельно бегал, как хомяк в колесе, изо всех сил стараясь куда-то добраться, но на деле просто носился по кругу, выматывая себя бестолковыми попытками что-то изменить.