_lee_flex_00 0:26
Кто играет?
spearbeer 0:26 Да много кто Ну и похуй. Феликс вообще не должен был спрашивать. И не спросит сейчас, чтобы не привлекать внимание. Палец автоматически пролистывает ленту — никто не собирается даже мониторить ничьи страницы. Нахуй это сталкерское дерьмо. Страница Хёнджина оказывается вполне привлекательной: много фотографий (возможно, есть даже старые, но до этого Феликс не долистал), есть немного щитпостинга, смешные преколы… Ржака, у него так много фоток с Суджин. Видимо, они давно встречаются. И выглядят вполне счастливыми. Что-то неприятно колет в груди. Ли решает, что ему тоже нравится Суджин и что она не заслуживает этого латентного пидора. О, а на этой фотографии Джинни с Минхо. Эти двое, возможно, тоже близки. Фил вспоминает, как при знакомстве узнал о том, что эти двое обсуждали его. Стоит задуматься, а насколько обсуждали? Феликс не удивится блять, если Минхо давно всё знает. А это значит, что знает Джисон. А это значит, что знает Чанбин. А это значит, что знает Феликс. Ли многозначительно хмыкнул: такие выкрутасы его мозг может делать только в пол второго утра. Пора бы и покемарить мальца, ведь утро вечера мудренее. А ещё всем тараканам в его голове интересно, когда их обладатель обратно съебёт в свою Австралию как истинный принципиальный человек, не изменяющий своим традициям. Осталось только подождать, пока не изобьют — тогда уже точно пора.***
Кто блять придумал эти ёбанные пьянки посреди недели? Проснувшись с утра пораньше, Феликс сразу подумал о том, сколько же людей сегодня не придёт на пары. С другой стороны, так даже лучше: коллектив меньше — ближе участники. Роднее, что ли. До слёз растрогала поглаженная белая рубашка, которая висела на вешалке (!) в суперпрезентабельном виде. Боже, Ликс обожает себя. И никого больше. Кто ещё будет заботиться о нём после пьянки, как не сам, собственно, он? Надев школьные, мать их, шортики, Феликс в таком виде полетел в уник получать знания. Нужная аудитория оказалась на третьем этаже почти в конце коридора. Но Феликс был бы не Феликсом, если бы не разведал сначала обстановку, прежде чем позориться. Сегодня утром ментально умерли Чанбин и Джисон, поэтому страдаем с расписанием кабинетов и звонков в телефоне. А ещё, кстати, в телефоне есть общий чат группы, но Ли не чувствует комфортно себя там, поэтому никогда туда не пишет. Так что, высунув только голову в проём, Феликс сразу увидел Хёнджина и Минхо; как бы Фил не старался пройти этот путь ниндзя мастерски, всё равно поймал осторожный взгляд Хвана и внимательный изучающий его соседа. Блять. Препода, слава богу, не было в аудитории, а это значит, что можно беспрепятственно сесть на своё место где-то спереди. Задним чувством Феликс ощущал некую перепалку («нет, хён…», «да сделай ты, блять, уже что-нибудь»), но никто оборачиваться смотреть не собирался: много чести. Скрип кроссовок заставляет Ли зажмуриться; соседняя парта почти ломается и даже трескается под таким весом — Фил отворачивается нахуй от этой ходячей катастрофы. — Эм… — вылетает максимально неловко из чужого рта, и Феликс просто начинает молиться (с задних парт слышится «хуэм, дебил»). Ли даже не собирается ничего делать. Всё — это уже давно закончилось. Уже не смешно. Почему, блять, это вообще происходит? Что конкретно Хёнджин не разобрал в «отвали» и «можешь забыть»? Ох, Феликс бы объяснил ещё раз и, может быть, сделал бы это в некотором роде физически. Но творить такую хуйню в стенах уника не является золотым правилом блядской морали. Поэтому он даже не смотрит в ту сторону, строя из себя неприступную девственницу. Вроде, все по плану идёт, думает Ли, пока не чувствует, как прогнулась под весом скамейка, как чужие руки обвивают его тело и притягивают к себе. Охуенно устроился. Даже ногу закинул. — Феликс. Названный сейчас, кажется, выпадет из этой реальности, но всё ещё держится. Хотелось бы обернуться и въебать как следует по ебалу, на самом деле. Но какого-то хуя Феликс млеет под сильными руками, за крепкой спиной чувствует себя как дома — там, в маленьком городке, вспоминая абсолютно такие же обнимашки у себя в старой комнате. Горячее дыхание Хёнджина обжигает одно из самых чувствительных мест Ликса, а именно кожу между шеей и плечом (вот если бы не было так жарко, он бы нормально застегнул рубашку и такой хуйни бы не было), заставляя всё тело покрыться мурашками. Именно поэтому уже даже с «обернуться» будут проблемы: никто не хочет умереть от такого близкого контакта лиц. Стоп, или хочет? Может, тогда Джинни надоест играться с ним. Пускай идёт ебаться со своими подсосниками, пока не заметил, насколько сильно и часто бьётся сердце Феликса в данный момент. Ли оборачивается, высвобождаясь из этой медвежьей хватки; обострённая чувствительность не дала не заметить почти несуществующее касание чужих губ к своей щеке (Хёнджин раньше всегда так делал, когда Фел обижался). — Хёнджин, — предупреждающе, мол, ещё один такой раз — и Ли включает мод боксёра. — Я скучаю. И ты тоже, — Хван накрывает ладонь Феликса своей и усмехается старой доброй разнице в размерах. — Смотри, ничего не изменилось. — Да с чего ты взял?! — в данный момент Ли не согласен вообще ни с чем; убирает свою руку куда подальше. — Феликс, пожалуйста, — он подсаживается ближе к готовому сбежать от него на край света (скамейки), — послушай меня. — Не сейчас. Джинни не понравился такой расклад; в отличие от некоторых, он не хочет оставлять всё на этой мёртвой точке. А Феликс просто ещё не готов. Не может придумать оправдание своим старым чувствам, которые решили обосноваться в его сегодняшнем сердце. — Хорошо. Тогда сегодня в восемь у меня. Приходи на ужин. Бля, это уже слишком. Ликс уже даже открывает рот, чтобы тактично отказаться, но натыкается на раздражённый взгляд Хёнджина. Если подумать головой, то это же хороший случай выяснить всё до конца и прийти к единому мнению. Только есть две проблемы: во-первых, что, если Феликсу не понравится вывод, а во-вторых, в последний такой раз всё пошло не по плану. Ли кивает и смущённо отводит взгляд. Соседнее место пустует, но запах Хёнджина выветрится здесь только через пару минут; из головы — никогда. («Красуха, братуха!»).***
Конечно, Феликс нервничает. Если бы было хоть одно слово в русском языке, которое являлось бы литературным и одновременно смогло бы описать чувства бедного парниши, то произошёл бы коллапс Вселенной, столкновение двух вечных аспектов существования: времени и пространства. Короче, пиздецки волнуется. Более того, даже находит причину такого поведения: предстоит сложный диалог, который нужно жопоразрывно свести к нулю общения. Он так решил. Мозг вышел, поговорил с сердцем с глазу на глаз по-мужски, а сердце согласилось на уступок. Ну или сделало вид. Ближе к сути: проблемы возникли ещё до выхода. Феликс в душе не ебал, что ему надеть такого с одной стороны строгого, с другой софтового, чтобы дать знать о себе как о неприступном софтовом парне. Писать Чанбину побоялся: вдруг ещё на какую-нибудь хуйню с ним проспорит, — а облажаться не хочется. Простая объёмная чёрная худи решила бы все вопросы, но тот кепончик, который Ликс так любил с ним надевать, остался дома в кенгурячей стране. Придётся без него обойтись. 7:28. Дойти минут за двадцать плюс время на морально собраться. Хватит, пора выходить уже: вдруг не успеет. А если непредвиденные обстоятельства? Хотя, что может сейчас остановить Ли, находящегося в таком маленьком шаге от важного события? На самом деле, он бы помчался за любой мелкой возможностью съебаться, но чисто из уважения к старой дружбе… Хёнджин открывает ему с улыбкой такой яркой, как будто бы пришёл не Феликс, а доставщик пиццы (а пожрать Хван любит). Младший хмурится, постоянно повторяя про себя что-то типа как ему тут не нравится и что он хочет домой. Может сработает. — Привет, Ёнбокки! — буквально кричит Хёнджин сразу, как только Ли вошёл, и протягивает руки к плечам напротив. Феликсу хочется чихнуть от резкого запаха шампуня возле своего лица, но он сдерживается, не драматизируя, в отличие от кое-кого. — Привет. А где твои родители? — А, так они улетели в Марокко ещё позавчера. Холодный пот прошёл по спине: то есть это как это? Они сейчас вдвоём в одной квартире? Пиздец, Феликс был бы не против пообщаться с миссис Хван, потому что она могла сделать любую обстановку комфортной — да и просто хорошие отношения с ней были. Стало вдвойне неуютно. Фел решил промолчать. — Ну, готовил я сам, поэтому… — Я действительно пришёл сюда, чтобы оценить твои навыки в кулинарии? — бля. Почему-то включается мод «ready to fight», хотя Ли пришёл с миром. Да и относятся к нему более, чем уважительно. Наверное, перенервничал, — а может просто хочет скорее во всём разобраться. Эгоистично, на самом деле: нужно было подумать о последствиях. Феликс заметил, как сжались кулаки Хёнджина, как поменялось его выражение лица и вместе с этим атмосфера в помещении. Бля, доиграешься и вылетишь вон отсюда. — А ты изменился. Ликсу сдавило грудь всего лишь из-за такой короткой фразы. Это, по его мнению, наихудшая вещь, которую можно было бы сказать бывшему лучшему другу. Ли опускает голову вниз, потому что ему действительно стыдно, но, как бы там ни было, мигающая в голове идея отпиздить уже наконец Джинни всё ещё не отпускает. Сука, вот так всегда: неужели нельзя сделать всё как в книгах, песнях или фильмах? Просто взять и спокойно поговорить. Так нет, блять, давай ты ещё мальца поагришься и снова ни к чему не придёшь. — Давай просто поговорим, — смотрит на старшего умоляюще, но сам до конца не уверен почему. — Второй этаж, комната справа, — это типа было «иди в баню» или «встретимся там»? Потому что Феликс почти уверен, у этих богатеньких жоп точно есть баня. Сам же Хван удалился на кухню. Бля, Феликс вообще-то рассчитывал на покушать, но кто ж знал, что так обернётся. Дверь была открыта; Фел прошёл внутрь, боясь даже осмотреться вокруг. Сесть куда-то нужно было, но, сука, стрёмно. После всего, что он сказал, это нормально вообще было бы сесть на, допустим, ту же самую полуторную кровать или за кресло у стола? Не, он подождёт и постоит. Стоять и ждать пришлось недолго: Хёнджин пришёл через минуту, закрыл за собой дверь (зачем?) и прислонился к ней. Ли ощутил это: теперь они остались точно вдвоём — и бежать некуда. — Хорошо, — своеобразно начал старший. Хорошо-то оно хорошо, но поговорить вроде бы звали его. — Ага, — Феликс хочет сдохнуть. — Так… — Ну, я… Начали одновременно, отлично. Джин хохотнул, младший тоже. Вроде более-менее всё начинает разряжаться. — Феликс. Прости меня, — у Ли даже нет никакого желания выяснять за что; Джинни и так выглядит раскаивающимся. — Хёнджин, прости меня тоже. Всё, как в начальной школе, ничего нового. Как мама учила, так и миримся, — только без мизинцев (это уже слишком). Старший осторожно улыбается и медленно подходит к Феликсу, который, в свою очередь, по совершенно непонятным причинам начинает чувствовать себя добычей. Ещё немного — и уже в лапах хищника. Ли кажется, что так крепко его ещё никто и никогда не обнимал. Проклиная свою слабость к скиншипу, младший всё же обнимает в ответ — правда, уже не так сильно — и зарывается носом в ключицы. — Я рад, что ты вернулся. О нет, кажется, что ещё одно такое слово — и Фел точно расплачется. — Угу. Я тоже скучал. В какой момент всё пошло по пизде? То чуть не побил, теперь готов стоять так до конца жизни. Как найти эту золотую середину, которая подразумевает что-то типа «забить хуй и никогда не общаться с этим человеком больше?». Но вряд ли сейчас Феликс способен на такое. В смысле, посмотрите, просто блять посмотрите на него: стоит, чуть ли не хнычет, в объятиях этого жестокого монстроидного одногруппника. Пиздец — операция по отшиванию не провалена, а просто отложена. — После всего, что я натворил, думаю, я люблю тебя только больше. — Заткнись. Цитировать Ширана — это уже выше его сил.***
Неправильно. Всё это дико неправильно. Каждый раз, когда Феликс осознаёт себя в руках Хёнджина, или когда смеётся вместе с ним над очередной тупой хуйнёй или просто предаётся воспоминаниям, что-то внутри начинает протестованно пищать. — Помнишь, как я учил тебя танцевать вальс, когда нам было по шестнадцать? — оо, бля, этот день Феликс не забудет примерно никогда. — Мне просто не хотелось опозориться перед Соён, а ты всё ещё буллишь меня за это! — если мы когда-то говорили с вами и протестующем писке, так вот, наслаждайтесь. Хёнджин рассмеялся с такого милого младшего и придвинул его ближе к себе: — Просто напрашиваюсь на Чмок Благодарения. — Ну, ты уж не зазнавайся: во-первых, не заслужил, а во-вторых, нам давно не десять. — Но ты продолжал Чмокать меня до шестнадцати точно, — если Джинни так хочет подвести диалог к тому случаю, с которого началась эта котовасия, то Ли сбежит прямо сейчас. — Ты так говоришь, будто какой-то другой Хван Хёнджин напал на меня с поцелуйчиками после идеально списанной самостоятельной по астрономии, — Ли хмурится, но, чувствуя размеренные движения чужих пальцев в волосах, расслабляется. Они снова смеются, вспоминая всякую чушь уже целый вечер. — Слушай, если ты позвал меня сюда, чтобы полежать на твоей кровати и пофлешбекаться в старые времена, то я лучше пойду, — вообще, говорить подобные вещи тогда, когда пижамная вечеринка закончилась, довольно мило. На самом деле, Феликс хочет съебаться, пока они не дошли до серьёзных разговоров. — Уже темно, — как бы не пытался Ли вырваться из этого подземелья, названного ебанутой узкой полуторкой (явно не предназначенной для двоих), тёплые крепкие руки старшего всё ещё давили на хребет. — Здесь недалеко дойти. — Дождь. — Одолжишь зонтик? — Феликс, останься. Ну нет, Ликс не может допустить такого сближения за один вечер. Ещё и на ночь остаться? Пиздец — и в страшном сне не приснится. Почувствовав, как Хёнджин ослабляет хватку, младший привстал, оперевшись на локти. Положение оставляет желать лучшего, в то время как Феликс не понимает, куда ему смотреть. Взгляд мечется по всему лицу, то и дело останавливаясь на соблазнительных губах, между которых довольно часто проскальзывает язык, или на глазах, отчётливо выдающих все эмоции Хёнджина; но Ли решает не играть с огнём и смотреть куда-то в плечо. — Зачем? — Посмотрим все те части Форсажа, которые мы не смотрели вместе. — То есть две. — На большее тебя бы всё равно не хватило. И, если честно, я не уверен, выдержишь ли ты хотя бы их. Феликс давится воздухом: то есть как это, не выдержит? Да не пойти ли тебе в жопу с такими выводами, дружище? Примерно через час просмотра первой из запланированных частей Фел начинает понимать, что это была чистой воды провокация. Остаётся только надеяться, что следующие провокации — если они будут, конечно — Ли не пропустит никаким образом. Странно, но Джинни решил отказаться от их любимых сухариков с кальмаром, предоставив всю пачку знаменитому жруну и любителю фастфуда американского типа. Всё было бы привычнее, если б в конце они по традиции продолжили свой спор о том, какая же часть лучше (первая или третья), но сегодня посмотреть два полнометражных фильма изначально не виделось чем-то суперэнергичным, так что парни ненадолго уснули друг на друге. Феликс проявил небывалую стойкость (когда тебя берут на слабо — ты должен порвать очко, но сделать, что просят) и с некой гордостью разбудил старшего. — Джинни, просыпайся, — недовольное мычание раздалось под ухом Ли, — фильм закончился. — Хуй с ним. Давай спать. Логично. Фел, в принципе, только этого и ждал, но клешня хищника прицепилась к футболке: — Здесь. — Ага, помечтай, — может, если бы кровать была побольше, Феликс даже подумал бы над предложением.