Сомнамбула

С недавних пор я вынуждена жить так, чтобы не особо привлекать к себе внимания. В каком-то смысле, даже скрываться. Это неважно, что я натворила, просто примите это как факт. Так вот, чтобы скрыться мне понадобилось искать новое, временное жильё, чем дальше от старых мест — тем лучше. Учитывая, что я жила в городе, идеальным вариантом был загородный дом, который мне благородно предложил для временного проживания мой молодой человек — Лёва. Дом этот не совсем его: если быть точнее, он принадлежит его старшему брату, Тимофею — крупному бизнесмену, а тот уже разрешил им какое-то время пользоваться. Но чего стоило у Лёвы отбить дом, хоть на месяц, я представляю: они с братом, конечно, хорошие друзья, но доверием друг к другу не блещут. Дом не очень большой: первый этаж и спаленка на втором (хотя первый этаж достаточно обширный). Но чего мне ещё нужно, особенно, если учесть, что живу я здесь одна? Верно, не особняк. Кухня есть, сообщение с внешним миром есть, ванная, а, главное, водоснабжение и свет есть — живу, можно даже сказать, как королева. Вот только после одного инцидента моя жизнь кардинально изменилась. И моя задача — рассказать вам, после какого. Однажды вечером (было часов восемнадцать), когда я от нечего делать лежала на диване и просматривала ленту, зазвонил городской телефон. Я вздрогнула, так как по многим бытовым и не бытовым причинам отвыкла от подобного звука. Кто-то по ту сторону аппарата был очень настойчив: когда истёк срок ожидания первого звонка, прозвучал второй. В голову мне пришла мысль, что это звонят по работе Тимофею, думая, что он находится здесь. Да, я понимала, что в наше время странно, что в первую очередь звонили на городской, а не на сотовый, но всякие же люди бывают. И я сняла трубку. Не дожидаясь моего ответа, чей-то голос затараторил что-то по поводу того, что я здесь новенькая, должна знать больше и вообще, как у меня дела; долго ли я тут; как моё имя. «Может тебе и код карты, где мои деньги лежат, » — усмехнулась я про себя, в то время как на моём лбу проступили капельки пота: никто не должен был знать, где я нахожусь, кроме определённых людей. Этот некто не был определённым человеком. Я, ничего не ответив, положила трубку телефона и только было хотела вернуться на диван, как звонок раздался снова. Это стало выводить меня из себя. «Что Вам нужно?» — спросила я серьёзным голосом. Тот голос будто бы перенял мою серьёзность и на удивление членораздельно ответил: «Выслушайте меня, если хотите жить здесь и жить вообще». По мне пробежала дрожь, то ли от наглости собеседника, то ли от испуга. «Что?» — я постаралась, чтобы мой вопрос звучал, как можно более устрашающе, — «Что Вы сказали?». В трубке послышалось шуршание. «Не пытайтесь мне угрожать, » — я не собиралась сдавать позиции. «Я Вам не угрожаю. Угрожать Вам будет Она, если Вы меня не выслушаете, » — как ни в чём ни бывало произнёс некто. «Я позвоню в полицию!» — конечно, я понимала, что куда-куда, но в полицию-то я звонить не буду… «Уделите мне пятнадцать минут своего глубочайшего внимания. Больше я Вам не позвоню, и завтра же Вы будете об этом сожалеть.» И голос начал рассказывать. Всё то, что он мне говорил, казалось тогда таким бредом, что я уже была готова нервно посмеяться и похвалить его за неплохую шутку. Вот его слова, которые клином вошли в мой мозг: «Этой ночью Вы услышите стук в дверь, затем в окно. Не отпирайте ни дверь, ни окно. Вы не сможете уснуть — это всё Она. Вы будете ощущать её присутствие в каждом шорохе снаружи, в каждой упавшей ложке: днём и ночью. С каждой ночью Она будет всё ближе и ближе, пока не дойдёт до того, что стук и скрежет по двери будут сопровождать Вас всю ночь напролёт. Она не любит перемены. Любое нарушение стабильности — как красная тряпка для быка. Вы стали той тряпкой. Крепитесь, если Вы вынуждены жить здесь или уезжайте, если Вы здесь просто так. Запирайте двери и окна на все засовы, подпирайте их тряпками — Она знает, что такое замок». И он отключился. Наперёд скажу вам: он действительно больше не звонил. Честно скажу, выслушав всю эту историю, с моего сердца упал камень. Я настолько боялась в тот момент, что меня обнаружат обыкновенные люди, что какая-то спиритическая Она в первое время стала для меня облегчением. Первое время заключалось в паре-тройке часов: пока достаточно суеверная я не осталась сидеть в полном одиночестве на кухне в доме, отдалённом от людских поселений, окружённом мраком ночи. Тогда-то все мои мысли и занял этот рассказ: ночи становилось ждать всё страшнее. Часы пробили десять, а я всё ещё сидела на том же месте. Мои глаза даже не думали слипаться: к моему пока что малому, но испугу, первое предзнаменование сбывалось: я не хотела спать. «Это всё мои расшатанные нервы, » — попыталась я себя успокоить. И вдруг в дверь раздался ненавязчивый стук… Меня передёрнуло: никто нем мог прийти сюда так поздно; по определению не мог! «Мне послышалось…» — из-за двери раздался тихий скрежет. «Мне послышалось!» — я бросилась к двери и приложила к ней ухо: открывать, чтобы проверить было слишком страшно. Стук отчётливо повторился… Я заперла дверь на всевозможные замки; проверила: заперты ли окна; бросилась к себе в комнату; заперла дверь в неё и кинулась под одеяло, где разрыдалась, вспомнив на нервах все свои грехи. Этой ночью я не спала, но чувствовала себя бодрой. На кухне с полок повадились падать вилки, ложки и ножи — слава Богу, тарелки не летели на пол. В каждом шорохе чувствовалась опасность: я больше не ощущала себя одна. Первой мыслью было действительно съехать, чтобы не сойти с ума окончательно, но потом я поняла, что ехать мне некуда. Нужно было перетерпеть хотя бы месяц. Этим вечером я снова села на кухню, находящуюся прямо напротив входной двери, если не считать длинного коридора между ними. Я сидела молча, чтобы не пропустить ни единого звука и, в случае чего, повторить проделанные мною вчера действия. Я ожидала стука, только более громкого, как и бывает в ужастиках, по градации. У меня было чувство, что я оказалась в фильме ужасов или, хотя бы, в страшном сне. Но, вместо стука, в коридоре погас свет… Я вскочила и, сбито дыша, стала всматриваться в темноту: ручка двери ехидно поблёскивала. Раздался стук и скрип, будто бы кто-то пытался сладить с замком. Мне в голову ударила кровь, и я быстро перебежала коридор, проверив все замки и повернув их настолько туго, что побольше бы мне силы, и они б сломались. Стоя в темноте и убедившись, что больше никто не пытается меня взломать, я включила свет и схватилась за сотовый телефон. Разумеется, я знала кому звонить; знала, кто мне, может, и не поможет, но чей голос успокоит меня. «Алло?» — из трубки послышался немного меланхоличный голос Лёвы. «Лёва! Прости, что так поздно, но мне очень страшно!» — мой голос дрогнул, и я принялась за рассказ. «Не вешай трубку, » — серьёзно и взволнованно ответил он после, — «Мы будем действовать вместе». Всю ночь! Как я ему была благодарна! До самого утра мы оба были, как на иголках. Не знаю, сколько денег я потратила на этот разговор, но мне было их не жалко. Лёва верил мне: он понимал, что я девушка разумная, и не стану просто так разыгрывать какую-нибудь драму. Он предлагал увезти меня оттуда, мне стоило лишь подождать пару дней… Но отступать мне было некуда: я не хотела никого подставлять. Во всяком случае, я сказала, что подумаю, а Лёва обещал позвонить мне сегодня вечером самостоятельно. Этого вечера я одновременно ждала и одновременно боялась. Невыносимо было здесь в одиночестве, но я понимала, что ночью всё должно стать ещё сложней. В девять вечера раздался долгожданный мной звонок. Лёва сразу же рассказал мне, что звонил брату, на что тот ответил, что ничего такого не помнит и никакие голоса ему не звонили. «Он, значит, красной тряпкой не был!» — это был скорее оттенок отчаяния, а не зависть. Сначала вокруг было подозрительно спокойно. И тут началось. Скрежет и стук попеременно доставался от всех окон, от всех дверей (да, иногда мне даже казалось, что звук уже исходит изнутри); в ванной гас свет, а несчастные замки подвергались аккуратному, еле слышному, но взлому. В один момент, мне показалось, что за окном пробежало что-то вытянутое и худое, отчего я побледнела ещё сильнее: Она ещё никогда не показывала себя. Всего лишь двенадцать вечера, а я уже понимала, что не справляюсь. Двое из замков были попросту сломаны (о втором Лёве я не сказала), а третий безжалостно скрипел… «Что я сделала Ей такого?» — пустым взором я смотрела с кухни на входную дверь, стараясь ловить каждое слово любимого голоса из трубки, — «Я целыми днями сидела дома, я не нарушала Её покоя… Я не хотела нарушать стабильность!..». Вдруг под скрип замка меня осенила отчаянная мысль: «Что если не бороться с ней, а стать для неё стабильностью? Что если перестать метаться? Что если страшно нам обеим?» — я встала со стула на подкашивающиеся ноги. «Пока, Лёв, я люблю тебя, » — совершив этот сентиментальный жест, без которого я чувствовала, что разорвусь изнутри, я прервала звонок. Неуверенно, бледная я пошла к двери. За моей спиной раздалась мелодия звонка сотового телефона, а в коридоре выключился свет. Не дожидаясь момента, когда Она откроет дверь, я сделала это сама. Из кромешной темноты на меня чёрными, поблёскивающими глазами смотрело нечто, что не было похоже ни на «неё», ни даже на «него». Оно было высоким и тощим — все остальные детали внешности скрыла ночь. Пару секунд мы смотрели друг на друга. Затем я отвела взгляд и промямлила: «Ты меня пугаешь. Я не хотела нарушать твоего покоя». Существо молчало и, кажется, слушало, замерев и смотря на меня. «Хочешь выпить чаю?» — спросила я, посмотрев на Неё и открыв дверь шире. С того момента Она приходит ко мне каждую ночь. Я открываю Ей дверь: по началу я побаивалась того, что она может разозлиться, если я не открою, но это чувство проходит. Мы садимся на кухне и всю ночь пьём чай: каждый день разный, для разнообразия. Она плохо разговаривает на нашем языке, но я почему-то Её понимаю. Меня всё ещё смущает подобная компания, но, кажется, я начинаю привыкать к своей новой подружке. Лёве я сказала, что всё хорошо, но рассказать («А я тебе обязательно-обязательно всё расскажу!») обо всём подробнее я вынуждена попозже. Он согласился, он парень понимающий, хотя каждый день его любопытство усиливается. Может, когда-нибудь я познакомлю их по телефону: Она, по крайней мере, знает о его существовании. Днём я привыкла спать, но вот что интересно: теперь мне отчего-то, чтобы выспаться, хватает трёх-четырёх часов. В начале я говорила, что моя жизнь кардинально изменилась. И вот я продолжаю: я думаю, что изменилась она в лучшую сторону. Она не желает мне зла, потому что я не желаю ей и наоборот. Всё это очень интересно, особенно для такой суеверной особы, как я — иметь друга «по ту сторону». Этот рассказ мы писали совместными усилиями, поэтому, если вы почувствуете сегодня (или даже сейчас) чьё-то лёгкое присутствие, знайте: Она благодарна вам за внимание, уделённое нашей истории.