Артоны и...

– Я думал, что выручай-комната больше, – отмечает Антон, прикрывая за собой дверь, прежде пропустив Арсения вперёд. – Считаешь, что нам нужно больше пространства для... манёвра? – Попов совсем краснеет от произнесённого. – Не отказался бы поваляться с тобой по всем поверхностям, – Шастун тоже смущается. Арсений, видно, хочет закатить глаза на количество стеснения, но ничего не может с этим поделать. У них сегодня запланирована ночь любви, да, именно в такой формулировке и никак иначе. Наконец-то Попов решился произнести своё желание вслух, без эффекта зелий и намёков. Антон себя едва удержал, чтобы не накинуться на него со всей страстью, так же чмокнул в висок и пообещал самую жаркую и заботливую страсть в их жизни. А дальше началась череда очешуительных событий. Едва у них обоих складывалось время и место – их обоих хотели все, кто в данный момент только мог. Первая попытка прервалась на моменте, когда Макар заполз в комнату с максимально усталым видом, проплёлся мимо них и завалился на кровать ничком. Выяснилось, что у того предвестники совершенно магловской депрессии, которые нужно было срочно искоренять. Весь вечер они играли в настолки и приободряли Илью в два раза усиленней. В следующий раз Антон подловил идеальный момент для того, чтобы прижать Арсения в его комнате прямо к стене, плотно притереться всем телом и начать истязать поцелуями шею... как их уединение нарушили такие же воодушевлённые Лазарев с Биланом... Арсений быстро выкрутился из такой неловкой ситуации, упёрся руками в бока и предъявил соседу по комнате, что своего парня ему даже не представил. Обе парочки в итоге так и не полюбились. Антон задумался уже о проклятье, наложенном на них кем угодно, потому что теперь не то, чтобы потрахаться по-человечески, поцеловаться было негде. Весеннее обострение, бестактность и отсутствие понятия личного пространства друзей, общее ощущение напряга от грядущих экзаменов... совершенно не способствовали романтическому настрою. Дошло до того, что Арсений сидел в библиотеке и искал материалы про драконов, когда к нему, нарушив все правила приличия, подсел Антон и сразу втянул в очень горячий поцелуй. – Наилучшее место для хорошего секса – библиотека, – поддержал его Попов, пробираясь ладонью под мантию и рубашку. – Среди томов «Истории магии» и «Классических заклинаний для растений», точно, – кивнул Антон и почти был готов усадить Арсения на стол... – За похабщину отнимаем у ваших факультетов по сорок очков, – профессор зло оглядела их и быстро ушла, напоследок бросив, – вас ещё и на тренировке оштрафуют, Шастун, если не поторопитесь. На что пришлось досадно выдохнуть и оставить Арсения дочитывать важные для экзамена материалы. – Я проверил всё, что может быть, – заключил Попов, сидя рядом с Антоном на диване в гостиной Рейвенкло, – нет, проклятья на нас нет. Просто как-то все тоже резко решили позанимать укромные места. Шастун сидел максимально расстроенный, взяв в свою руку лежащую на колене кисть Попова. – Слушай, ну, и без этого жили же как-то? – Попытка приободрить, Антон был готов к ней. – Я не перестал тебя любить, поэтому надо просто вдохнуть и выдохнуть. Давай отложим ненадолго. – Давай, – Антон опасливо огляделся вокруг и поцеловал в уголок рта, поднялся и ушёл к себе. Естественно, забить не получалось, Антон денно и нощно думал о том, что ему тянет в паху всякий раз, когда он просто задумался об Арсении. Были даже случаи, что его бладжер два раза по башке кокнул от потери концентрации. Последней каплей стало количество дрочева на собственного же парня, которое достигло четырёх раз в день. Шастун замер у стены и как вор оглядывался по сторонам. Он хотел ещё помечтать о том, как ему будет (когда-нибудь, в необозримом будущем) приятно рядом с Арсением, как стена за его спиной стала покрываться резными узорами. Антон не знал, что ему нужно делать сейчас: начать плакать от счастья, что целибат завершён или же угарнуть с того, что даже школа хочет, чтобы они с Поповым, наконец, потрахались. – Тебе страшно? – Антон оказывается очень близко, стои́т со спины, проводит носом по загривку, легко целует. – Немного, – полушёпотом произносит Арсений, проводя по бедру пристроившегося к нему Шастуна, – я так долго ждал, что боюсь, что тебя разочарую в этом плане. – Нельзя разочаровать того, кто влюблён, – совсем горячо выдыхает Антон в шею, прихватывая кожу только губами. – Ты меня метишь? – Арсений звучит хитро, а в зеркале напротив виднеется совсем немного коварная ухмылка. – Да, – подыгрывает Шастун, укладывая обе руки на талию, – хочу, чтобы все видели, что ты мой. Я тебя отвоевал у учебников и у всех красивых девчонок из потока. Пусть видят... – Мой альфа, – улыбается Арсений, пристраивая пальцы тоже на шее Антона. – М? – Я читал в «Руководстве по параллельным мирам»... там рассказывается, что в некоторых реальностях сама природа регулирует выживаемость и рождаемость человека как вида. Потому разделяет их не только по физиологическим полам, но и видам с определёнными гормонами... – Спасибо, что напоминаешь какой ты у меня охренеть начитанный, – Антон не считает, что рассказ Арсения мешает их... моменту, наоборот, так Попов меньше нервничает и больше расслабляется, позволяя совсем уж пошло запустить руки под рубашку и провести по прессу, коего оказывается дофига и весьма скульптурно, – и как тогда происходит всё в этом случае? – Обычно в мире уже задумана предначертанность, чтобы выходило идеальное потомство. Истинность по-другому, – Арсений приятно, мягко стонет от того, как Антон очень ласково задевает соски, – альфа в этом случае является сильной стороной пары, к нему подходят слова «добытчик», «защитник», «покровитель», «глава семьи», «ведущий за собой». – Ты правда думаешь, что мне подходят эти слова? – Антон польщён, конечно, но при этом чувствует какой-то подвох в этом мире, о котором так подробно рассказывает Арсений. – Да, тебе очень подходит, – Попов разворачивается в объятьях и тянется усыпать поцелуями лицо, – ты мой свет, за которым я следую. – А что по предначертанности? – Антон не может не подхватить на руки своего парня, просто с трепетом прижимает к себе, пока несёт до кровати с балдахином (интересно, чьё это желание? Шастун таких изысков не заказывал), укладывает и сразу же обнимает крепко, помогая стянуть с себя футболку. – Им в пару нужен кто-то для равновесия. Часто альфы награждены физической силой и выносливостью, вдобавок часто проявляется вспыльчивость, – Арсений так сладко постанывает от поцелуев и укусов в шею, что Антон сам себе завидует, насколько же у него чувствительный парень, – омеги те, кому природой даровано выносить здоровых детей, они нежные, тонкие, зачастую ранимые, особенно когда беременны. Подходят слова «хранитель очага», «украшение семьи», «ведомый», «тактичный», «эмоциональный», «покорный». Арсений смущается до красноты щёк, когда Антон медленно выцеловывает его пресс, проводит по кубикам языком. – А говорят, что на Рейвенкло учатся только задроты, – Шастун оторваться не может, ощупывает и гладит подтянутое тело. – Смотря в каком смысле, – Арсений опять стонет, аккуратно вплетаясь пальцами в кудрявые волосы на затылке, – я же танцую, ты знаешь. – Знаю, – Антон не станет говорить как сильно любит смотреть на танцующего Попова, – а ещё все эти заморочки из параллельного мира с альфами и омегами мне не очень нравятся. – Почему? – Шастун ловит кайф от того, как вздрагивает Арсений от его касаний, – вполне логичная вещь... – Ну вот если даже рассмотреть то, что ты мой истинный, мой омега, – Антон возвращается и нависает всем телом, чтобы прильнуть к уху губами и продолжает шептать, – то это никак не вяжется, потому что ты такой же сильный, опасный и властный, как и я, если не больше. – Может, это я только для других такой, – Арсений обхватывает его лицо руками и смотрит прямо в глаза, дразня, удерживая на расстоянии и не давая поцеловать себя, – а с тобой становлюсь тем самым слабым и нежным, ранимым. Потому что доверяю. Это ведь самое главное в истинности – доверие. – Как и в понятии истинной любви, впрочем, – кивает Антон, устраиваясь между ног лежащего под ним Арсения, подхватывает одну под колено и порывисто толкается, притираясь сквозь слои одежды. – Ты мой истинный в любом случае, – Арсений смотрит в глаза не отрываясь, при этом вцепляется в плечи сильно, крепко, что Антону уже пора застонать в ответ, – мой. Шастун никогда раньше не испытывал подобное. Он ещё помнит свой первый поцелуй, тогда он считал, что это любовь до гроба и что они с Ниной никогда не расстанутся. Но в итоге они остались друзьями, так было интереснее. А сейчас Антона ненатурально хуёвит от ощущения, что под ним, в его власти и внимании, в его руках самый невероятный человек на всём свете. Кто-то точно сейчас в его голове сказал, что он маленький совсем, что будет в его долгой магической жизни ещё не один человек. Но это всё настолько потом, что ощущается неважным. Важнее всего он, его Арсений, его омега, если так тому нравится. Антон хочет его во всех смыслах: сейчас же на кровати, потом в объятьях после, затем чтобы он был в его жизни тем самым лучиком, тем светом, который его ведёт и от которого ведёт. – Антон, сделай что-нибудь, иначе я задохнусь от возбуждения, – голос Арсения полон нетерпения, страсти, того же желания, что и в самом Шастуне. Раздевать друг друга непривычно, Антон торопится, потому что побаивается, что эта чудная дымка увлечённости исчезнет, если они не начнут прямо сейчас. Арсений совсем нетерпеливый, он откидывает одежду в сторону с такой яростью, будто она испортила ему всю жизнь и отреклась от него ещё в детстве. Антон бы улыбнулся и озвучил бы это, если бы не всепоглощающее притяжение всеми клетками тела соприкоснуться. Попов снова притягивает к себе за шею, целует бесстыдно глубоко, гладя языком всё, что попадается, дышит урывками. – Помилуемся или серьёзно потрахаемся? – Антон стремится разрядить обстановку, но не получается, даже от такой весёлой формулировки, Арсений заваливается на спину и утягивает за собой. – Начнём с простого, а там решим, – как он может говорить это не запинаясь и усаживаться напротив, притягивая к себе для очередного поцелуя? Вот и Антон не знает. Зато чувствует, как сводит приятной вибрацией всё тело одно прикосновение к возбуждённому члену. Прижиматься одним к другому тоже восхитительно, но когда по нему проводит не твоя рука, а необыкновенно нежные пальцы твоего любимого человека... вот это настоящая магия, волшебство чувств. Это и парализует, и наполняет энергией одновременно. Антон стонет в открытый рот Арсения, который обхватывает оба члена и медленно водит по ним вверх-вниз, ласкает так аккуратно, иногда соскальзывая, с непривычки, раньше не доводилось такую толщину обхаживать. Поэтому Антон стремится помочь, укладывает свои пальцы поверх Арсеньевых, осторожно направляет, ускоряется легко, но не торопя. Но, видимо, у Попова тоже совсем не остаётся терпения, раз он не сбавляет ритма, дышит тяжело. Антон снова хочет прикусить кожу на плече, усыпанном родинками и веснушками, но обещает себе, что сделает это только на самом пике. Раз он альфа, собственник и защитник, то метку сделает самую видимую, яркую. Арсений весь изнемогает, подаётся кольцо из пальцев, стискивает зубы, как вдруг... в глазах совсем немного проявляется свечение, в цвет, сияет как море в лунном отблеске. Антон улыбается, приподнимает пальцами свободной руки за подбородок, любуется, запоминает этот момент. – Твои глаза, – выдыхает с трудом Арсений, наверняка тоже разглядывая зелёное свечение, Антон его ощущает так же явственно, как и накатывающее удовольствие от их близости. – Вот теперь... верю в истинную любовь, – на последнем слове Шастун вдыхает глубоко, наклоняется к шее и прикусывает кожу, со стоном выдыхает. Арсений совсем теряется в том, что чувствует, жмурится точно, вскрикивает, не удерживает в себе любимого имени. Потрясение не настолько большое каким его описывали друзья и о коем можно вычитать в книгах. Антон ощущает это как большой забег по полю, но при этом всё тело ноет приятно, сладко, наконец-то расслабляется. Арсений упирается лбом ему в плечо и пытается отдышаться, немного подрагивает, поэтому Шастун спешит обнять его и прижать как можно крепче. С руки пропадают следы их удовольствия, будто ластиком стирается. – Это ты? – Я тоже подготовился, – по голосу Арсения слышно, что он улыбается, – тренировался на пролитом чае из кружки. – Могущественный волшебник колдует без палочки, – восхищённо шепчет на ухо Антон, приглаживая, как оказывается, взъерошенные волосы на затылке. – Мы мою палочку отполировали сейчас, потому и сработало. Антон посмеивается немного гаденько, таких пошлых шуточек он от Арсения не ожидал. Тем и лучше, всё-таки это Арсений, с прекрасной планетой в голове, где всё непонятно. – А если честно, – Попов поднимает голову и смотрит точно в глаза, – это всё потому, что ты – моя истинная любовь. – И ты помечен, не убежишь теперь, – лыбится слишком довольно Антон. – И в мыслях не было, – целует в уголок этой улыбки Арсений.