"Анна вернулась в гостиницу Фунбари окончательно сломленной. Мы ничего не могли с этим поделать. Тамао предложила просто подождать. Вскоре ребятам пришлось уехать. И тогда стало по-настоящему тихо и тоскливо. Остались только я, Тамао, Рю и Анна.
Дни шли своим чередом, ничего не происходило, ничего не менялось. Знаете, мне начало казаться, что всякие подозрительные типы, неприятности, неожиданности крутятся только вокруг Йо. Потому что с его исчезновением не стало и веселья. Амидамару, который согласился вернуться, все время проводил сидя на крыше. Днем он разглядывал облака или прятался в своей табличке, оставленной Йо, а ночью смотрел на звезды, словно пытаясь дождаться от них ответа на какой-то, лишь ему известный, вопрос. Я видел его таким только на холме предков, когда мы впервые встретились.
Через месяц Анна решила, что мы совсем без нее распоясались и взяла всех в ежовые рукавицы. Она начала тренировать Тамао и Рю, а я снова стал «мальчиком на побегушках». Но, похоже, ей так было легче, полностью отдаваясь работе, Киояма чувствовала себя живой.
Новый год мы отпраздновали в шумной компании, не было только Йо и Рена. Последний, к слову, приехал спустя полгода. Тогда мы уже открыли зал предсказаний Тамао. Девочка делала большие успехи, и все, что она предсказывала, сбывалось. Люди приходили толпами, даже приезжали из других префектур. Но о Йо предсказательница смогла сказать только: мы еще обязательно встретимся.
Раз в месяц мы с Анной ездили в Изумо и на Осорезан, но Йо там не видели. Йомей и Кино говорили, что беспокоиться не о чем, а Микихиса вообще отсутствовал. Кажется, он покорял очередную гору.
Ну, а Рен поселился у нас. Рю долго протестовал, дошло даже до драки. В итоге, порядком побитый Умэмия отправился бурчать и выражать свое недовольство сковородкам, которые приняли его и поняли.
Сейчас конец апреля. Рен и Рю все еще косятся друг на друга. Никогда не видел чтобы Рюноске так долго злился. Хотя поначалу мне идея проживание в доме Рена тоже не нравилась. В конце концов, все это началось из-за него. Но Тао доказал, что польза от него есть: больше Тамао не задают вопросов типа «А когда этот прекрасный цветок захочет сходить в ресторан, затем заглянуть на выставку и ко мне домой? Можно, впрочем, и без первых двух пунктов".
Манта закрыл свой дневник и убрал его под подушку. Он давно привык записывать все происходящее в его жизни, для написания автобиографии точно пригодится. Было уже поздно, поэтому парень выключил настольную лампу и лег спать.
Рен лишь мельком взглянул на потемневшее окно и ниже погрузился в источник. Свои душевные терзания он давно прекратил, поняв, что пользы от них не будет вообще никому. Но он все еще помнил ту ночь. Поцелуй окрылил наследника Тао, в голове проносились тысячи мыслей и все они сходились на том, как же прекрасна Анна, а еще поцелуй возбудил его, а воспоминания возбуждали и сейчас, спустя полгода. И он винил себя за эту похоть, но нужно было что-то делать.
Рен вылез из источника, вытерся мягким полотенцем, надел белый халат и пошел в дом. Было тихо, на улице пели соловьи, а ветер шумел листьями деревьев и срывал лепестки сакуры. Рен поднялся на второй этаж, направляясь в свою комнату, когда заметил, что у Анны горит свет. Постучав и не получив ответа, парень приоткрыл дверь и осторожно заглянул. Девушка лежала на кровати и читала книгу, похоже, она очень увлеклась, поэтому и не услышала стука. Рен постучал еще раз, но громче, тогда блондинка, наконец, удостоила его вниманием:
- Дверь проломишь, - сказала она и через мгновение добавила, - чего хотел?
- Просто заглянул. Уже поздно, я думал, что в такое время ты спишь.
- Ты слишком много думаешь, и только в половине случаев твои мысли и домыслы верны.
Рен не обиделся. У него вообще не получалось обижаться на Анну. Вместо этого он спросил:
- Можно войти?
Анна на секунду задумалась, затем кивнула. Она села, поджав под себя ноги. Парень пристроился на полу рядом с кроватью. Комната у Анны была небольшая. Здесь стоял большой стол, необходимый для совершенно непонятных целей, так как девушка почти никогда им не пользовалась, шкаф, заполненный книгами лишь на треть, кровать, и старое кресло из красного дерева с резными подлокотниками и высокой спинкой. Достаточно скромно для хозяйки большой гостиницы. А в углу стояла катана. Парень узнал ее:
- Харусаме? – Анна посмотрела на меч, кивнула и отвернулась.
В глазах опять навернулись слезы. Рен, отругав себя за глупость, встал и сел поближе к девушке. Он обнял ее и прижал к своей груди. Блондинка не стала отбиваться, похоже, у нее просто не осталось сил. Парень видел, какая она сильная, точнее, как она старается быть сильной, как ради всех, кто ее окружает, она улыбается. Но она все еще скучала по Асакуре.
- Прости, - прошептал Рен в очередной раз.
Он был готов просить о прощении сколько угодно, хоть каждый день, пока она по-настоящему не простит. Сегодня от нее снова пахло яблоком. Он осторожно коснулся светлых локонов, они были мягкие, словно китайский шелк. Рен легонько поцеловал ее в макушку. Тогда Анна подняла на него свои золотистые глаза.
«Какая же она красивая!» - подумал наследник семьи Тао и почувствовал, как сердце забилось быстрее, дыхание немного сбилось. Его тянуло к ее губам, но, не решаясь на поцелуй, он лишь позволил их лбам соприкоснуться и закрыл глаза, пытаясь найти в себе силы успокоиться. Но, похоже, Анна решила иначе. Она сама поцеловала парня. От чего сердце Рена пропустило пару ударов, а затем принялось перевыполнять план работы.
Блондинка искала утешения, и он мог его дать. Поцелуй не был долгим или страстным, но нежным и чувственным. Рен хотел успокоить любимую, желал вернуть ей улыбку, настоящую, искреннюю. Разорвав поцелуй он нежно коснулся влажными губами ее подбородка, шеи, оставляя на ней мокрую дорожку, и снова вернулся к губам. Но на этот раз Рен едва коснулся их и вновь прижал Киояму к себе.
- Я люблю тебя, – срывающимся шепотом сказал он.
Анна не ответила, она лишь сильнее прижалась к его обнаженной груди. В тот миг она была такой хрупкой и беззащитной. Весь мир шамана сошелся на ней одной, тогда не существовало никого в целом мире - они были вдвоем.
Идиллию разрушил противный писк. Шаманы не сразу осознали, откуда он: звук доносился сразу отовсюду. Из комнаты Анны, из соседней с ней Рена, из спальни Рю на первом этаже. Тао сориентировался первым. Он подошел к Харукаме, из чьих ножен доносился писк, и достал оракул Йо. Буквы на экране гласили:
«Возрождение»
Показать что-либо еще оракул отказался, как бы не вертел его Рен. Тогда наследник решил сходить за своим, он, к слову, все еще истошно пищал. Вскоре все собрались в общей комнате.
- Что может значить «возрождение»? – спросил Манта
- Да, уж понятно, что! – воскликнул Рю. – Турнир продолжается.
- Рен, что ты думаешь? – обратился к парню Оямада.
Наследник Тао тем временем жал на все кнопки, пытаясь добиться от «бесполезного пейджера» хоть какой-то полезной информации. Но оракул оставался глух к его попыткам.
- Это может значит все, что угодно. От начала турнира, до возрождения Хао. Думаю, нам придется ждать.
- Уже поздно, марш по комнатам! – скомандовала Анна, встала и ушла, давая понять, что приказ не обсуждается.
Через неделю в гостиницу вновь приехали Хоро Хоро, Лайсерг и Чоколав. У них тоже не было никакой информации, даже Макдениэл лишь развел руками, мол, а что вы хотите, это великая тайна.
Только спустя месяц оракулы вновь ожили. Их настойчивый писк разбудил обитателей Фунбари Онсен с первыми лучами солнца. На экране значилось:
«Через семь месяцев все начнется вновь! Будь готов!»
Теперь всем было однозначно ясно: турнир начинается. Но ведь Йо все еще не нашли.
