У порога и за порогом

      Дома на Бейкер-Стрит, в основном, были погружены во тьму. Когда такси подъехало к углу на перекрёстке улиц, как это ни странно, вокруг никого не оказалось. Шерлок специально сказал таксисту, чтобы тот остановился подальше, а не подъезжал прямо к 221Б, потому что чувствовал необходимость пройти самому эти последние несколько ярдов. Он нашёл в кармане куртки деньги в соответствующей валюте, расплатился и вышел, снова перекидывая сумку через плечо и подняв воротник. Он действительно нуждался в этом дополнительном слое защиты. Шерлок нервничал, можно даже сказать, испытывал тревогу, и ему это не нравилось. Ведь это означало, что он не в состоянии контролировать свои эмоции — эти низменные, примитивные процессы, захватывающие тело и мозг. «Это не я», — твердил он себе. Шерлок Холмс не тоскует по дому. Это такой же адрес, как и любой другой: груда кирпичей со стеклом, шифером и металлическими трубами. Он может жить где угодно. Это не имеет никакого значения.       Но Шерлок Холмс — чёртов лжец, и, к счастью для него самого, он не всегда прислушивается к голосу холодной логики.       Он тосковал по этой груде кирпичей уже девять месяцев, с той самой ночи, когда Лестрейд и половина Скотленд-Ярда прибыли в квартиру 221Б с ордером на арест. В ту ночь его вытащили из дома в наручниках, как обычного преступника, грубо толкнули к полицейской машине и обыскали на предмет оружия, наркотиков и каких-либо других улик, доказывающих, что он действительно мошенник. Публичное унижение, месть за долгие годы высокомерной гениальности и за многое другое, за что эти мелкие людишки из полиции хотели его примерно наказать. Что ж, он недолго оставался один. Джон присоединился к нему после того, как вмазал в челюсть старшему суперинтенданту. Шерлок уже тогда знал, что пройдёт какое-то время, прежде чем он снова увидит Бейкер-Стрит, но он никогда не предполагал, что это будет так не скоро, и что разлука будет такой болезненной. Сантименты снова и снова. Он думал, что у него к ним иммунитет, но человек неизбежно делает неверный вывод, не принимая во внимание все имеющиеся факты. Он действительно чувствует, и ему действительно не всё равно. Поэтому очень больно.       Эти так ненавистные ему чувства проснулись в нём сейчас, стоило только посмотреть вдоль знакомой улицы: облегчение от того, что он вернулся, беспокойство о том, как его примут, страх перед шквалом воспоминаний, которые неизбежно обрушатся на него, как только он переступит порог квартиры 221Б. Сейчас он не готов к этому, время, проведенное за границей, измотало его, истощило до предела.       Внезапно желание вернуться показалось неразумным и даже нелепым. Появилось серьёзное искушение повернуть назад, найти место, где можно переночевать, а утром прийти сюда отдохнувшим. Хотя вряд ли он сможет уснуть этой ночью, несмотря на усталость от двухдневного путешествия на поезде, девяти месяцев лишений, тяжёлых испытаний и кромешной тьмы в душе. Нет уж, это нужно сделать прямо сейчас, и так отсутствие было слишком долгим.       А может быть, будет лучше, если он вовсе не вернётся домой? Шерлок ненадолго задумался. Те, кого он оставил позади, обрели новую жизнь, и он тоже изменился. Зачем снова бередить старые раны? Почему бы просто не исчезнуть навсегда? Начать заново в другом месте. Расследования и тайны можно найти по всему миру. Разве не было бы лучше для всех и менее эгоистично с его стороны, если бы Шерлок Холмс остался мёртвым навсегда?       Да кого он обманывает? Разве он когда-нибудь действовал бескорыстно? Даже прыжок с крыши Бартса не был бескорыстным. Он спас своих друзей, потому что… ну, потому что кто он, на самом деле, без них? Они ему нужны. Досадно это признавать, но это факт, поэтому придется пойти на что угодно, чтобы вернуть их обратно. -<o>       На первый взгляд кажется, что на улице мало что изменилось. Некоторые машины, которых он раньше не видел, припаркованы слева и справа. Квартира напротив дома 221Б наконец-то отремонтирована и, похоже, обрела новых жильцов. Знают ли они, что не утечка газа уничтожила половину дома, а бомба, подложенная туда гениальным психопатом, чтобы заставить его, Шерлока Холмса, вступить в безнравственную и жуткую игру? Шерлок помнит, как он с радостью принял этот вызов, как светился от восторга при каждой новой загадке, как упивался собственным блеском. До самого бассейна. Пока не увидел Джона, обвязанного взрывчаткой под этой уродливой паркой. До тех пор, пока не понял, что он не единственный, кто вовлечён в игру, не единственный, кто может проиграть.       Теперь Игра окончена, но выиграл ли он? Джеймс Мориарти мёртв, да и у виднейших иерархов его криминальной империи скатились головы с плеч. Но Шерлоку удалось срезать лишь верхушку этого айсберга, есть и другие, до которых он не добрался, люди с серьёзными связями и под защитой за пределами его влияния. Люди, с которыми, в конечном счете, будет иметь дело его брат, когда они станут неудобными, будут представлять угрозу для Королевы, страны, или их семьи.       Кроме того Шерлок не закончил начатое. Только он не может продолжать действовать так, как в последние месяцы. Постоянно находиться в режиме преследования (или в бегах), в отсутствии оперативной базы, безопасного убежища, без еды и отдыха. Слишком много насилия, крови, сомнительных сделок за чертой законности. Он стал причиной гибели людей и даже своего «самоубийства». Можно говорить себе, что это было необходимо, но одно дело расследовать чью-то гибель в поисках загадок, и совсем другое — смотреть на тело зная, что это сделал ты, потому что следы смерти по прежнему присутствуют на твоих собственных руках. Он не получал удовольствия от убийств, совсем нет, но его потрясло, как легко это было сделать, как спокойно он мог спать после этого, и как равнодушно принял на себя роль убийцы.       Он оправдывал себя тем, что сделал это ради благородного дела спасения своих друзей. В конце концов, он их спас, не так ли? И, вместе с тем, причинил невыразимую боль, в первую очередь, Джону.       Шерлок остановился в раздумьях. Джон больше не живёт в доме на Бейкер-стрит, поэтому они не встретятся там сегодня. Воспоминания о том времени, которое они провели вместе, вызывают боль и тоску. Джон уехал и начал двигаться дальше, на последних фотографиях, которые были любезно предоставлены Майкрофтом, Шерлок видел его в обществе женщины. Они были сделаны камерами наблюдения, две из которых, как он заметил, следят за входом в его старое жилище, а две другие — за улицей. Сложно сделать много выводов о новой подруге Джона по зернистым снимкам, но он знал, что это значит. В отсутствии ревнивого и изобретательного соседа по квартире, который мешал бы его свиданиям, Джон обязательно будет успешен в поиске женщины и долгосрочных отношениях с ней.       О да, Шерлок ревновал. Если в прошлом он всегда лелеял своё одиночество и независимость, то совместное проживание с Джоном избаловало его. В последние месяцы он был отчаянно одинок, гораздо более одинок, чем когда-либо предполагал, что может быть. Все попытки бороться с этими нежелательными эмоциями, все попытки стереть Джона и воспоминания о времени, проведённом вместе, потерпели неудачу. Жесткий диск отказывался разделяться и переформатироваться, Джон остался запечатлённым в структуре мозга, и, хотя он признавал это неохотно, в сердце. Химический дефект, как сказал он однажды, и до сих пор придерживался этого определения. Но факт остается фактом: он, судя по всему, такой же неполноценный, как и всё остальное жалкое человечество.       Порыв ветра приподнял полы его куртки, взъерошил волосы. Сегодня ночью, судя по запаху, опять пойдёт дождь и даже снег. Зима неохотно уступает свои права в этом году, поэтому лучше зайти внутрь. Для этого существует единственная дверь — чёрная с медными буквами и медным молотком в виде украшения. «Хватит колебаться», — сурово сказал себе он. Пришло время действовать. В конце концов, он не трус. Расправив плечи, Шерлок пошёл вниз по улице.       -<o>       Дом 221Б был погружён во тьму. Кафе «Спиди» уже закончило работу и его окно было закрыто плотным жалюзи. Шерлок ждал на другой стороне дороги, наблюдая за своим старым жилищем. Нет никаких признаков того, дома ли миссис Хадсон, хотя она должна быть там в это время, в этот день недели. Вряд ли её привычки сильно изменились, и это не слишком удобно. Шерлок хотел осмотреть второй этаж будучи в одиночестве. Не из сентиментальных соображений (говорил он себе), а потому, что ему нужно увидеть, что изменилось, и может ли быть какая-то опасность здесь для него самого или других, если за ним наблюдают и его узнают. Люди Майкрофта не спускали глаз с Бейкер-Стрит, но, вероятно, они не единственные кто делал это.       Он задумался было о том, чтобы подойти к квартире с другой стороны, через маленький уединённый дворик. Раньше было довольно легко перелезть через мусорные баки миссис Хадсон и по водосточной трубе добраться либо до кухонного окна, либо до окна его спальни. Даже при том, что он стал слабее из-за травм, истощения и недоедания, можно было попробовать подтянуться. Однако все-таки не стоит сейчас пытаться сделать это, а просто тихонько проскользнуть в дом через парадную дверь. В конце концов, у него по-прежнему был ключ, и, если он будет достаточно осторожен и избежит скрипящих ступенек, то сможет пробраться мимо своей бывшей квартирной хозяйки незаметно. Шерлок бросил взгляд на часы: 20.48. Сейчас как раз идёт «Улица Коронации»,[1] и миссис Хадсон должна быть увлечена просмотром очередной серии.       Ещё раз окинув взглядом пустынную улицу, Шерлок подошел к чёрной двери. Сердце бешено заколотилось в груди из-за повышения уровня адреналина и других гормонов стресса. Простая биохимия, и очень некстати. Его руки слегка дрожали, пока он не заметил это и не остановил усилием воли, протянув ладонь, чтобы провести по медной надписи: 221 Б. Достав ключ из кармана брюк, Шерлок вставил его в скважину, но тот не подошел: очевидно, замок был заменён в его отсутствие. От осознания этого сердце сдавило тоской. Опять сантименты. Боже, неужели он действительно опустился так низко? Чувство брошенности крайне глупо и нерационально! Они думают, что он мёртв, так почему бы им не сменить замок? Они ведь не специально пытаются его задержать, правда? И вообще, кто такие «они»? Теперь это только миссис Хадсон.       Тем не менее, замки этой марки настолько примитивны, что являются скорее оскорблением для навыков Шерлока, как взломщика. Заменив ключ на швейцарский армейский нож, извлеченный из глубин сумки, он быстро справился, и дверь распахнулась. На кухне миссис Хадсон горел свет, не считая этого, в коридоре было темно. Приглушенный разговор из телевизора доносился через закрытую дверь кухни. Шерлок убрал нож и переступил порог.       В тот же миг все органы чувств были атакованы мириадами впечатлений и образов, и он обнаружил, что не в состоянии от них защититься. Они вызывали воспоминания настолько сильные, что Шерлок зашатался, хватаясь за дверной косяк для поддержки. Он объяснил внезапное головокружение гипогликемией и обезвоживанием организма. Действительно, следовало бы съесть в «Евростаре» побольше этих шоколадных шариков «Мальтезерс», или хотя бы нормально поесть во время своего кратковременного пребывания в Брюсселе. Однако, не только его тело поддалось усталости, но и разум. Его заполнили образы, вызванные запахом полироли для дерева, стирального порошка, курицы с карри миссис Хадсон, чая, пряного саше на маленьком столике у стены напротив лестницы. Запах настолько знакомый, что Шерлок на мгновение закрыл глаза, просто дыша. Он вспомнил и другие случаи, когда он стоял в коридоре с лихорадочно бьющимся сердцем и напряжённым от адреналина телом: после расследования дела, погони, или быстрой прогулки от ресторана Анджело. Когда он, прислонившись к стене, хихикал, как сумасшедший, поворачивая голову, чтобы посмотреть на раскрасневшееся лицо Джона и его глупую ухмылку, пряча в глазах страстное желание. Это были лучшие моменты их совместной жизни.       «По-прежнему пахнет домом», — подсказал Шерлоку его мозг. «Не хватает только запаха Джона». Он встряхнул головой, чтобы прояснить её. Господи, да что с ним сегодня? Неужели он действительно настолько болезненно тосковал по этому месту, что вынужден стоять здесь, как идиот, обнюхивая коридор? «Возьми себя в руки, чёрт возьми», — убеждал он сам себя. «Поднимайся по лестнице, а то миссис Хадсон тебя обнаружит».       Оттолкнувшись от косяка, он осторожно закрыл за собой дверь. Коридор был погружён в темноту, но ему не нужен свет, чтобы подняться по семнадцати ступенькам. «Будь осторожен», — напомнил он себе. «Остерегайся тех, которые скрипят». Его ноги действовали сами по себе, находя правильные места для шага, и тело помнило, где можно наступать, а где нет. Как призрак, которым он и притворялся девять месяцев, Шерлок скользил вверх по лестнице, но задержался на площадке.       Дверь его бывшей квартиры оказалась открыта. Скорее всего, миссис Хадсон недавно вытирала пыль. Или, может быть, комнаты приходил осматривать человек или агент заинтересованный в аренде? Он наклонился, чтобы изучить следы на полу и ковре. Света от уличных фонарей, освещающих гостиную, едва хватало для этого. Сегодня, и в предыдущие дни, шёл дождь и снег. Если бы здесь недавно были другие люди, кроме миссис Хадсон, которая носит тапочки, то остались бы следы, потому что пол давно не мыли.       Выпрямившись, он замер. Уже можно было увидеть часть комнаты в свете, проникающем через два больших окна, выходящих на Бейкер-стрит, и Шерлок медленно шагнул вперед. То, что он заметил, заставило его сердце, то, которого он так часто хотел, чтобы у него не было, испытать боль в очередной раз.       Кажется, что ничего не изменилось. Письменный стол и череп антилопы с наушниками, стопки газет и женских журналов на подоконниках, наполовину скрытые тяжёлыми шторами. В углу, за диваном, стоит круглая лампа. На месте даже нелепый смайлик на стене, сверкающий своими пулевыми отверстиями, отметил он, делая ещё несколько шагов в гостиную. Диван и два кресла покрыты белой тканью, книжные полки почти пусты, так же, как и каминная полка. Череп исчез, как и фигурка «Кота удачи»[2], а так же стопка писем, скреплённых ножом. Но зеркало по-прежнему на месте, и ковёр, и картина с черепом, и — он не смог удержаться от улыбки — его коллекция летучих мышей и жуков в ящичке под стеклом, как и другие произведения искусства, разбросанные по комнате. Даже ветка чёрных кораллов по-прежнему стояла на полке рядом с окном. Всё выглядело так, будто более «нормальные» атрибуты его жизни были отобраны, упакованы в коробки и, возможно, проданы, или отданы на благотворительность, в то время как необычные, интересные, уникальные предметы остались на месте. Но запах здесь совсем другой. Несвежий, с лёгким ароматом чистящих средств. На поверхности почти нет пыли, так что миссис Хадсон явно недавно убиралась.       Шерлок медленно развернулся посреди комнаты, оценивая все недостающие и, по-прежнему, существующие детали. Его скрипка исчезла вместе с нотами. Он ощутил острую жалость от их утраты, особенно из-за скрипки Страдивари. Из всех вещей, которыми он владел, она была самой ценной. Неужели Майкрофт забрал её? Или Джон? Они ведь не продали бы её, правда?       Осторожно, чтобы его шаги не были слышны внизу, он пробрался на кухню, которая выглядела до странности девственно-чистой. Все приборы по прежнему на месте, за исключением чайника. Интересно, подумал он, не взял ли его Джон? Всё научное оборудование исчезло. Холодильник отключён от сети. Невольно Шерлок задался вопросом, кто имел удовольствие чистить его морозильник, и что случилось с содержимым. Получила ли Молли его обратно, или все просто выбросили? Часть этого содержимого была довольно опасной и нуждалось в специальной утилизации. Были ли похоронены человеческие останки? В любом случае, их больше нет. Несколько месяцев экспериментов были потрачены впустую, к тому же, в его коллекции было несколько действительно редких и завораживающих экземпляров. Вряд ли ему так повезёт, и он снова получит часть настоящего болотного тела, [3] особенно с полностью мумифицированными тканями и остатками скелета, декальцинированными торфяной болотной водой, как у человека из Линдоу [4]. И его микроскоп тоже был настоящим сокровищем. Никто ведь не выбросил бы его, правда? И не отдал бы его?       Тряхнув головой, Шерлок двинулся по коридору в свою бывшую спальню. Его кровать также оказалась покрыта большой простыней, в остальном комната выглядела практически не изменившейся, если не считать пары картонных коробок перед шкафом. Он заглянул в одну из них и с удовлетворением обнаружил посуду из лаборатории на кухне. В другой коробке оказалась одежда: его аккуратно сложенные рубашки и брюки, покрытые слоем беспорядочно накиданных носков. Это было мучительно при его любви к систематизации. Потребуется целая вечность, чтобы снова рассортировать их по цвету, длине и степени износа.       Отодвинув коробки в сторону, Шерлок заглянул в шкаф. Его пиджаки по-прежнему находились там, как и два его халата. Синий шёлковый исчез. Его записи по расследованиям, аккуратно рассортированные по папкам, тоже были на полках. Выпрямившись и окинув комнату взглядом, он поразился, как мало в ней изменилось. Учитывая, что он отсутствовал почти год, и Джон тоже уехал, предполагалось, что они избавятся от большей части его вещей, или что Майкрофт приказал сдать их на хранение. А, квартира выглядит почти как музей, как образ его прежней жизни, сохраненный через предметы, которые он держал в руках. Святилище, мелькнуло у него в голове, и он отругал себя. Большую часть времени он мог считать свою личность на голову выше остального человечества, но, во всяком случае, последние месяцы доказали, что он так же подвержен ошибкам, слаб и эмоционален, как и все остальные, пусть и несколько умнее, находчивее и наблюдательнее.       Да нет, не святилище. Никто не стал бы воздвигать для него святилище. В их глазах он не сделал ничего примечательного, кроме раскрытия нескольких преступлений. Ни жертвоприношений, ни мученичества. Может быть, мемориал? Его имя было очищено, он прочитал об этом в газетах и нашёл информацию в интернете. Были проведены расследования и даже вирусная кампания с использованием листовок и граффити. Люди заявляли о своей вере в него броскими надписями и ксерокопиями официальных документов. Он должен был чувствовать это преклонение и даже благоговение по отношению к себе, но в данный момент всё казалось очень далеким. Были и другие, более насущные дела, и только один человек, чьё хорошее мнение действительно важно, как это и было всегда с тех пор, как они встретились в лаборатории Бартса.       Выйдя из спальни, он прошел мимо ванной. Шерлок хотел в туалет, но боялся, что его услышат. Еще не пришло время открыться своей бывшей хозяйке, а когда он это сделает, то предпочитает встретиться с ней не около унитаза. Он позволил себе короткую улыбку, представляя, как миссис Хадсон столкнётся с ним там и отчитает за то, что он не сел. Шерлок помнил бесконечные дискуссии с ней и Джоном о правильном поведении в туалете, и, хотя не видел в этом смысла, подчинился их совместным угрозам, что ему придётся самому убирать ванную комнату. А потом обнаружил, что сидеть и смотреть на кафель или узорчатую занавеску для душа действительно время от времени помогает думать.       Да, туалет всё ещё на повестке дня, но сначала нужно завершить осмотр, закончить довольно болезненную, но очень важную прогулку по аллеям памяти.       Направляясь по коридору, Шерлок срезал путь и вернулся на лестничную площадку. Он остановился в дверях, прислушался к тому, что происходило внизу. Очень слабо, но всё ещё слышался звук телевизора и звон кастрюль. Миссис Хадсон, судя по всему, мыла посуду. Дверца шкафа, где она держала чистящие средства, слегка скрипнула. Она только что закрыла его.       Шерлок осторожно подошел к лестнице, ведущей наверх. Здесь тоже был тонкий слой пыли, но более заметный, чем на нижнем пролёте. Эти ступеньки уже давно никто не использовал. Он плавно пошел вверх, снова зная, куда не надо наступать, чтобы избежать нежелательного скрипа. Ступая осторожно, он удивился, что до сих пор помнит, как именно это нужно сделать. Даже тогда, когда они ещё жили вместе, Шерлок редко заходил в комнату Джона. Несколько раз приходилось будить доктора посреди ночи, потому что было трудное дело, но в таких случаях он никогда не утруждал себя попытками быть тише. Он просто быстро поднимался по лестнице, весь в нервном возбуждении, уже в наполовину надетом пальто, теребя шарф, или разговаривая по телефону.       Время от времени он заходил в комнату Джона, когда доктор отсутствовал, был на работе, на свидании или просто в магазине. Шерлок рылся в его вещах, иногда в поисках пистолета или патронов, иногда в поисках чистого белья, когда оно кончалось, иногда просто из любопытства, рассматривая фотографии семьи Джона и памятные вещи о днях, проведённых в школе, университете и армии. Он изучал его медали, спрятанные в картонной коробке, в которой когда-то хранились скрепки, как будто их стыдились, пролистывал пачки фотографий из поездок с друзьями. Все эти детали позволяли бросить хотя бы беглый взгляд на вызывающую восхищение, всегда изменчивую, всегда увлекательную и никогда не надоедающую загадку, которую представлял собой Джон Уотсон. Некоторые назвали бы это навязчивой идеей. Шерлок не знал, хотя последние месяцы кое-что прояснили. Они заставили его осознать, что это было, что он боялся осмыслить и назвать истинным именем. Теперь можно было дать этому определение, робкое и осторожное название. И оно единственное, которое подходило.       Были также вылазки в комнату Джона в ночное время, когда умение Шерлока бесшумно красться, и его знание скрипучих ступенек подвергались испытанию. Это были ночи, когда его размышления о каком-то деле или эксперименте прерывались тихим криком наверху, звуком кошмара, мучившего Джона. Первые несколько раз Шерлок никак не реагировал, но, в какой-то момент любопытство взяло верх, и он неуверенно остановился перед закрытой дверью Джона. Он провёл там добрую часть ночи, слушая, размышляя, каталогизируя. Через месяц, или около того, он открыл дверь и заглянул внутрь, а гораздо позже вошёл и тихо стоял в изножье кровати Джона, наблюдая, как его друг ворочается и кричит во сне. Шерлок приписывал свой интерес науке. Посттравматический синдром, исследование в его собственном доме. Блестяще. Было легко убедить себя, что это единственная мотивация. Теперь он знал, что это не так. И знал, что, то что он стоял рядом с Джоном и наблюдал за ним во время его самых мрачных снов, задаваясь вопросом, стоит ли будить его, неуверенный в себе на этом минном поле человеческого взаимодействия, от которого он всегда старался держаться подальше, было не простым научным интересом. Это был интерес к Джону. Ничего, имеющего отношение к его другу, даже самый маленький клочок информации, Шерлок никогда не удалял. Пустая трата места на жёстком диске? Возможно. Но это было защищено паролем и неприкасаемо. Ради Бога, он даже не удалил скрипучие ступеньки.       -<o>       К его удивлению, дверь в бывшую спальню Джона тоже оказалась открыта. Слабый оранжевый свет от уличных фонарей просачивался на лестничную площадку сквозь задёрнутые шторы. Джон всегда закрывал их на ночь. И в этом эфемерном освещении Шерлок увидел комнату, лишённую всего, что делало её знакомой. Нет, мебель по-прежнему была на месте: кровать, прикроватная тумбочка, письменный стол и стул, шкаф, комод. Кровать закрыта белым покрывалом, как и письменный стол. Книжная полка пуста, все медицинские книги Джона, которые Шерлок время от времени «одалживал», его журналы, банальные триллеры и приключенческие романы, которые Шерлок любил высмеивать, — всё исчезло. Ничто не указывало на то, что Джон Хэмиш Уотсон когда-либо жил здесь.       Осознание того, что это означает, поразило Шерлока, как удар молнией. Время пребывания Джона в доме 221Б безвозвратно ушло. Сейчас он видел вещественные доказательства того, что его друг двинулся дальше. Был ли ещё шанс спасти то, что было разрушено и заставить Джона вернуться? Шерлок не знал.       Внезапно он почувствовал усталость, возбуждение от возвращения в свою старую квартиру улетучилось, и Шерлок присел на край кровати. Однажды он уже сидел здесь, готовый в любую секунду убежать и исчезнуть — в одно из тех его безмолвных ночных бдений во время кошмаров друга. Джон тогда ничего не заметил. Теперь Шерлок сидел, опустив плечи, и смотрел, как пылинки, поднятые его движением, мелькают и кружатся, проходя сквозь лучи призрачного света. В комнате больше даже не пахло Джоном.       На него навалилось изнеможение, не имеющее ничего общего с недосыпанием. Он провел рукой по глазам и вниз по лицу, чувствуя следы щетины. Он опоздал. В течение девяти месяцев он не позволял себе впадать в отчаяние, даже находясь в плену. Он вынес всё, зная, что должен вернуться. Другого выхода не было. Как он был наивен! Только теперь он это понял. И хотя пытался убедить себя, что ещё не все потеряно, в данный момент он просто слишком устал, чтобы поддерживать маску уверенности. Всё, что он сейчас чувствовал — едва ли обратимая утрата и горе.       Подняв глаза, он заметил тёмный предмет, наполовину скрытый дверью. Поднявшись с тихим вздохом Шерлок приблизился и его брови удивлённо приподнялись. Это его шёлковый халат, тёмно-синий, который он когда-то получил от «Хэрродс» [5] в подарок за помощь в раскрытии хитроумной кражи в «Египетском зале» [6]. Что он делает в комнате Джона?       Он провел рукой по гладкой, прохладной ткани, затем наклонился ближе и понюхал её. Никакого запаха моющего средства. Его давно не стирали, если вообще стирали с тех пор, как он надевал его в последний раз. Ему показалось, что даже можно уловить слабый аромат своего собственного дезодоранта, вместе с застарелым запахом дыма. Это был слегка вышедший из-под контроля пожар во время эксперимента за несколько дней до отъезда. Но почему халат здесь? Его принёс Джон? С чего бы ему?.. Ах да… Сантименты, конечно. Сердце Шерлока забилось чаще, когда он размышлял, действительно ли Джон носил этот халат, ходил в одежде своего покойного лучшего друга? Значит ли это, что Джон скучал по нему? А может быть, это что-то гораздо более глубокое? Или это принятие желаемого за действительное? Почему все эти вещи так чертовски сложны, и почему он не может понять их, тогда как каждый подросток, в конце концов, справляется с этим? Действительно, химический дефект. Возможно, ему не следовало полностью закрываться от всех этих вещей, когда он сам был подростком. Прямо сейчас ему хотелось бы иметь хоть какие-то знания по данному вопросу, хотя бы самые основные, чтобы понять, как справиться с этой ситуацией.       А Джон? Он оставил халат, когда забирал всё остальное из комнаты, как будто не хотел больше вспоминать о Шерлоке. Осознание этого ранило, хотя, вполне понятно, что это нормальный процесс. Принятие, разве это не последняя стадия процесса скорби? Добрался ли до него Джон? Хотел ли Шерлок, чтобы он достиг его, примирился с прежним горем?       Слабый звук, лёгкое дуновение принесшее другой запах заставили Шерлока напрячься и поднять взгляд, все его органы чувств пришли в боевую готовность. Кто-то идёт, кто-то, кто знает дом достаточно хорошо, чтобы тоже избежать предательских ступенек. Да, Шерлок был отвлечён, но, тем не менее, этот человек сумел подняться сюда так, что он услышал его шаги только в последний момент. Он знал, что по-прежнему наполовину скрыт дверью, но тот, кто поднимается по лестнице должно быть, уже заметил его тень. Слабый цитрусовый запах жидкости для мытья посуды заставил его слегка расслабиться. Не совсем так он представлял себе эту встречу, но, с другой стороны, лучше покончить с этим сейчас. Он слишком долго предавался воспоминаниям о прошлом. Пора взглянуть в лицо настоящему. Выпрямившись, Шерлок вышел из-за двери. Примечания переводчика: [1]«Улица Коронации» (англ. Coronation Street) — британский телесериал, созданный Тони Уорреном производства компании «Гранада Телевижн», стартовавший 9 декабря 1960 года. 28 сентября 2016 года вышла 9000-я серия телеэпопеи. Действие происходит в промышленном городе на севере Англии, её герои - люди рабочего класса, живущие на улице Коронации. [2] Кот Тануки (кит.) или Манэки-нэко (японск.) буквально «Приглашающий кот», также известный как «Кот счастья», «Денежный кот» или «Кот удачи») — распространённая восточная фигурка, часто сделанная из фарфора или керамики, которая, как полагают, приносит её владельцу удачу. http://igelnik.ru/cat/001.jpg [3]Болотные люди или болотные тела — полностью или частично сохранившиеся человеческие останки, обнаруженные в торфяных болотах на севере Европы, преимущественно в Дании, Германии, Великобритании, Ирландии и Швеции. В отличие от других древних останков, у болотных тел сохранились кожные покровы и внутренние органы, поэтому они являются интересными объектами для исследования. [4]Человек из Линдоу (англ. Lindow man) — так назвали человека, умершего в эпоху железного века и обнаруженного в торфяном болоте Линдоу, графство Чешир, Великобритания. Является одним из наиболее сохранившихся болотных тел и одной из самых сенсационных археологических находок, сделанных в Великобритании в 1980-х годах.Местные журналисты сначала окрестили его Питом Маршем (игра слов, созвучная словосочетанию peat marsh, т.е. торфяное болото.)