***
«Тайдзюцу: 1-я из 30 человек (рейтинг по классу); 2-я из 90 человек (рейтинг в академии). Ниндзюцу: 1-я из 30 человек (рейтинг по классу); 2-я из 90 человек (рейтинг в академии). Личные качества: 1-я из 30 человек (рейтинг по классу); 2-я из 90 человек (рейтинг в академии). Работа в команде: 1-я из 30 человек (рейтинг по классу); 2-я из 90 человек (рейтинг в академии). Стратегия: 1-я из 30 человек (рейтинг по классу); 2-я из 90 человек (рейтинг в академии).»* Вот такой табель успеваемости я получила по окончании первого учебного года. И, держа его в руках, шумно выдохнула. Если с рейтингом по классу я согласна, то рейтинг в параллели меня не устраивает от слова совсем, потому что моя персона, привыкшая всех мелких обходить, теперь свято негодует на такой расклад. Допустим, мне восемнадцать… и меня обошел человечек, который в три раза младше меня, да? По самолюбию, конечно, бьет, но не смертельно. Наруто выглядел поникшим; его табель смело можно было приравнять к среднему — что не нравится? За несколько месяцев он подтянулся по всем предметам — не без моих усилий, прошу заметить — но чего он ожидал, если его первые результаты прямым образом повлияли на итог? Неаккуратно смяв лист несколько раз, Узумаки передернул плечами и сжал кулаки, оборачиваясь ко мне всем корпусом. — Нет, больше времени я не смогу уделять нашим тренировкам, — сразу же осадила я его, перевернув табель исписанной стороной вниз. — У тебя тоже не ахти? — я смотрю, моих фразочек нахватались все, кому не лень, что не может не вызвать усмешку. — Вторая в параллели иду, — махнула я рукой, — и брата позорю, у-у-у. — Брата ты позоришь только своим поведением, Саске, — а проходящий мимо нашей парты Ирука, видимо, так и не смог удержаться от комментария по поводу моего поведения. Прочистив горло, так что он обернулся на меня, готовый выслушивать очередную порцию констатаций фактов, я просто откинулась на спинку стула и улыбнулась, поднимая руки вверх. — Помилуйте. Сидящий позади Шикамару прыснул, растянувшись на парте, а потом глянул в свой табель. — Шикамару-кун, да ты от Наруто отстаешь, — сдал со всеми потрохами друга Чоджи, который во всю хрустел чипсами. И перестал он ими хрустеть, когда Сакура, сидевшая напротив, ошалело хлопнула глазами и приподнялась со своего места, схватив свои записи с оценками. О, нет. Ее близкого расположения я не выдержу, так что спешно ретируюсь, освобождая ей проход к Наруто, и встаю возле Нары. — Сейчас начнется, — не могу не согласиться. Харуно с каким-то диковатым выражением лица наклонилась к Наруто, смерившим ее ледяной не-заинтересованностью и вздохом. Конечно, я могла остаться сидеть на месте, но непробиваемый ум Сакуры так и остается непробиваемым к моим замечаниям и советам, значит, тратиться на ее глуповатые аргументы смысла в принципе нет. Узумаки вполне может справиться с ней и сам, раз уж на то пошло, а пропустить бесплатный концерт в последний день этого учебного года — ни в жизнь. — Чего опять? — издал Наруто, метнув в меня прожигающий взгляд. Я хмыкнула, облокотившись на Шикамару. — Ты… какой у тебя рейтинг в классе? — попытавшись взять себя в руки, Сакура только дала ясно понять всем наблюдателям, как на самом деле бесится. Я в это же время указала пальцем на табель Нары, таким образом спрашивая разрешение на посмотреть и ознакомиться, на что получила ленивый кивок. Шикамару тащился также в середнячках только ввиду своей природной лени хотя бы взять ручку в ладонь, не говоря уже о прикладывании должных сил при метании. И только из-за этого Наруто обошел его буквально на один показатель по каждому предмету, однако обошел гения стратегии — это уже неоспоримый факт. — Седьмой, девятый, пятнадцатый, пятый и тринадцатый, — черт, я все же горжусь его успехами: достигнуть таких результатов за несколько месяцев упорства было наверняка тяжело. И вот мы с Наруто уже лишены шанса попасть в одну команду по выпуску, потому что их собирают так, чтобы в одной связке были люди из двух концов списка и его середины, а Узумаки уже вышел на уровень чуть выше последнего. Беспокоилась ли я за канонные события и эффект бабочки? Только поначалу, сейчас же я отчетливо понимаю, что в любом случае изменения бы затронули эту действительность даже из-за того, что Наруто явно отличается от той своей версии. Да и что значит идти по канону? Значит лишиться собственного мнения и желаний, молчать в тряпку и не лезть во все доступные разборки. — Хм, у меня лучше личные качества и работа в команде, — если Сакура пыталась себя таким образом успокоить, то получалось у нее из рук вон плохо. — Посмотри правде в глаза, Сакура, и освободи мое место, будь добра, — та, икнув, повернулась ко мне и опустила голову, поджимая губы. — Тут ведь определенно какая-то ошибка, я же… — Ты хуже Наруто, Сакура. Хотела она мотивации на развитие или нет, пусть получает, раз имеет все задатки стать хорошим медиком, которых и без того явная недостача в Конохагакуре. И чем раньше до нее дойдет простая истина, тем лучше будет для всех. Мне-то плевать, что обо мне подумают, а ей точно важно быть одной из лучших и примерных, такой, чтобы ее приводили в пример. Но кто станет приводить в пример девчонку, толком не знающую, что она вообще в академии забыла? Ирука быстро провел инструктаж о поведении на каникулах и отпустил нас с чистой совестью гулять пару недель. — Са-а-а-аске-е-е, — тянут справа от меня, и я, вдыхая и выдыхая, вымученно киваю.***
— Нападай, — делаю приглашающий вступить в бой жест ладонью, полностью открываясь для возможной атаки. Наруто стоит напротив меня в стандартной боевой стойке, слегка сильнее, чем это нужно, присев в коленях, и держит в обеих руках по кунаю. Не смогла я все же долго держать его без практики, потому объяснения перекочевали в устный формат… и формат синяков и ушибов, пожалуй. Что-что, а с болью все запоминается в разы лучше. — Наверное, хреново ощущать себя на втором месте? — шипит он, на что я огрызаюсь: — Наверняка тяжелее ощущать Сакуру в двух шагах от себя. Узумаки рычит и бросается на меня, с разворота на левой стопе рассекая воздух обоими кунаями ровно на том месте, где я находилась, пока не подпрыгнула на несколько метров в высоту. Вытянув ногу, я «наступаю» на Наруто с размаху, сразу же отбрасывая его в сторону и приземляясь обратно на землю. Наруто поднимает клубы пыли, подрывается ко мне и пытается изо всех сил кулаками достать до моего лица или солнечного сплетения — решает, куда бить, по ходу. Я почти расслабленно отбиваюсь, изредка хватая его за запястья и почти до хруста проворачиваю. Вновь проделав именно это, я бью коленом ему чуть выше тазобедренной кости и толкаю в миг ставшую беспомощной тушку вниз. Тренировки с Наруто приносили свои плоды не только ему, но и мне, потому как я училась читать оппонента и его последующие действия, точно зная, что настроен он серьезно и не упустит возможности уложить меня лопатками о землю. Конечно, такой уровень меня не устраивал; Наруто уходил домой весь в синяках и ссадинах, грязный, но довольный и улыбающийся так, словно выиграл в лотерею «выбей у маразматичных стариков свое полагающееся наследство обратно». Наруто, тяжело дыша со свистом, встал в двух метрах от меня. Не подавая никаких признаков, обозначающих начало, незаметно занесла одну ногу над землей, чуть присела и, будто бы потеряв равновесие, прокатилась по земле, тем самым оказываясь от него в опасной близости, — а еще на такой прием мало кто успевает среагировать должным образом — сомкнула кольцо рук под его коленями и опрокинула назад. Натуральный скулеж разносится по тренировочной площадке, не вызывая во мне ничего, кроме смешка и прикрытых глаз. — Ты так никогда не заставишь меня активировать при тебе шаринган, — сажусь поудобнее и ставлю локти на колени. — Реакции никакой, сообразительности по нулям, попыток уклониться — где они, эй? — Такое ощущение, что и ты и без додзюцу навалять можешь, — не поднимаясь, цыкает Узумаки. — Так меня этому и учат, если так посмотреть. Один Итачи разрешает использовать все возможные средства достать его, а ка-сан и то-сан прямо спелись со своим «не полагайся, не надо». — Прекрасно, наверное, иметь семью, — на выдохе шепчет Наруто и тянет руку к небу, «хватая» проплывающее над ним облако. — Смотря какую. — Думаешь, иногда лучше не иметь ее вовсе? — я слышу в его тоне некоторую озлобленность, которая все же сходит на нет к окончанию предложения. — Именно, что иногда. Если твои родители невменяемые, — твари, — сволочи, считающие, что поднять руку на ребенка для срыва накопившихся эмоций — хорошее решение, то, знаешь ли, я бы предпочла заныкаться от таких куда подальше. Шорох со стороны леса, окружающего тренировочную площадку, — и вот в ту сторону уже летит сюрикен, выуженный из сумки на бедре, и вонзается в кору дерева. Там кто-то был. — Тебя послушать, так мечтать можно перестать, — Узумаки растягивается, кладет руки под голову и напарывается на мое издевательское выражение лица. — Дитятко испытывает острую потребность в сказках? — Я и без них сейчас усну, — и переворачивается набок, скрывая дергающуюся бровь. — Дневной сон-час, точно! Прости, я совсем забыла. Хочешь, спою колыбельку? — искренне предложила я свою помощь и даже покашляла, показывая всю свою серьезность. — У меня уши завянут, нет. Ну, не хочет — не надо, пусть дрыхнет в свое удовольствие. Опять. Если сначала он позволял себе спать где-то рядом со мной всего минут двадцать, так сейчас вкрай обнаглел и мог валяться несколько часов. Я за это время успевала либо домашку сделать, либо испинать ближайшее дерево, но все, чего мне хотелось сейчас — отдыха. В каком-то смысле заслуженного и долгожданного. В руки не дающегося. Сопение со стороны Узумаки раздается спустя несколько минут, и, признаюсь, этому его умению я завидую, а вот его проблемам со сном — нет. Он вполне мог бы пойти и обратиться в больницу с этим, пригрозив именем Хокаге, да что-то он вечно отнекивается. Разговоров про «голос» он более не заводил и списывал это на воображение, размахивая руками или утыкаясь в свитки. Решим с семьей проблемы с кланом — обязательно примусь за его психическое здоровье.— Не хочешь окончить академию досрочно? — Итачи, ловко вытаскивая из мишеней кунаи и сюрикены, посмотрел на меня через плечо. — Хватит продемонстрировать им одну технику уровня чунина и ответить на вопросы теста. — М, нет, — качнула я головой и привалилась к стволу дерева от скопившейся усталости за прошедшие дни. — Технике клонирования я тебя тогда тоже научу. — Если ты думаешь, что я настолько продажная, то ты ошибаешься, — на самом деле мне проще стащить тот-самый-свиток и прочесть его, чем уламывать Итачи научить меня. Потому что Итачи либо притворяется глухим, либо начинает нещадно троллить. — Я не свалю из академии, пока мы все не решим. Сейчас мы точно знаем, когда я дома и могу тренироваться, а когда нет. Но стоит мне перевестись в генины, как «поймай чужую кошку в одиннадцать вечера» станет рутиной, мешающей оставаться предельно адекватной. — Не слишком ли ты зациклилась на вопросе клана? — О, да ладно тебе! — достав тряпочку из сумки, валявшейся у дерева, я принялась начищать и без того чистое танто. Лезвие бликовало в просачивающихся сквозь кроны деревьев солнечных лучах, а я представляла, как это оружие лишает жизни того, кто виноват в смерти его прежнего обладателя.
Шаги за спиной вырвали меня из недавних воспоминаний. Первый второклассник академии, пронзая меня бесчувственным прозрачным взглядом, приветственно махнул ладонью и пошел дальше, обойдя раскинувшего руки Наруто. Эта площадка уже становится общественным достоянием — сначала Наруто, потом Итачи, а теперь и Хьюга периодами наведывались сюда. И ладно первые двое, последний в негодовании встретил меня тут месяцем ранее, будто бы я посягнула на его территорию. Разошлись, в общем-то, как в море корабли, не говоря друг другу ни слова, изредка пересекаясь в случае моих прогулов или внеплановых тренировок Наруто по выходным. Чем Хьюге не понравились клановые полигоны — понятия не имею. Но это играло мне на руку. Неджи остановился, повернулся и, прислушавшись к тишине, кивнул на старинной установки мишени в деревьях. Вскинув брови, я указала на себя пальцем и, получив сложенные на груди руки как ответ, встала. Общаться нам с этим индивидом не приходилось особенно часто, но тренировки наших классов на «свежем воздухе» изредка пересекались. Мы наблюдали за ними, они — за нами, фыркая и усмехаясь, когда видели очевидных неудачников, таким образом пытаясь возвыситься, забывая, что учатся-то они дольше. Или не забывая, а просто испытывая в этом острую необходимость. Я, единожды ставшая объектом такого вот проявления внимания, показательно пустила по кунаю чакру и вогнала его по самую широкую его часть в дерево. Что тогда во мне загорелось — природное самоуважение? — непонятно, но больше до меня никому дела не было в плане сомнений в умениях, зато вопросов — хоть отбавляй. Переступив через Наруто, я резко переступила его обратно: он и без того мелкий, куда ему еще? Не заботясь о том, как это выглядит со стороны, я одобрительно хмыкнула самой себе и, наконец, последовала к Хьюге. — Неджи, — протянул он мне ладонь. Я резко подняла на него взгляд, ошарашенно взирая на невозмутимого представителя Хьюга, с по-детски припухлыми щеками, огромными очами и блестящими волосами. Он представился без фамилии. А что это значило? Значило, что он пытается установить знакомство, не отягощенное формальностями; что он еще не перенял эту взрослую вражду кланов. То есть… простое знакомство. Самое обычное. Не навязанное кем-то со стороны, не обусловленное тупым «о, он/она крутой/ая, хочу зачислись ее в свой список друзей». — Саске, — с улыбкой я пожала протянутую руку, приложив то же количество сил, что и он. — Что-то хотел, Неджи? — Да не то, чтобы мне было что-то нужно… — Хьюга нахмурился. Итак… передо мной, наконец, стоит обыкновенный ребенок, пусть и гениальный, но таки да. Неумение обосновать свое «надо заговорить, для чего — не знаю» присуще именно мелким. — Я, знаешь ли, не лучшая компания, — подтолкнула я его к хоть какому-то выводу. Ну, скажи же, мне интересно, и, уверена, ты понимаешь, что я так просто не отстану с этим вопросом. — Учихи в этом году всю академию заставили, — встать на уши? — побеспокоиться. О твоих достижениях я прекрасно… — так, замялся или слово забыл, ничего, бывает. — осведомлен. Тем не менее, ты также идешь впереди девяноста семи процентов учащихся твоего года. Еще и девчонка. О, паренек, не добавь ты последнее предложение, я бы похвалила тебя за сообразительность. — Большинство моих прогулов приходится на те занятия, которые мне не понадобятся. — То есть, только благодаря урокам ты выучилась кунаи в дерево загонять? Я растянула губы шире, усмехаясь. Нет, мир шиноби — вещь интересная, а разнообразие возможных тем для разговоров здорово возрастает. — Ты так не умеешь, что ли? — Насколько я знаю, люди в возрасте семи лет вообще на такое не способны, — н-да? По сравнению с Итачи, который может достать в движении до всех мишеней даже в слепых зонах, это — мелочь. Умение и мастерство не нужно возводить на один уровень. — Контроль чакры, — просто ответила я на его вопрос, который так в открытую и не прозвучал. — Направив чакру сначала в руки, усиливая размах, а затем и в лезвие — благо, чакропроводящее — можно хоть несколько деревьев пробить. Хьюга важно покивал, а потом уже я взяла инициативу в свои руки и начала расспрашивать о его учебе, впечатлениях и думах, никак не затрагивая тему семьи. Впрочем, спустя минут сорок таких вот легких разговоров он тоже не спешил интересоваться или делиться своими переживаниями насчет печати. Мне же было просто приятно разговаривать с уравновешенным индивидом, который старше меня всего… Вообще-то младше, но не суть важна, ага. Не столь зацикленный на своем «проклятии» и судьбе, Неджи так и источал ауру потенциала, ясного и чистого ума, что не могло не радовать еще больше. — Ладно, мне пора, — поднявшись с земли, он отряхнулся и пошел в сторону выхода. А потренироваться так и не потренировался, странно разговорчивая Учиха, видимо, все время отняла. — Еще увидимся, Саске. — Давай, пока. А мне, видимо, тут придется еще сколько-то десятков минут торчать, ожидая пробуждения Узумаки, который не проснулся даже после того, как я от скуки потыкала ему палочкой в щеку.первое апреля годом ранее — Так нельзя, — упорствует Итачи, уложив руки на бока. — Однако ты здесь, — меланхолично подмечаю я шепотом. — Принес? — Принес. Это жестоко по отношению к Шисуи, Саске, — а у самого глазки так и горят в предвкушении реакции названого брата на то, что мы устроим. Какие мы деловые, вы посмотрите. В ответ я лишь залезаю к Итачи на спину, убрав его хвост волос, чтобы не мешался, и прошу его начинать операцию. В темноте глубокой ночи мы, облаченные во все черное, должно быть, сливаемся с окружением. Шисуи, насколько нам известно из достоверных источников нии-сана, вернулся с миссии несколько часов назад только с одним желанием — проспать до обеда следующего дня, что позволяло нам спокойно совершить задуманное. Миссии миссиями, а ребенок во мне требует игрищ. Внутри дома Шисуи мрачно и минималистично, но Итачи прекрасно ориентируется с активированным додзюцу, потому, исходя из целей не сорвать конспирацию, я остаюсь висеть на нем ровно до того момента, пока мы не оказываемся в ванной. — Со своих карманных все возвращать будешь, — предупреждает меня Итачи, старательно сдерживая пакостную улыбку, передает мне небольшой портфель и фонарь, оставаясь в проходе. Щас. Разбежались. Вместе портачим — вместе и расплачиваться будем, а то злой Шисуи хуже… самое худшее, что можно себе представить. Ибо в тихом омуте черти водятся, а в этом омуте так вообще весь ад собрался. Первым делом я хватаю стаканчик с зубными щетками и наливаю туда клея так, чтобы он покрыл все дно. Через пару минут все это действо застынет, и бедному Шисуи придется либо ломать средство гигиены, либо, держась за стаканчик, так и чистить зубы, мечтая грохнуть тех, у кого мозгов не хватило на что-то более извращенное и интересное. Вторым моим действием является высыпание красного пищевого красителя на саму щетку. Совсем немного, но и этой щепотки хватит для того, чтобы она была замечена только в процессе. Дальше — лучше. Достав уже таблетку с таким же красным красителем, я, сдерживая смех, засовываю ее в рассеиватель крана. Откроет наш джонин воду, а его встретит алая жидкость вместо привычно прозрачной. Если это все случится спросонья — вообще шикарно. И убийственно — Моя сестра выросла не тем, что ожидалось, — а сам-то че ржешь, а? На мыло выливается дешевый прозрачный лак для ногтей, сок в холодильнике в кувшине заменяется желе похожего цвета, часы переводятся на два часа. И, покидая место преступления, мы все же порешали не подходить к мирно спящему Шисуи и подрисовывать ему стрелки, хотя изначально эта идея была ключевой вообще. Домой мы вваливаемся через мое окно, специально открытое нараспашку. Брат, зевая, желает мне спокойной ночи и удаляется спать, перед этим забросив пустой портфель в мой шкаф. Сволочь, от улик себя спасает. А я что? Я миленький шестилетний ребенок, который и мухи не обидит! Не переодеваясь, я плюхаюсь на кровать, желая ощутить ее мягкость и отдохнуть, а то выжидать до трех ночи для меня уже край. Но кровать оказывается ненормально жесткой, и, когда я приподнимаюсь, шевелится, прожигая меня алыми всполохами шарингана. Что за хрень?! Взвизгнув, я подрываюсь и отбегаю к противоположной стене, тут же прилипаю к ней и тяжело дышу. Вдох-выдох, Саске. Спокойно! Шисуи тем временем устраивается поудобнее и высовывает кучерявую голову из-под одеяла, пакостно ухмыляясь. — Переждать этот день у вас было самым разумным моим решением в этой жизни, — и укладывается обратно на подушку. На мою, мать его, подушку. На утро Итачи хлебает соленый чай, а мои волосы приобретают зеленоватый оттенок после их мытья.