Во тьме огонь сияет ярче

      Как можно тише спускаясь по ступеням к комнате на первом этаже, я осторожно ощупала почти полностью восстановившуюся сторону ребер, проломанных больше сорока дней назад. Долго? Да, долго. Но ввиду количества пострадавших нашего клана с куда более серьезными травмами я упросила Итачи оказать первую помощь, не видя смысла после пробуждения бежать к медикам и трясти с них.       Никаких официальных разборок не проводилось, и я понятия не имею, что происходит в деревне, потому что все это время находилась на территории вновь выстроенного квартала — косо и криво, но зато быстро. Поход в деревню не даст ничего, кроме взглядов спину и перешептываний, а идти к Наруто или Неджи за информацией подобного рода мне не хотелось. Не хотелось, вернее, давать ответы на вопросы и игнорировать плохо скрываемую жалость по отношению ко всему клану. Спорим, старейшины вывернули все так, как было выгодно им?       Вчера был последний день траура, а это значит, что тихие в своей скорби Учихи скоро взорвутся. Большинство виновников наказано, но корректно ли такое говорить людям, что только-только пошли против своих убеждений и получили в отместку девятнадцать могил?       А вот в данный момент мне интересна цель визита старейшин и Хирузена к моему отцу в столь раннее время. Давайте, откатившие в развитии и здравомыслии вершители судеб, удивите меня.       Итачи подпирал собой стенку, опустив голову и лишь кивнув мне в знак приветствия. Ну да, ну да, мы же находились рядом с верхушкой в полном — учитываем и обрубок руки Данзо за самого Данзо и не жалуемся — своем составе, как же. Надо быть образцами для подражания и незаметно подслушивать разговоры. Приземлившись у ног брата, я сложила ладони перед собой. За эти сорок с лишним дней я испробовала сотни способов познания дзена и нахождения успокоения. Спасибо старшим в доме, не дававшим мне потерять планку и начать плеваться ядом на все вокруг.       В щели между стеной и седзи можно было увидеть откровенно скептично настроенного папу и чью-то руку, активно жестикулировавшую. Так-так, папа с секунду задержал внимание на мне. Что, не надо было высовываться? Хорошо, тогда я возвращаюсь в исходную позицию и никого не нервирую. Мне несложно, я понятливая.       Чувствую, сейчас мне все подробно разъяснят.       — Вы так и будете бегать от ответственности? Вы, Хокаге-сама, были вынуждены сложить обязанности и передать пост Минато тогда, когда столкнулись с порицанием народа за прошедшую войну, что велась так, словно ее вел не человек, однажды выбранный Нидайме, а ребенок, захотевший доказать свою значимость на мировой арене. Сейчас, пусть и при куда меньших масштабах, вы делаете то же самое, исходя из соображений, что "что"? Чем вы руководствуетесь, Хокаге-сама? Я напомню, что устроил ваш подчиненный. Благодаря его действиям двое детей остались сиротами, едва оказавшийся в нашем мире младенец отравился угарным газом, моя жена умерла на руках дочери, что даже не окончила академию, несколько человек захлебнулись собственной кровью под обломками. Девятнадцать моих людей полегли из-за вседозволенности и удобных условий Данзо. Я убил его, потому что Я так решил, и могу написать отчет об этом, если вам столь важно. Также я прекрасно понимаю, что единственным способом обрубить на корню приближающийся конфликт — назначение члена клана Учиха на пост Каге. Однако сейчас как глава клана я требую полного расследования деятельности Шимуры, полного возмещения убытков в тройном размере, полной перепланировки полицейских участков на территории всей Конохи и возведения вышек соответственно с теми же целями и отмены слежки за кланом. И все эти действия — при вашем правлении, Хокаге-сама.       — Это неслыханная наглость!       Нет, дамочка, это называется адекватность и рассудительность. Черт, стоило сюда толковый словарь притащить, а то некрасиво получается.       — Тебе и так предоставили этот пост, Фугаку, а ты еще и диктуешь правила?!       А что, он должен вам за эту подачку в ноги кланяться? Очень интересно, на самом деле, слушать подобные высказывания тех, кто находится на чужой территории в проигрышном положении.       — Итачи, Саске, идите сюда, примете участие в разговоре.       Ой.       А вот это к чему вообще? Вне всяких сомнений, очень интересно посмотреть в перекошенные лица старейшин, но сегодня я не планировала выводить кого-то на чистую воду и тратить собственные нервные клетки за разговорами. Папа, естественно, просто так не стал бы звать нас, но что это может значить? Доверие? Ему нужна поддержка? Ему просто в прикол?       Итачи прошел первым, едва ощутимо хлопнув меня по плечу в молчаливой поддержке, и я тут же нацепила легкую улыбку, которая обычно сопровождала какие-то грандиозные события. Ступая мимо старейшин, я не могла не отметить их недоумения появлению третьих лиц, но успешно не проронила ни слова на этот счет. Во-первых, сейчас было бы куда полезнее разбирать свитки, к разбору которых я шла последние полтора года. Во-вторых, для провокаций рановато. В-третьих, мне нужен полный обзор. Я села по левое от папы плечо, Итачи — по правое, и оба мы и рта не раскрывали. Отец лаконично представил нас.       — К чему присутствие твоих отпрысков, Фугаку? — заверещала… как ее? Коха… Кохару, кажется, что особой ценности не несет.       — Вы, — невзначай бросила я, выдерживая прямой зрительный контакт. — Возраст вам чести не делает, будьте добры более уважительно относиться хотя бы к человеку, носящему статус главы клана.       С субординацией явные проблемы не только в полиции — вот что стало понятно сразу. Тоже мне, нашлись герои-защитники, видавшие виды и стоящие на страже маразма. Я не добренький Итачи, готовый стерпеть неуважение, я сразу обозначу границы, которые чужим пересекать не стоит; я также не папа, в силу своего положения не имеющий возможности выражать свои мысли в полной мере. Наглею ли я? Нет, потому что идут эти старейшины нахуй.       — Успокойтесь, Кохару, Хомура, — надо же, действующий Хокаге все же умеет вставлять свое, когда это нужно. — Мы пришли сюда решать проблемы, а не создавать их, — какая прекрасная мысль, вспоминая Данзо. — Но, Фугаку, это разговор действительно не для детских ушей.       — Оба моих наследника останутся здесь до конца.       Ну, свиткам придется подождать, я до них еще не скоро доберусь. Итачи, вон, тоже не сияет от радости с этой новости.       Действия отца останутся загадкой, видимо, пока эти трое не покинут наш дом, а сейчас спрашивать, можно ли пойти в прятки поиграть и смыться — не лучшая идея. С другой стороны, после произошедшего обменивалась парой слов я только с медиками да Инаби, выразившим мне благодарность за помощь, без которой он бы пополнил стройные ряды могил на нашем кладбище. Меняется, развивается — уже хорошо, в конце концов, этот мужчина был одним из самых проблемных. А получить от кого-то искренние слова благодарности весьма приятно.       — Условия на этом заканчиваются? — со всем присущим спокойствием вопрошал Сарутоби, жестом показав советникам не вмешиваться. Надо же, какие подробности: двое стариков слушаются его, хотя я раньше считала, что они готовы друг друга на части разорвать, если с чем-то не согласны.       Хирузен не отрицал ни единого словосочетания отца, что значило полнейшее смирение и согласие на все, что потребуется. Старик, быть может, и сам понимал, что пора бы уже давно сложить титул для другого человека, а не хвататься за него, словно это последнее оставшееся в его жизни. Это не его стезя. И никогда не было даже его частью. Он хороший оратор, он отдаст жизнь за деревню, и на том стоит закончить. Хирузен — тряпка, ведомый, но никак не правитель одного из сильнейших скрытых селений. И пусть сложилось так, что Сарутоби вынужденно передает пост, пусть сначала разберется с сотой частью того, что наворотил.       — То-сан, — сейчас я намекну людям на их огромный косяк, — что насчет указа Данзо о неучастии Учих при нападении Девятихвостого?       — А что с ним не так? — а что с тобой не так, мужик? Ты тупой?       — То, что именно он подорвал доверие к клану, а последующие ваши предположения насчет…       — Не думаю, что тебе стоит ломать голову над этим.       Ладно, Хомура, я — гадалка, ты — клиент. Почему у тебя не сложилась нормальная счастливая жизнь? Потому что ты ничего из себя не представляешь. Спасибо за визит, дверь на выход открыта. Я с легкой полуулыбкой склонила голову к левому плечу. Пусть советник и не пытался меня провоцировать, но относился с явным пренебрежением и недооценкой, что в свое время сыграло с Данзо плохую шутку. Я могла бы нахамить, начать давить на жалость, тыкать в их косяки, спросить за их IQ, вот только смысла во всем этом не будет.       — Это было бы нелишним, — отец сложил руки на груди, ведя диалог только с Хокаге. — Нам не нужны выступления на главной площади с этой новостью, хватит и того, что шиноби будут оповещены об этом.       Нет, мой папа — образец того, как нужно быстро и, самое главное, качественно прощупывать ситуацию, а потом в нужный момент вставлять свое слово. Стоит у него поучиться некоторым премудростям, лишним это никогда не будет, на наблюдение мне дали зеленый сигнал и усадили на удобное место. Дают — бери.       Не дают — тоже бери, никогда не знаешь, из-за какого поворота выйдет самая большая проблема в жизни и что для ее решения понадобится.       — На этом все.       — Я займусь этим сегодня же, — поднимаясь, произнес Хокаге, а потом склонился в глубоком поклоне. — Я не имею права просить прощения.       — Точно не за это, Хирузен-сама.       Взбешенные тем, что все пошло не по их плану, советники сухо распрощались с нами, а когда я с пакостной ухмылкой помахала им, и вовсе вылетели из дома. Брат хмыкнул со стороны, но сложно было бы удержаться хоть от какой-то реакции на этот цирк. Советники? Скорее утопающие в своем желанном величии люди без комплексов и чувства меры. А вот Сарутоби подзадержался, изучая меня внимательным взглядом из-под опустившихся с возрастом век.       — До свидания, Хокаге-сама, — улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Как бы Хирузен не был заинтересован в информации касательно Данзо, которой я располагала, получить он ничего не получит, а с требованиями сходить к дознавателям отправится на несколько красивых букв. Надеюсь, это стало понятно сразу, иначе я не могу растолковать тот вздох и нелепое растягиванием губ.       Как только последний гость соизволил свалить, я тут же отправилась на кухню за стаканом воды. Нет, мало говорить в таких ситуациях — искусство, которое мне изучать не нравится. Но, черт, как же прекрасно выдерживать долгие паузы, когда собеседник спрашивает что-то важное! Он тут же начинает ощущать себя не в своей тарелке и метаться, путаться, в конце вообще может выдать важную вещь, которую выдавать не планировал. Вот она, сила психологии. И экспериментов.       Новая кухня мало чем отличалась от старой, разве что половица на входе больше не скрипела, а так — одно и то же. Если исключить терпкий запах жасмина мамы.       Я не убивалась. Я не билась в истериях и агониях. Я не отрицала факт, не умоляла мироздание, чтобы все это оказалось дурным сном, не отталкивала папу и брата от себя, изображая сосредоточение всемирного страдания. На подобное у меня просто не хватало эгоизма. Там, на кладбище, я вдоволь наревелась на плече Итачи, а после уселась во временной обители за свитки. Давайте, скажите мне, что это ненормально, что я должна была еще несколько месяцев скорбеть по своей потере — я предложу лишь выйти. Мусолить одну мысль на протяжении долгого времени есть тратить это самое драгоценное время впустую.       А моя мать, между прочим, такой памяти не заслуживала. Я скучала, сожалела о том, что не успела провернуть все раньше, но не более того. Сидеть на месте после того, что она сделала, я тем более не могла себе позволить. Мама умерла, и позорить ее жертву я не собиралась.       Иными словами, стадии принятия прошли как невозможно было представить быстро и задали нужное направление на дальнейшее развитие.       Вода будто обожгла пустой желудок; временами я просто забывала поесть, зарывшись в книги и свитки так, что только короткие пряди, которые я периодически подрезала — мне просто зашла такая прическа — и торчали.       — Зачем нужно было наше присутствие? — прошедший на кухню отец остановился, потерев подбородок.       — Не понимаешь?       — Частично. Я не особо разбираюсь в ваших политических гонках, — а что? Зато правда, и мне вроде как даже собираются ответить. Папа облокотился о столешницу.       — Указать, что лишение тебя жизни — опрометчивое решение, — не поняла. — Итачи бы никто и пальцем не тронул, зато тебя, провернувшую некоторые махинации для того, чтобы указать на Данзо и его действия, химе, которая, казалось бы, важности из себя не представляет особой кроме продолжения рода, — пожалуйста.       Иными словами, старейшинам было невыгодным спутывание карт и живой-здоровый клан. Значит, они были в курсе запланированных Шимурой штучек. Хокаге, как ни крути, остался клоуном. А эти два старика, вероятнее всего, хотели выцепить из моей головы как можно больше информации, чтобы потом убить или кинуть где-нибудь умирать без возможности двинуться с места.       — Папу в Каге! — радостно заключила я, подняв кулачки вверх. Вот в чьих решениях я не сомневалась, так это в решениях старшего Учихи. Но с ними может не согласиться обладающий пацифистичным настроем Итачи, что подошел к плите и достал сковородку. Данзо больше нет, АНБУ НЕ расформируют в любом случае, а отец не побоится и кнутом, и пряником в случае чего. — А вообще, удобно они так устроились: сменили Хокаге — дело с концом, Учихи спокойны. Пф-ф-ф, а как за это отвечать, так сразу врубили внутреннего ребенка и убежали.       Смешок папы заглушило шипение масла на сковороде.

***

      — Зайди уже!       А вот нечего на меня орать через дверь, эй! Я не виновата в том, что кое-кто решили устроить операцию по пересадке глаз мамы Итачи поздней ночью, когда сама я только-только закончила выписывать некоторые моменты техник ветра. И о том, что в известность меня не поставили, даже не заикаюсь. Хотя, постойте, заикаюсь. Потому что в известность не поставили! Я бы узнала обо всем этом и утром, конечно, но самой настоящей неожиданностью стало другое.       Папа уже вытирал руки полотенцем, чуть сгорбившись над тихо дышащим телом Итачи. Его лоб взмок, челка была зацеплена невидимками, рядом — набор режущих инструментов, на веках Итачи же ярко выделялись короткие формулы, написанные… вероятнее всего, кровью, ибо краски я не наблюдаю. Шагнув поближе и как можно тише, я вгляделась в написанное.       — Эти формулы отличаются от обычных призывных, — что является крайне интересным. Внезапная догадка посетила мой полусонный мозг, и я приземлилась рядом с отцом. — Они больше похожи на ту, что используется для призыва Бога Смерти!       — А вот это тебе точно было рано знать, Саске, — строго припечатал старший Учиха, потянувшись за бинтами. — Я не против твоего стремления изучать все, что попадается на пути, но запретные техники учить я тебе запрещаю до того момента, пока ты не окончишь академию.       — Даже если техники и запретные, они куда полезнее тех, что находятся в общем доступе! Некоторые из них и вовсе требуют совсем немного, главное — не ошибиться в применении… А как тут Итачи? — я готова стукнуться головой о стену. Какой нормальный человек вместо того, чтобы поинтересоваться состоянием старшего брата, начнет спорить о формулах в техниках? Надеюсь, Итачи этого не слышал, иначе мне придется искать способы провалиться сквозь землю.       — Глаза приживутся, но пару дней он будет ходить с повязкой, а потом еще несколько привыкать. Не беспокойся, Итачи быстро придет в норму.       — Тогда я не буду это время ходить в академию.       — Это необязательно, я могу приставить к нему кого-нибудь, пока меня нет дома. К тому же, он и в полной темноте может ориентироваться.       — Ты думаешь, Итачи себе няньку запросит в нужды?       — Значит, я буду оставлять своего клона, а ты — в академию. И так многое пропустила.       — Ага, и выучила в десять раз больше и раз в сто полезнее.       — Я в курсе твоих прогулов на протяжении этих полутора лет.       — Спасибо, что поставил в известность, — я отодвинулась. И еще. А потом еще немного дальше.       — Я бы хотел немного поспать? — раздался тихий шепот Итачи, а мы с отцом переглянулись. То есть наш спор тактично слушали и ждали окончания. Красиво, брат, красиво. Разошлись мы тихо и все же с моим проигрышем касательно посещения академии. Так-то у меня имелся ряд причин, по которым я не хотела туда соваться как можно дольше, одной из которых являлся банальный интерес общественности. Сотни взглядов, расспросы и доставучие шепотки — вот это все предстояло мужественно стерпеть и дожить до конца учебного дня.       Собственно, как я и говорила: самые любопытные напрямую интересовались состоянием клана и моим лично, на что получали сухие односложные ответы и были развернуты прочь если не словом, так силой. Бешеная Учиха находится в не лучшем расположении духа, вы что, не видите, идиоты? Даже Наруто благоразумно находил отвлеченные темы и пытался вывести меня на поговорить и трениро-о-о-овочку. Попытался — получил, называется.       Жара набирала обороты в течение всего дня, окна были распахнуты во всем учебном заведении, но духота никуда не девалась. Все, включая меня, изнывали и требовали подвального обучения. Это же издевательство, ну. И плевать, что другие классы тоже страдали — кто успел, тот получил. Это закон жизни. Игра на выживание. Естественный отбор.       С природоведения мы с Наруто свалили в открытую. Ирука на наши удаляющиеся спины только вздохнул, сочувственно глянул на меня и скрылся в здании. Умино, спасибо ему огромное, не начал перед всем классом зачитывать речь, повествующую о его понимании, а просто-напросто не трогал меня. Что ж, мировая.       — А правда, что ты сражалась с Шимурой Данзо?! — незнакомый мне пацан из параллели с ярко выделяющимися глазами — Яманака, вероятнее всего, у Хьюг не бывает аквамариновых — появился в конце коридора совершенно внезапно.       — По мне видно, что я на это способна? — надеюсь, вопрос на вопрос утихомирит пышущего уверенностью и общительностью паренька. Узумаки вытянул шею, с неподдельным изумлением вслушиваясь в дальнейший ход. Вот, пожалуйста, вся его натура. «Я не спрошу, но с удовольствием понаблюдаю». Мне нравится. Но не нравится то, что кто-то левый в курсе некоторых моментов, а еще то, что мне берут и напоминают обо всем том ужасе, воспоминания о котором отдаются металлическим привкусом на языке.       — Яманака, меньше знаешь — крепче спишь.       Какие люди! Живые и здоровые! Тот-самый-баран-Учиха с видом истинного скептика и занозы во всех доступных местах красноречиво кивнул, похоже, своему однокласснику на вход в класс. Последний хотел что-то брякнуть, даже поднял указательный палец вверх, но резко поник и пошлепал к себе. Благодарить этого мутного типа не было смысла, — все же наш клан — наше дело, как и происходящее в нем, — и я потянула едва ли не рычащего Узумаки на выход.       — Видимо, все же способна, раз в квартале до сих пор слышится твое имя, Учиха Саске.       — Сплетни-сплетни, дорогуша, я бы на твоем месте интересовалась проверенными источниками.       Учиха фыркнул, указал на глаза, в которых на мгновение вспыхнул шаринган, и скрылся за дверью класса. Это он, получается… Эта сволочь видела все происходящее. Мать вашу, да он прямым текстом это заявил! Его рядом не было, иначе я бы почувствовала постороннюю незнакомую чакру, тогда он был где-то метров за четыреста-пятьсот, а именно на том расстоянии прошлась пара мощных огненных техник в свое время, пока я рубила Данзо руку. Это мог быть любой из нашего клана, но все подозрения теперь сводятся к этому конкретному Учихе. Очередной доморощенный гений, старающийся не выделяться?       — Так ты правда…       — Спросишь, когда закончишь академию, — на полуслове оборвала я Наруто и направилась по лестнице вниз, выходя на площадку. — На наш тренировочный?       — Ага, — Узумаки закинул руки за голову и пошел вперед, пряча недовольную мину.       А на поляне нас уже ожидали. Неджи Хьюга собственной персоной, важный, далекий и загруженный своими мыслями даже не сразу заметил нас, предпочтя этому самокопания. Он выпрямился, подошел к нам несколько резковато, а потом протянул мне слегка дрожащую ладонь.       — Что за праздник? — я картинно оглядела протянутую конечность со всех сторон.       — Вероятно, ты не в курсе последних событий, — кивок. — Оба наших клана объединились для ведения дела Шимуры и сейчас очень даже взаимодействуют все, особенно главы. Там, конечно, уже идет разряд секретной информации, но вроде нашли много чего компрометирующего. А за что я благодарен… — Хьюга взял передышку, чем лишь подогрел обстановку. — Глава моего клана, как только узнал, куда я влез, поведал мне кое-какую историю.       О. Птичку выпустили из клетки без Нарутотерапии? Если я права, и Неджи имел в виду ту историю о его отце, то все сложилось как нельзя лучше для всех, потому что вытягивать Неджи «из тьмы» своими речами мне не особо хотелось. Что я могла привести ему в пример? Что я родилась в семье главы клана, не зная бед и горя? Что у меня есть любящий старший брат? Что? Вот меня бы он определенно послушал, да. В параллельной вселенной.       — Тогда рада за тебя, — и я действительно рада, а вот Наруто как-то подозрительно поглядел на наши пожимания рук.       — Может, свадьбу начнете планировать? Раз кланы ваши теперь дружатся, чего нет?       — Неджи, Наруто просил тренировку. Составишь компанию? — что, Узумаки, думаешь, я не заметила, как ты сделал полшага назад?       — Как раз думал это предложить.       Стоит ли говорить о том, что Наруто едва ли успевал уклоняться от наших ударов? Пусть не в полную силу и скорость, пусть щадящих и явно не нацеленных принести ощутимый вред, но, думается мне, он надолго это запомнит. Мы с Неджи старались не задеть его, а именно довести до состояния изнеможения, когда он свалится с ног и попросит остановиться. Но Узумаки стоически выдерживал натиск, бегал, прыгал, убегал, прятался и оказывался на земле, неизменно после этого поднимался. Час, полтора, два — и я уже прошу Хьюгу дать мне место и ничего больше не делать.       Домой пора бы уже, а Наруто все стоял, тяжело дыша и утирая буквально льющийся с него пот. Вот уж кто бы мог подумать, что совсем недавно этот человек плелся в конце рейтинга класса. Горжусь, черт побери.       Развив свою предельную скорость, я практически шуншином подбираюсь к Узумаки и… Совершаю подлый пинок под коленную чашечку.       — Ах ты ж, даттебае…!       — Дико извиняюсь, — приложила я руку к левой стороне грудной клетки. — Скажи спасибо, что не между ног, — на этом мы оба словили потрясающие флешбеки о затираниях Ируки о том, что никакой уважающий себя шиноби не будет наносить настолько ужасный удар. — Сойдемся на том, что меня не интересуют правила приличия.

***

спустя четыре месяца

      И снова.       Опять.       Умино вещал о важности умения подавлять эмоции на поле боя, Наруто развалился на всей парте, сопя и иногда пытаясь перевернуться на стуле, что у него не особо получалось, Шикамару, в общем-то, делал то же самое, часть класса пялила в окно.       Дело Шимуры Данзо закрыли, накинув на него секретность, которая в нашем доме снималась автоматически. Первым на вопросы стал отвечать Итачи, признав, что я все-таки имею полное право знать, а папа иногда делился подробностями. В общем говоря, нашли несколько десятков трупов, подвергшихся исследованиям, глаза Учих, — кто бы сомневался? — глаза Хьюг, — тоже никто — подпольные дела Шимуры с нукенинами, с экспериментальными образцами вопрос до сих пор решается. Данзо признали предателем деревни, и на Хокаге снова полилась волна негатива и негодования со стороны всех жителей. А я буду не я, если не приведу тупое сравнение. Хирузен крутился, как белка, не понимающая, как остановить бешеное автоматическое колесо. Все требования моего отца он выполнил, наконец найдя в себе силы хотя бы временно заткнуть своих советников. Не сомневаюсь, что они уже перебрали сотню альтернатив на пост Каге. Как же, ага. Учихи только благодаря этой новости и успокоились, медленно, но верно приходя в себя.       А с возведенных полицейских вышек открывался просто охрененный вид на всю Коноху.       Последний день перед каникулами, кстати, а дверь едва ли не сорвали с петель.       — Мне нужна Учиха Саске, — низкий тембр прервал речь Умино, привлекая к себе внимание. Ну, кого нелегкая опять ко мне принесла? — День недобрый, Ирука.       Высокий мужчина лет двадцати-тридцати — хрен разберешь — обвел серо-голубым взглядом аудиторию и остановился точно на мне, махнув головой вверх так, что насыщенно-алого цвета пряди, заправленные за уши, тут же полезли в лицо. Никаких опознавательных знаков, только стандартная черная водолазка, мешковатые серые штаны и берцы, которые особой популярностью не пользовались непонятно почему.       Медленно поднявшись, я толкнула Наруто.       — Я.       — Супер! — ого, столько негатива в одном слове уместить даже я могла с трудом. — На правах первой попавшейся выбирай того, кто разделит с тобой тяжкое бремя существования в моей команде, ибо мне искренне наплевать, кто это будет, важным является только наличие тебя и еще одного индивида.       Сказать, что я выпала — ничего не сказать. Недоброжелательность так и сочилась из мужчины, вздернувшего бровь, но ничего против сказать я не могла. Ровно как и задать вопрос о том, на каких основаниях меня вообще определили в команду. Никаких тестов я не сдавала, сидела тихо-мирно себе, не отсвечивала. К тому же, меня и отца должны были спросить прямо о желании свалить из академии и выполнять задания.       Одного раздраженного «ц» мне хватило, чтобы понять, что сейчас лучше делать, как говорят.       — А почему… — о, Ирука, вы почти стали моим героем.       — Я присутствовал, когда ты отчитывался за свой класс годом ранее*. Вспоминай и не задавай лишних вопросов, мне эта команда — лишняя головная боль, — мужчина снова повернулся ко мне, не источая ауры счастья. — Быстрее.       — Узумаки Наруто.       — Замечательно. Не спросила, но подписала ему приговор, умничка. Собрались и выскочили за мной, можете показать фак одноклассникам.       А вот харизма так и прет. Быстро закинув вещи по портфелям, растерянные, мы выбежали за обладателем алых волос. Удивительно, но этот человек не вызвал никакого желания начать брынчать на его нервах, что-то в нем есть подозрительное. Даже слишком много, так что проще закрыть рот и не открывать его ближайшее время.       Итак, что у нас есть? Сенсеем команды будет не Какаши, а какой-то незнакомый хрен, ведущий себя, как отпетый агрессивный мудак, не жалующий детей, мы с Наруто все же будем тусить вместе, но без лапушки-Сакуры, я все еще не могу осознать происходящее и прусь за еще одним членом будущей команды, никто никого не предупреждал об этом, мирная жизнь откладывается на неопределенное время.       — Во двор дуйте, я сейчас подойду с последним смертником.       Сказали — мы с Наруто сделали. Просто прекрасно. Какой-то мужик направо и налево говорил то, что мы не имели права не выполнить. Лично меня уже потряхивает от негодования и вопросов, крутящихся в голове без видимого конца.       — Что происходит, даттебае?       — В душе не…       Договорить я не успела, потому что наш новоиспеченный сенсей материализовался перед нами, держа под локоть шипящего пацана. Он толкнул того к нам.       — Меня зовут Узумаки Кейташи, — так, стоп, не все Узумаки переехали на другой свет? — и, как вы, надеюсь, поняли, я — капитан четвертой* команды, то есть вашей. Мне нет дела до ваших хотелок, предупреждаю сразу: ни один из вас не вытягивает мои требования. Ты, — Кейташи указал на того-самого-Учиху-просто-замечательная-команда, — будто войну прошел. Дикий, мнящий о себе и имеющий какое-то устаревшее мировоззрение. Ты, — да-да, я, — вечно куда-то встреваешь. Те же проблемы. А вот тебе, — уже про Наруто, — я сочувствую. С такими товарищами долго не протянешь. Перейдем к другому моменту. Неявка на тренировку — запрет работать шиноби, прямая дорога на базар. Начнете жаловаться — позор на свое имя и запрет работать шиноби. Будете идти против прямых указов — доклад на пятнадцать, мм, нет, двадцать страниц с разбором почему и для чего. А теперь первая и единственная в истории нашей бравой команды перекличка. Уступаем женщинам.       — Учиха Саске.       — Узумаки Наруто.       — Учиха Изуна.       О.       Молчи. Молчи, Саске. Вдох-выдох, мол…       — А брата Мадары у тебя, случаем, нет?       — А что, так хочется с ним познакомиться? — оскалился пацан, перекинув мешающий хвост волос за плечо.