от третьего лица
Фугаку скосил взгляд на Итачи, что удерживал на себе младшую сестру, и махом головы приказал уходить с места. Как бы мангеке сына не было полезно испытать, но конкретно этого противника мужчина не мог оставить кому-то. Противника, который все свое существование угнетал клан, извращая стремления и мысли Нидайме. Противника, который год за годом незаметно для всех внушал народу, что Учих стоит бояться, что им не нужно доверять. Противника, который виновен во всем произошедшем. Противника, который всерьез думал убить его дочь, сидевшую с трупом собственной матери на руках. Данзо, шокированный, сглотнул вязкую слюну, не желая признавать промах. И на это не было даже времени, потому что мощная аура главы клана перед ним накрыла близлежащие территории. Старик передернул обрубком плеча, подметил, что сопляк из АНБУ прихватил его руку с собой и удрал с той девкой без сознания. Метания Шимуры не остались без должного внимания со стороны Учихи, внутри которого происходила настоящая война, а на ее противоположных концах расположились способы отомстить. Убить. Сделать так, чтобы этот старик пожалел о том, что вообще посмел приблизиться к его клану. К его семье. К его дочери. Фугаку знал это желание не понаслышке, успел во время войны изучить его вдоль и поперек, найти возможности его подавления, закапывания глубоко внутрь себя. Сейчас все выстроенные вокруг себя барьеры рухнули, словно их никогда и не существовало, словно они не выстраивались на слезах, крови и страданиях. Застывших и окрепших с течением лет. Фугаку в мгновение оказался рядом с Данзо, перехватывая единственную руку и сдавливая дряблые кости в своей, постепенно добавляя потоки чакры, слыша, как хрустит под кожей. Ему никогда не приносил удовольствия такой звук, но ничего с собой поделать Учиха не мог — его переполняла неведомая доселе ярость, плещущаяся из гнойных разворошенных ран, нанесенных еще в далеком детстве. Долго держать Данзо в неподвижном состоянии Учиха не хотел, потому наскоро протянул ладонь к покрывшемуся липким потом лицу, почти ласково отодвинул бинты и, надавив на веки и активировав технику, разработанную для извлечения в их клане, с корнем вырвал глаз Шисуи. Нин-неко появился из облака дыма, схватил лапами шаринган и исчез обратно в свой мир. Струи обжигающей крови прокатились по морщинам вниз. — Тебе это с рук не сойдет, — прорычал сквозь зубы Шимура и попытался дернуться, но оказывался откинут на землю, к самым ногам главы ненавистного клана. — Уже сошло. Тяжелый удар стопой в живот проломал ребра, и, когда Данзо уже собирался использовать техники, не требующие печати, Фугаку просто оскалился, как дикое животное перед добычей, и не дал ему ничего сделать. Томоэ в пропитанных кровью радужках растворились в рисунке мангеке. Сломать. Сломать. Сломать. Этот человек больше не пройдет и шагу — так решил Фугаку. Так решил муж и отец, чуть было все не потерявший. Данзо кричал громко, надрывно, так, как могли только эти противные недомерки, возомнившие себя властителями судеб, звал на помощь оглушающим хрипом, но стоящий поодаль от места событий Узумаки лишь с ненавистью сплюнул горький вкус сигарет в обломки и возвел небольшой барьер, скрывающий звук и видимость. И сразу же пошел прочь, указывая подчиненным двигаться в другую сторону. Способность левого мангеке Учихи Фугаку, часть механизма — Хоори* или, проще говоря, слом. Страшная сила, страшные возможности, что в ней кроются, Фугаку применял лишь единожды в своей жизни. Хоори имеет два возможных пути обращения с ним: общий — применяется для большого количества людей с целью со временем незаметно изменить какое-то убеждение в головах десятков, сотен, тысяч людей, и прямой — ломающий человека на моральном, психическом и психологическом уровнях. Действует на мозг, на нервные окончания, пробирается в каждую клеточку, чтобы спустя несколько секунд обратить самый страшный кошмар человека в мнимую для него реальность. Мужчина со скрещенными под грудью руками преспокойно наблюдал, как ломается самый ничтожный человек, когда-либо им встреченный. Никакой жалости по отношению к Данзо он не испытывал и, наверное, испытывать не мог ни при каких обстоятельствах. Если зарвался уничтожать то, что дорого Учихе, будь готов расплатиться. Своими остатками разума, своей жалкой душой, страданиями и жизнью, которая ничего не стоит. Данзо окончательно сорвал голос, из горла доносился едва слышный шепот, он ногами пытался от чего-то убежать, спрятаться, пинался и заходился в приступах. Старик горел изнутри. Как бы этот человек не был умен, но, лишившись одной руки — другая, впрочем, тоже была неработоспособна — и шарингана в глазнице, он не представлял из себя ничего, что вызывало бы в людях трепет уважения и страха. Шимура — пустое нечто, лишенное смысла, ведомое эгоистичной извращенной временем и наверняка душещипательными обстоятельствами целью. Все вокруг смолкло, и оглушительная тишина давала возможность собраться с мыслями. Микото почти холодная, в крови и пыли, как восковая фигура сгорела, чтобы осветить путь своих детей; Фугаку хорошо знал ее, потому мог с уверенностью сказать, что ее смерть была не напрасной. Однако если бы Данзо не стало раньше, то и никаких лишних смертей не было.***
от лица Саске
Если у кого-то в этом мире и было обычное спокойное пробуждение, то я такой роскошью просто не располагала. Я, как обычно завернувшись в одеяло с головой, ясно чувствовала, как по мне прыгает что-то сравнительно небольшое, цепляющееся в мягкую ткань, и рядом с подушкой другое «что-то» скачет и щелкает. Широко зевнув и приготовившись к худшему, я слегка оттянула покрывало с уровня глаз, встречаясь с черным вороньим взглядом. Птица с явным интересом прыгнула ближе, я двинулась назад, а вот провалиться под кровать тогда, когда второй ворон показался на моем плече, уже не получалось. Вымученный стон вырвался из горла прежде, чем я попыталась вывернуться из одеяла. Эти двое задолбали. Честно. Правда. Ну, сколько можно? Прийти и сказать «Саске, пошли туда-то за тем-то» мы не можем, зато растрачивать чакру на призыв и приказ — пожалуйста. Моя комната скоро будет напоминать воронье гнездо из-за постоянно выпадающих из птиц перьев. А мне не в прикол их постоянно собирать, вон, уже поставила отдельное ведро для коллекционирования, которое однажды вывалю на голову либо Шисуи, либо Итачи. Отмахнувшись от закруживших и усевшихся мне на плечи воронов, я сонно потерла глаза. Не хватало мне только в свой законно устроенный выходной — первый за месяц, между прочим, — когти драть только потому, что две сволочи сговорились вытащить меня непойми куда. Притворюсь глухой, когда они явятся. И слепой, пожалуй. Я не планировала вставать сегодня раньше двенадцати часов, но и тут мне обломали весь отдых посылом своих призывных за мной. Зачем, спрашивается? Если бы случилось нечто важное и требующее моего непосредственного наличия рядом с ними, то кто-то должен был додуматься прицепить своей птице на лапу небольшой клочок бумаги. Клочка нет, меня — тоже. Я откинулась обратно на мягкий матрас и накрылась одеялом по шею, поерзала в поисках удобного положения и выдохнула. Мне тут же врезали по щеке крылом. На обед у нас вороньи останки. В приступе гнева я подорвалась на кровати и попыталась схватить чертово призывное животное, которое на эту самую попытку только каркнуло мне в лицо и взлетело на дальний шкаф комнаты. Второй ворон приземлился на подоконник. Ну, нет, так просто я это не оставлю. У этих существ точно есть мозг, мыслительный процесс в нем тоже никто не отменял. Значит, на тупость свалить ничего не выйдет; раз не выйдет — я иду в наступление. Неспешно прошлась по полу и так же неспешно пошла вверх по стене, приближаясь к птице. Что, страшно тебе, сволочь периная? Моя жертва попыталась улететь, но тут же оказалась у меня, довольной собой и своей жизнью в эту миллисекунду, в руках. Грохот в следующий момент в доме стоял такой, что им впору было бы будить целую дивизию. Я распласталась на полу, удерживая ворона за лапы, дрыгающиеся и противные, и потирая пострадавший подбородок тыльной стороной ладони. Победителей, в общем-то, не судят. Но раздавшийся со стороны окна громкий смех дал мне возможность усомниться в этом утверждении, которое я повторяла себе в последнее время все чаще и чаще. — Да тут целая война-а-а, — важно покивал Шисуи, старательно сдерживая лыбу и давая подоспевшему Итачи глянуть, что же такого творится в моей комнате. Нет, вы посмотрите на этих ублюдков. Мало того, что тупо пялятся на пострадавшую меня, так еще и пребывают в крайне веселом расположении духа. И вот это я называю частью своей семьи, а? Прищурилась, вглядываясь в каждого незваного индивида на своей территории. Я определенно где-то оступилась. — Имото, если тебе удобнее спать на полу, то мы можем достать запасной футон, — вполне серьезно осведомил меня Итачи. Он устроился на подоконнике, вытолкнув Шисуи на пол так, словно сам пытался занять наиболее благоприятное расположение, чтобы если что не только быстро удрать, но и оставить друга на съедение. Обалдевший Шисуи эту мою догадку только подтвердил. Ворон в моей ладони шевельнул лапами. — Хочу призыв. Шисуи моргнул. — Молодец. — И? — Несомненная молодец. — Шисуи, — я поднялась с пола. — Ладно, ты непробиваемая зараза, — щелкнула пальцами. Значит, другой вариант. — Нии-са-а-ан. Итачи кинул на названого брата оторопелый взгляд и чуть отклонился назад, что не осталось без внимания. — Нии-сан, закрой окно, мне холодно, — что ж, не хотят по-хорошему — я отрежу им все пути к отступлению. Повременив, Итачи все же выполнил мою просьбу и сменил место дислокации поближе к самому старшему Учихе в помещении, что сразу вздернул бровь, мол, «ты скинул меня на растерзание, а теперь прячешься за моей спиной?». Вот он, пример прекрасной работы в команде и поддержка лучших друзей. — Или… у меня не хватит сил на это? — неуверенно спросила я, опустив голову и плечи. Максимум это было сделано для давления на брата, потому что Шисуи на такое покупался крайне редко, а если и покупался, то спустя несколько минут уже прочухивал ситуацию. Сил-то у меня как раз и хватит, в делах призывных даже много ума не надо, но сделать вид грустного ребенка все-таки необходимо. В конце концов, я и без того девяносто процентов своего времени уделяю тренировкам и изучению теории для первого. — Играет на публику, Итачи, не надо, — Шисуи резко схватил под локоть брата, а я осунулась сильнее. Спустя две минуты гляделок исподлобья я раздраженно выдохнула и подняла руки вверх. — Почему нет? Это полезно, — поигрались и хватит, собственно, мне поднадоело. — К тому же, вы вот вовсю пользуетесь этим. — Может, чуть позже? — Шисуи опустился рядом со мной и улыбнулся. Ага, вот только твоей хитрой роже я доверяю меньше всего, если дело касается таких вещей. — Потом у меня, возможно, и времени на это не будет, — потому что вот так нянчиться со мной никто уже не станет, а мне надо бы… надо бы загребнуть побольше по возможности. — Призыв не так уж и важен, а еще ты не особо ладишь с воронами, — Итачи облокотился о стену у угла, сложив руки под грудью. — Я могу и шантажом, ребят, вас взять, — мирно предупредила я обоих, напрягшихся и переглянувшихся. — Либо пойду к то-сану, отвлекать его от работы. А вот и здравая мысль, которая никогда не обретет себя в реальности. Отвлекать отца равнозначно подписать себе целый день сидеть рядом с ним и вникать во внутреннее устройство полиции, ее работников и интересных случаев. Несомненно, это довольно привлекательно, и меня всегда волочило именно в эту сферу, но сейчас моя голова забита несколько другими вещами. — Ну? — продолжала наступать я в открытую. По виску Шисуи скатилась капелька пота. Так-так-так, а вот это уже интересно. — Шисуи, нии-сан? — сложив руки под грудью, я флегматично изогнула бровь в ожидании ответа. — Давай через недельку, ммм? — заискивающе так, как мог только добрый-добрый Шисуи, пытающийся отвлечь внимание от чего-то абсолютно точно важного. — Нет. Вы за этот месяц уже пятнадцать раз послали своих птичек за мной, я и так достаточно ждала этого момента, — на самом деле нет, я просто хочу лишнюю информацию. Итачи вжался в свою опору и подогнул ногу, слегка повернувшись корпусом к двери. — Ну, ладно, папа мне не откажет в этом, — и помахала ладонью в воздухе, призывая их расслабиться. — Только потом кому-то может прилететь лишняя стопка отчетов на заполнение, — беззаботно проговорила, наклонившись к Шисуи, недовольно растянувшему губы и покрывшемуся испариной. — Ладно, маленькая шантажистка, слушай и внимай, — сдержанно произнес он. Вдохнул. Выдохнул. Цыкнул. — Я впопыхах перепутал свитки и взял на недавнюю миссию призывной, а не тот, что был нужен. — Дальше? — Дальше он его потерял, — за друга отчитался мой брат, подозвавший к себе ворона. Шисуи выглядел растерянно и напряженно, и я просто не могла упустить эту возможность. Уложив руки на его плечи, я, преисполненная желанием поддержать, начала: — Великий Шуншин-но-Шисуи, гроза Киригакуре, гений величайшего клана… — и просто умная сволочь, —…Натурально лоханулся, посеяв один из свитков деревни, которые ни в коем случае нельзя передавать в руки врагу. — Я нашел этот свиток, — перебил меня Шисуи. Хорошо, тогда почему я слышу в голосе такую смесь негатива? — Не мог же я так рисковать. — А! Ну, тогда в чем проблема заключается? — Свиток побывал в болоте, а потом, уже когда вытащили оттуда, под семью жабами, облепивших его, вот что, — о, нии-сан, у тебя не получается спасать лучшего друга, пожалуйста, не нужно пытаться. — Шисуи, ты что, воевал с жабами? За это тебе звание жабьего босса, конечно не дадут, но знай: для меня ты жабий босс. Правда теперь я понимаю, что это тогда за запах стоял у тебя в доме… Прости, что глупо шутила тогда, я ведь не знала всех подробностей, чтобы шутить поконкретнее. Некрасиво вышло, мне даже неудобно. Бровь Шисуи дернулась, поднялась, и уголки губ опустились, когда на лице больше не прослеживалось никаких движений мышц. Знала ли я в тот момент, что это выражение — проявление чистого гнева Шисуи?***
от третьего лица
Итачи с довольным видом прошел в дом и, постучав по дверному проему, позвал младшую сестру спуститься. Выходной Саске с его выходными в АНБУ практически никогда не пересекались, потому общение, понятное дело, несколько сократилось. Что удивительно — мелочь ни разу не возникала по этому поводу, не упиралась и не вешалась на него, не желая отпускать, зато на миссиях он в своей сумке находил помимо горьких пилюль парочку хорошо запакованных данго. Итачи часто не мог нормально питаться, но такое проявление заботы буквально пинало его вспомнить о том, что его ждут дома не только бесконечные разборки и напряжение, но и тот, кто непонятным для него образом успевал залезть к нему в подсумки. Шисуи, кстати говоря, тоже изредка находил у себя то, что не клал. И если до родного брата было рукой подать, то к Шисуи Саске приходилось тащиться через несколько улиц, забираться в окно — потому что спит кое-кто перед миссиями с целью устроить караул в одну рожу — и идти в прихожую, чтобы, посмотрев содержимое, найти там целое ничего съедобное. Саске сбежала по лестнице вниз, сразу же оказываясь рядом с братом и заключая его в объятия. Иногда казалось, что она хотела задушить его таким образом. Итачи похлопал младшую по спине. — Надевай, — он протянул ей темный пакет с непонятно чем. — А это еще что? — Саске едва ли не сунулась лицом в приоткрывшийся целлофан. — Опа. Выхватив ручки у Итачи, ученица академии уселась прямо на пол и, поправив челку, осторожно выудила из мешка форменный светлый жилет и защитные крепления для рук и ног. Старший Учиха хмыкнул и сделал себе пометку, что удивить и обрадовать Саске, оказалось, не так уж и сложно, достаточно только застать ее врасплох. Девочка повертела в руке одежду, широко раскрыв ониксовые глаза, и пощупала ткань, после приложив ее к себе. И если к радости Итачи был готов, то к внезапно проявившейся хитринке — вообще нет. — Ты пошел в АНБУ всего три месяца назад, — начала Саске, и Итачи отлип от косяка, — и жилет свой ты носишь другого размера, — будто бы самой себе сказанное. — Где ты взял такую маленькую форму? У Итачи слова застряли в глотке.— Знаешь, если твоя сестра докопается — лучше выкладывай все сразу, иначе тебе светит отмирание десятка нервных клеток. Особенно если Саске хочет подловить на чем-то. Просто бери и сдавайся с поличным.
Саске терпеливо ожидала момента, чтобы поблагодарить брата за форму, но старший молчал и пытался найти слова для увиливания от ответа. Странно, конечно, что до обоих гениев так и не дошло, что она наслаждается не результатом, а именно их метаниями. — Нии-са-а-ан, — протянула Саске и начала закреплять защиту на ногах. На кончике языка уже отчетливо чувствовался вкус долгих издевательств, но Итачи обломал ей все одной фразой: — Запросил у Какаши-сана. — Просто пошел и запросил? — девчонка склонила голову к плечу. — Да, — и, предугадывая ее следующий вопрос: — Нет, вопросов ни у кого не возникло. Потому собирайся, мы пойдем охотиться. И форма останется у тебя. Позже, когда подрастешь, может быть сменим размер. Но только если ты не будешь сейчас шутить по этому поводу, Саске. Саске, натянувшая на себя форму, выглядела хуже ежа. Растрепанные иссиня-черные волосы и шокированный взгляд, словно она впервые увидела человека. — Какие мы забо-о-о-отливые, — Итачи сделал еще одну пометку больше не верить советам Шисуи. — Спасибо большое! Вновь обвив руками, обтянутыми защитной тканью и креплениями, тело брата, Саске искренне улыбнулась и потащила старательно скрывающего смущение брата на выход. Учиха может и была настроена на веселье, но всерьез издеваться над выдержкой человека, потратившего время на что-то, даже не собиралась. Вбросить парочку фраз для разогрева и на том закончить — вот ее план, чтобы ее постоянные собеседники не ослабляли бдительность и оставались потом с ощущением, что чего-то недостает.***
от третьего лица
Фугаку напряженно постучал пальцами по керамической кружке в ладонях, пока жена присаживалась рядом с немым вопросом во взгляде. — Сколько лет Саске? — Три, — с недолгой заминкой отвечает Микото, прекрасно зная, что Фугаку задал направление для развития темы. Несмотря на то, что сама она старалась не подавать никаких признаков, что с их дочерью произошло нечто, изменившее мышление оной, не было сомнений, что глава клана не упустит это из виду. Мужчина отставил чашку с дымящимся напитком в сторону. — Ее развитие резко скакнуло вперед, хотя до этого не происходило ничего, что могло ее к этому подтолкнуть. «Хотела бы я знать», — пронеслось в голове Микото, не знающей, что сказать на довод мужа и этим сгладить ситуацию одновременно. — Если так и дальше пойдет, то она имеет все шансы догнать Итачи, — продолжал Фугаку, помня о том, что к детям главы клана могут относиться предвзято, требовательно, постоянно сравнивать и давить за малейшие неудачи. Может, и хорошо, что Саске несколько отошла от своей несерьезной модели поведения? Ребенок ребенком, а чем раньше до нее дойдут сложные для понимания истины, тем больше шансов у нее выжить в будущем. — Хорошее все же имя.***
от лица Саске
«Сбегай к Шисуи и передай, пожалуйста, что выдвигаться на миссию придется через полтора часа, а не вечером» говорит. Сам бы и сбегал — да даже клона отправил, ему что, сложно? — нет, надо было толкнуть меня, мирно спящую и никому не мешающую. Ничего, Итачи, я с каждой такой пробежки с тебя спрошу. Итачи, конечно же, мог избежать этого одной угрозой рассказать родителям о моих частых прогулах, на которые ему при каждом удобном случае жаловался Ирука, но этот факт для моего окружения оставался секретом для родителей. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Брат и сам не один и не два раза испарялся с уроков, оставляя вместо себя клона, вот поэтому, наверное, и относился к этому с таким снисхождением. Один прогульщик другого прогульщика на путь истинный наставлять не может. А нашему дорогому другу, что наверняка мирно посапывает в кровати, скоро пятнадцать, и он здорово так прибавил в росте. С его ста восьмьюдесятью сантиметрами он уже был выше большинства Учих. Да он даже выше моего отца, который единожды недоумевающе глянул на возвышающегося рядом Шисуи. А последний неловко на это улыбнулся и почесал за затылком. А у Шисуи есть еще четыре-пять лет, чтобы вымахать… Представить страшно, что там может в итоге статься, но, думаю, никто не обидится, если он будет постоянно стукаться лбом о дверные проходы. Дом у Шисуи большой, оттого и кажется пустым и заброшенным, если самого хозяина в нем не наблюдается. Не завидую одиночному существованию чисто из соображений ленивого человека, который скорее бы повесился, чем каждые несколько дней устраивал генеральные уборки. Нет уж, клоны в помощь — и гуляй. Дверь закрыта, а окно приглашающе так выглядит. Было бы смешно, заметь кто, как дочь главы клана стоит и мысленно высчитывает, по какой траектории стоит прыгнуть, затратив при этом меньше всего чакры. Мини-тренировка перед практическим тестом в академии, где придется обосновывать свой выбор и оставшиеся возможные вариации. Слезла я с подоконника, значится, и тут же наткнулась на скинутую на пол амуницию, элементы которой вели к выходу из спальни. Шисуи что, сам тем же образом к себе домой возвращается, не тратя время на открытие двери? Вот жеспустя некоторое время
Держась за Итачи, я дернула того за рукав, привлекая внимание. — Нии-сан, а ты тоже запасное танто привязываешь к себе и только тогда ложишься спать? — приложив палец к подбородку, спросила я, косясь на дернувшего бровью Шисуи. — Кстати, ты так и не показал мне это танто, — ткнула уже в старшего Учиху, стремительно попятившегося от нас и мотающего головой. — О чем ты, Саске? — мирно полюбопытствовал Итачи, присаживаясь рядом и давя вышедшую из-под контроля чакру. — Шисуи? А Шисуи будто и не было с нами, исчез в шуншине без слов и доказательств. Ну-с, далеко не уйдешь.