Straight to Hell

      Сон, утро, день — время стремительно проносилось мимо, не оставляя в памяти и следа о себе. Танджиро лишь помнил, что время, казалось, тянулось медленно, хоть в конце и становилось мимолётным. Одни и те же мысли обуревали его; он срочно хотел избавиться от них, запереть их в какой-нибудь клетке. Но вопреки сильному желанию он всё думал и думал, задавался вопросами, угнетался и восторгался. Казалось, он сейчас сойдёт с ума.       Истощённый разум не помнил ни одной своей мысли и обесцвечивал прошлое, словно бы его и не было вовсе.       Танджиро не успевал следить за временем. Едва стоило прийти в новый город, которым он, казалось, сильно восхищался, они уже уходили прочь, только переночевав в гостинице да закупившись на рынке.       От прошлого города он мало что помнил — только то, что он был очень шумным. На каждом углу гвалтели пьяницы, на каждой протяжной улице кричали зазывалы, а в центре города было очень многолюдно: все толкались, толпились, сжимали рёбра друг друга до такой степени, что вдохнуть было невозможно — да ещё и так шумно, что он иногда даже не мог расслышать слов Томиоки. Он чуть не потерялся в толпе, но, хвала богам, Гию был высок и Танджиро видел его макушку даже находясь чуть ли не в самых низинах.       Вскоре они оставили город и двинулись дальше. По пути им встречались ещё несколько деревушек, некоторые из которых Томиока предлагал обходить стороной — чтобы их никто не видел на случай, если вдруг охотники тоже пойдут по этому пути.       Так они шли долго и очень долго. За это время Танджиро успел снова засомневаться в честности Томиоки, ещё сильнее, чем в прошлый раз; но, тем не менее, от безысходности и нелепой привязанности покорно и верно следовал за ним.       — Гию-сан… — тихо проговорил Камадо, не решаясь. Он точно не знал, хотел ли сейчас привлечь внимание Томиоки к решению назревавшей в голове парня проблеме или же желал оставить этот вопрос без ответа. Хотя вряд ли Гию сможет дать точный ответ, как и любой, кто оказался бы в подобной ситуации.       Понадеявшись, что Гию всё-таки ничего не услышал, Танджиро опустил взгляд и закусил губу, оставляя себя одного на растерзание своим жестоким доводам. Но несколько секунд спустя спереди послышался краткий оглас: «М?»       — А-а, Гию-сан, я хотел спросить… — Танджиро замялся на миг, формулируя у себя в голове более правильный вариант вопроса. — Может, нам не стоило уходить? Вдруг Ояката-сама хотел устроить нам что-то вроде проверки? Ну… там… Сбежим мы или нет?..       «Какой же идиотский вопрос! — угнобился Камадо, чуть дрогнув и сжав плечи. — Господи, в моей голове созревает только один бред».       Томиока молчал, долго молчал, так долго, что Камадо подумал, будто он совсем не слышал вопроса. Волнение повисло в воздухе, а Томиока намеренно молчал всё дальше. Но пару секунд спустя он сломился:       — Не знаю.       Танджиро, слегка удивлённо посмотрев в затылок Гию, поник головой.       «Значит, вы тоже сомневаетесь», — со сложенными в домик бровями подумал он. Мысли о том, что пару дней назад они сами себя оклеймили потенциальной опасностью, не покидали его беспокойную голову. Неужели они сами всё испортили? Неужели они действительно теперь представляют угрозу охотникам? Неужели ребята на самом деле не считали Танджиро жадным кровопийцей, который в будущем возродит род дьявольский? Однако вряд ли они сейчас такого же мнения о нём… Танджиро не знал. Он не знал ни-че-го. С того и мучался, что не поймёт, куда несёт их рок событий.       Вцепившись руками в жёсткие лямки короба, Танджиро постарался принять более уверенный вид, как будто воодушевляя самого себя своим гордым поведением. Он нахмурился, выпрямился и посмотрел высоко в небо, серое и ветренное — иногда громкоголосые стаи птиц плыли там, в далёкой вышине.       И будто бы уверенно и смело, Камадо ступал дальше.       Дохнул осенний хлад — дорога промерзала, тёмные опавшие листья на ней скукожились, свернулись штопором и дробились на мелкие частички, стоило только наступить на них. Всё вокруг, кажется, стало хрупким и промёрзлым, даже солнце — оно оказалось бледной вспышкой, медленно катащейся по небу.       День близился к вечеру, и Гию с Танджиро спешили добраться до ближайшей деревушки. По мере того, как солнце всё ближе и ближе подбиралось к горизонту, Камадо всё больше и больше поражался тому, что его ещё не клонило в сон. Он не хотел спать — он хотел идти.       Постоянно озираясь по сторонам и обращая внимание буквально на каждый малозначительный шорох, Танджиро думал, что он, должно быть, сходит с ума. Справа с ветки взлетела птица, — должно быть, это ворон уз, их нашли. Сзади пробежал грызун — топот охотников, они выследили их. Какой-то простак затачивал топор для рубки брёвен — скрежет катаны о ножны. Томиока молчит — он что, безэмоциональный, мёртвый?       «Иногда я думаю, что ты меня обманываешь с самого начала», — мысленно пропыхтел Камадо и постыдился собственной мысли, опуская плечи; демон весь сжался, и даже волосы его, чуть вьющиеся от природы, выпрямились и опустились, как шерсть у пса, которого отчитывает хозяин. Томиока заботится о нём — изо дня в день. Да и это ведь он предложил не убивать демона-Танджиро, взамен предоставив свой строгий надзор за ним.       Томиока засомневался, когда Танджиро спросил его о том, не зря ли они сбежали, и сейчас Камадо ясно понял, что Гию, должно быть, винит себя за это и очень сильно подавлен. Всё таки это ведь именно он сбежал, попытавшись укрыть демона, близкого человека. Опечалеными глазами осмотрев тыл мужчины, Танджиро собрал на лбу треугольник морщин. Воздух вокруг с того самого момента, как Гию, весь разгневанный, вылетел из поместья Убуяшики, был постоянно пропитан горечью и отчаянием, таким сильным оттенком печали, что хотелось выть и скулить, будто дворовой пёс, скоблящий отмороженными лапами по запертой двери.       Танджиро потянул руку к Томиоке. Но осёкся. И неуверенно прижал её к груди, продолжая коллизию внутри. Он долго так шёл, споря с самим собой и потягивая пальцы в сторону Гию, казалось, беспечно идущего куда-то вперёд. За своими мыслями Камадо не заметил: на голые поля и пышные хвойные леса опустилась серая ночь, солнце незаметно укатилось прочь и звёзды взобрались на небосвод. Танджиро и Гию остались в многолюдной деревушке, улицы которой даже ночью ещё чутка гудели; они пристроились под одним из заборов. Изъезженная дорога казалась чрезвычайно промёрзлой, даже одеяла, которые они прикупили в прошлом городе, не спасали от вездесущего холода. Тем не менее, что ещё можно было поделать с этим? Только постараться побыстрей заснуть.       Томиока, укутавшись получше, свернулся на земле калачиком и тотчас заснул, будучи сильно измотанным за уже который день непрерывной ходьбы. Но демона бессоница мучила ещё долго, заставляя его то бесцельно валяться на земле, наблюдая за плавной полной луной, то подниматься и садиться, упираясь лопатками в красный забор. Ему было холодно, и он ворочился, перекатывался с одного бока на другой и старался укрыть лицо, нос, шею от подкрадывающегося мороза. Ему было неудобно: спина затекала, какую-то мышцу между лопаток защемило от неправильного движения. Всё вокруг казалось отвратным, непривычным, ужасным и неправильным.       Танджиро делал всё, что угодно, но только не спал.       Приподнявшись на предплечьях и подползая ближе, Камадо склонился над мирно сопящим Томиокой и стал долго, очень непристойно пялиться. «Что я делаю?» — озадачился демон, уже несколько секунд не отводящий взгляд от чужого лица. Что-то развратное проскользнуло в мыслях, и парень дрогнул, стесняясь своих внезапных желаний. Он чуть отдалился, но всё же потянул руку к лицу Томиоки; палец ещё несколько секунд нарезал круги над чужой физиономией, пока парень сомневался, а потом плавно, аккуратно, чтобы не разбудить, опустился на губы, мягкие, судя по всему: Танджиро смог коснуться их лишь своим длинным когтём, пальцем не осмелился. Чуть-чуть вдавливая ноготь и увлечённо, даже как-то помешано наблюдая реакцией кожи на это воздействие, Камадо вдруг заметил, что по его подбородку течёт белая слюна.       «Демон».       Ощутив удар страха, парень отпрянул. Он отполз подальше, вытер рукой слюну со своего рта и, пугливо напоследок глянув в сторону спящего Томиоки, спрятался под одеялом, закрывая голову и придерживая краюшек рукой, будто запирая себя в клетке.