Ешь, молись, еби. Игры на выживание

Все побежали в общий зал из разных частей мраморного здания. Кто-то бежал и поражался его необъятным размерам. Кто-то размышлял, откуда в Москве вообще взялось такое здание, и не Лубянка ли это часом. А кто-то воспринимал все как невероятное приключение и ловил от происходящего извращенный кайф. Минут через пятнадцать, когда все уже были в сборе, голос откашлялся и довольно хрипло продолжил: - Вас собрали здесь не просто так, однако, цель вашего нахождения здесь будет вам открыта несколько позже. Вы уже обратили внимание, что один из вас выбыл. Да, теперь это будет называться именно так: выбывание из игры. Это было сделано намеренно, для затравки, так сказать. Чтобы остальные понимали, что с ними будет, если они откажутся следовать указаниям. Так вот, вы слегка осмотрелись, слегка обвыклись, и вот настал момент для первого задания. Оно будет несложным. Однако, тем, кто откажутся его выполнять, либо попытаются увильнуть от ответа, грозит выбывание. Надеюсь, вы уже понимаете, что конкретно это означает. Итак, все вы были выбраны из многих других кандидатов по одной простой причине - вы порочны. Все до единого. И при этом каждый из вас скрывает свои пороки и грешки за тоннами лицемерия, показушного поведения и нескончаемой чередой масок. Наша задача избавить всех вас от этих масок, раскрыть вашу истинную суть. Итак, начнем. Ваше первое задание - рассказать всем остальным вслух и громко, чтобы слышал также и я, об одном из своих грешков. Не мелких, вроде стянутой из магазина бутылки или конфеты, а что-нибудь по-настоящему значимое, которое уронило бы вас в глазах не только вашей публики, но и ваших друзей. Рассказать о себе что-нибудь реально постыдное, вгоняющее в краску, не дающее спать по ночам. А такое есть у каждого из вас, уж мы-то знаем это точно. Вам остается лишь все озвучить. Один нюанс: соврать вам не удастся. В шею каждого вшита капсула с отравляющим веществом. Если кто-то попытается соврать или увильнуть, капсула лопнет, и игрок выбывает из игры без шанса в нее вернуться. Примерно как Кипелов. Высказаться должен каждый без исключения. На размышления времени нет. Начинаем прямо сейчас. Если в течение пяти минут никто не откроет рот и не начнет рассказывать, капсулы начнут лопаться в произвольном порядке. Итак, поехали! Он радостно объявил эту пламенную речь в микрофон и выпил еще одну стопку, предвидя неслыханное развлечение. В зале все принялись растерянно оглядываться, понимая безвыходность своего положения. И тогда первым подал голос Брюс. - Я бросил свою родную дочь. Отказался от нее, не помогал ей, не дал ни копейки, потому что моя жена была против незаконнорожденных детей, устраивала мне истерики, грозила разводом. И... Мне сейчас очень стыдно. Она уже взрослая, у нее свои дети, и это постоянно гложет меня. - Браво! - раздался голос из динамиков. - Первый номер не солгал, поаплодируем ему и попросим отойти влево. Вы перешли на следующую ступень испытаний. А пока заслушаем ваших соратников по несчастью. Глеб мялся и не решался сделать шаг вперед, хотя уже знал, о чем планирует сообщить. Он боялся, как на все это отреагирует его брат, да и все остальные впрочем. Но в этот момент его опередили. Из группы вперед шагнул Михалыч, смущенно пригладил волосы и заявил: - У меня грешок не такой уж и выдающийся, но все же постыдный. Я влюбился в замужнюю женщину, мать одной из моих учениц. И, кажется, она отвечает мне взаимностью. Ну, судя по ее поведению и взглядам, которые она бросает на меня. Буду честным, пока я еще не решился ни на какие конкретные шаги и не знаю, решусь ли - у нее ребенок, она вполне может развестись и сигануть со мной в омут любви, а я, мне кажется, не готов к подобным бесповоротным шагам. Но желание завести с ней интрижку преследует меня днями и ночами... - И вы шагайте влево, испытание пройдено. Ну, кто будет следующим? Глеб сделал шаг вперед на негнущихся ногах и едва слышно выдавил: - Я хочу своего старшего брата. Сказать, что в зале повисла тишина - не сказать вообще ничего. Зал превратился в могилу. Глаза всех присутствующих буквально вылезли на лоб, один Вадим стоял, разинув рот, и отчего-то глупо улыбался. - Ну, видимо, продолжения и не требуется, - заключил голос. - И так все предельно ясно. Чем же ответит Вадим? Тот не сказал ни слова, лишь шагнул вслед за братом влево и взял его за руку. Всем всё стало понятно без лишних и пошлых в данную минуту фраз.А в это время ученые примкнули к экранам. - Кто это? Кто говорит? - в панике они смотрели друг на друга. - Откуда голос? А ну быстро отвечайте! - Это из аппаратной. Где резервное питание. - Какого хрена? Кто там вообще? Они в панике начали бегло изучать список подопытных. - Черт! Мы забыли одного. Его привезли вместе с этим, - ткнул пальцем на Охлобыстина один из ученых. - Блядь! - раздосадованный этим фактом начальник уже метался по комнате. - Как мы могли его забыть? Кто его там оставил? Что теперь делать? - Давайте пускать газ. - Нет! - возразил мужчина, который следил за Панайотовым. - Давайте пока не будем вмешиваться и посмотрим, насколько сильно это повлияет на эмоциональный фон каждого. - Вы с ума сошли? Мы можем угробить весь эксперимент. - У нас есть газ. А, значит, сделать паузу в нем мы всегда успеем. Наблюдаем дальше. Считывайте информацию. Все переглянулись и с интересом вернулись к своим обязанностям. - Ну давай. Что теперь ты будешь делать, выпендрежник? - прошептал ученый, злобно ухмыляясь и глядя на своего подопечного Ивана. Обстановка накалялась. Мужчины смотрели друг на друга. В глазах застыло недоумение. Кто же следующий? Руслан смотрел на Джеймса, ища в его глазах поддержки. - А можно я сразу признаюсь, что я гей? - вскинул ладони кверху Стив без всяких прелюдий. - Ты признаешь это? И это твой самый главный грех? - голос дал как бы второй шанс передумать, а сам в это время ржал в комнате и упарывался над этим зрелищем. - Да. Я гей! - Принято! – ответил голос, и Стив почти проскакал в сторону. - А что, так можно было? - провопил Панайотов. - Можно было! Но уже нельзя! - Черт, - голос певца явно был раздосадован. Руслан вышел вперед и, посмотрев на Охлобыстина, произнес: - Я согрешил несколько часов назад. Я предался плотским утехам с мужчиной. Губы Вани поджались настолько сильно, что он стал похож на Воландеморта. - Тебе понравилось? - мистера Х уже выносило от смеха, и он ржал как лось, когда Руслан каялся в своем грехе. - Мне понравилось. Не скрою, - он посмотрел на Джеймса и отошел в сторону. Проржавшись и утирая слезы, он снова обратился к оставшимся жертвам: - Кто следующий? Неужели все святые и безгрешные? В середину зала вышел Охлобыстин. Он осмотрел всех и каждого. - А это уже становится интересным! Отче, вещай, - проговорил голос. - Что я могу сказать вам. Вы поистине грешны, - заключил вдруг Иван, и некоторые закатили глаза. - Признаваться в своих грехах перед лжесвидетем я не собираюсь. Я виноват лишь перед Отцом нашим, и когда мне будет дарована свобода, я встречусь с матерью нашей - сырой землёй! Все мы не без греха. Я за свою долгую и насыщенную жизни нагрешил столько, что теперь замаливаю каждый свой грех перед Господом. Я обратился к вере, когда мне было не совсем легко по жизни. У меня была жена и двое детей. Бог призвал меня, и я понял, что пора заканчивать с прошлой разгульной жизнью и стать ближе к нему. Я пил, дрался, бедокурил. То были девяностые. Много чего было… - Ваня ходил по залу и рассказывал о своей жизни, а все слушали и не смели перебить его. - В какой-то момент я понял, что на зарплату священника я не прокормлю свою семью, и я вернулся в киноиндустрию. Будучи при сане, я продолжал сниматься в кино и снимать фильмы. Чтобы не компрометировать свою личность отца Иоанна, я попросил запрет на служение церкви. Мне запретили проповедовать и носить крест. Так в чем я грешен? - он посмотрел прямо в камеру. - Чем я, грешник, отличаюсь от тебя? - его голос звучал вкрадчиво. - Или от них? - он обвел ладонью всех присутствующих. Тишина накрыла зал. Все смотрели в камеру в ожидании. Казалось, даже Мистера Х заставили задуматься слова Отца. Ученые за мониторами тоже замерли в ожидании. - Нет! Ответ не принимается! - Да черт с тобой! Я ел собак и людей, - выпалил Охлобыстин и отошел в сторону к тем, кто уже прошел испытание. Снова тишина повисла над ними. Все были в шоке от последнего признания. - Ну хватит пялиться. Было дело. В армии. Полно вам. Сейчас я не ем людей. Глеб, часто моргая, спрятался за брата. И остальные как-то тоже отошли подальше от Охлобыстина. Он был невозмутим и смотрел на тех, кто остался, в ожидании грехов других и уже прокручивал в голове мысли о том, какие наказания за это они понесут. - Следующий! Следующим-таки вышел в центр зала Панайотов и выдал сходу: - Я ношу парик! - Чего-чего? - еле сдерживая смех, прохрипел Мистер Х. Остальные в зале тоже хихикнули. - Ну да. Я скрываю это от всех, даже от своей жены. А че, ну не ходить же мне лысым чмом, я ж артист! Зал взорвался хохотом. -Ой, а ты смешной, какой же это грех, вот умора, - злорадно смеялся голос в рупоре. - Давай настоящие грехи свои скажи! Ну че, Кобзон наш недоделанный, скажешь? - Ну я, это самое, э-э-э-э, короче... Ну... Мммм... Я люблю себя. В смысле, даже обожаю! - Ты че, онанист что ли? Пфффф, да мы все тут этим балуемся, ну, любим себя правой рукой, - опять заржал Мистер Х. - А вот и не смешно. Я люблю себя, я самый лучший на свете певец и артист, и никто этого не понимает, меня постоянно динамят на конкурсах. Ну, ничего! Я им всем покажу ещё, что я Великий! - уже брызгал слюной Саша. Всё в зале опять слушали и офигевали, кто-то ржал в открытую, кто закрывал рот ладонью. Мистер Х опять начал речь по громкоговорителю: - Ладно, иди уже, певец всея Руси, насмешил ты нас знатно, иди уже давай. Панайотов нахмурил брови, пафосно поправил чёлку и зашагал налево к остальным ребятам. - Ну, про меня вы все и так знаете, - махнул рукой Джеймс и отправился поближе к Руслану, обнял его за плечи, прижал к себе и откровенно уткнулся носом в ложбинку между плечом и шеей. - Так-так, - крикнули из динамика. - Полегче там! Вы в грехах признаетесь, а не напоказ их выставляете, бесстыдники! А ну отошли друг от друга! Да-да, обе парочки! Но ни Руслан с Джеймсом, ни братья никак не отреагировали на воззвание мистера Х. - Нам велено было только признаться в грехах, но не отказываться от них! - крикнул Глеб. - Хм, логично, - пробормотал голос. - Ладно, давайте завершать. Чумаков, твой выход! Тот вальяжно вышел в середину зала и лениво пожал плечами: - А мне не в чем признаваться. За мной никаких таких грехов не водится. Я чист перед совестью и законом! - Ну да, конечно! - зашипел Охлобыстин, а Алехно удивленно вскинул брови, поворачиваясь к наглецу. - С мужиками я не спал, - торжествующе посмотрел он в сторону одной парочки. - И даже не хотел этого! - а теперь под раздачу попали и Самойловы. - С самооценкой у меня все в порядке, - на этот раз нахмурился Панайотов. - Никого такого особенного не ел. Волосы свои на голове... - А как же... - задыхаясь, начал было Алехно. - Поэтому ко мне всех этих ваших гнусных инсинуаций не применяйте, я безгрешен! - и твердой поступью отправился направо - в противоположную от толпы грешников сторону. - Хм, вон оно как! - заявил голос из динамика. - Ну, ребятушки, теперь вам предстоит сделать выбор. Вы ведь все в одной лодке нынче. Лжет один - всех за собой на дно тянет. Не убедите его покаяться и признаться - капсулы начнут лопаться в произвольном порядке. Даю вам час на то, чтобы образумить его. Время пошло! - и динамик замолк. - Постойте! - заорал Глеб, маша кулаками. - А мы тут причем! Вы же обещали, что каждый сам за себя. Соврал - сдохни! Почему мы должны сейчас из-за этого недоноска страдать? - Хоть ты-то уймись! - шарахнул его по плечу Охлобыстин. - Не нам тут условия диктовать, как ты понимаешь. В торги он с тобой вступать не будет. Пойдемте лучше займемся делом, - и он повернулся к Чумакову и медленно пошел в его направлении, колотя правым кулаком в ладонь левой руки. - Ты хочешь, чтобы я сдох? Не дождешься, гомик! - усмехнулся Чумаков. - Все вы здесь гомики! Присутствующие были в шоке. - Ой, дурак! - стукнул себя по лицу Мистер Х. - Коллеги, держим руку на кнопке! Берем контроль над ситуацией в свои руки. - скомандовал главный, продолжая наблюдать за происходящим. Вот только теперь ситуация, казалось, слишком быстро выходит из-под контроля. - Чего? Что ты сказал? - Глеб побагровел от ярости, и Вадим тут же схватил того за запястье, крепко удерживая. - Ох, зря ты это сказал, Лешенька! - Иван шел медленно навстречу Алексею и закатывал рукава. - Видит Бог, я не сторонник насилия. И я долго терпел твои лживые обвинения. Покайся сейчас, иначе механизм уже запущен. - Да ну? В чем покаяться-то? Что? Не хотите сдохнуть, как Кипелов? - Чумаков начал пятиться назад, поглядывая на парней, которые шли за Охлобыстиным. - Алексей! Покайся! Пока не поздно, - Ваня встал перед ним и сочувственно посмотрел. - Да хрена с два! Я не гомик! - он встал в стойку, гордо подняв голову. - Ты лживая мразь! - заорал Алехно и набросился на Чумакова. От удара тот увернулся, но Руслан вовремя сгруппировался и ударил того кулаком в челюсть. Чумаков пошатнулся, но нанёс Руслану ответный удар. Джеймс ринулся было на помощь другу, но Охлобыстин его остановил. Силы, казалось, были неравны. Как и весовые категории. Алехно, изловчившись, повалил того на спину и, сев сверху, сдавил изо всех сил горло. - Ты весь прогнил ложью и лицемерием! Ты настолько тщеславен и самовлюблен, что готов обосрать весь мир. Да ты яйца выеденного не стоишь! - Алехно орал и душил широкую шею Чумакова. Тот корчился и пытался стащить оседлавшего его парня. Из-за нехватки кислорода вены на висках вздулись, а глаза начали краснеть. - Отпусти меня, педик! – с кривой ухмылкой шипел Чумаков, но Алехно еще сильнее сдавил горло и заорал от ненависти к этому человеку. - Сдохни! - Хватит! Руслан! - рявкнул Охлобыстин, оттаскивая того вместе с Джеймсом. - Успокойся! Но Руслан, как безумный, рвался к кашлявшему и с усилием хватавшему ртом воздух Чумакову, чтобы добить его. Даже Макэвой еле мог удержать парня, и тогда Иван со всего размаху охладил пыл Алехно звонкой оплеухой. - Я сказал успокоиться! Нам дали задание его убедить! - орал Охлобыстин. - А не убить, олухи! Или кто-то решил пойти вслед за Валерием? Побойтесь Бога! Ваня наконец-то замолчал, злобно посмотрев на всех остальных и тяжело дыша. - Правильно говоришь, отче, - ухмыляясь, проговорил Алексей, сплюнул кровь и попытался встать. - Но в одном ты ошибся. Охлобыстин посмотрел на Чумакова и поджал губы. - Ну-ка, поведай свои соображения, если они у тебя еще остались. - Я никогда не признаюсь, - Алексей встал на ноги и вытер кровь со рта. Он тяжело дышал и с ненавистью смотрел на ошарашенных мужчин. В их глазах он увидел осуждение и ненависть. - Я скажу больше. Ни одному из вас я не пожму руки. И уважать вас никогда не буду. Вы конченые людишки. И я всем расскажу, кем вы приходитесь друг другу, - он рассмеялся и посмотрел на Ивана. - А ты гомофоб. Неужели даже никогда не дрочишь себе? Или у вас, батюшек, так не принято? - он заржал сам же от своей шутки, но точный удар кулака тут же пришелся ему в висок, от чего он потерял сознание и упал навзничь. - Эй, мужик! Ты чего? - Стив подбежал к бездыханному телу, в панике пытаясь привести того в чувства. Михалыч тоже подбежал и прощупал пульс. Ваня стоял молча, не разжимая кулак, которым проехался по грязной физиономии Чумакова. Он бесконфликтный человек и терпеливый. Но постоянные унижения и издевки терпеть больше не мог. Если и отвечать на грубость, то сразу, не колеблясь. Глеб подошёл к Охлобыстину и пожал тому руку. Руслан, уже вытерев кровь с разбитой губы, похлопал священника по плечу. Брюс остался в стороне. Панайотов теребил пальцами свою лже-шевелюру. - Он мертв? - Стив обратился к Михалычу. - Нет! Он просто без сознания, - заключил спортсмен. - Полно, братцы! Полежит, отдохнёт! Что с ним станется? - Ваня тихо проговорил. – Лучше подумайте, как заставить его признаться, - он вкрадчиво произнес слова, глядя на Алехно. - В чем признаться? Вы явно знаете больше, чем все мы, - спросил не на шутку обеспокоенный Вадим. - Он победу свою купил! - раздосадованным голосом проговорил Руслан, и все обернулись на того. - Что-о-о? - Панайотов будто не расслышал. - В одном телепроекте в голосовании победил я. Но победу отдали ему! - Руслан выждал паузу. - Он всех телезрителей обманул. Все в шоке только хлопали глазами. На губах застыли немые вопросы. Никто не мог уложить эту информацию в голове. - Пускайте газ!!! - завопил ученый. - Все выходит из-под контроля! И достаньте этого подопытного из аппаратной! - Подожди, - схватил его за руку коллега. - Тут такая драма разворачивается. Давайте досмотрим, выбьют они у него признание или нет. О каком шоу, кстати, речь? - «Один в один», кажется, - подал голос один из лаборантов. - Но я не знал, что победа была подставной. Вот оно как все оборачивается, оказывается. И эта паскуда даже признаваться не собирается. - Ничего, еще часок они продержатся, а там пустим газ, - и ученый в нетерпении забарабанил пальцами по столу. - Часики-то тикают! - заорал Стив. - А он уперся рогом, - он подошел к Чумакову и принялся лупить его по щекам. Тот мигом пришел в себя и осоловелым взглядом осмотрел помещение. - Признаваться будешь? - снова навис над ним Охлобыстин. - Мы и так уже все выяснили, но нужно, чтобы ты все озвучил лично. - Идите к черту! - буркнул Алексей и сплюнул кровавую слюну. - Я все в своей жизни всегда делал правильно и не считаю себя виноватым ни в чем. - Да мы сдохнем все из-за тебя, чего уперся-то? - Глеб упал на колени и заколошматил слабыми кулаками Алексея по груди. - Значит, ты сдохнешь! Туда тебе, инцестнику, и дорога! - проревел Чумаков, отталкивая Глеба. Но тут же получил смачный пинок под зад от Вадима. - Мы-то сдохнем, - прошипел он. - Да только и ты тоже. Слышал, что нам сказали? Капсулы начнут лопаться в произвольном порядке! - Да с чего вы вообще взяли, что эти капсулы существуют? Может, вас как лохов развести решили, а вы и рады стараться! Если их вшивали, на шее должен остаться шрам! Вадим схватил брата за загривок и принялся ощупывать и осматривать его худую бледную шею. Ни малейшего намека на хирургическое вмешательство. Он тут же попросил Глеба осмотреть и его, да и остальные ринулись осматривать друг друга. - Кажется, этот ублюдок прав, - пробормотал Охлобыстин. - Нас развели, как детей малых... - И что теперь будем делать? - взволнованно спросил Стив. - Вы как хотите, - пробормотал, зевая, Вадим. - А мы с Глебом идем спать. Я уже с ног валюсь от усталости, - и он схватил брата за руку и потащил его по коридору назад к обнаруженной ими несколько часов назад комнате. Когда они, наконец, туда добрались и заперлись изнутри, Вадим тут же разобрал постель и нырнул под одеяло. - Прямо так на одной кровати и будем спать? - с сомнением протянул Глеб. - У тебя есть другие предложения? - Вадим так устал, что уже плохо соображал. Глеб помотал головой и опустился на противоположном краю, натягивая на себя одеяло. Между братьями простиралось метра два, и ни один не решался придвинуться поближе. Наконец, спустя несколько минут неловкого молчания, Вадим прошептал, поворачиваясь набок: - Это правда? Ну, то, в чем ты признался там в зале? Глеб кивнул и закрыл лицо ладонями. - А ты мне просто подыграть решил, да? - спросил он, морщась от страха. - Нет, - тихо подал голос Вадим, придвинулся ближе, протянул руку и коснулся седеющих завитков на виске брата. Глеб перехватил его руку и принялся судорожно гладить, даже попытался поднести ее к губам, но Вадим осторожно убрал ее: - Не сейчас, Глебка. Нам надо поспать. Иначе если мы не остановимся, то не заснем еще не один час. - Ой ли? - хитро усмехнулся Глеб, поворачиваясь к брату. - Ты меня пугаешь? - Скорее информирую и даю возможность подготовиться, - и оба брата прыснули от смеха. Но вскоре усталость взяла свое, и спустя несколько минут оба мирно сопели в объятиях друг друга. Усталость накрывала и всех остальных обитателей мраморного замка. Они уже более суток провели без сна и почти без еды. Все время до этого спать и есть не хотелось из-за пережитого стресса. Но теперь силы покидали мужчин. Охлобыстин проводил взглядом братьев, щурясь. Как бы чего не натворили они там, но сил следить за этими грешниками уже не осталось. Он сел на пол и прислонился спиной к стене. Стив схватил за руку спортсмена и, резко оттащив того от обессиленного Чумакова, потащил за собой. - Э-э-э... - Руслан посмотрел на уходящую парочку и хотел было возразить, но Джеймс погладил его плечу. - Пусть идут! Им нужнее, - он прошептал и устало упёрся лбом в плечо. - Но… Мы же… - Тише! Дай им тоже побыть наедине, - он покосился на Охлобыстина. - Ну чего ты на меня смотришь? Я не пойду их выгонять с кроватного места. У нас тут как на вокзале: "Жопу приподняли - место потеряли", - на выдохе сказал Иван и вытянул отекшие ноги. Делать было нечего. Оставшиеся расположились на мраморном полу. И только Чумаков уполз куда-то в коридор, кряхтя и шипя. Тело его болело, голова раскалывалась. - Приглушите свет, - произнес ученый, снимая очки и протирая устало глаза. - Думаете, их можно оставить одних? - Нет, конечно. Кто у нас по жребию первый дежурит и наблюдает? Один из мужчин поднял руку, и остальные радостно встали со своих мест, покидая помещение. - Сэр. А что делать с тем подопытным? - Завтра разберёмся! Завтра. Свет в зале потускнел. Все посмотрели на потолок. В зале царил полумрак, и уставшие глаза наконец-то могли немного отдохнуть. Они молча сидели на полу, каждый в своем "углу". Панайотов что-то рисовал пальцем на полу. Брюс, опустив голову вниз, уже дремал, посапывая. Руслана еще трясло от недавней стычки с Чумаковым, и он, морщась, потирал содранные костяшки. - Ты дрожишь, - приобняв парня, нежно прошептал Джеймс. - Все нормально. Не переживай, - вздохнул Руслан. - Нет, не все нормально, - Джеймс встал с пола и пошел по коридору. Алехно в недоумении посмотрел на актера, но тот лишь промолчал. - Стив! Ты чего делаешь? - шептал спортсмен, еле поспевая за резвым старичком. - Мы не должны так делать! - Почему не должны? Я не намерен спать на полу! - Но все спят! Или ты кости свои застудить боишься? - Я не буду спать на полу, и точка. Кто первый, того и кровать, - он втащил спортсмена в комнату, где не так давно лежало тело покойного Кипелова, и запер дверь. - Слушай. Открой дверь, я пойду к остальным, - ринулся назад Михалыч, но тот его оттолкнул. - Нет! Ты останешься со мной! Тут холодно, и мне нужно тепло молодого крепкого тела. Спортсмен закатил глаза и, обернувшись, увидел, что тот уже лежал под одеялом и гладил место рядом с собой. Делать было нечего, и мужчина неуверенно лёг. Стив радостно накрыл его одеялом и хотел было обнять. - Не-е-ет! - вскрикнул Михалыч , положил подушку между ними и лёг на бок, поворачиваясь спиной к певцу. Мужчина еще немного посмотрел на лежащего спортсмена, а потом спросил - Ты правда влюблен в мамочку своей ученицы? Этот вопрос был неожиданным для Михалыча, и он не знал, что ответить. Вскоре он повернулся лицом и сказал: - Да. А что? - Тогда я не понимаю, бро. Почему ты не хочешь открыть ей свои чувства? - Стив! - простонал спортсмен. - Все сложно! - А как по мне, все просто! Слушай меня. Если мы выживем, ты пригласишь ее на свидание! - Нет! - отрезал Михалыч. - Да. Ты это сделаешь. Ты должен быть счастливым, бро! И сделать эту девушку тоже счастливой. - Да я не хочу делать её счастливой на одну ночь! - воскликнул спортсмен. - Я не такой, типа «поматросил и бросил». Я хочу, чтобы это было на всю жизнь. А дать ей эту жизнь я не могу. Стив пытался понять смысл всех этих слов, но спортсмен говорил слишком запутанно, и прежде чем он открыл рот, ему в лицо прилетела подушка. - Спать! Певец лежал на спине и не мог уснуть. Он все пытался понять, почему русские такие сложные люди. Его терзания прервал стук в дверь. - Бля! Охлобыстин пришёл! - вскочил спортсмен. - И что будет? - вскочил следом и Стив, с ужасом в глазах глядя на растерянного Михалыча. - Каяться заставит, - прошептал тот. - Давай не будем открывать. Авось сам уйдёт. Но стук повторился, и за дверью послышался голос Джеймса. - Парни! Вы спите? Михалыч открыл дверь и пустил растерянного Макэвоя. - Что случилось? - Ребят, дайте покрывало хотя бы. Там жутко холодно. - Конечно-конечно, - Стив зашуршал на кровати и стащил с нее теплое покрывало. - Спасибо, ребят! - неловко улыбнулся Макэвой и вышел из комнаты. По пути он зашел на склад и взял несколько бутылок воды. Руслана обуревала паника. Неужели он обидел актера, и тот больше не вернется? Брюс уже похрапывал. Саша и Ваня тоже задремали. Он один не спал. Сидел и вслушивался в тишину. Вдруг Джеймс вошел в зал, озаряемый тусклым светом, и на лице Алехно появилась кривая улыбка. Он встал перед певцом и развернул огромное покрывало. Ликованию Руса не было предела. Макэвой подал бутылку с водой парню, и тот жадно выпил одним залпом сразу половину. Оглядевшись и заметив, что все дремали, актер поставил бутылки рядом с ребятами и подошёл к Охлобыстину. Сев на корточки, он легонько толкнул его в плечо, и Ваня моментально проснулся, испуганно уставившись на Джеймса. - Отче! Я принес покрывало. Не побрезгуйте. Пошлите к нам. Холодно же, - он прошептал, указывая на Алехно с пледом. - Это ты, конечно, хорошо придумал, - простонал от затекшей шеи Иван. - Если приставать ко мне не будете, рукоблуды. Джеймс тихо рассмеялся, и Охлобыстин подсел ближе к ребятам, накрываясь своей частью пледа и отпивая воды. Рус прижал Джеймса к себе, и тот положил голову ему на плечо. Он чмокнул того в макушку и покосился на Ваню. - Только не при мне, грешники окаянные. Радуйтесь, что у меня нет сил на вас наорать, - он, кряхтя, занял более удобное положение, и Алехно с Макэвоем, посмеявшись, наконец-то сладко заснули в объятьях друг друга.