Плохие друзья

Экран ноутбука, неожиданно померк, хоть и предупреждал о низком заряде батареи, но никто больше не обращал на него внимания. Юнги, застывший всего в паре миллиметров от губ Чимина, чуть подался вперёд, касаясь их и тут же игриво отстраняясь. Его длинные пальцы скользнули под пояс домашних штанов Пака, несмело и осторожно, словно спрашивая разрешения, но почувствовав безнаказанность сего действия, быстро осмелели и, пробравшись под бельё, сжали упругую ягодицу. Чимин, тихо простонав, подался вперёд навстречу к желанным губам, непреднамеренно заёрзав бёдрами, отчего Мин улыбнулся в поцелуй, опаляя горячим дыханием и без того раскрасневшиеся щёки Пака, и, совсем не стесняясь, грубо смял в отместку уже обе ягодицы. Чимин ни за что на свете не подумал бы, что ему понравится эта грубость, но ему нравилось. Ему нравилось всё, что делал Юнги, и нравилось то, как он это делал. Потому что Юнги был особенным, и все его поцелуи, все прикосновения тоже были особенными. Чимин, наверное, только сейчас понял по-настоящему, как же сильно на самом деле тосковал по нему, тосковал не только душой, но и телом. И вот сейчас он здесь. Юнги. Его Юнги. Он рядом с ним, и это волновало всё внутри. Чимин громко промычал что-то нечленораздельное и, разорвав поцелуй, стянул с себя футболку, тут же принимаясь за одежду Мина. Ему не терпелось соприкоснуться с ним кожа к коже, чтобы быть ещё ближе. Он больше не мог выносить такой муки — не иметь возможности касаться его. Тусклый свет напольной лампы освещал их тела лишь наполовину. В контрасте белая кожа Мина, словно светилась, а изгибы тела, напротив, смягчились. Он вздрогнул от влажного поцелуя Чимина в ключицу и чуть выгнулся. Его кожа была такая же мягкая, какой и представлялась Паку, а на вкус немного солоноватая. Юнги хрипло простонал, сильнее вжимая в себя чужие бёдра, когда Чимин коснулся языком соска и сомкнул на нём губы, сминая и смачивая его слюной. Мин прошёлся пальцем по ложбинке между ягодиц, и Пак снова на нём заёрзал. Терпение Юнги лопнуло. Осторожным движением он опрокинул Чимина на ковёр. — Приподнимись немного, — сказал Юнги, нависая над ним. Чимин приподнял от пола бёдра. Возбуждение мягкой волной пробежало по его телу, когда Мин принялся медленно стаскивать с него штаны, а затем и белье, попутно целуя низ живота. — Я буду сверху, — по всей видимости должно было прозвучать от Юнги как вопрос, но прозвучало как непоколебимое утверждение. — Юнги, — прошептал, чуть приподнявшись на локтях Чимин. — Смазка. — Где она? — тоже шёпотом спросил Юнги, смотря на него расфокусированным взглядом. — В шкафчике, в ванной. Чимин только успел перевести дыхание, как Мин, на ходу избавляясь от ненужной одежды, вернулся обратно. Пак интуитивно сжался, ощутив на коже холодную влагу, но быстро расслабился под массирующими движениями. Юнги звучно чмокнул Чимина и прикусил слегка его нижнюю губу, нежно оттягивая её зубами и ловя в ответ тихий, сдавленный стон. Пак дернулся, сжимая колени, когда подушечку большого пальца, сменили указательный и средний. Лицо его вновь против воли вспыхнуло. Впервые он был близок с Юнги настолько, что мог чувствовать его всем своим телом. И это было самое приятное ощущение, какое ему доводилось испытывать, настолько приятное, что на мгновение ему даже показалось, что всё, что происходит — нереально, тогда он протянул к Мину руку, кончиками пальцев дотрагиваясь в полумраке до его лица, и неконтролируемый прилив какой-то нежной грусти стеснил ему грудь. Чимин запустил ладони Юнги в волосы и зажмурился, прогоняя солёные кристаллики, появившиеся в уголках глаз. Он почувствовал в себе третий палец, и руки сами схватились за крепкую спину, притягивая ближе. Чимин уже знал наверняка — губы Мина лучшее лекарство от боли. — Повернись спиной, — обжигая щёку сбивчивым дыханием, прошептал Мин, помогая ему привстать на колени. Горячая ладонь прошлась по спине Пака, лёгким нажимом вынуждая прогнуться в пояснице. Чимин быстро понял — Юнги нравится командовать, и он точно знает, что получит всё, что только захочет. Но Мин был слишком нетерпелив, чтобы долго играть. Он помог себе рукой, приставляя к Чимину головку, и тот глухо рыкнул, ощутив, как расходятся его мышцы под напором горячей плоти. Пак вжался в диван, хватаясь руками за скомканный плед, чувствуя, как Мин погружается в него сантиметр за сантиметром. Низ живота ломило, кожу жгло, колени затряслись и начали разъезжаться, но рваное дыхание Юнги за спиной и его горячие руки, что были, кажется, повсюду, расслабляли, согревая и успокаивая. Мин медленно задвигался, и Чимин сорвался на тихий стон, ловя на себе его ладонь и притягивая её к губам, чтобы целовать каждый палец, делясь переполняющей его лаской. Паку хотелось быть ещё ближе, ловить каждый вдох, ластиться, тонуть в исступлении от прикосновений, хотелось подаваться навстречу Юнги, что, наращивая темп, толкался в него до упора иногда слишком грубо. Ему хотелось слиться с ним, стать одним целым, чтобы иметь одно на двоих дыхание и делить всё наслаждение пополам. Мин издал ему на ухо хриплый стон, слишком похожий на рычание, и резко замедлился, активнее заскользив рукой по твёрдому члену Пака, размазывая по головке предэякулят. Он тяжело задышал, перехватывая его поперёк живота, и насадил на себя до самого упора. Чимин, чувствуя, как Юнги кончает ему внутрь, крупно задрожал и откинулся на его грудь, заводя руку ему за голову, чтобы притянуть к своим губам. Но поцелуй вышел смазанным, Пак судорожно выдохнул и, зажмурившись, застыл в объятиях Юнги, ощущая, как капает ему на бедро его собственная сперма, стекающая с ласкавшей его ладони. Мин обмяк, оседая вместе с ним на колени, и прижался губами к его плечу. Чуть отдышавшись, Чимин соскользнул с него на пол и тут же лёг на ковёр, без сил подняться. — Сколько порно ты пересмотрел, — тяжело дыша, заговорил Пак. — Чтобы быть таким уверенным? — На самом деле, — Мин опустился с ним рядом, — у меня до сих пор колени дрожат, но я рад, что ты этого не почувствовал. «А у меня они горят» — подумал Чимин, наблюдая, как Юнги вытирает руку своей же скомканной футболкой, и молча уложил голову ему на плечо. — Надо бы перебраться в кровать, — нежась щекой к его горячей коже, сказал Пак. — Сейчас. Ещё минуту, — попросил Мин, прижимаясь губами к его макушке. Ладонь его расслаблено лежала на груди, и Пак провёл по ней кончиками пальцев, спускаясь к набитой на запястье плетёной красной нити. — Юнги, — тихо позвал он, чуть приподнимаясь, чтобы посмотреть Мину в лицо. — Я чувствую, что тоже должен попросить у тебя прощения… — Вот уж не тебе это делать, — повертел головой Юнги. Чимин скользнул ладонью выше к его шее, очертил подбородок, коснулся скулы Юнги и, запустив пальцы ему в волосы, заботливо зачесал взмокшие от пота пряди назад, освобождая лоб. — Это несправедливо, — вздохнул Чимин. — Несправедливо, что ты так тосковал по мне, думал обо мне, любил меня, в то время как я сделал всё, чтобы вычеркнуть тебя из своей жизни. — Это было бы несправедливо, если бы произошло не по моей воле, — возмущённо сдвинув брови, сказал Юнги и сел. — Я сам так захотел, и сам всё это учинил. — Глупый, — обнимая его со спины, произнёс Чимин шёпотом. — Глупый, — согласился Мин, кивая, и, обернувшись, улыбнулся. — Ещё одна причина держаться от меня подальше. — Теперь уже поздно, — наигранно расстроился Пак и положил подбородок ему на плечо. — Я уже слишком близко. Юнги хмыкнул, погладив крепко обхватившие его ладони. «Только не пожалей об этом» — осталось неозвученным.

***

— Чёрт… — простонал Чимин, на ощупь отключая расшумевшийся будильник. — Давай никуда не пойдём, — хриплым от сна голосом проговорил Юнги, подминая под себя совсем не сопротивляющегося Чимина. — Ох, ну зачем ты говоришь мне такое с утра, когда я и сам готов не вылезать из постели. Это такой соблазн… — Ещё один выходной денёчек, ну… Прогуляем разок. Никаких дел, только ты и я в этой квартире и в этой постели. — А Хосок справится один? — Поверь мне, когда дело касается денег, то он считает просто отлично, гораздо лучше, чем графики функций. Объятия Юнги были слишком уютными, чтобы покидать их, но Пак всё же встал. Ещё немного не слишком уж мучительных раздумий, и Чимин позвонил в студию предупредить, что не выйдет на работу. Однако за это время он уже успел совсем проснуться и решил приготовить завтрак, вместо того, чтобы вернуться опять в кровать. — Чем ты обычно завтракаешь? — спросил он Юнги, замечая, что тот тоже встал. — Я обычно не завтракаю, — ответил Мин, заправляя постельное белье. Чимин поджал губы, открывая холодильник, и, недолго думая, взял пару яиц. — Скажу сразу, готовлю я так себе, — предупредил он и вздрогнул, ощутив на своей пояснице тёплые ладони. — Уверен, я ещё хуже. — Отлично, значит, не слишком привередлив, — повернулся к нему Пак. Юнги утвердительно кивнул и улыбнулся в ответ, быстро чмокнул Чимина в губы и, взяв со стола яблоко, подбросил его вверх, ловко ловя обратно, чтобы снова подбросить в воздух, но улыбка вдруг резко исчезла с его лица. Мин замер с протянутой рукой, смотря остекленевшим взглядом сквозь Чимина. Яблоко глухо ударилось о пол и, подскочив от удара, откатилось в сторону. Мин с глубоким вдохом очнулся, глаза его испуганно забегали по лицу Пака. Теперь он смотрел с таким сожалением, будто только что совершил непоправимую ошибку. — Юнги? — насторожился Пак. — Что-то не так? — Нет, — ответил Мин, отходя в сторону, чтобы поднять укатившееся яблоко. — Я просто… Я… Я должен сказать тебе кое-что. — взволнованно проговорил он. — Что? — Чимин отложил салфетку, подходя ближе. Но Юнги молчал. Пак слышал частое взволнованное дыхание Мина и вмиг заметил, как тот напрягся, виновато отворачиваясь от него в сторону. Низ живота потяжелел от тревоги, он уже ясно чувствовал, ничего хорошего сейчас не услышит. — Что сказать, Юнги? — спросил Пак, отбирая у Мина из рук яблоко. — Я… — неуверенно начал Мин и снова замолчал, широко раскрытыми глазами смотря на Чимина. — Мне надо уехать, — всё же закончил он и отвёл взгляд. — Куда? — По срочным делам. — Сейчас? — Сейчас. Он лгал. Чимин понял это мгновенно по одним лишь его глазам. Юнги быстрым шагом направился к вешалке с курткой. — Никуда ты не пойдёшь! — неожиданно бросил ему в спину Чимин и, догнав, вырвал у него из рук куртку. — Никуда ты не пойдёшь, Юнги, пока не объяснишь мне, что происходит. — Ничего не происходит, — завертел головой Мин. — Тогда почему ты опять убегаешь? — Я не убегаю. Мне правда нужно уйти. Прости. — Юнги потянулся к Паку, чтобы поцеловать, но тот отстранился, не позволив к себе прикоснуться. — Уйдёшь сейчас, больше не возвращайся, — твёрдо произнёс Чимин, но на деле же сказал это в сердцах. — Да что с тобой? — скривился Мин. — Что с тобой, Юнги?! Куда ты собрался? — повысил голос Пак. — Все твои родные волнуются за тебя, почему? В чём ты обманываешь меня?! — Ни в чём, — снова замотал головой Юнги. — Ты употребляешь наркотики? — Боже, нет! — Тогда что не так? — Чимин, пожалуйста, — Мин протянул к Паку руки, и лицо его как-то болезненно скривилось. — Давай не сейчас. — Нет, сейчас, — Чимин сбросил с себя его ладони. — Прошу тебя, давай поговорим потом, — Юнги всё же коснулся губами его щеки, осторожно забирая обратно свою куртку. — Я должен уйти. — Тогда оттолкни меня, — в отчаянии сказал Пак, загораживая собой дверь. — Я не выпущу тебя, пока ты не скажешь мне правду. — Да чтоб тебя! — прошипел Юнги, запрокидывая голову. Несколько секунд он смотрел в потолок, потом снова вернул взгляд к Чимину и, бросив куртку на пол, громко простонал, прижимаясь спиной к стене. Несколько минут оба молчали. Чимин смотрел на Юнги, а Юнги куда-то в пол. Пак отлепился от двери и, мягко ступая, подошёл к нему вплотную. — Ну прости меня, — тихо сказал он, беря лицо Мина в ладони. — Отпусти меня, пожалуйста, — сквозь глаза полные слёз, произнёс Юнги. — Иди, — Пак убрал руки, отворачиваясь, и отступил, до крови прикусывая изнутри губу. — Давай, уходи, — махнул он рукой в сторону двери. Чимин обернулся, чтобы проводить его взглядом, но Юнги сделал всего несколько шагов и вдруг с грохотом повалился на пол. — Юнги! — подскочил к нему Чимин. Руки Мина начали подёргиваться, и в следующую секунду уже всё его тело содрогалось в конвульсиях, словно он был куклой на верёвочках в руках невидимого кукловода. — Юнги… Да что же… черт! — в панике зашептал Чимин, не сумев с первого раза набрать номер скорой, оттого что пальцы тряслись и не попадали по нужным кнопкам. Но руки Пака сами знали, что нужно делать. Ему уже приходилось видеть подобное раньше — у Джуна тоже случались такие припадки, и он давился собственной кровью или рвотой. Чимин будто вновь оказался в прошлом, среди всего того каждодневного ужаса и страха, только теперь в руках его был не умирающий брат, а Юнги. Он осторожно повернул его голову набок, подкладывая под неё куртку. Глаза Мина были закрыты, но даже без сознания, лицо его исказилось в болезненном страдании. Влажное пятно разошлось на его ширинке, и Чимин ощутил, как промокает ткань его домашних штанов на коленях от тёплой жидкости, растекающейся по полу. Он чуть сдвинулся в сторону, продолжая шептать что-то будто в беспамятстве и, склонившись над Юнги, поглаживал его по волосам, понимая, что больше ничем не может помочь. Мин ощутимо расслабился, его руки ещё несколько раз синхронно вздрогнули, и судороги затихли также неожиданно, как и начались. Они длились от силы всего минуты две-три, не больше, но для Чимина словно целую вечность. Он облегчённо выдохнул, когда Юнги медленно открыл глаза, расфокусированно посмотрев перед собой. — Потерпи немного, скорая будет с минуты на минуту, оператор сказал бригада где-то совсем рядом, — взволнованно проговорил Пак, заглядывая Мину в лицо. — Мм… — пытаясь приподняться на локоть произнёс Юнги. — Не надо, — невнятно промычал он, стирая ладонью стекающую с лица густую слюну. Чимин резко подскочил и, схватив с кухонного стола салфетки, снова опустился перед Мином, пытаясь ему помочь, но тот качнул головой, забирая из его руки салфетку. — Сам… — на выдохе прошептал Юнги. — Черт… — простонал он, опуская взгляд на свою ширинку. — Ничего, не страшно, я дам тебе другие, — постарался как можно спокойнее проговорить Чимин, видя, что Юнги не просто смущён, а расстроен настолько, что его глаза откровенно слезились. — Я помогу тебе подняться, возьми меня за руку. Мин опустил голову ещё ниже, но за руку всё же взялся. Однако Чимину пришлось выпустить его ладонь, чтобы открыть входную дверь. Он отошёл в сторону, незаметно отступая к ванне и позволяя врачам скорой помощи склониться над Юнги. Пак подставил дрожащие ладони под струю холодной воды и, выплеснув её на лицо, зажмурился, хватаясь руками за раковину. Ибо под этим напускным спокойствием продолжала буйствовать паника. Он медленно выдохнул, протирая лицо полотенцем и, сделав ещё один глубокий вдох, решительно вышел из ванной. Юнги сидел за кухонным столом, прислонившись виском к стене. Заметив Чимина, он мельком взглянул на него и снова отвернулся, вжимаясь в стену так, словно хотел с ней слиться. Однако и этого короткого мгновения хватило, чтобы ужаснуться его бледности. Фельдшер снял с его безвольной руки манжету тонометра и сделал пометку у себя в бумагах. — Хронические заболевания имеются? — спросил мужчина, что-то быстро записывая от руки. — Мм… — еле слышно ответил Мин, кивнув. Юнги совсем сдался и опустил голову. Он был похож на ребёнка, беззащитного, слабого и запутавшегося. Чимину до смерти захотелось броситься к нему, обхватить руками и прижать к себе настолько крепко, насколько только это возможно, но он остался стоять неподвижно. — Эпилепсия, — закончил Мин ещё тише. — Вы наблюдаетесь у врача? — Да. — Принимаете какие-либо препараты? — Карбамазепин. — Как часто случаются приступы? — До нескольких раз в месяц, — пожал плечом Мин. — Головокружение, слабость, тошнота? — Слабость… — вздохнул Юнги и вновь несмело взглянул на Чимина. «…А теперь убегаю всегда», «…береги моего сына», «…мигает ярко». Чимин прикусил до боли губу, едва заметно кивая чужим голосам, что эхом звучали в мыслях. Он не понял, не догадался, не почувствовал… Противное чувство собственной бесполезности и глупости наравне с сожалением больно зацарапалось у самого сердца. — О чём ты только думал?! — не в силах больше сдерживаться, выкрикнул Пак, стоило только фельдшеру захлопнуть за собой дверь. — Боже… тогда на стоянке, ты тоже поэтому сбежал? — округлил глаза Чимин. — Как я не догадался, тебя же так трясло… — он сокрушённо прикрыл глаза, запрокидывая голову. — Нет, тогда я правда просто перенервничал. Меня трясло от волнения, Чимин, — Юнги встал, сделав несколько нерешительных шагов к Чимину навстречу. — Уже потом, перед тем, как ты предложил поехать к тебе, я почувствовал, что должен уйти. Меня словно затормаживает, и картинка застывает перед глазами, всего на несколько секунд, но это неизменный предвестник приближающегося приступа, так называемая аура. Я знаю, что должен скрыться как можно скорее от людей, потому что в течение часа у меня случится припадок. Чимин вытащил первую попавшуюся сменную одежду и с силой прижал её к груди Юнги. — Ты не должен был сбегать от меня, Юнги! Не должен был скрывать это от меня! Неужели ты думал, что я отвернусь от тебя? По-твоему я такой черствый? Такой поверхностный? Голос Чимина перебивал шум воды, он стоял прямо у двери в ванную, и Юнги уже по интонации мог догадаться — он стоит там в слезах. — Нет, я так не думал, никогда я так о тебе не думал! — Мин выглянул, и Пак действительно стоял, прижавшись спиной к косяку, весь в слезах. — Я хотел сказать, но всё откладывал, а когда долго откладываешь, признаться всё сложнее, в конце концов, это стало просто невозможным. — И как долго ты собирался молчать? — Посмотри на меня, Чимин, — неожиданно тихо заговорил Мин. — Я тебя напугал, обмочился прямо перед тобой, измазался в своих же слюнях, и это далеко не самое ужасное. Я мог бы обделаться или начать захлёбываться рвотой, удариться о что-нибудь и перепачкать всё кровью, разбить себе голову, но хуже всего… — он поднял на Пака влажные глаза, прикасаясь к его щеке ладонью. — Я способен ограничить тебя. Больше всего я боюсь привязать тебя к себе и вновь заставить испытать то, через что ты уже проходил. Юнги одним резким движением стёр с лица крупную каплю, но не отвёл глаз. Только от печального взгляда его теперь нещадно щемило сердце. Полная картинка быстро сложилась у Пака в голове, и он чуть склонил голову, заламывая брови. — Как давно ты узнал, что болен, Юнги? — Давно. — Как давно, Юнги? — настойчиво повторил вопрос Пак. — Уже не один год. Разве это важно? — заюлил Мин, отступая от Чимина. — Ты поэтому исчез? Поэтому оставил меня? — Чимин в несколько шагов вновь оказался рядом. Мин взглянул на него растерянно, но не произнёс ни слова, впрочем, и говорить, кажется, теперь было незачем, Чимин смотрел так, словно всё уже знал. — Господи, Юнги, неужели столько лет мучений того стоили? — Пак громко протяжно простонал, толкая Юнги в грудь. — Как мог ты так поступить? — Я поступил так, как должен был, поступил правильно, пусть это и сделало меня одиноким, — Мин положил ладони Паку на плечи, слегка сжимая их. — Ошибка — начинать всё сначала. Это было слишком эгоистично с моей стороны — вернуться в твою жизнь. Я люблю тебя, всегда любил, и моя вина, что я не выдержал. Семь лет болят во мне, Чимин. Семь долгих мучительных лет горят у меня внутри, но не мог я иначе, понимаешь?! Не мог! — он легонько тряхнул его, всматриваясь в заплаканные глаза. — Ты так хотел быть свободным, как мог я лишить тебя этого… Ты бы никогда не оставил меня, знаю точно, я вынужден был сделать это первым. Я причинил тебе боль и больше всего на свете хотел вернуться, чтобы молить о прощении и быть рядом, но не мог, потому что должен был оставить тебя! Чимин, хватаясь пальцами за футболку Юнги, сжался, притягиваясь к нему. И Мин тут же обхватил его руками, чувствуя горячее, дрожащее дыхание на своей шее. — В тот же вечер, когда я разбил тебе лицо, — Юнги прикрыл глаза, но веки его подрагивали. — Это случилось со мной впервые в тот же вечер. Я сидел в мастерской. Знаешь, странная вещь с той картиной, мне всегда казалось, что ты входишь в ту дверь, а в тот вечер, я смотрел на неё и был уверен, что ты уходишь. Последнее, что я помню — это твоё тревожное лицо с холста. Очнулся я уже на полу. Мама была ужасно напугана, но твердила, что всё будет хорошо, а я… я уже будто знал, что не ждёт меня ничего хорошего. Некоторым везёт, их болезнь поддаётся лечению, мне же не помогает ничего… — Я тебе помогу, — обнимая Мина за шею, сказал Чимин. — Не вылечу, но помогу… только больше не сбегай... только оставайся со мной рядом. От его горячего дыхания Юнги пробил озноб, волна мелких мурашек прокатилась по всему телу, он чуть склонил голову, прижимаясь к волосам Пака, и вдохнул полной грудью его запах. — Мне хочется пообещать тебе, но я боюсь, что ты больше не веришь моим обещаниям, — почти шёпотом проговорил Мин. — Тебе нельзя верить, Юнги, — так же тихо ответил Чимин. Юнги, разочарованный его ответом, чуть отпрянул, чтобы взглянуть на него. Но лицо Пака выражало одну лишь нежность. Мин тут же почувствовал огромное облегчение, и вместе с тем, впервые за долгое время ощутил в своём истомленном сердце покой. — Но я всё же пообещаю, — не дыша, сказал Мин. — А я всё же поверю, — притянул его к себе Пак, вновь обнимая за шею.