Silent Echo

      Симфоническим скрежетом сердце вздрогнуло перед застеклением потока времени. Перед Тенно стояла она сама: её отражение вне зеркала. В любой субъективной реальности невозможно существование девушки вне ее сознания, но она, как явление сущности, оказалась в дали от своего бытия, в месте, где дуалистичность разума и тела были основополагающей основой общества. — Деревья стояли. Небо падало. Люди кричали.       Для Шерон услышанный тон был крайне схож с тем, что она прослушивала на своих голосовых записях и сообщениях. Лишь чуть более чистым и нетронутым процессами сжатия данных в двоичный код казался тот голос. Логика давала сбой — она находилась в своем теле, это определенно, ведь она способна двигать глазами и едва ли моргать. Ее взгляд скользнул по незеркальному отражению, которое было вполне материально. С задержкой в вечное мгновение отражение ответило: вместо зрачков в глазах потусторонне переливалось закостенелое белое сияние, изредка колыхаясь оранжевыми искрами из-под пробивающегося цвета естественной, если так вообще можно сказать, радужки. Холод забился глубоко в глазное яблоко, веки потяжелели до неподъемных оков, перед тем как пропасть ощущениям, оставив глаза на измор для пытливости своего незваного дубликата. Взор затянула пелена из образов наваждения, перед тенно вновь пришел в действие калейдоскоп чего-то девственно ужасающего, отдаленного и необъяснимого: образы древности, еретических обрядов, языческих поклонений небесным телам, несущих в себе имена богов эмпиреев. Изображение глаз развоплотилось, Шерон утратила возможность видеть, но еще ощущала, как тот холод пробился глубоко в душу, кусая тамошние завихрения.       Вот-вот мертвая хватка вырвет душу — оковы затянут ее в космический холод. Завораживающий взгляд неожиданно ускользнул, а сердце продавило заклейменную в теле кровь. Раз за разом едва расталкивая образовавшиеся комки. Тенно, наконец, распробовала плоть, нашла свое место, когда по телу отзвучал звон окаменения. В рамках тех мгновений по ее коже разрасталось вязкое пятно заражение соматики, затрагивая процессы на нейтронной уровне. Так ее нервная система пережила полную перестройку, а глаза вновь научились видеть. — Извини, я засмотрелась. Ты в разы сильнее подвержена воздействию.       Тенно едва смогла поднять руки до уровня глаз: темным нейлоном заволакивали кожу шрамы Бездны, сигналы от нервных окончаний едва стали различимы, а несмелые движения пробуждали агонию плоти. Лимит пребывания в воздействии чужеродного измерения исчерпан в разы быстрее планируемого. Ее тело буквально разлагалось под взором той — чрезмерно леденящей ужасом — девушки, что пытливо разглядывала Шерон. — Ты Нейронный… Страж? Что ты, черт тебя побери, такое? — тело скрючилось от шока, которого она, впрочем не осознавала, но чувствовала колебания конвульсий мышц, — Почему я… , — сдавив силой воли стон плоти или какой-то непроизвольный всхлип, тенно продолжила, — не контролирую себя?       Девушка молчала. Она пытливо изучала трепыхания и рассматривала эмоции недоумевающего человека. Она склонилась над тенно, но ничего не предпринимала. Она представала как учёный, который наблюдает за воздействием химикатов на биологически измененный организм, в попытке отыскать Грааль совершенства. Пусть испытуемое существо проклинает создателя — это не важно. Не важен даже результат, лишь процесс совершенствования имеет цену. Чувствовать такую бурлящую ненависть, будто на холст бумаги резкими движениями выплескивают багровую краску. Привидение этих всплесков в нужный ритм — вот что завершит проект по созданию оружия.       Неожиданно Шерон пришла в норму, бесчувственные судороги мышц прекратились, а резонирующая в потёмках сознания агония снизошла. Она перестала ощущать дискомфорт от пребывания в Бездне. Разум стал чистым, никакая пелена ментального и психического поглощения больше не скрывала ее оппонента. Она медленно, ещё побаиваясь подобных наваждений, поднялась до уровня наблюдающей сущности. Ей было мерзко от того, что данное существо наблюдало за ней в момент слабости, в которой повинна физиология. Было противно смиренно надеяться на окончание того бесконтрольного ужаса. Эти эмоции проклеймили ее презрение к противостоящему существу, но его, в свою очередь, это не волновало.       «Отражение» неизменно смотрела на нее, и, видимо удовлетворив свою потребность интереса, развернулась, и бросила в воздух фразу неизменным женским тоном: — Не многовато ли ты взяла на свой непоколебимый взор?       Тенно слегка опешила от вопроса. Пока та собиралась с тяготящими мыслями, Некто продолжала говорить: — Ты вобрала в себя эмоции, которые в этом измерении является запретной роскошью. Они, пару минут назад, могли тебя захлестнуть, и ты бы оказалась в их плену, пока твой мозг начал бы перегорать. И твое сознание осталось бы здесь как очередной фантом, что заточены здесь в неведомом мною количестве.       Не сдерживая недовольство от испытанных ощущений, которые проявились именно с появлением, Шерон прервала: — Какого черта ты выглядишь как я? Почему я чувствовала как мой организм начинал регрессировать… и распадаться? — А ты хочешь продолжить? — в глаза тенно мелькнул вновь туманный и недовольный взор, вновь мгновенный приступ деактивации организма, но наваждение тут же… рассеялось? Шерон почувствовала, что ее приструнили за попытку непослушания; она опустила свой взгляд, чтобы самой ненароком не попасться в кандалы слабости. — Что ты такое? — Шерон повторила вопрос так, что только обрывки шёпота, доставленные дуновениями чистого воздуха, достигли существа. — Я существую задолго до тебя, не думаю что в вашей культуре есть определение соответствующее мне. Я и сама не смогу ответить на вопрос, учти и прими факт: едва ли мы теперь разделимы. — Хорошо, ясно. — Шерон надоели общие лживые высказывания, отводящие от прямых ответов — Мне без разницы. Я, наверное, потревожила твое обиталище, одолжи мне ключ и я сюда больше не вернусь, я смогу сделать так, чтобы никто более сюда не вошел. — Во-первых, это не мой дом. — Да меня не волнует это. Девушка почувствовала на себе взгляд, от которого ее разум вновь затягивали струны тумана. — Условия не ты ставишь тут. Не я должна бояться тебя, а тебя должно лихорадить от мысли остаться здесь без меня. Если не вняла почему так, то попробуй протянуть минут 5 в этом забытом месте, а после вернуться со здравым рассудком, в любом ином случае ты развоплотилась бы в этом месте, то устройство тебя не спасет. Как я сказала, это не мой дом или что-либо в этом роде, а во-вторых, ты хочешь ключ для подобных этой библиотеке мест? Твоя болезнь спрогрессировала в несколько раз за один переход, а ты хочешь инструмент для этого? — Так, это не из-за тебя происходит все то что я испытывала здесь? — Нет… лишь скорее отчасти. — И о чем это говорит? Да и о какой болезни ты имеешь ввиду? Причем тут ключ? — Шерон встревожилась из-за осведомленности существа и невольно выдала беглую череду вопросов.       Напряжение росло, разворачиваясь в пустоте. Тенно хотела получить ответы ничего не раскрывая, но с этим же она столкнулась со стороны этого существа, которая вновь распознала концентрат лжи и недовольства. Шерон было хотела вновь направить свое негодование, но лазурные мгновения разглядывание глаз Той смяли ее потуги противостоять. Тот взгляд томил в себе нечеловеческое бездонное существо, то что свойственно ничему виденному ранее даже среди Зараженных. Абсолютная пустота. — От мертвых можно больше получить, — прошептала Тенно. Она хоть и боялась отворачиваться от своей копии, но больше тратить время на бесполезный псевдо-диалог грозило смертью из-за воздействия среды Бездны, как же успела предречь сущность.       «Чертова анафема», — промелькнуло в голове у Антиквара. — Точно. Мне нравится это название, — после услышанных слов неизвестной девушки, Шерон в тихом ужасе обернулась на нее. — Да. пусть будет так, — понимая что даже выражать удивление и страх на словах было уже не обязательно, Шерон медленно проговорила это в слух.       После слов и мыслей Тенно, женское лицо растянулось в алой улыбке. Будучи вторженцем, она попыталась отбросить все лишние мысли, которые мог уловить нейронный страж или прокаженное создание мимикрии. Если это тварь Орокин, как предполагала это Шерон, то ей было невозможно отождествить это создание с чем-либо виденным ранее во всех возможных доступных ей источников. Сохранившиеся базы данных говорили о производстве биологическим путем новых человеческих рас, о создании нового биологического оружия, но никак о развитии технологий и методов телепатии. С другой стороны, все те апокрифы, что сумела заполучить Шерон, не касались темы Бездны.       Тенно невольно развивала свою мысль, пока не почувствовала оживление существа Бездны. Анафема двинулась дальше по коридору, не проронив и слова. Она поднялась с Т-образному терминалу, который представлял из себя стойку из мрамора. На удивление, он был разбит, скорее даже разорван эктоплазменными когтями, которые оставляли следы мерзлоты. Этот объект вырывался из общей гаммы частоты и порядка.       Анафема подзывала Шерон указательным пальцем. Но почувствовав искры недоверия девушки, резко уставилась на нее. Тенно смиренно зашагала, ощущая что ее партия быть ведомой. Подходя она заметила, как разорванные части из кварца зарастали кристаллами Аргона, экран спаивался в цельное бледное стекло, а трещины отмечались золотыми линиями кинцуги и зарастали.       Тенно наблюдала, как сущность нависла над терминалом, а в ее глазах мелькали символы, подобные молниям. Терминал включился, а что куда более удивительное, сущность, все также не прикасаясь к экрану, управляла интерфейсом Орокин.       В читательском зале раздвинулись части пола среди читательского зала и между. Довольно грубый, не похожий на культуру Орокин, менгир возвысился среди комнаты. По нему зияли белые пустоты из энергии, окантованные золотистыми линиями. Сам менгир состоял из феррита, а его у подножья располагались структуры камня, в котором угадывались гранитовые пласты Земли. Когда менгир полностью поднялся, на нем загорелись две голубоватых параллельных линий энергии у самой вершины, которая достала порядка 4 метров высоты. Примерно на высоте уровня рук открылось сквозное отверстие, в котором переплетались тоненькие корневища соматики, скрывающие золотое устройство. — Ты не думаешь, что ты следуешь лживым пророкам? Полагаешь, что в упадке солнечной системы не виноваты Боги, ты же пытаешься противодействовать Бездне, а при этом Бездна тебя и породила, — Анаыема направила свою голову к девушке. Уголки губ растянулись в язвительной, но слабой ухмылке. Ее тон стал более протяжным, складывалось ощущение, будто она сейчас уснет. Она склонила голову. — Ты столько разрабатывала всю имеющуюся у тебя информацию, — существо ухмыльнулось и продолжило — что даже не ведаешь куда и зачем ты приходишь. Ты пытаешься раскопать то, чему, возможно, и не стоит быть раскрытым.       Шерон проигнорировала слова, она подошла к ней, почувствовав далекий холод, будто это было за границами измерений. Но слова все же затронули ее «честь». Она получала лишь небольшие крупицы данных, особенно о столь стародавних событиях. В основном это были записи, на удивление ещё уцелевшие, о событии Заримана. Ее личные находки были скромны: записи об обнаружении самого корабля, а также подготовительные записи перед отправкой. Она нашла это все на Титане — спутнике Сатурна. В старинной крепости ордена рыцарей, чей долг состоял в том, чтобы бороться с древними и уже неизвестными ныне демонами.       Остальная информация была добыта из кодекса тенно за счёт взлома банков данных, правда из-за этого сама цельность данных пострадала. Проблема всего этого была одна: эти источники вполне могут оказаться недостоверными. Но ничего иного не было.       Анафема посмотрела на тенно, она явно не ожидала какого-либо ответа и отправилась к менгиру, оставив Шерон позади, пока та вновь пыталась пресечь всплывшие мысли и двинулась за ней. — Может быть когда твоя плоть начнет отмирать, а твои шрамы бездны затянут все твое тело, именно тогда ты осознаешь, на что ты шла.       Шерон не знала, откуда у Анафемы такие сведения о ней, а также о ее недуге. Подозрения коснулись бурлящей мысли, что нейронные стражи все же способны на чтение прошлого своего подопытного, а привязываясь к жертве, существо разглядывает уязвимости.       Анафема встала перед менгиром и запустила руку за устройством, а после протянула его к Шерон. Тенно немедленно ухватилась за него, когда Анафема вцепилась в ее руку. Шерон ударил адреналин, а тот в свою очередь, пробудил дымные ощущения постоянной боли. Схваченную часть руки объял пожар болезни, словно раскаленным металлом ее клеймят. Ее схватило не существо из плоти. Будто оболочка состояла из синтетической ткани, внутри которой текла магма. Тенно вскричала от боли проклятья, пыталась выдернуть свою руку. Она чуть не выронила ключ, но все же удержала его. — В который раз я встречала таких, как ты. Все лжецы должны быть пойманы. Все секреты должны быть раскрыты. Так считают все самопровозглашенные искатели правды. Но как доходит до истины, так у вас кишка тонка. И вы сами навлекаете на себя муки и страдания. — Анафема, говорила это так, будто не ощущала тяжести вырывающейся девушки, она говорила монотонно и хладнокровно, когда буквально секунды назад она истончала обольщение. — Отпусти, тварь! — с этими словами Девушка вырвалась, сколько не благодаря своей силе, а потому, что её захотели отпустить, — Чего ты хочешь добиться? Зачем ты отдала ключ, зачем заговариваешь мне зубы? — Кто-то же должен тебя приучить не лезть куда не надо. Вы, тенно, отбросили прошлое, ты же в противодействие этому начала раскапывать ересь той эпохи. Ты мне необходима. — Ради чего? — Ради того, чтобы быть уверенной, что я останусь в безопасности, а моя безопасность зависит от тебя. — Защищать? Тебя? Ты являешься угрозой для меня, от тебя веет страхом, а от твоей ауры Бездны моя кожа костенеет. — Ты не покинешь это место вместе с ключом, тенно. Червоточина соединена с вашим миром, а без этого устройства связь нарушается.       На последнем слове вокруг тенно возникли на расстоянии нескольких шагов иллюзии или голограммы высоченных стрел из энергий белого сияния, закольцевав Шерон в сформированную клетку. Внешнее окружение потускнело, смешалось, потеряв контраст. Ажурный зал, лазуритовые линии энергий на стенах, блеск благородных металлов, обложки золотых манускриптов на полках — все это обескровили в пелене красок. Над головой вторженца зазвенел колокол, но когда девушка подняла голову, то на месте планетария уже сгущалась тьма, а после уже только от растущих стрел истончался свет. Шерон попыталась рассмотреть Анафему, но в той стороне где она стояла, сияние стрел усилилось, загораживая за ними фигуру. После возникли линии узоров на прутьях клетки, переплетаясь в удивительные изображения, пока тенно не узнала в них тот самый шрифт Орокин. — Ты либо покинешь Библиотеку без ключа и позабудешь о Бездне, — раздался тяжелый звон колокола, разграничивая слова Анафема, — либо заключишь со мной Кабалу — договор, по которому я буду преследовать тебя и следить за твоими действиями, — вклеймился звон еще раз, — взамен ты имеешь право на открытие секретов Бездны, но не будешь иметь право на разглашение, — разразился мощный тризвон, заглушающий все мысли в голове.       Фигура подошла к клетке и прислонилась к ней, обхватив левой рукой стрелу, а другую руку протянула к заключенной: — Вложи мне в ладонь ключ, либо коснись меня и заключи Кабалу. Иначе — сгинь, — через оглушительный и в мгновение усилившийся гул колоколов прозвучало в голове у Шерон.        Тенно закрыла уши, пытаясь избавиться от звона, который был на грани чтобы разорвать ушные перепонки. Даже осмыслить прозвучавшие слова было невозможно: буквы выбивались из слов, что, вероятно, было сделано специально, дабы жертва не могла взвесить что-либо у себя в голове. Звон набирал обороты, ускорившийся темп бил уже по нервам, стресс окружил тенно.       На грани мысли и желания тенно вложила руку.       Шерон показалось, что лицо Анафемы выделилось улыбкой среди белого сияния. Ее ладонь обхватили, а за запястьем потянулась вторая рука существа. Слова Орокин градиентом выделялись золотым цветом, интенсивность свечения нарастала до тех пор, пока не стала видно за ним абсолютно ничего.

Шерон провалилась в сон, когда треклятый звон стал угасать в колыбель.