Если ты узнаешь о моих грехах, будешь ли ты все еще доверять мне? Если я впущу тебя, ты все еще будешь любить меня? Can You Keep a Secret Ellise
В какой момент это началось? Как давно началась эта привязанность, нежность и некая зависимость к этой девочке, что не знает мира? Я сам не знаю ответа, но это давно перестало меня беспокоить. Возможно, это произошло во время первого её обещания, данного мне, или когда она стала регулярно посещать меня. С момента нашей встречи прошло чуть больше года. Именно тогда в моей жизни появился свет. Она была маленькой, кое-как доставала мне макушкой до плеч, ее большие и чистые зеленые глаза сияли каждый раз не поддельным счастьем и весельем. Мне нравилось наблюдать за сменой её эмоций, мне нравилось все, что в ней есть. Капризность, когда у нее хорошее настроение и ей хочется подурачиться. Вспыльчивость, когда я называю её маленьким ребенком. Ворчание, когда она так мило ворчит, уткнувшись мне в плечо или грудь, не зная, что ответить мне, но хочет показать, что она не согласна. Каждая эмоция, каждая реакция и любое выражение её лица я хранил в своей памяти и вспоминал во время чертовых экспериментов. Перебирал эти воспоминания, как драгоценные жемчужины, чтобы не впасть в безумие. При каждом эксперименте, проведенном надо мной, я думал о том, что должен выдержать все это. Ведь там меня ждет моя милая Усаги-чан, мой маленький кролик, мой драгоценный свет. Когда-нибудь я сбегу из этого адского места и встречу её в реальности. Мы вместе будем гулять по улицам, и она снова будет с улыбкой объяснять мне, для чего нужна какая-то вещь. Как и всегда делает, когда я не понимаю чего-то. — О чем задумался, Хохлатик? — Усаги-чан нежно убрала прядь с моего лба, отвлекая меня от мыслей. Перехватив её руку, я мысленно сравнивал наши ладони. У неё были маленькие и хрупкие ладони, на бледной коже можно было увидеть еле заметные ручейки голубых вен, по которым текла алая, будто рубин жидкость, так необходимая живым организмам. — Хохлатик? — Я думал о том, что мой маленький кролик очень милый — хитро улыбнувшись, я прижал её тонкие пальчики к своим губам, вдыхая прекрасный аромат лизиантуса, что исходил от ее кожи. Не так давно эти лживые крысы показывали мне различные цветы, объясняя их ядовитые свойства. Не знаю, каким образом там появился этот цветок, ведь он не был ядовит, но он был прекрасен и ассоциировался с самой прекрасной девочкой для меня. — Мукуро! Перестань меня дразнить. — она забавно надула свои щечки, наверняка сама этого не осознавая, становясь похожей на милого красного кролика, которому не отдали его морковку. Зеленые глаза сверкали немного возмущенно, но в них не было обиды, которую она так хотела изобразить. Я даже почти поверил. Весело закуфуфукав, я лег к ней на колени, довольно жмуря свои глаза от нежного перебирания моих волос. Она снова начала рассказывать о своей семье, о том, как мама гонялась по всему дому с тряпкой в руках за то, что ее отец снова украл пару кусков жареного мяса, которые еще не были выставлены на стол. Она щебетала про какого-то Скуало, что, по её мнению, забавно реагировал на всё, что его смущает. Брата, что везде ходит с ней по руку и стал довольно часто ложиться вместе с ней спать в одной кровати. Иногда она говорила о мальчишке, которому помогла когда-то на улице Франции, надеясь, что с ним все хорошо. А недавно начала говорить об однокласснике, которого она довольно часто называла вредным ежиком. В её жизни появляются новые люди и это мне не нравится. При каждом упомянутым ей человеком, внутри ворочается что-то жуткое. Скалит клыки на каждое чужое имя, которое она произносит с такой теплотой и хочет перегрызть им горло, чтобы они не смели отбирать её внимание. Но я вижу, как счастлива она от того, что может мне рассказать все это, поэтому приходится сажать на цепь это чудовище, сидящее во мне. Весело смеяться и ехидно комментировать действия этих людей, когда хочется спрятать от них её, а зверь царапает горло изнутри. Радует, что стоит обратить увидеть сияние этих невыносимо зеленых глаз, как зверь отступает и засыпает на время. Пока мне достаточно этих ночей, где её внимание принадлежит только мне и никому больше, где она с восхищением и восторгом смотрит на все, что я сделаю для неё. С каких пор все в этом придуманном мной мире, всё стало для неё? Понятие не имею. Она получит все, что захочет, если я увижу, что её глаза сверкают будто звезды. Но долго ли это продолжится? Я не смогу долго скрывать, кем я являюсь. Отвернется ли от меня? — Мукуро, что-то случилось? — она ласково сжала мое лицо в своих ладошках и с тревогой посмотрела мне в глаза. Зеленые изумруды затягивали в себя, будто омут, и обволакивали меня своей молчаливой поддержкой. Разомкнув губы, я не успел даже обдумать смысл своих слов. — Усаги-чан, ты ведь никогда меня не оставишь и не… — когда до меня дошел смысл этих слов, я широко раскрыл свои глаза, готовый уже выкрикнуть, чтобы она не отвечала. Мне было страшно услышать её слова. Вдруг она захочет уйти от меня? Я не хочу этого слышать, лучше уж я буду и дальше думать, что она будет рядом, несмотря ни на что. Но она начала говорить раньше, чем я успел хоть что-то сказать. — Мукуро, что бы ты ни сделал, я буду рядом. Я буду злиться, беситься, кричать и плакать, но я никогда не оставлю и не возненавижу тебя. Меня будто молния пронзила, глаза заслезились, и я рывком прижал ее к себе. Я спрашивал только об уходе, но не про ненависть, хотя и хотел. Но она все равно поняла о том, чего я не договорил. Судорожно вдыхая воздух, я прижимался к ней и бормотал одними губами благодарности богу за мой свет. Ха, кто бы мог подумать, что я искренне верю в него, когда нахожусь в том отвратительном месте, где в принципе нет никакой веры? Даже 14 с 49 не верили в него, но если бога нет, то кто же мог послать мне этот свет? Услышав удивленный вздох, я крепче сжал Усаги и приоткрыл глаза. Вокруг нас расцветала большая поляна лизиантусов различных цветов. Эти цветки были похожи на смесь колокольчика, мака и розы. При полном раскрывания бутона из него вылетал сноп ярких золотистых и голубых огоньков, что взмывались в небо. Усаги с восторгом наблюдала за этим, а я лишь рассматривал, как красиво переливаются её алые волосы в свете этих огоньков. Сейчас она как никогда была похожа на маленькую лесную нимфу, что танцуют среди деревьев на таких полянах. Маленькая нимфа, что сейчас сияет ярче любых звезд и прекрасней всех цветов. — Как называются эти цветы? — она прошептала эти слова, аккуратно проводя кончиками пальцев по бархатному лепестку, нежно улыбнулась, с трепетом и восхищением наблюдая за тем, как из цветка высыпались огоньки, которые, покружившись вокруг неё и немного запутавшись в её волосах, полетели в небо вслед за остальными. — Лизантус. — я также прошептал эти слова, прижав её к своей груди. Моя милая Усаги, если ты когда-нибудь посмеешь нарушить свое слово, то я не отпущу тебя. Запру в каком-нибудь укромном месте и никогда не выпущу, чтобы ты не посмела оставить меня. Я нежно поцеловал её в макушку, но она, похоже, даже этого не заметила, завороженная картиной, что предстала перед нами.***
Когда Усаги появилась днем, то я растерялся. Нет, я, конечно, был этому рад, но что-то было не так. Я смотрел её в глаза и видел там пустоту. Она рассматривала меня и чему-то хихикнув, подошла ко мне, обняв. Когда я почувствовал холодные капли на своей кофте, я сразу понял, что это слезы. Её слезы. Внутри яростно бесновал зверь, требуя разорвать того, кто посмел довести её до слез, до того пустого взгляда, и я был согласен с ним. Прижав к себе поближе своего кролика, я спросил о том, кто это сделал? Я готов был сорваться с места, чтобы найти тех тварей, доведших её до слез. Я не прощу их, о нет, они будут долго мучаться, чтобы они поняли, в чем же была их ошибка. Но все мои мысли о немедленной расправе отодвинулись на второй план, когда она подняла свои заплаканные глаза. Она растеряно смотрела на меня, видимо даже не поняв о чем я говорю. По её щеке медленно стекала хрустальная слезинка, сверкавшая в свете луны как лазурит. Осторожно вытерев её рукой, я продолжал смотреть ей в глаза. Как загипнотизированная, она смотрела на мою ладонь, на которой сверкала её слеза. Аккуратно притронувшись к своей щечке, зрачки ее глаз расширились, заполнив чуть ли не всю радужку глаз. Из её горла вырвался всхлип, который она тщетно хотела подавить, легкие болезненно сжались от этого звука. Зверь пытался вырваться и непонятно, что он хотел больше: прижать и спрятать моего маленького кролика к себе или убить тварей, доведших до такого состояния столь светлое создание? Решив, что успею поквитаться с этими смертниками, я прижал к себе ближе Усаги, что уткнулась лицом мне в грудь. Она что-то неразборчиво лепетала, стараясь рассказать мне что с ней случилось, но все, что я понял, это что ей было страшно. Она старалась убедить меня, что с ней все в порядке, но в это слабо верится. Чтобы не сделали ей эти ублюдки, я их убью. Из-за них, Усаги была в том состоянии, когда легко можно было бы сломать человека. Довольно часто я видел, как чудовища, притворяющимися людьми и одевающиеся в белые халаты с фальшивыми улыбками, ломали детей, просто что-то сказав им. Я не слышал, что им говорят, но это было жутко, их глаза становились полностью пустыми и они переставали выражать хоть какие-то эмоции. Живые куклы, которые не хотят жить. Я боялся что-то говорить. Боялся, что случайно сломаю её, сказав что-то не то. Поэтому я просто прижимал её к себе, гладя по её волосам, пропуская их сквозь свои пальцы. Её ноги подогнулись и я сел на песок, усадив её к себе на колени. Она все так же плакала, уткнувшись мне в грудь. Каждый её всхлип, каждая пролитая хрустальная слезинка втыкались раскаленной иглой мне в сердце. Я был беспомощен и ненавидел всю эту ситуацию, ведь не могу никак её защитить или уберечь от обидчиков. Она вся дрожала, кусая свои бледные губы чуть ли не до крови. Чтобы отвлечься и не сорваться на поиски твари, я продолжил осторожно перебирать её волосы. Они шелковыми лентами стекали с моих пальцев, немного серебрясь в холодном свете луны. — Успокоилась? — заметив, что она, наконец, успокоилась, я перевел взгляд с пряди волос на нее. Она сонно наблюдала за мной и не сразу ответила на мой вопрос. Мило угукнув, она завозилась у меня на коленях. Найдя, наконец, удобную для неё позу, она тыкнулась мне в шею, засыпая. Слушая её сопение и нежно обнимая её, я облегченно улыбнулся. Наконец это закончилось, мой светлый крольчонок успокоился и заснул. Но я так и не узнал, кто обидел её. Она не расскажет мне не про тех, кто обидел, не про то, как её обидели, я был в этом уверен на сто процентов. Смотря на её спящее личико, мои губы изогнулись в жесткой ухмылке. Жалкие твари, что могут лишь издеваться над теми, кто слабее или лучше вас, но не может дать отпор, подождите немного и я найду вас. Обязательно найду.***
Я медленно шел за убегавшей и все время спотыкавшейся девчонкой, что посмела обидеть моего крольчонка. Скаля свои зубы, я шел за ней, давая ей прочувствовать весь страх неизбежного. Беги, милая пустышка, и дай мне насладиться моей игрой. Создав перед ней огромного паука, я с наслаждением слушал крик полный ужаса, исходящий от неё. Она упала назад и стала отползать от надвигавшегося на неё паука, что угрожающе клацал своими жвалами, по которым стекала отвратительного вида слюна и капала на пол, прожигая его и источая мерзкий запах разложения. Она все ползла назад, сдирая кожу на ладонях в кровь, иногда прижимая свои длинные фиолетовые волосы, из-за чего ее голова опрокидывалась и она чуть ли не падала на спину. По её лицу стекали крупные слезы, оно было белее мела. Она уперлась в стенку спиной, её лицо исказилось от животного страха и немого крика. Услышав мой куфуфукающий смех, она зажала свои уши, постаравшись сжаться и исчезнуть отсюда. Но разве я позволю? Я заставлю её пожалеть о содеянном. Маленькой пустышке не понравилось, что ей не уделяет внимание старший брат моего крольчонка, а сама Усаги посмела стать популярнее неё? Мои губы презрительно исказились. Пустышка, которую избаловал вседозволенностью собственный отец и не научил, что делать можно, а чего нет? Посчитавшей, что ей ничего не будет, если она столкнет Усаги-чан с лестницы, ведь папочка все прикроет, и не будет ругать из-за такой глупости? А без моего крольчонка она снова станет первой красавицей и заполучит внимание старшего брата Усаги? Только вот она не учла меня и это было ужасной ошибкой. Плевать, что она не знала обо мне, не надо было посягать на Усаги. — Ку-фу-фу, вам помочь? — встав перед ней, я убил паука, и, натянув на лицо обворожительную улыбку, холодно смотрел на нее. Она открыла свои опухшие глаза, смотря на меня полными надеждой глазами. Видимо, она даже не поняла моего притворства. Крольчонок бы сразу поняла, что к чему. Испустив облегченный вздох, она, подпрыгнув ко мне, прижалась к моей груди, заливаясь слезами и отвратительно воя. Кое-как, не передернувшись от отвращения и вспоминая о теплых объятиях с крольчонком, я постарался аккуратно её отодвинуть. Не хочу, чтобы это мерзкое и лживое создание прикасалось ко мне. — Ты обязан помочь мне выбраться от сюда! Мой папа… Кха… — она отшатнулась от меня, когда я пробил ей бок. Упав в лужу с кровью, что успела набежать из её бока, она начала отползать от меня, держась за бок одной рукой. Я весело ей улыбнулся, сощурив свои глаза, на что её всю передернула, а глаза наполнились ужасом и слезами. С уголка её губ стекал ручеек крови. Наслаждаясь этим видом, я схватил за её запутанные с ошметками крови волосы. — Куда же ты уходишь, милая Аризу? Неужели ты уже не хочешь, чтобы я тебе помог? — я сильнее потянул её за волосы, на что услышал вскрик. Она вцепилась в мою руку, пытаясь заставить разжать пальцы. Но ей ли бороться со мной во снах, находясь на моей территории? — Оя-оя, а я так старался узнать, кто же ты такая, не вызвав подозрения. Как не красиво с твоей стороны быть такой неблагодарной. Я сокрушительно качал головой. Она испугано пищала, бешено вертя своими глазами и смотря на меня с ужасом и мольбой отпустить. Презрительно улыбнувшись, я откинул её от себя. Она медленно приподнялась на руках, отхаркивая кровь. Судорожно дыша, она посмотрела на получившуюся лужу. С визгом свиньи она отползла назад и со страхом смотрела на то, как в той луже крови, которую она выхаркала, шевелились личинки и расползались в разные стороны тараканы. Её сразу же стошнило. Мне было мерзок один её вид, но одновременно с этим я чувствовал мрачную радость от её страданий. — Кто… Кто ты такой?! — она смотрела на меня загнанным зверем, её всю трясло крупной дрожью и едва ли не переходила на фальцет. Медленно подходя к ней, я наблюдал, как она старается отползти от меня. Наступив ей на ногу до хруста, я со злой усмешкой слушал её крик. — Оя-оя, глупая, глупая Аризу посмела тронуть то, что мне дорого. Неужели ты действительно думала что с тобой ничего не будет за покушения на Усаги-чан? Как глупо. — я фальшиво сочувствовал ей, хватая её за подбородок и медленно наклоняясь. Она почти не дышала, её лицо было белое, словно у трупа.− А теперь беги, беги, глупая Аризу, и дай же мне насладиться этой охотой. Я отпустил её, отойдя и спрятавшись в тени. Наблюдая за тем, как она бежит в надежде спастись. Как же сладко будет показать всю тщетность её надежд. Ещё долго я ломал её психически. Я сделал с ней то, что она могла по неосторожностью сделать с Усаги. Это намного хуже смерти. Да, Усаги-чан категорически против смертей, но она ничего не говорила мне про другие способы. Эта пустышка не стала живой куклой, много чести. Нет, теперь она будет все время оглядываться по сторонам, бояться темноты и любого шороха. Надо было думать, прежде чем что-то делать моему кролику. Если Кее-куну я послал обычную мигрень с постоянным чувством падения, когда он хочет заснуть, на пару дней, то не думай, что я не сделаю чего-то похуже с тобой, пустышка Аризу. Кея-кун каким-то образом успел стать достаточно значимым для Усаги-чан человеком, поэтому с ним мне не удалось сделать ничего такого, но ты получишь сполна за свой проступок.***
— Хохлатик, ты чего так долго? — вернувшись в наш мир, я обнял стоявшую на берегу Усаги. Никто не смеет её обижать. Если это произойдет снова, то я несомненно найду обидчика и верну ему эту обиду умноженную в стократ.