Причина существования

Сколько месяцев прошло с момента разрыва? Шесть? Семь? Сейчас это уже не имело никакой разницы. Наверняка Евген спит с хрен-знает-какой-по-счету-дамой, когда у Рэйсона не было ни одной встречи. Нет, одна встреча все же была – после болезненного разрыва к котику периодически приходил Джеффри – поддержать, поговорить, иногда лежать вместе в кровати и целоваться, пока мягкий свет от прикроватной лампы освещал их мордочки. Но поцелуи Джеффри – мягкие, ласковые, были не сравнимы с жесткими, почти что агрессивными засосами Евгена. И на каком-то уровне, животном, необъяснимом, Рэйсону хотелось именно этой грубости. А не ласки. Одним августовским вечером, когда солнце мягко освещало комнату котика, а сам Рэйсон лениво смотрел сериалы, в дверь постучали. Мягкая поступь Джеффри была опознаваема даже через дверь. Котик, лениво потягиваясь и надевая первое, что подвернулось под руку – это была толстовка-оверсайз – открыл дверь. Быстро окинув неряшливый вид Рэйсона, Джеффри ухмыльнулся. Гепард, как обычно, бы одет с иголочки, чисто выстиранная и выглаженная рубашка, чистые кроссовки, волосы вымыты и уложены. – Приводи себя в порядок, Кот, – несколько лениво протянул Джеффри. – В моем любимом баре только что выпустили новый экспериментальный напиток. И ты идешь со мной. Торчишь, как сыч, в своей берлоге, даже на улицу не высовываешься. Рэйсон хотел бы опровергнуть это заявление, но крыть ему было нечем. – Ладно, Джефф, – сказал Котик, меняя старую толстовку на более приличную футболку. – А что за бар-то? – «Electro-heart-less», - с закатыванием глаз произнес Джеффри. – Дурацкое название, я знаю, но там подают шикарную выпивку. Так что я не особо против. Услышав название бара в кишках Рэйсона что-то перевернулось. Именно туда Евген, около года назад, повел его на первую свиданку. Этот день котик запомнил навсегда. По барам он никогда не ходил, но на уговоры бывшего поддался за пару секунд. Именно там был их первый поцелуй. Пьяный, наполненный похотью поцелуй. Как потом, на задворках бара, они лапали друг друга, прижимаясь друг к другу все ближе и ближе, постанывая от удовольствия и оставляя засосы на шее и плечах… – И-извини, Джефф, но я… эмм… – внезапно Рэйсону гораздо интереснее стало рассматривать шнурки на своих ботинках, нежели смотреть в лицо гепарду. – Ну, я, ммм, хотел бы посидеть дома… – Это все из-за этого гребаного борзого психопата, верно? – за все время общения Джеффри научился читать Рэйсона как открытую книгу. – Забудь уже о нем. У тебя началась новая страница в жизни. А старую нужно выдрать. И сжечь. По мордочке Рэйсона заструились слезы. Он так сильно хотел забыть Евгена, правда, так хотел, но не мог. Все воспоминания жгли его изнутри, будто он проглотил горящие угли. Джеффри шумно выдохнул, достал платок и протянул его коту. – На. А то все апартаменты затопишь. Котик нехотя взял платок в руки. Прежде чем вытереть слезы он немого помял ткань в руке, а потом надломанным полушепотом спросил у Джеффри. – Как думаешь, у меня есть надежда? – Что? – Опешил гепард. – Я спрашиваю, – таким же приглушенным голосом повторил свой вопрос Рэйсон. – Есть ли у меня хоть какая-либо надежда на будущее счастье? Джеффри посмотрел на Рэйсона. На котика было жалко смотреть – растрепанная шерстка, футболка, пускай и чище толстовки, все еще красовалась пятнами, а об его опухших от слез глазах и говорить не стоило. Джеффри подошел чуть ближе и приобнял котика одной рукой. – У тебя все есть, Котя. Жизнь – странная штука. Но надежда будет у тебя всегда. Тот нежно лизнул котика за щеку и похлопал его по плечу. – Раз мы отменяем поход в бар, давай хоть немого приберем твой свинарник, который ты называешь своей квартирой, а? – с улыбкой произнес Джеффри, пока Рэйсон, улыбаясь сквозь слезы, схватился за ближайшую щетку.