V.
9 марта 2020 г. в 22:11
Все оставшиеся время я только пил и старался вести эти бестолковые светские беседы. Эмма уехала домой около двух часов назад, так что весь мой интерес к вечеринке испарился вместе с ней.
Но случившаяся ситуация никак не выходила у меня из головы: ее поведение на протяжение всего вечера, ее платье, объявившие мне войну, и эти попытки вызвать ревность. Но больше всего я переживал лишь за то, что Эмма была права. Я правда испытывал горячее чувство ревности, которое разрывало меня изнутри и заставляло ходить за девушкой по пятам. Когда к ней пристал пьяный парень, я был готов убить всех и каждого. Ревность застилала мне глаза, и, казалось, кроме моей Эммы не существовало ничего в этот момент.
Вечеринка определенно казалась мне скучной, но я обещал Вуду побыть с компанией хотя бы до полуночи. И поэтому, чтобы как-то скоротать время, я мирно попивал виски, периодически поглядывая на часы.
Когда время наконец перевалило полночь, я без промедления попрощался со всеми и, заверив Тони, что еще не слишком пьян, сел за руль. Но на самом деле, я был жутко пьян.
Я гнал машину из всех ее и моих сил, потому что дома меня ждала очаровательная девушка. И хотя она не была моей и не ждала меня, а просто ночевала в моем доме, внутри меня разгорался огонь, когда я думал о ней. Мне хотелось обнять ее, прижать к себе и никогда не отпускать. Хотелось целовать ее шею, медленно спускаясь к ключицам, снимая платье и обводя руками контуры ее тела. Я готов был взвыть, представляя Эмму в одном белье или в коротком платье. Она не была легкодоступной девушкой, но мне безумно хотелось ей обладать. Однако это горящее чувство спокойно уживалось с противоположной нежностью и заботой о ней. Мне хотелось оберегать ее от всех невзгод этого мира, и при этом — срывать с нее платье в моем кабинете.
Спустя несколько минут, я наконец-то подъехал к дому и, заметив свет в кухне, откровенно обрадовался. Кое-как войдя в дом и цепляясь за любые предметы, я открыл кухонную дверь и замер в проеме. Она стояла ко мне спиной, в бархатном белом халате, и опять что-то готовила. Я остолбенел. Эмма была такой красивой под этим искусственным освещением, такой естественной и настоящей, что я мог с легкостью сойти с ума. Конечно, она слышала звук подъезжающей машины и шум, который я издавал, добираясь до комнаты.
— Вы как-то рано вернулись, — начала Эмма, не поворачиваясь ко мне.
— Там… эм… очень скучно. — я невнятно говорил, заикаясь от выпитого алкоголя и подбирая слова от волнения перед ней.
— Вы жутко пьян! — она резко обернулась ко мне. Сначала я заметил продукты на тумбе перед ней, которые она резала определенно для салата. Потом я бросил взгляд на нее и увидел, что халат спущен с одного плеча, оголяя ее великолепную шею и ключицы. — Вам уже нужно ложиться спать, чтобы вы смогли нормально встать к утренним съемкам.
Но я больше не слушал. Я только смотрел на ее плечо, сводящее меня с ума, и медленно подходил к ней. Бросая взгляды на пухлые губы Эмма, а затем на тоненькую шею, я просто зверел. Я сдавался.
Резким движением я притянул ее к себе за талию и впился в такие желанные губы. Я целовал ее грубо, резко, так, как она не заслуживала. Головой я понимал это, но просто не мог остановиться. Она и не отвечала мне, и не отказывала. Казалось, Эмма была куклой в моих руках, и я мог бы делать с ней все, что хотел. Я поймал себя на мысли, что мне безумно нравится целовать ее губы и что я хочу делать это очень нежно, просыпаясь по утрам или засыпая после тяжелого дня. Я знал, что должен был остановиться, извиниться и, как провинившийся щенок, пойти спать. Но выпитый виски не позволял мне этого сделать.
Я крепче обхватил девушку руками и, приподняв ее за талию, посадил на кухонную тумбу, все также не разрывая поцелуй. Встав прямо перед ней и позволяя ей обхватить себя ногами, я начал изучать тело Эммы, спускаясь к шее и покусывая ключицы. Ее руки были опущены, как будто она до сих пор находилась в шоке. Я знал, что поступаю неправильно, я знал, что не хотел брать ее таким образом. Но не мог остановиться.
Когда я потянулся к поясу ее халата и попытался его развязать, все прекратилось. Звонкая пощёчина вывела и меня и ее из оцепенения. Эмма уперлась своими руками мне в грудь и оттолкнула меня. Я смог только заметить ее испуганный взгляд, прежде чем девушка в слезах выбежала из кухни.
Не шевелясь, я долго смотрел в стену перед собой, прокручивая мысли в голове. Я трезво понимал, что был не прав, но в то же время, не мог объяснить себе, почему мне хотелось быть нежным. Любую другую девушку я бы взял на этой кухне силой, но с Эммой мне очень хотелось быть ласковым и аккуратным, несмотря на то, что я так дерзко пристал к ней. Сейчас я невероятно желал перемотать этот вечер в начало и поступить по-другому. Я бы взял ее за руку, как только она пришла на эту вечеринку, и увел с чужих глаз подальше. Я бы устроил ей самое лучшее свидание, с цветами и красивыми видами, в конце которого обязательно бы признался в своих чувствах, что, как мне кажется, долгое время не дают мне покоя. Я бы все сделал не так.
Я пошел к ней в комнату, но, как и ожидалось, дверь была заперта изнутри. Я несколько раз постучал.
— Эмма, давай поговорим! — я сказал это грубо, потому что предельно злился на себя. Она молчала. Я постучал еще несколько раз, повторив свою просьбу.
— Оставьте меня! — ответила она из-за двери, после нескольких моих попыток. — Вы идиот! Полный идиот!
— Да, я идиот. — негромко согласился я.
— И мне плевать, хоть увольняйте меня после этого! — она все не унималась. — Но вы полный идиот! А еще насильник и бабник! — было слышно, как она копошится в комнате. Ее дыхание и голос сбивались то ли из-за истерики, то ли из-за беготни.
— Эмма, прошу… — меня начало окончательно клонить в сон из-за выпитого алкоголя, и поэтому я плохо выговаривал слова, — давай поговорим.
— Нет! Хватит с меня! — она продолжила свою тираду, которую я уже не мог слушать.
Полностью сдаваясь своему опьяненному состоянию, я сполз по стене на пол и сел около ее двери. Возможно, я выглядел как старый пьяный дурак, но, если учесть, что я смог обидеть девушку, которая мне небезразлична, таковым я и являлся. Прежде, чем упасть в глубокий сон, я успел громко сказать ей.
— Я буду тебя ждать здесь. И тогда мы поговорим. — ответа я уже не услышал.
Я проснулся от звонкого хлопка входной двери. Потирая виски, я пытался прийти в себя и понять, как здесь оказался. Сначала мне показалось, что вся ситуация с Эммой была лишь плохим сном, но затем, увидев распахнутую дверь в ее комнату, я осознал реальность происходящего.
Медленно поднявшись и жалуясь на больную голову, я сделал шаг в комнату, которую несколько последних ночей занимала Эмма. На улице была глубокая ночь, поэтому рассмотреть что-то в спальне без общего света было крайне трудно. Но я заметил то, что должен — комната была пуста. Не было не только самой девушки, но и ее вещей, уцелевших при пожаре или купленных после. На большой кровати одиноко лежал белый халат, который несколько часов назад я так норовил снять.
Я осознал, что она ушла, и резко протрезвел от этой мысли.