Never say never

      Казалось, Дэвид звонил и писал систематически каждый час, но я не брала трубки и не отвечала. После того, что он сделал, я просто не знала, где найти в себе силы, чтобы простить его и дать очередной шанс. Вспоминая его злобное лицо, его сильные руки, сжимающие мою шею, глаза, налитые яростью и ненавистью, я невольно вздрагивала.       Я сбежала. Дала слабину, поддалась, проиграла – бросила все. В тот день, я вернулась в его дом, буквально за пять минут собрала основные вещи и испарилась, боясь, что он застанет меня в дверях и не выпустит. Я знала, что Дэвид, когда осознает всю ситуацию, будет искать меня в отеле и у подруг, поэтому мне пришлось снять небольшую квартиру в отдаленном районе. Я хотела отдохнуть, хотела восстановить силы и понять, что делать дальше. Поговорив с Тони, мы пришли к выводу сделать перерыв в съемках на неделю, чтобы я смогла восстановиться и прийти в себя. Конечно, Дэвид знал об этом. Но я пропала со всех радаров: не появлялась в клубах и на модных показах, почти не выходила из дома, перестала общаться с подругами. Я могла лишь предположить, как Дэвид выходил из себя каждый день, не получая информации от меня и обо мне.       Мне нужно было время. Всю эту неделю, которую я провела вне работы и элитных кругов кинематографа, я пыталась ответить лишь на один вопрос: «что будет дальше?». Я понимала, что Тарино, вероятно, проклял себя уже миллион раз и был готов сделать ради меня все, что угодно. Я могла поверить в его раскаяния и простить, но во мне не было уверенности, что такая ситуация не повториться в будущем. Я безумно скучала, тосковала и изводила себя, но все же не видела однозначного решения. Я любила его, но эта ревность заранее ставила крест на наших отношениях.       Спустя неделю, как мы с Тони и договаривались, я вернулась на съёмочную площадку. Конечно, Дэвид Тарино знал об этом. Поскольку вопрос о постельных сценах так и не был решен, потому что Вуд считал, что прежде всего мне и Тарино нужно уладить все проблемы, мы доснимали другие моменты. Первый рабочий день после случившегося прошел нормально, хотя вся атмосфера и студия напоминали мне нашу ссору и те эмоции, которые мы оба испытывали в тот раз.       Закончив съемки, я осталась одна в гримерке, но, не выдержав и нескольких минут из-за нахлынувших воспоминаний, моментально выбежала из павильона через черный ход. Наверное, я бы очень удивилась, если бы не увидела машину Дэвида около студии в мой первый рабочий день. Но, выйдя на улицу, я не удивилась.       Он стоял около машины на пустой стоянке и, смотря вниз, важно разглядывал свои туфли. Я понимала, что разговора мне не избежать и, даже если я незаметно улизну сегодня, Дэвид приедет завтра, и послезавтра, и через месяц. Он не отпустит меня, пока мы не поговорим, выяснив все проблемы. Подчиняясь этим мыслям и тому, что я действительно перегорела и успокоилась за эти дни, я спокойно пошла на встречу к нему. — Привет. – негромко сказала я, подойдя на приличное расстояние. Очевидно Дэвид не ожидал встретить меня и не заметил, как я подошла. Резко вздрогнув, он медленно, как будто боялся увидеть кого-то другого, поднял на меня взгляд.       Пока он ошарашенно молчал, я успела разглядеть его лицо и внешний вид. Как не странно, Дэвид был не в привычном костюме, а в обычных джинсах и темной футболке и выглядел в такой одежде слегка небрежно. Я не смогла увидеть его глаз, потому что они скрывались за плотными черными очками. — Эмма… – спустя какое-то время, тихо произнес Тарино. Конечно, я видела, как он рассматривал меня. Конечно, я заметила, как он сдерживал себя из последних сил, чтобы не схватить меня и не заключить в крепкие объятия. Конечно, я разобрала всю гамму его эмоций. – Привет. — Как ты, Дэвид? – он говорил неуверенно, отрывисто, я же пыталась слегка разрядить обстановку между нами. — Что? – задумавшись или заглядевшись на меня, он не расслышал вопрос. — Я спрашиваю, как у тебя дела? – спокойно повторила я, удивляясь про себя нелепости этого разговора. – Можно? – я тянусь руками к его лицу, желая снять очки. Он, слегка опешив, не двигается, пытаясь понять мои намерения, а затем лишь кивает. – Не люблю при разговоре не видеть глаза. – я аккуратно, почти не касаясь его кожи, сняла его очки и замерла, слегка приоткрыв рот.       Дэвид не был моим Дэвидом. Его глаза казались невероятно уставшими, вымученными и даже болезненными, а синяки под ними стали гораздо больше и насыщеннее. Я мгновенно поняла, что мужчина либо не спал все это время, либо спал, но безумно мало. Я почувствовала такую боль, такое мучение, что не могла произнести и слова. Мне хотелось обхватить его лицо руками и целовать, покрывая каждую частичку его кожи своими губами. — Ты совсем не спишь?! – возмущенно спросила я, уже не сдерживая своих эмоций. Возможно, мне показалось, но на секунду я увидела кроткую полуулыбку на губах Дэвида. — Эмма… – он постепенно смелел, наклонив голову на бок и не сводя с меня глаз. — Дэвид, ответь! – я схватила его за подбородок, направляя лицо к свету, чтобы лучше рассмотреть. Мы оба пропустили ток от этого прикосновения. — Эмма, это сейчас не важно. – твердо проговорил мужчина, но так и не скинул мою руку. – Нам очень нужно поговорить. Я знаю, что ты вероятнее не захочешь этого делать, но я тебя… — Завтра в шесть встретимся у тебя и поговорим. – я опустила руку и сделала шаг назад. Он с нескрываемым удивлением посмотрел на меня, ища, что ответить. Не дожидаясь его ответа, я развернулась и пошла прочь. Обернувшись на полпути и заметив, что Дэвид так и стоит, замерев в одной позе, я крикнула. – И, пожалуйста, поспите, мистер Тарино.       Конечно, я все решила. Я знала, что будет невероятно тяжело и больно с ним, но не представляла, как быть без него. ***       Подходя к его дому, я откровенно нервничала. И хотя вчера я была уверена в себе и своем решение, сегодня во мне проснулся нешуточный страх того, что у нас ничего не получится. Возможно, мы просто не были созданы друг для друга и, несмотря на невыносимую неделю врозь, мы все-таки сможем жить отдельно. Но все же мне было безумно тяжело без него, и я просто не могла видеть Дэвида в таком состояние.       Дверь открылась, и передо мной оказался Тарино: взъерошенные волосы, смущенный взгляд, руки в карманах и губы, сжатые в тонкую линию. Я видела, как тяжело далась ему эта неделя. Я знала, что он всадил себе в сердце миллион ножей, ненавидя каждую черту своего характера. Первый раз я сдержала невероятный порыв кинуться к нему в объятья.       Дэв молча пропустил меня вперед, проводя в гостиную. Я мельком осмотрела его жилище и поняла, что все казалось абсолютно нетронутым. Пока я оглядывалась по сторонам, Тарино налил себе виски и мне вина и слегка нервно сел на кресло. Я взяла со столика свой бокал и последовала его примеру, опустившись напротив. Мы оба молчали, уставившись перед собой. — Дэвид, – неуверенно начала я, заставив мужчину бросить на меня испуганный взгляд, – думаю, мне стоит первой извиниться, потому что если бы ты знал о постельных сценах, то ничего бы не произошло… – я замялась, невольно вспоминая нашу ссору, – прости меня, я была не права, скрывая от тебя эту информацию. — Эмма… – он, снова опустив взгляд, покачал головой, не зная, что мне ответить, – виноват во всем только я, потому что не могу контролировать свои эмоции и ревность. – Дэвид не смотрел мне в глаза, залпом опустошая стакан.       Я молчала, не находя слов. Я абсолютно не узнавала Дэвида, что сидел передо мной. Он не причинит мне больше боли, я знала, но то, что творилось сейчас с ним, пугало меня и настораживало. Пока я внимательно рассматривала его лицо, Тарино налил себе еще и также залпом выпил. Он потянулся, чтобы добавить снова, но я перехватила его стакан. — Что с тобой? Почти не спишь, много пьешь. – я спрашивала строго, переживая за его состояние и здоровье. — Я не могу… – он медленно и запуганно поднял на меня взгляд. – Не могу без тебя. – второй раз я сдержала порыв кинуться к нему. – Уже все потерянно, да, Эмма? – он спросил это так, как будто сам прекрасно знал ответ. — Дэвид, – я смотрела в его глаза и уже собиралась вскочить, но он разорвал наш зрительный контакт, прикрыв глаза и устало потерев переносицу. — Я все понимаю. – начал Тарино, так и не смотря на меня. – Никто никогда не станет терпеть такого тирана, как я. И было глупо верить, что именно ты сможешь это сделать. – он все-таки поднял взгляд, и меня мгновенно прошибло током. – Я понимаю, что я уже ничего не смогу исправить. Но я просто хочу, чтобы ты знала, что я очень тебя люблю и буду любить… – все его слова - боль, все его эмоции - тяжесть, весь он - измученный мужчина, потерявший свою жизнь и ее смысл. – Просто знай это, Эмма, и мне будет немного легче. И прости, я что так глупо разрушил наши отношения. – он опустил глаза в пол, видимо, ожидая, что я встану и уйду.       На третий раз я сдаюсь. Я встаю и, поддавшись этому порыву, оказываюсь около него. Он поднимает на меня непонимающий, отреченный взгляд, а я просто сажусь на его колени и наконец прижимаюсь к родной груди. Дэвид замирает, не прикасаясь ко мне и не обнимая в ответ, и боится пошевелиться. Я же жмусь ближе к нему, обхватывая руками его шею и поглаживая затылок. — Что… – спустя несколько секунд, хрипло спрашивает он, шокировано моргая, – Что ты делаешь? — Дэвид, – я чуть-чуть отстраняюсь от него, чтобы заглянуть в эти карие глубокие глаза, – никто не говорил, что будет легко. Еще с того случая, когда ты напился и чуть не взял меня на этой самой кухне, – мои глаза резко загорелись, вспоминая его властные движения, сильные руки и жаркие поцелуи. Я безумно по нему соскучилась, – было понятно, что у нас все будет непросто. — То есть ты готова меня простить? – потерянно спросил Дэвид. Я слегка улыбнулась и потянулась к его губам. Я наконец нежно поцеловала эти родные губы, по которым откровенно успела соскучиться. Оторвавшись, я заметила лицо Дэвида и поняла, что он просто не верит в происходящее. — Я тоже виновата, как и ты… – я смутилась, отведя взгляд. И вдруг Дэвид нежно взял меня за подбородок и развернул к себе. — Милая… – очень ласково и заботливо произнес мужчина, вглядываясь мне в глаза. И я почувствовала, как его руки нерешительно начали меня обнимать. — Нам нужен второй шанс, Дэвид. – серьезно проговорила я. – Мы заслуживаем его. И я хочу, хочу снова попробовать, потому что я просто не могу жить… — Без тебя. – он закончил мою фразу и ласково поцеловал в губы. – Я люблю тебя, Эмма. И клянусь, я никогда-никогда тебя больше не обижу. — Я знаю, милый, знаю. – я тепло улыбнулась и, кажется, излечила этой улыбкой израненную душу Дэвида. Он сильнее прижал меня к себе и вдохнул запах моих волос. — Как я скучал, Эмма… – он медленно начал целовать мою шею, поднимаясь к скуле и спускаясь до ключиц. – Я чуть с ума не сошел. — Дэвид, – я взяла его лицо в свои ладошки и заставила посмотреть на меня, – нам нужно будет много стараться, чтобы все наладить. Но я всегда буду рядом и никогда тебя не брошу. – он облегченно выдохнул и резко припал к моим губам, цепляясь за них, как за последний глоток воздуха. — Думаю, – он отстранился, и я заметила, как его глаза сверкнули, – мы можем начать налаживать наши отношения прямо сейчас. – Дэвид, прижав меня крепче к себе, подхватил на руки и, резво встав с кресла, направился на второй этаж. – Я так скучал, Эмма, так скучал.       Как бы я не хотела, чтобы Дэвид наконец нормально поспал, нам, обессиленным, но все равно не насытившимся, удалось уснуть лишь под утро в комнате для гостей, поскольку наша кровать была сломана.