Душа в час отчаяния

«Лучшая любовь — та, с которой скоро расстанешься, которая никогда не ощетинивается шипами ненависти, но тихо уходит в прошлое, оставляя не болезненные уколы, а только душистый аромат сожаления». — Ричард Олдингтон

      — Ты уверена, что поедешь одна? Давай я подожду тебя в машине, — заверял Чонгук, но девушка оставалась непреклонной в своём решении. Она не знала, как долго будет проходить эта встреча, но хотела, чтобы всё прошло быстро и без лишних проблем. Ей не хотелось принимать крайние меры, но если эта актриса ничего так и не поймёт — придётся воспользоваться советами адвоката Пак.       — Лучше останься здесь. По окончанию встречи я сразу же поеду на твой концерт. Обещаю, что на этот раз не опоздаю, — тихо произнесла Еджин и слегка коснулась своими губами лба Чонгука.       Чон в ответ только вздохнул, но улыбнулся ей, так как понимал, что, несмотря на их отношения и её привязанность (глубокую любовь, которую она прячет в себе) к нему, он будет на втором месте. Ким не стеснялась больше своих чувств к нему, говорила ему всегда о них вслух и просила в ответ того же. И немного понимания к тому, что работа для Еджин останется выше в любом случае.       Она предупредила его о том, что сейчас у неё больше времени, так как собрание продолжают откладывать и место генерального директора ей пока никто не отдал, но когда это случится — Ким будет надолго пропадать или не выходить на связь.       Чонгук не был свидетелем душевного разлома девушки, он пришёл к ней уже сломанной и разбитой, когда она лежала на обломках своего сердца и молила о помощи хоть кого-то. На эти безмолвные крики никто не отзывался, и ей пришлось поддаться чужим правилам, разбудив в себе то, что давно желало вырваться наружу. Еджин боялась однажды забыть о том, какой она была, но всё было уже напрасно — мечты, которые были у неё, погибли.       — Не волнуйся, я знаю, что ты отлично выступишь. Как и всегда, — Ким радостно рассмеялась и обулась, пытаясь вспомнить, не забыла ли она ничего. — Твой первый крупный концерт, ты должен радоваться!       Чонгук подошёл к ней ближе и поправил волосы, торчащие на затылке. Ему нравилось то, как она коротко подстриглась, и нравилось гладить их, пока она мирно спала на его кровати. Ким удивлённо взглянула на него, и Чон не мог не обнять её перед тем, как она уйдёт. Еджин больше не казалась далёкой звездой, на которую нельзя было даже взглянуть. Теперь она полностью принадлежала Чонгуку, но парню всегда казалось, что какая-то из их встреч может оказаться последней. Он не мог знать наверняка, какая именно и когда, но предпочитал прощаться с ней красиво, чтобы она вспоминала об этом после их расставания. Пусть у всех разрывы болезненные, страшные и ужасные, их будет — другой. Он будет таким, как в романтических фильмах про вечную любовь — красивым, но печальным.       — Я волнуюсь за тебя, а не за своё выступление. Ты сама не знаешь, как можешь быть расстроена после этой встречи. Она не просто рабочая. Это встреча с Хан Сохи, с любовницей твоего мужа, — Чонгук сделал вид, что не заметил того, как Еджин нервно дёрнула плечом после его последних слов. Сама девушка предпочитала притворяться, что с ней всё будет в порядке, хотя уже сейчас её изнутри била дрожь — нервы сдавали в самое неподходящее время.       — Будет аморально, если я расстроюсь из-за измены мужа, когда сама не особо чиста перед нашим с ним браком. Думай о том, что говоришь. Ты ведь в курсе, как я отношусь к Джехёну.       Еджин этот разговор перестал нравиться. Она не знала, как ответить Чонгуку так, чтобы он понял намёк замолчать, но не хочет звучать грубо. Это ставит её в тупик каждый раз в спорных ситуациях — Ким боится сделать ему больно даже словами, поэтому не может представить, как она сможет его бросить. Еджин старается оттягивать этот момент до последнего, но понимает, что ждать ещё дольше нельзя. Это должно случиться либо очень скоро, либо всё провалится. Ким сглатывает горячий ком, мешающий ей нормально вздохнуть, и поворачивается к парню спиной, хватаясь за ручку двери.       — Как к мужу, Еджин. Я знаю только то, что ты мне говоришь. Но ты точно уверена, что справишься?       Девушка жмурит глаза на очередную реплику Чонгука и медленно выдыхает, чтобы взять себя в руки. Почему Чон видит её насквозь? Почему может озвучить те мысли, которых сама Ким страшно боится?       — Значит, ты плохо знаешь меня. Это пустяки. Я избавляюсь от неё только потому, что она может стать помехой в дальнейшем в моей карьере. И в моей жизни, Чонгук, — все её слова оказались сплошной ложью. Очередная фальшь из уст девушки звучит уже слишком приевшейся, но парень игнорирует и это.       — Я буду тебя ждать, Еджин.       Чонгук нежно касается губами её плеча, проводит ладонями по её рукам и открывает дверь, оставаясь стоять на месте, но Ким даже не оборачивается, не прощается и покидает квартиру, направляясь на встречу, которая внезапно превратилась для неё в пытку. Вот, что она и вправду ненавидела — смотреть в глаза любовнице Джехёна и думать о том, страдала ли она также сильно, как Ким? Разрушил ли он её жизнь? Сломал ли всё внутри неё до основания и стёр её душу с лица Земли? Или он любит её?       Ким стукнула себя по руке от таких удушающих мыслях. Она не должна завидовать этой актрисе, но не может остановить себя. Отвратительное чувство — гнилая середина между ревностью и завистью. Какая может быть ревность, когда Еджин своими руками решила разделаться с Джехёном и прекратить эту тиранию?       Когда Ким увидела Сохи, которая села напротив неё в ресторане, то к её горлу подступила тошнота. Ей хотелось вывернуть всё содержимое желудка наизнанку, но она стойко пыталась выдержать это. Актриса была чертовски красивой — скорее всего, такие как раз и во вкусе Джехёна. Руки девушки вспотели, но Еджин натянула на себя маску, не сравнимую ни с чем. Больше не нужны были бессмысленные разговоры, поэтому она решила начать сразу с главного.       — Либо Вы продолжаете упрямиться, либо забираете деньги и уезжаете. Если не согласны ни на один вариант, то последствия Вам не понравятся, — спокойно произнесла Еджин, на что в ответ получила гадкий смех актрисы. Хан отпила вино из бокала и, переведя наглый взгляд на Ким, ехидно усмехнулась, оскаливая свои белоснежные виниры.       — Угрожаешь? — наглость актрисы переходила все рамки. — Какая-то сирота, которая повисла на шее моего Джехёна? — Еджин от слов Сохи покоробило, но она не подала виду. — Думаешь, я боюсь тебя, когда он теперь на моей стороне?       Время словно остановилось. Еджин готова была поклясться, что, будь у неё на данный момент такая возможность, выколола бы глаза актрисе тем ножом, который лежит на столе. Но Ким только слегка улыбнулась, спокойно выдохнула и откинулась на спинку стула, наблюдая за тем, как руки актрисы затряслись. Хан спрятала их под стол, положив на свои колени.       — Джехён — мой муж, и всегда им будет. Он никогда не будет на твоей стороне, — уверенно проговорила Еджин. И от этих слов ей самой стало легче, а от взгляда Ким актриса стала раздражительной. Об её вспыльчивом характере ходит много слухов, но режиссёры терпят её ради рейтинга. Чего только не приходиться делать ради огромных сумм на банковском счету.       — Он любит меня, а значит — его выбор очевиден, — в голосе актрисы слышалась фальшь, ведь её талант был ни к чёрту. В реальной жизни она играет ещё хуже, чем на экране. Еджин эта неуверенность в своих словах успокоила — Джехён не любит её. Ким уверена в том, что Чон вообще никого не любит.       — Хорошо, будь по-твоему. Советую насладиться этим ужином в роскошном ресторане, пока у тебя есть такая возможность.       Сохи стукнула по столу от злости и соскочила с места, выплеснув на Еджин красное вино из своего бокала и бросив тот на пол, из-за чего он разбился на осколки. Все гости ресторана замолкли, а их официант быстро подбежал к ним, заученными движениями протягивая Ким платок, вытирая стол и склонившись над осколками, подбирая только самые крупные из них. Благодаря белым плотным перчаткам ран он не получил, но Хан, возмущённая словами Еджин, пнула вставшего парня по ноге так сильно, что он упал на спину — тот, как она думала, преграждал ей путь.       — Ещё посмотрим, кто кого выгонит из его дома.       Впопыхах бросила Сохи и уверенной походкой направилась к выходу из ресторана, игнорируя громкие разговоры остальных посетителей. Еджин осталась сидеть на месте до того момента, пока не принесут счёт. Рубашку пришлось снять и выбросить в мусорное ведро в туалете, прикрывая свой лиф исключительно пиджаком с одной только несчастной пуговицей. Ким не сомневалась в том, что победа останется за ней, но, глядя на своё отражение в зеркале, боялась ошибиться в своих размышлениях о Джехёне.       Что, если он и вправду встанет на сторону Хан? Тогда Еджин придётся переступить через себя, позволить актрисе жить спокойно дальше в Сеуле, потому что есть вероятность того, что Чонгук пострадает.       Девушка быстро вытерла первые слёзы, но остановить другие никак не смогла. Они текли по побледневшим щекам непрерывным потоком, а под ложечкой словно затянулся тугой узел, не позволяющий даже шевельнуться без приступа удушья. Ей не хватало воздуха в этом туалете, но позволить другим гостям увидеть себя такой разбитой она не могла, поэтому простояла перед зеркалом ещё несколько минут. Окончательно взяв себя в руки, она подошла к тому пострадавшему официанту, замечая то, что он всё-таки поранился.       «Чонгук всегда дождётся меня» — мысль, успокаивающая Еджин.       Это были небольшие царапины на локтях, кровоточащие всё же довольно-таки сильно. Он пробивал чек и молча терпел боль от пинка, выглядел совсем как студент первых курсов. Ким вгляделась в его глаза, когда он вернул ей банковскую карту, и отшатнулась. На её глаза вновь навернулись слёзы, а горло сжало в тиски. Было ощущение, словно на её грудь положили что-то ужасно тяжёлое; становилось душно; голова начинала кружиться. В его взгляде та юношеская нежность, не тронутая тяготами жизни — и это напомнило Ким себя несколько лет назад.       — Извините за сегодня. Надеюсь, Ваше начальство не станет делать Вам выговор, — выдавила из себя Ким и протянула парню несколько крупных купюр наличными. — Это за моральный и физический ущерб.       Официант отнекивался от денег до последнего. Ким решила ничего не усложнять и просто положила их перед ним, кивнув в знак благодарности перед тем, как окончательно покинуть заведение. Её встретил водитель, проводивший её до их машины.       — Куда Вас отвезти, госпожа Чон?       Из оглушающих мыслей о Чонгуке Еджин вывел простой вопрос мужчины. Она взглянула на него и кивнула будто самой себе, после чего задумалась на некоторое время. В конце она вспомнила о своём обещании.       — Сначала в квартиру моего мужа. Мне необходимо привести себя в порядок, а потом в концертный зал, — мужчина кивнул, когда девушка назвала адрес, и вновь сосредоточился на дороге.       Еджин подняла межсалонную перегородку и, наконец, громко выдохнула, расстёгивая пиджак, чтобы коснуться груди. Её сердце билось как сумасшедшее, а утихомирить его не удавалось. Девушка вспомнила о всех своих обещаниях и поняла, что только одно было отдано Чонгуку — приезд на сегодняшний концерт. В остальных случаях они избегали разговоров о будущем, избегали клятв и прочей, на взгляд Ким, ерунды.       Однажды только говорили о мечте. Еджин делала это, чтобы не связывать себя слишком прочно с парнем, а Чон просто не хотел нарушать доверие между ними. Ким обещала себе свободу и безопасность, обещала защиту тем, кто на её стороне. Но она знает, что не сможет защитить Чонгука от всего — и в первую очередь от своего мужа.       Джехён становится с каждым разом всё безрассуднее и безнравственнее. Ким не может предугадать, что может быть в его голове, когда он узнает, что она сделает с Сохи, а она обязательно сделает всё, что ей рекомендовала Суён. Еджин закрывает лицо руками и плачет от того, как тяжело ей представить свою жизнь без наивного, жизнерадостного Чонгука, который любит её искренне и остаётся с ней, несмотря на всё то, что он в ней увидел.       Две недели назад Еджин нашла время для особенной встречи, которую организовал Чонгук. Он отвёз её в Пусан к своей матери, даже не предупредив их обеих об этом. Эта идея пришла к нему спонтанно. Чон целых два дня думал о том, куда можно отвезти девушку; какое очередное необычное место он нашёл для таких встреч с ней, но на этот раз ничего не лезло в голову, кроме этого визита к матери. Для парня это была очень волнующая встреча.       Несмотря на все слухи и осуждающие взгляды некоторых, он продолжал радовать Еджин, потому что видеть её улыбку было для него чудом — она была такой красивой, что он хотел быть причиной её счастья. Увидеть в последнее время Ким радостной крайне тяжело, особенно когда она возвращается с рабочих встреч или после делового ужина бизнес-партнёров с Джехёном.       — Чонгук много говорит о тебе в последнее время. Ты так помогла ему, милая, — его мать не уставала говорить эти слова, чем смущала не только парня, но и саму Ким.       У неё была явная неприязнь о самой мысли знакомства с чьими-то родителями, ведь мать Джехёна была отвратительной особой. От одного её вида у Еджин начинались рвотные позывы, но мать Чонгука была до ужаса простым человеком. Она выглядела иначе, говорила иначе и вела себя совершенно по-другому, нежели джехёновская мать. От воспоминаний о госпоже Чон у девушки зло сверкнули глаза.       И только мать Чонгука отвлекла Ким от плохих мыслей в тот день. Ким разглядела в её повадках свою собственную мать — они оставались простыми, но их женская врождённая гордость иногда проявлялась. Это было даже забавно — наблюдать за семейной идиллией между Чонгуком, его матерью и собакой, которая любила проводить время в доме, а не в своей будке. Женщина разрешала питомцу сидеть на диване, бегать по всем комнатам, громко лаять и даже лежать на её коленях, хотя размеров этот пёс был внушительных.       — Когда я вижу или слышу своего замечательного мальчика, то ощущение одиночества исчезает, понимаешь? — задала вопрос женщина и повернулась к Ким. Та только кивнула в ответ и улыбнулась, решив погладить питомца. Его шерсть оказалась мягкой, ухоженной, приятной на ощупь.       — Ты ведь через несколько недель переезжаешь в Сеул! Твоя квартира совсем рядом со мной, на верхнем этаже. Боже, моя мама любит иногда устроить драму, верно? Наверное, это женская фишка, — пошутил Чонгук и взглядом указал на Ким, которая от возмущения даже подавилась чаем.       — Да как ты смеешь! — Еджин не могла удержаться и рассмеялась, бросая в него первой попавшейся под руку подушкой.       — Ну вот! И не говори, что это не очередная сцена драмы!       Атмосфера, царящая в тот вечер, растопила сердце Ким. Она смеялась так громко и так искренне, что на следующий день ей даже не верилось, когда вспоминала об этом. Еджин поняла, что наслаждалась прожитым моментом, ни о чём не жалея. Воспоминания о том дне не причиняли ей боль — они грели её душу и заставляли улыбаться, светиться изнутри от счастья и комфорта, которые ей подарили эти люди.       В ту ночь Ким узнала Чонгука чуть больше. Увидела фотографии, где он ещё маленький, где с ним рядом отец. Она увидела его с другой стороны, и такой Чон дарил ей покой, не сравнимый ни с чем. Это были мгновения счастья и тёплой надежды, которые люди чувствуют при взгляде на падающие звёзды. Еджин хотела остаться жить в этом маленьком мире рядом с двумя людьми и животными. Девушка хотела поверить в то, что это могло стать реальностью, но оно ею не было. Им пришлось вернуться в холодный Сеул, где каждый угол напоминал Еджин о том, что она должна сделать.       — Можно быстрее, пожалуйста? Я должна успеть приехать туда до начала выступления.       Еджин хотелось кричать от боли, но она всё решила. Этой ночью она будет с Чонгуком. Всецело и полностью. Пусть даже это и будет риском — продолжать цепляться за него, Ким справится. Она не уверена полностью, что согласна отказаться от него сейчас или в ближайшее время. Ей кажется, что она не будет готова к этому никогда.       Джехён, когда увидел на пороге своей квартиры заплаканное лицо Сохи, впервые трезво осознал то, что только Еджин в его вкусе. Только ради Ким он готов был разрушить чужие жизни, ни разу не задумавшись о последствиях. Она сводит с ума — от того, как её можно ненавидеть, презирать и любить до отвращения к самому себе. Только безумец способен был любить Еджин всю. Со всей гнилью и грязью, со всеми ангелами и демонами. Его пугает мысль о том, что Чонгук может оказаться таким же глупцом, как сам он. Джехён вляпался ещё тогда, когда только увидел Еджин на той вечеринке несколько лет назад.       «Это был особенно жаркий августовский вечер, душный и невыносимый, поэтому окна были тут же плотно закрыты, а кондиционер включен на полную мощь. Иногда он кряхтел, стучал, мог выключиться и снова заработать через несколько минут. К бедной обстановке Еджин даже не привыкала — ей был важен только он.       Чонгук, который в спортивных шортах, без футболки, только после душа стоит возле холодильника и задумчиво потирает затылок, чтобы решить, что им выпить. На духоту было плевать обоим. Как ни странно, Еджин, привыкшая к роскошной одежде, чувствовала необъяснимый комфорт в старой мужской футболке, на которой были дырки и потёртости. Только пахла она Чонгуком — и носить её было в удовольствие.       Чон остановил свой выбор на пиве, Еджин согласилась. Когда парень сидел вот так рядом с ней, касаясь своим оголённым плечом её — девушка думала, что сходит с ума. Ей даже казалось, что вот и рай, о котором так любили говорить родители. Вот минуты тишины и уюта больше душевного, чем физического. Чонгук был ближе, чем когда-либо. Еджин будто в трансе начала водить по его телу руками, ладонью зарылась в его влажные волосы, свободной рукой мягко провела пальцами по его впалой щеке, ловя капли воды. Чон только молча улыбался и продолжал что-то печатать — отчёты по работе, как удалось заметить Ким.       — Ты веришь в мечты? — неожиданно прошептала Еджин, опустив свои руки и коснувшись горячими губами мужского плеча. Ей хотелось дарить ему всю свою скопившуюся нежность, которая никому была не нужна много лет. Точнее, которую она сама никому не хотела отдавать. Эта нежность невольно сточилась, потупилась, огрубела, но Чонгук таял.       — Если я не буду верить в мечты, то потеряюсь. Вновь опущусь на дно и не смогу выбраться из него.       Чонгук пожал плечами и, сохранив последние изменения, медленно закрыл ноутбук, поворачиваясь всем телом к девушке. От нежности парня девушка думала, что потеряет сознание. Он взял её руки в свои и по очереди оставил на тыльных сторонах ладоней поцелуи — воздушные, еле ощутимые, которые больше не на коже, а в душе отпечатались.       — Как бы я хотела вновь ощутить это чувство — когда исполняется мечта, — усмехнулась Еджин и прикрыла глаза.       Она скучала по той своей наивной, маленькой девчонке, которая загадывала желание на каждую падающую звезду. Теперь у неё нет даже желания вновь на что-то надеяться, однако противостоять зову своего сердца, которое отчаянно просится к Чонгуку, она абсолютно не может. Бессонными ночами в своей комнате Ким может думать только о том, сколько ещё раз в жизни она увидит падающие звёзды, чтобы загадать на них только одно — его. Мечтательность парня точно заразна — Ким могла перенять эту привычку только у него.       — С какой я смогу тебе помочь? — шепнул в ответ Чонгук и провёл ладонью по девичьей щеке.       Чонгук же, не растеряв своей детской любви к мечтам, на звёзды всегда смотрел пустым взглядом. Почему-то именно в них ему не хотелось верить — он считал их мёртвыми и бездушными, которые украдут его мечту и унесут за собой в бесконечность, оставляя его сердце черстветь. Ему нравилось на них смотреть — бесспорно, небо было волшебным. Но чтобы отдать своё сердце им — ни за что.       — Я могу мечтать о том, чтобы ты ждал меня? — боязливо спросила Ким дрожащими губами. Еджин каждый день боялась, что его отнимут у неё, как кислород выбьют из лёгких. Её пугала сама мысль о том, что, если Чон внезапно исчезнет из её жизни, она больше никогда не сможет ощутить настоящее счастье — и эта радость останется только воспоминанием.       Чонгук по-детски улыбнулся и начал аккуратно покрывать лицо девушки поцелуями.       — Вечность, душа моя».       Еджин, стоило ей очутиться внутри гримёрной комнаты, резко застывает на месте, когда видит Джехёна, расслабленно сидящего на диване напротив Чонгука. Девушка аккуратно закрыла дверь и подошла к столу, поставив на него свою сумку. Оба парня пристально уставились на неё, видимо, ожидая её выбора — на чью сторону она сядет: рядом с мужем на диван, как его законная жена, или рядом с любовником, признавая в нём своего официального парня. Ким без промедления села рядом с Чонгуком, замечая то, как муж напрягся и сжал руки в кулаки.       Задерживаться Джехён не стал. На прощание, остановившись у двери, он бросил короткое:       — Надеюсь, ты понял меня.       И уже хотел было уйти. Ким знала, что говорить с ней муж не собирался вовсе. Он добивался одного — девушка должна была увидеть их вдвоём вместе, чтобы, наконец, понять, какие последствия могут поджидать Чонгука за углом. Избавляться от него сейчас слишком безрассудно, ведь все заподозрят неладное из-за слухов о его романе с Ким, поэтому Джехён медлит с принятием решения. Их разговор с парнем был недолгим, всего несколько минут. Они оба сказали то, что хотели. Джехён предложил ему улететь с матерью, а Чонгук ответил резко и твёрдо: «Ни за что».       — Отвечу Вам снова в присутствии Еджин. Я никуда не полечу.       Еджин встаёт с дивана и собирается уйти, потому что на неё внезапно накатила тошнота и головокружение. У неё появилось ощущение, что она подслушала разговор, о котором никогда не должна была узнать. Чонгук только что произнёс ту правду, от которой девушка пыталась убежать эти последние недели. Она не может позволить уйти себе, не может позволить уйти и ему, но раз Джехён здесь, то всё зашло слишком далеко.       Парень Еджин встаёт за ней следом, сразу обнимая за плечи, чтобы сопроводить до ванной комнаты.       — Ты забыл моё условие? — тихо, но грозно спрашивает Джехён, явно вспыхнувший яростью от внезапного заявления артиста. Его высокомерие, его гордость — эта маска невинного мальчишки Джехёна только выводит из себя. Он не верит ему, так почему Ким так легко доверилась?       Стоило мужу Ким сделать шаг к ней, то Чонгук встал перед ним, тем самым заслоняя побледневшую Еджин собой. Девушка покорно спряталась за спиной парня и схватилась за его руку, сминая мягкую ткань его рубашки вспотевшими ладонями.       — Даю тебе время до вечера. Иначе я позволю ей умереть, — последнее предложение Джехён произнёс одними губами, но Чонгук его прекрасно понял. Его изнутри пробила мелкая дрожь, но виду он не подал. Он запоздало кивнул, после чего муж Ким спокойно перевёл взгляд на свою жену. — Какая же ты лицемерная тварь, Еджин. Прячешься за чужими спинами сразу, когда тебе что-то угрожает, — Ким поёжилась, но взглянула на мужа в ответ.       В его глазах стояло знакомое, старое отвращение к ней, которое заставило воспоминаниям захлестнуть её. На глаза девушки навернулись слёзы, она не могла выдавить из себя и слова. Джехён разочарованно покачал головой и, вновь взглянув на Еджин, покинул комнату. Он знал, что Чонгук примет верное решение — этот мальчишка не станет рисковать и играть чужими жизнями.       — Ты в порядке? — Чонгук развернулся и обеспокоено водил руками по девичьим плечам. Еджин сделала вид, что ей стало лучше, но внутри только хуже. Взгляд парня не предвещал ничего хорошего. — Я знал, что однажды он придёт ко мне.       — Не говори ничего, прошу тебя, — Ким покачала головой и схватилась за руки парня, заглядывая в его глаза в надежде на то, что всё обойдётся.       Чонгук усадил её на диван и сел рядом с ней, обнимая со спины и гладя её ладони. Парень уткнулся ей в плечо, лишь иногда нарушая тишину тяжёлыми вздохами. Ким тряслась не от холода, а от страха перед теми словами, которые прозвучат сейчас. Она сжимала его руки в своих и не верила, что их придётся отпустить. Такие родные, нужные. Такие, которые каждый раз вытаскивали её из собственной грязи; из темноты; из ночных кошмаров. Руки Чонгука стали единственной панацеей на всём земном шаре — они были способны утешить её тогда, когда Еджин окончательно потеряла брата, оборвав с ним связи.       Чон покрывает открытые плечи девушки лёгкими, нежными поцелуями, касается губами шеи и вдыхает аромат её кожи.       — Я хотел бы защитить тебя от всего в этом мире, — болезненно шепчет Чон и чувствует, как сильно цепляется за него Ким. Она шмыгает, вытирает слёзы свободной рукой, но гордо молчит, позволяя парню договорить до конца. — Мне не страшно умереть, Еджин. Мне страшно остаться без тебя и быть в этом виноватым. Боюсь однажды понять, что лишил тебя возможности жить. Мне страшно только подумать о том, что из-за меня ты всё потеряешь — я ведь знаю, какой тяжёлый путь ты прошла, чтобы достигнуть того, что у тебя сейчас есть. Впереди у тебя ещё много трудностей — я знаю, что ты справишься со всем и обязательно одержишь победу! Но сейчас я должен помочь тебе. Иначе я стану той причиной, из-за которой ты отвернёшься от своих целей, а я этого не хочу.       Чонгук отпрянул на несколько секунд, но после вновь повернулся к девушке и взял её мокрые от слёз руки. Какой же красивой она была сейчас, пусть даже и заплаканным лицом, припухшими глазами, дрожащими губами — её разбитая душа вновь перед ним. Парень проводит ладонью по её щеке, пальцами ловя слёзы.       — Я люблю тебя, Еджин — больше жизни. С самого первого курса, как мы сели вместе — и я хотел тогда никогда с тобой не расставаться. Но сейчас мне не страшно остаться одному, зная, что ты будешь жить той жизнью, о которой мечтала, хорошо?       Еджин неосознанно кивает, но быстро начинает отрицательно мотать головой.       — Только не ты, Чонгук! — отчаянно выкрикивает Ким, закрывая лицо ладонями, не выдерживав внутреннего давления. Она хочет взять его и спрятать. В это мгновение ей хочется сбежать куда-то на край света, где останутся только они вдвоём. Парень улыбается сквозь боль, пронзившую его насквозь. — Прошу, только ты не оставляй меня. Я улечу с тобой! Я улечу, только не бросай меня! — она убирает ладони и мотает головой, цепляясь пальцами за его рубашку.       Чон качает головой и отводит глаза. Это не его Еджин говорит. Это кричит её разбитое сердце, тоскующее по любви. Это кричит её душа, которая долгое время молчала внутри.       — Ты не хочешь этого, душа моя, — он прикрывает веки и касается губами лба Еджин. Его руки предательски задрожали. — Ты хочешь власти больше, чем меня. И я во всём тебя поддержу. Но ты должна принять это — наш разрыв.       Чонгук быстро встаёт и выходит из комнаты, не давая Ким и секунды собраться с мыслями. Еджин прошибает током резко и так больно, что она неосознанно начала громко рыдать, сжимая ткань юбки в своих руках.       — Только не ты… Только не снова, за что ты так со мной, — хрипит Ким и закрывает ладонью рот.       До начала концерта осталось двадцать с лишним минут, и Ким не знает, как собраться с силами, чтобы вновь выйти из комнаты и улыбнуться людям так, будто ничего не произошло. Как вновь сделать вид, будто она счастлива, когда на деле нет ни минуты покоя. Еджин будто ходит босиком по битому стеклу, превозмогая боль и унижение.       Чонгук кажется ей в каждом мужском силуэте, и это заставляет её шумно всхлипывать.       Еджин сидит на последнем ряду с закрытыми глазами, чтобы погрузиться исключительно в музыку, а не разглядывать парня в дорогом роскошном костюме. Вокруг среди гостей абсолютная тишина. Никто из присутствующих не смеет и пискнуть, пока звучит мелодия, исходящая от клавиш, переливаясь и погружаясь каждому прямо в сердце.       Музыка — это мир. Она объединяет людей и разоблачает их, она говорит о любви и ненависти; через песни люди передают другим послания: кто-то посвящает их местам, событиям или чему-то неземному; в музыке столько всего, что можно прожить всю жизнь и не сосчитать всего. Когда звучит музыка, люди забывают обо всём. Через простую мелодию можно пересказать истории настолько печальные: про трагичную смерть, безответную любовь, цену мести, погибших и забытых.       Столько историй, но в исполнении Чонгука Еджин видит только одну — их. Сколько бы девушка не говорила себе о том, что мужчинам верить нельзя, — всё равно есть те, которые умудряются перевернуть весь мир внутри, а после уйти красиво, как в фильмах, оставляя после себя ни злость, ни отчаяние, ни обиду — одну только тоску. Чон один из них.       Когда она услышала начальные аккорды знакомой мелодии, то раскрыла глаза в удивлении и выпрямилась, будто бы пытаясь дотянуться до сцены. Никто не замечает её — так устроен мир: людям нужны только они сами. Слёзы подбираются к глазам и стекают так быстро, что Ким не успевает ничего с собой сделать. Ни остановить их, ни вытереть, ни уйти отсюда, потому что выносить проведённую каждую секунду становится невыносимо.       Чонгук знает, как ей больно, но даже не представляет, как страдает сам. Каждой нотой он вытягивает из неё все то, что Еджин пообещала похоронить после этого концерта. Он знает её душу настолько, сколько она позволила ему увидеть. Несмотря на то, что она вышла сегодня в свет, вновь надевать маску счастливой жены богатого председателя нет желания. Рядом с Чонгуком она не хочет притворяться, потому что только так она находит покой.       Чон подарил ей время, что дороже любых денег. Он подарил ей то, о чём она не могла и не хотела больше мечтать — любовь. Такую, как оказалось, ей необходимую. Она была абсолютно бесценной.       — Не могу поверить, что он вырос в бедной семье и остался без отца! Как говорят, талант не пропьешь! Добился всего сам и теперь может жить, не зная бед, — послышалось позади Еджин, когда концерт закончился; гости разбрелись по соседнему залу в ожидании приветствия молодого господина, который около часа доставлял им огромное наслаждение своей игрой.       — Когда есть богатая любовница, то чего только не добьешься в его-то молодом возрасте. И как не стыдно этой распутной девчонке появляться в приличном обществе! — Ким ставит бокал с нетронутым шампанским обратно на барную стойку. Бармен бросил на девушку заинтересованный взгляд, но, поняв, что поговорить с ней не удастся, удалился в другой конец.       — Она такая бесстыжая. Что в подобной невеже нашел господин Чон? Я бы на его месте не терпела подобного поведения! Она осквернила его семью, его род!       Еджин вслушивалась в каждое слово, и хотелось попросить у бармена бутылку красного вина, чтобы вылить всё на тех, что смеют говорить о ней такие вещи, но тратить дорогой напиток на них — расточительство в глазах Ким. Она повернулась и поприветствовала девушек из уважаемых и богатых семей.       — Рада видеть вас здесь, госпожа… Хван. Госпожа Ли, госпожа Пак.       Только голос Хван девушка смогла узнать — звонкий и яркий, журналисты подмечали её благотворительные выступления в театре. Но стать певицей ей не дадут родители — иначе она навлечет позор на семью, а остальных она видит хоть и в первый раз, но ей уже и без того ясно, что запоминать их не стоит. Лишняя трата времени.       — Полагаю, что вы, госпожа Пак и госпожа Ли, довольно хорошо знаете меня. Только я могу сказать точно, что происходит в моём доме, а вы с такой уверенностью говорите о позоре, который я навлекла на него. Чем я обязана такому вниманию от благородных дам высшего общества, как вы?       Госпожа Хван поджала губы и удалилась от разговора, заранее извинившись. Она подошла к другой своей знакомой, и когда остальные две девушки хотели тактично уйти и избежать неприятного разговора, Еджин вновь заговорила.       — Китайцы говорят, слухи страшнее тигра. В древние времена, что у нас, что в Китае, за клевету и распускание слухов жестоко наказывали, — начала говорить неторопливо и тихо Еджин.       Они обе были в белоснежных длинных платьях, с неглубокими декольте и короткими рукавами. Ничего лишнего — изящность и элегантность. Простота. Всё, что нравится их родителям и должно понравиться мужчинам — скромно и выдержанно, но подчеркивающее фигуру.       — Вы не на месте моего мужа. И если господин Чон посчитает моё поведение неприемлемым, это всё ещё останется нашей личной тайной. Потому что я — его жена, и я ношу его фамилию. Мои дети будут владеть всем, что есть сейчас у моего мужа. Чувствуете разницу между мной и вами? Какими бы богатыми ваши семьи не были, какими бы уважаемыми — этот мир вам не принадлежит. Из вежливости к вашим родителям, я забуду ваши обвинения в мою сторону, но впредь, мой вам совет — будьте осторожнее. Плохие новости крайне расстраивают меня, когда они касаются моих знакомых. И ведь не дай бог с вами случится что-то непоправимое и страшное. Это будет такое горе.       Еджин медленно выдыхает и слегка кланяется в знак прощания. Она приподняла руку и взглянула в сторону людей, которых Джехён обязал сопровождать её. Два телохранителя поспешили подойти к Ким, и стоило за спиной Еджин появиться крупным мужчинам, девушки напряглись и тут же остановились.       — Вас не учили манерам? Я старше вас по возрасту, и выше по статусу. Поклонитесь.       В зале наступила тишина, и всё внимание было обращено полностью к происходящему. Одна из них усмехнулась и скрестила руки на груди, тут же толкнув в бок Ли. Только госпожа Ли хотела открыть рот, Ким перестала улыбаться.       — Мне стоит поставить вас на колени? — усмехнулась Еджин и злорадно улыбнулась, наблюдая за тем, в каком возмущении вытягиваются лица двух девушек.       Госпожа Пак, оскорблённая таким высокомерием и наглостью, не постеснялась прилюдно не то, что оскорбить Еджин, но и влепить ей звонкую пощёчину, сопровождая это самодовольной ухмылкой.       — Прекрати строить из себя невесть что! Да кто ты такая, чтобы так унижать нас! Ты — безродная сирота, нажившаяся на молодом господине Чон! Поставь нас на колени, и наши родители сотрут тебя в порошок! — завопила госпожа Ли.       К девушкам охранники концертного зала подойти не осмелились. Что-то их остановило, но вот что — Еджин так и не узнает. Ей и не интересно, струсили ли они, или то был чей-то приказ. Её не остановили бы даже они.       — Значит, так тому и быть, — твёрдо и холодно проговорила Еджин, кивнув телохранителям позади себя.       Мужчины подошли к девушкам и лишь надавили им на плечи, из-за чего они упали на колени с болезненными стонами. Ким улыбнулась им и прошла мимо, радуясь лишь тому, что госпожи Хван рядом с ними не было. Уж лучше пусть она посмотрит со стороны, чем окажется на коленях. Еджин запомнит её добрые слова и нежелание участвовать в женских разборках, ведь только девушки могут устроить подобное в высшем обществе. Девушкам ведь всё простительно — мужчины лишь махнут на них рукой, недооценивая возможности.       Это их вечная ошибка — недооценивать силу женщин.       Ким замедляет шаг и поворачивает голову налево — туда, где должен был стоять Чонгук. Он там был. Еджин догадывается о том, что он всё видел, по его выражению лица. Он никогда не выказывал своего осуждения, страха или злости к ней — он их даже не прятал. Их просто не было внутри, до того он был наивен и добр по отношению ко всем. Особенно — к ней. Но сейчас Еджин не может точно узнать, что испытывает Чон. Девушка уверена только в том, что ему больно даже больше, чем ей.       Еле заметно кивнув ему на прощание, Еджин заправляет прядь волос за ухо и уходит — гордо задрав подбородок, как ей говорил делать Джехён. «Когда все будут ненавидеть тебя за твоё высокомерие — они будут валяться на коленях у твоих ног».       Сидя в машине на заднем сидении, Еджин подняла ограждающее стекло, чтобы водитель и ещё один охранник не мог ничего услышать. Те двое, что были вместе с ней в зале, едут в другой машине позади. Теперь, когда она осталась наедине с собой, никто не может помешать ей вспомнить выражение лица Чонгука, которое позволило треснуть её сердцу. Нет, слишком слабо. Оно раскрошилось без шанса на восстановление. Заслужил ли он этого? Заслужил ли он, чтобы Еджин разбила ему сердце и ушла, даже нормально не попрощавшись. Заслужил ли он того, что она ему сделала?       Какую боль ему причинила — догадывается только Чонгук.       Зная его, он больше никогда не побеспокоит Ким. Её желания для него всегда были в приоритете. Её жизнь всегда будет значить для него больше, чем его собственная. Чонгук в очередной раз убедился, что место девушки — в том мире, который она искренне ненавидит. И ему там не место.       Ким достает тканевый платок из сумки и замечает вышитое на нём, родное и тёплое, «просто», которому Чонгук придал особое значение. Она еле успевает ловить им свои слёзы, и в итоге просто сдаётся — плачет много, громко, жалобно стонет от боли в груди и сжимает ткань юбки на коленях до белых костяшек на руке. Просто — как много в нём смысла, который она навсегда оставила где-то в кромках души.       Чонгук смотрел на её лицо и всегда чувствовал благодарность. В нём внутри щемил жар, который тянулся к тому запертому холоду Еджин. Её хотелось согреть и уберечь, защитить, но от кого? Парень думает, что, наконец, получил ответ на старый вопрос, который ковырял его раны. Чонгук никогда не сможет спасти Еджин от нее самой — от той тьмы, которая проснулась в ней из-за тех лет, когда его не было. Был только Джехён, который взрастил в девушке палача и монстра.       Однако сам Чонгук видел в ней только свет — безупречный, лунный свет, ослепляющий и прекрасный. Иногда люди уходят — и это естественно. На их место придут другие. Так будет продолжаться до самого последнего дня жизни. Вот только как было бы хорошо — забирай люди вместе с собой всю боль, которая грызёт внутри от их ухода.       Еджин не оставалось другого выбора, кроме как вернуться в квартиру Джехёна. Без Соын в этом доме стало тоскливее. Стало пусто и одиноко, будто эта женщина была душой этих стен, а с её уходом они стали безжизненными и сухими; стали понемногу крошиться и разрушаться, теряя былую крепость. Ким оглядела кухню, в которой женщина часто проводила время, и сердце вновь кольнуло. Она ушла добровольно и уехала в родной город, где остались её старые школьные друзья. Ын вернулась туда, где хотела бы жить вместе с сыном, но в итоге — вновь одиночество, которое женщина спокойно приняла и нашла в нём свои плюсы. Ей хотелось провести последние годы старости в покое, наедине с собой и домом, который хранил в себе её юность.       Еджин впервые осознала, что Джехён сделал ей даже хуже: он оставил близких ей людей в живых, но сделал так, что их рядом нет. Сделал так, что теперь единственный человек в её окружении — он сам.       — Я предупреждал, что никому тебя не отдам и никогда не отпущу.       — Это всё, что ты скажешь?       — Чонгук улетает сегодня ночью, не знаю правда, куда он собрался. Я решил, что его смерть тебя не тронет так сильно, поэтому предложил ему выбор: ты или свобода. Думаю, ты поняла, что он выбрал. Интересно наблюдать за тем, как деньги меняют веление сердца, — Чон отложил ноутбук с колен на журнальный столик и повернулся к девушке, которая стояла возле окна. — Я слышал, что сегодня ты поставила на колени дочерей директоров компаний. Крупных компаний, — он сделал акцент на слове «крупных», и после Еджин услышала его уставший вздох.       Она знает, что он работал слишком много в последнее время, да и по командировкам мотается каждый месяц. Когда ему заниматься бедной Еджин, которая осталась в этом доме совсем одна? После ухода Соын Ким попросила мужа об услуге. Теперь в квартире нет постоянной домработницы. Еду они заказывали или обедали вне дома, а убираться приходили один раз в день. Их обоих это стало устраивать.       — У таких, как он, нет времени на любовь, поэтому я полностью понимаю его выбор. Спроси он моего совета, то я бы рекомендовала уехать. Так будет правильно для всех.       Ким наблюдает в отражении за тем, как Джехён встаёт с дивана, засовывает руки в карманы спортивных штанов и подходит к ней, становясь рядом. Настолько рядом, что их плечи касаются друг друга. Еджин решает не злить мужа, потому не двигается. Панорама города по-своему успокаивает. Когда загораются ночные огни столицы, их свет лучше звёзд слепит глаза и превращает мрачные тени в карнавальные отблески. Отсюда не видно шрамов города и его недостатков — один лишь блеск, который, несмотря на какую-то фальшь, утихомиривает буйную агонию в сердце обоих.       — Они проигнорировали мой поклон, выражая тем самым неуважение ко мне, к моим родителям и к тебе. Как я могла оставить это так просто? Если бы я спустила им эту мелочь с рук, то что бы другие говорили о нашей семье? Я уверена, что ты разберешься с этой проблемой сам. Тем более… Одна из них ударила меня, — Еджин повернулась лицом к Джехёну и указала пальцем на царапину на её щеке. — Видишь? Это её рук дело.       — Разберусь, иначе ты решишь сама заняться этим. Мне нужно отдохнуть у себя, завтра я улетаю в Японию на неделю, — Джехён качает головой и разворачивается, желая уйти, чтобы побыть вновь наедине со своими мыслями. Но останавливается, когда слышит усталый вздох Ким. Он разворачивается к ней и замечает единичные слёзы в отражении, которые она проигнорировала.       — Я виделась с твоей Сохи. Надеюсь, ты не против того, чтобы я поступила с ней, как ты с Чонгуком? — спросила Ким, оставаясь неподвижной. Их разговор с Джехёном впервые такой спокойный, когда они вместе в одной комнате. Обычно они оставались такими только по телефону, но стоило им увидеться — отлетали искры в разные стороны.       — Делай с ней, что пожелаешь, но не выходящее за рамки. У меня слишком много дел, — Джехён согласно кивнул и подошёл ближе к девушке, развернув её к себе лицом и заглядывая в глаза Ким. — Я хотел сказать… — прошептал Чон, наклоняясь ближе к лицу, но она отвернулась, тем самым ясно давая понять, что не желает с ним близости. Его касания всегда будут ей омерзительны.       «Я сделаю всё, чтобы ты осталась только рядом со мной».       Джехён от ярости смог только выдохнуть и оттолкнуть девушку от себя, удаляясь в свою комнату. Хоть любопытство и сжирало девушку изнутри, она не могла ему вновь позволить себя коснуться. По крайней мере точно не сегодня, когда при каждом взгляде на пролетающий самолёт, Ким жмурится и болезненно стонет. Её сердце неприятно ноет, словно усыпанное миллионами ранений.       Чон хлопает громко дверью, из-за чего Ким подскакивает на месте, но это позволило ей наконец расплакаться в полной мере. Она плачет и сжимает свой рот, чтобы не закричать от досады, сжимающей ей горло. Девушка не может нормально вздохнуть, её нос забивается, голова уже от рыданий болит, но что можно ещё сделать? Ким знает, что ничего. Этой ночью она вряд ли уснёт от мыслей о Чонгуке.       А Джехёна вновь мучает бессонница из-за собственной жены. Ему было определённо всё равно на актрису, имя которой он даже не хотел вспоминать. Она была как злокачественная опухоль, чем-то напоминала ему Хеджон, от которой удалось избавиться. И от Сохи он бы легко отделался, но мысль о том, что это сделает Еджин — ему в разы приятнее. Чон не хочет тешить себя мыслями о том, что она делает это из сердечной привязанности. Парень не сможет понять настоящего мотива Ким, поэтому скидывает это всё на месть за этого жалкого парнишку Чонгука.       Утром от его предложения любовник Ким отказался, а вечером внезапно согласился, но исключительно со своими условиями — Чонгук не поделился тем, куда улетел со своей семьёй. Взял с Джехёна обещание, что тот не станет его отслеживать, а в ответ он больше никогда не свяжется с Еджин. Он, как маленький мальчишка, конечно же, согласился. Наконец, в жизни Ким больше не будет какого-то мутного парня, с которым она проводила всё своё свободное время. Джехён решил и на этот раз промолчать о том, что не хочет видеть с Еджин рядом никого, кроме себя.       Ким взглянула на пролетающий самолёт уже без слёз. Той ночью её сердце вновь замолчало, как и до встречи с Чонгуком. Девушка понимает, что на этот раз надолго, если не навсегда. Через несколько дней Еджин решилась прочитать то письмо, которое он отдал ей перед началом концерта. Девушка смогла только вздохнуть и беспомощно смотреть на него несколько долгих минут. Она старалась отвергать ту мысль, что он заранее написал его.       Когда? За несколько часов до их последнего разговора? За несколько дней? В самом начале их знакомства? Когда его впервые посетили мысли о том, что Ким бросит его?       «Однажды я взглянул на падающие звёзды и загадал одну единственную вещь — самую важную, как мне кажется.       Рядом с тобой я понял, почему становится так тоскливо, когда наступает их час. В это время мир замирает, и люди в полной мере могут ощутить своё одиночество, свою бесполезность. Любой может решить, что не заслуживает любить и быть любимым, поэтому всё, о чём он может мечтать — загадать желание на падающую звезду.       На мёртвую, безнадёжную и пустую. Это и есть час отчаяния, верно?       К чему я веду? К тому, что моё желание было предельно простым, Еджин. Я загадал, чтобы у тебя таких часов больше никогда не было. Тогда тебя не будут посещать мысли о том, что ты чего-то не заслуживаешь.       Ты заслуживаешь всё счастье этого мира и даже чуть больше, душа моя. Помнишь, о чём мы говорили?       Однажды я дождусь тебя». ~       — Джехён, дорогой! Я не могла дозвониться до тебя несколько дней, что происходит? Почему разорвали все контракты? Почему уволили со всех проектов? Это всё твоя жена, верно? — стоило парню принять вызов от актрисы, как она завалила его вопросами, на которые у него не было ответа. Точнее, ответы были, а желания отвечать — нет.       — Джиён не передала тебе, чтобы ты больше не звонила мне?       — Та высокомерная брюнетка? Я не слушала пустой болтовни твоей секретарши, — недовольно фыркнула Хан и закатила глаза. Чон сделал вид, что ничего не слышал.       — Я замял твой скандал с наркотиками. Советую не злить меня больше, Сохи, — грозно прошептал Джехён и бросил трубку.       Девушка звонила ещё несколько раз, но Чон сначала терпеливо сбрасывал, а после заблокировал номер актрисы. Несколько дней Сохи пыталась поговорить с ним лично. В последний раз, обнаглев настолько, чтобы прийти к нему в квартиру, актриса застала только довольную Еджин, так как Джехён был занят в своём кабинете переговорами.       — Ну как, посмотрела, кто кого выгнал? — шепнула Ким. — Тебе не выиграть против меня.       Ким незамедлительно вызвала охрану, а Чон так и не вышел на крики актрисы. После того, как её униженную выгнали из квартиры и чуть ли за шкирку не выбросили на улицу, Сохи не предпринимала больше попыток связаться ни с Джехёном, ни с его женой. Через неделю после этого случая на адрес Хан пришла коробка, внутри которой заоблачная сумма денег, превышающая миллиард вон. Может, и больше. Сверху лежал билет в одну сторону в Шанхай. Точную сумму Чон указал на записке, которую оставил на дне коробки.       «Здесь достаточно для того, чтобы ты улетела в Китай и попробовала начать там всё с самого начала».       Это точно был Чон — немногословность, холодность, аккуратный тонкий почерк с наклоном в левую сторону. Сохи, несмотря на то, что любила деньги Джехёна больше, чем его, расплакалась, разглядывая один билет. Ей не удалось одолеть Еджин и больную привязанность Джехёна к ней.       Чон встретился со своей женой по её просьбе в тот день, когда Хан должна была уже приземлиться в другой стране. С того дня, как Чонгук улетел, прошло полгода.       — Ты сломала её жизнь, даже глазом не моргнув, — как только Чон произнёс эти слова, Еджин пробило на громкий смех. Она не верила в то, что услышала.       Муж — человек, убивший её родителей, разрушивший её жизнь, психику, моральные устои и всё, что только можно было, учит её жизни. Говорит, что можно, а что нельзя, когда лично приказывал своим людям убивать, подделывать документы, шантажировать, лгать и угрожать всем, кто был как-либо связан с Еджин. Девушка смотрит на него несколько мгновений и усмехается.       — Не верю своим ушам. Ты меня в этом упрекаешь? Упрекаешь в том, что я просто закрыла ей путь в актёрстве? У неё есть много других вариантов заработать на жизнь, просто она узко мыслит.       — Нет, я просто… Разочарован. И удивлён. Из-за тебя она чуть не села в тюрьму, а ты даже не вспоминаешь об этом.       — Я знаю, что ты чуть не посадил Чонгука в тюрьму, как Тэёна. Думаешь, мне об этом никто не сообщил? И ты всё ещё считаешь, что я должна переживать из-за этой лицемерной стервы, которая посягала на то, что принадлежит мне? Я следую своим правилам, и этого должно быть достаточно.       — Меня не устраивают твои любовные похождения. Ты выставляешь нас в ужасном свете.       — Твоего разрешения больше никто спрашивать не будет. Обсуждение этого пункта я отклоняю.       — Не разговаривай со мной так, будто я пустое место.       — Я впервые поняла, в чём разница между тобой и Чонгуком, — от досады к горлу подкатил колючий ком, но Еджин стойко выдержала порыв истерики. Не сейчас, не рядом с мужем. — Он никогда не пытался привязать меня к себе, давал мне полную свободу и любил меня только за то, что я была рядом с ним. Чонгука устраивало исключительно то, что, несмотря на весь огромный выбор, несмотря на наличие мужа и любых возможностей, я всегда выбирала его. Возвращалась обратно, потому что мне так хотелось. И за свою любовь ко мне он никогда не просил ничего взамен. Чонгук хотел защитить меня любой ценой, а ты только удержать возле себя, будто я дрессированная шавка, которую ты подобрал с улицы. Ты готов убить меня, чтобы я никому не досталась, а он — умереть ради меня. Колоссальная разница. И скажи теперь, кто из вас двоих жалкий? — Ким встала и бросила на стол бумаги о разводе. — Подпиши их к семи часам вечера.       — Заметила нашу схожесть? — неожиданно прошептал Джехён, хватая девушку за руку. — Я знал, что однажды ты покажешь своё истинное воплощение.       Он мягко остановил её и повернул к себе, разглядывая лицо девушки. Чон знал, что применять насилие в ресторане, пусть и в закрытой комнате, нельзя. Слухов в последнее время и так полно вокруг них: внезапный переезд Чонгука, исчезновение актрисы Хан Сохи, запуск нового проекта с американской компанией, слухи о бесплодии Еджин — это всё копится уже очень долго, а журналисты только и ждут пикантного момента, когда всё расколется. Ким останавливается, но избегает смотреть мужу в глаза. Она не знает, как ей хватило смелости, наконец, решиться на этот шаг — подать на развод.       — Подпиши бумаги. Если тебя не устраивают какие-то моменты, пусть твои адвокаты добавят то, что тебе нужно. Я не хочу превращать наш развод в войну, у меня голова должна быть забита другими мыслями.       — А иначе не выйдет, Еджин, — тихо ответил Чон и держал девушку за руку. Джехён знал, что однажды это случится.       Еджин не была дурой, и раз она оттолкнула от себя всех, кого любила, значит — готовилась к этому. Она и физически, и морально, и финансово полностью готова к той войне, которая развернётся между ними. За её спиной много преимуществ и козырных карт, в конце концов — её собственная компания, на которую у Джехёна нет прав. Чон думает, что всё началось со смерти Еджа, но внутри, где-то глубоко в подсознании осознаёт, что Ким задумала всё намного раньше. Только в какой момент жизни она переменилась?       — Значит, так тому и быть.       Твёрдо ответила Еджин, вырывая свою руку из цепкой хватки мужа. Она на секунду замешкалась. Ким ждала этого дня много лет, а сейчас боится выйти из комнаты. Ведь что кроется за ней? Кошмарное одиночество, на которое она себя обречёт. Стоит ей только выйти за порог, как вся жизнь переменится.       Ким навсегда останется одна — посреди лжи, предательства и грязных денег. Ей придётся вести бизнес с людьми, которые будут говорить гадости за её спиной, будут пытаться обмануть, будут делать всё, чтобы её свергнуть. Когда раньше это не пугало девушку, когда она к этому стремилась, рядом с ней всегда кто-то был. Это был и Чонгук, который за эти несколько месяцев ни разу не нарушил обещание, данное Джехёну. Это был и сам муж девушки, который ждал её всегда в квартире, пусть они почти и не разговаривали. Это была Соын, которая поддерживала в тяжёлые моменты жизни, но покинувшая Сеул, так и не вернувшись обратно. Это были так и не родившиеся дети Еджин, которые преследуют её во снах.       Посмотрев, наконец, мужу в глаза, она словно увидела в их отражении взгляд детский и наивный, радостный и искрящийся. Словно в глазах Джехёна осталась частичка их души. В организме всё отозвалось ноющей болью, когда она вспомнила о том, что пришлось пережить, кого пришлось потерять. Еджин поняла, что в первую очередь она избавилась от самой себя, отказалась от всех своих принципов. Убила саму себя ради того, чтобы стать свободной — это и есть отчаяние.       — Нам ничего не стоит разрушать жизни друг друга, не так ли? — Ким ощутила дрожь в своих руках. Чон это заметил. — Но я предлагаю компромисс, иначе это никогда не закончится. Мы так и продолжим отравлять жизни друг друга и тех, кто рядом с нами. Разве хочешь ты потерять всё, что у тебя есть? Я не хочу, поэтому давай будем вести себя, как взрослые люди. Мы можем остаться партнёрами, но не более. Я отлично понимаю, что начинать с тобой войну за власть, безрассудно и глупо.       Она стояла напротив него в шикарном дорогом костюме чёрного цвета, на высоких каблуках, с высокомерной усмешкой на губах и гордостью в глазах — всему этому её научил Джехён. Он смотрит на новую Ким и понимает, что она была создана только для него. Никто не сможет справиться с ней, никто не сможет повлиять на неё так, как это сделал Чон. Еджин — его лучшее произведение искусства. У Джехёна из-за этого внутри, словно все органы сжались. Ким его больше не боится; она его никогда не любила, но, смотря в её глаза, он понимает, что девушка перекрыла дорогу актрисе не из-за собственных причин. Самой важной и главной причиной оставался Джехён, которого Сохи могла забрать себе.       Еджин не может дышать рядом с Джехёном, но и представить, что кто-то отнимет его у неё, невыносимо.       — Ты забыла, что все твои приёмы и вся ненависть, которая накопилась в тебе, благодаря мне. Ты узнала всё от меня. И ты права — чтобы разрушить мою жизнь… — Джехён запнулся, взяв со стола контракт. Еджин терпеливо ждала, пока он закончит предложение, но Чон не хотел торопиться. — Придётся разрушить и свою. Помнишь мои слова? Я всегда готов к падению вниз, и благодаря этому меня никто ещё не смог переиграть. Подумай над тем, в чём же мы похожи, принцесса.       Еджин всю передёрнуло. Она коротко кивнула и поспешила выйти из душной комнаты, которая стала давить на неё. Как только девушка оказалась в машине, ей позвонил её новый секретарь, о котором Суён и говорила. Сейчас Юта занимается всеми делами девушки, выполняет указания и поручения, следит за тем, что происходит в компании. До очередного собрания акционеров остался месяц, так как прошлое, состоявшееся три месяца назад, ничем толковым не закончилось. Джехён начал свою медиа-игру и использовал скандал Сохи с наркотиками, чтобы пошатнуть репутацию Ким, тонко намекнув на их связь.       Через два дня после того провалившегося собрания вышло опровержение, а Еджин подала иск за ложную информацию сразу на нескольких журналистов. Её имя очистилось, но собрание коллективно решили провести много позже после всех событий, которые окружили семью Чон.       — Извините за беспокойство, госпожа Ким. Мне сообщили, что Лукас покинул страну неделю назад, а пару минут назад вылетел самолёт, в котором находилась Чон Ахён. Мой источник сообщил, что Лукас купил недвижимость в Чикаго под чужим именем. Он выкрал все деньги компании, оставив своих родителей банкротами. Пока это всё.       Еджин подумала о том, что он так и не смог простить родителей за то, что они сделали с памятью сестры после её смерти. Лукас был злопамятным и никогда не отрицал этого. Он никому не сказал о том, что собирается покидать страну. Джехён был занят работой настолько, что мог с другом только созваниваться, ни о чём не подозревая. Тэхён в принципе не замечал никаких изменений. Ким привык, что Вон всегда поступал так, как ему заблагорассудится. У него и в мыслях не было, что друг сбежит навсегда с девушкой, чья мать умерла.       — Спасибо, Юта. Сегодня у Вас день рождения, поэтому можете быть свободны. Я позвоню Вам завтра утром, когда решу, что делать с нашими беглецами. Вы получили мой подарок? — на вопрос девушки парень ответил короткое: «Да, благодарю». — Хорошо отдохнуть.       Джехён просидел в ресторане недолго, но контракт забрал с собой, чтобы официанты не увидели даже заголовок этих бумаг. Подписывать его он не собирался, но всё же сохранил.       В квартире было пусто: Еджин сняла номер в отеле и уехала туда, забрав малую часть вещей. Сейчас покупать собственную квартиру и съезжать туда будет слишком опасно, так как компания обязательно проследит за движением денег на её счету. Оправдать траты на отель будет легче, да и предоставить доказательства того, что она всё время была одна можно благодаря камерам. Даже если её обвинят в том, что она так встречалась с очередным любовником, будет просто доказать обратное.       Чон зашёл в комнату Еджин. Как странно, что она ничего здесь не меняла, даже когда они подписали между собой тот контракт. Даже замок не стала ставить, оставляя всё так, как было несколько лет назад. На стенах остались трещины и следы от ногтей, разбитое стекло в ванной комнате, сломанная ручка на окне. Ким оставила эти следы, чтобы натыкаться на них каждый день и вспоминать всю боль, которая отрезвляла её. Джехён поморщился, стоило ему увидеть разбитую рамку и странные разорванные клочья на полу. Он выбросил стекло и рамку в мусорное ведро, подбирая разорванную фотографию.       Это была семья Еджин. На фотографии её выпуск из школы. Родители, обнимающие своих детей, стоя позади них. Посередине сама Ким, справа от неё довольная Еджа, которая держала в руках огромный букет цветов; слева Доён со скромной улыбкой на лице, слегка уставший, видимо, после ночной смены, но всё равно нашедший в себе силы, чтобы прийти. У Ким в руках её аттестат и ещё один букет нежных лилий. Она ярко улыбалась, в глазах стояли слёзы. Еджин была счастлива в тот день настолько, что постоянно наворачивались слёзы, а родители её успокаивали. Несмотря на забитый график отца, на постоянные занятия матери, на тяжёлые ночные смены брата — они все пришли к ней, превратив обычный день в самый особенный. Это были волшебные часы, проведённые всей семьёй.       Еджин разорвала фотографию вчера ночью, когда её впервые накатила истерика. Она прятала эту фотографию в тумбе под одеждой от глаз подальше, а вчера всё-таки наткнулась. Ким проплакала несколько часов и, ощутив огромную волну ненависти к самой себе, разорвала в порыве гнева. Еджин поняла, что разрушила всё сама — вот они последствия её неосторожных слов. Ей в голову тогда пришёл Джехён, но к нему не было ненависти — только жалость. Ким понимала, что отомстит своему мужу, вот только его единственное слабое место, как ни странно, она сама. Его единственная жена, которую он умеет и ненавидеть, и жалеть, и любить так странно, что это больше походит на зависимость. Еджин не могла отомстить только самой себе. Джехён ничем так больше не дорожит. Если пошатнуть репутации его компании, то это напрямую отразится и на её бизнесе.       Чон думал уже выбросить фотографии, но остановился. В нём на мгновение проснулась вина за то, как он поступил с девушкой. Он собрал фото, словно паззл, и аккуратно склеил обратно. Вышло ужасно, но Джехён был доволен. Он положил её в новую рамку, думая о том, как поступить.       — Только не выбрасывай, — прошептала Ёнджи.       Самым разумным было спрятать эту фотографию от глаз Еджин. Чон оставил её в своём кабинете, в нижнем ящике стола, где лежала его единственная фотография, на которой он улыбался — рядом с ним в тот день была Ёнджи и старший брат. Две разорванные фотографии, склеенные обратно, остались в том ящике, как напоминание Джехёну о том, что он натворил. Это как то стекло в ванной у Еджин — клеймо разбитой души.