***
Пятница, шесть вечера. Польша сидит у себя на кухне, ожидая визита своих троих друзей. Поляк ненавидит одиночество, не хочет остаться один, а после случая прошлой пятницы он ещё сильнее боится остаться без друзей. Он так и не рассказал им об инциденте, всё равно стыдится и боится, хоть те и очень сильно хотят про то узнать. Виделись они так каждый день начиная со вторника, друзья сами предложили такую идею, а то без них Польше действительно плохо. И с того момента поляк стопроцентно убедился в том, что они его никогда не бросят. Таких людей, стран, в принципе личностей нужно беречь и, желательно, кормить фирменными польскими пельменями и перогами. И да, готовка, помимо вдохновения, как-то успокаивала Польску. Зная, что скоро придут его дорогие друзья, он был готов приготовить целый торт или яблочный пирог, (который как раз сегодня и решился испечь), специально для своих приятелей. Ему хотелось сделать им приятно, на губах сразу же появлялась улыбка от того, что те с радостью уплетают его стряпню и при этом не дохнут. Ладно, просто шутка, поляк действительно великолепно готовит. Даже Германия его похвалил… Так, не о нём. При его упоминании Польше становится не по себе. А как же по-другому, он его чуть ли не преследовал, и логично, что ради одной цели… Польска снова начал думать о немце. Ему надо срочно выпить успокоительное, ибо потом он ненароком начнёт всё крушить. Он купил совершенно случайно попавшееся в аптеке успокоительное, ему дали без рецепта и справки от врача. И то хорошо, не будет лишних вопросов. Конечно, были побочные эффекты, его клонило в сон от таблеток, а может это совершенно нормально, может и нет. Но ему всё равно, главное, что они действуют и избавляют на время от определённой проблемы. Запив таблетку кофе, — ему было лень налить обычную воду, — он начал настраиваться на другие мысли. Он часто глядел на время. Польша с нетерпением ждал друзей, ибо ему в данный момент тоже нужна поддержка и забота с их стороны, а получал он её много. Например, Венгрия может его рассмешить, настроить на позитивный лад; Чехия может рассказать какую-нибудь историю, даже если она выдумка, сюжеты у его историй разные, интересные и захватывающие. В своём время он мечтал стать писателем, жаль, что его призвание — быть государством, поэтому это стало его хобби: создавать какие-то сюжетики и персонажей; Словак же сам по себе ходячий анекдот, потому что он может своими действиями вызвать на смех. Нет, это ни в коем случае не насмешка, ему самому будто по приколу попадать в смешные ситуации, а потом Польша вспоминает определённый момент в прошлом, тоже смешной и связанный со Словакией. Весёлые всё-таки друзья, особенно тогда, когда кто-то сказал каламбур во время того, как все пьют, а после все начинают ржать с выражения лиц каждого, при этом держа жидкость во рту. Детский юмор, вроде бы, а стол в итоге весь в чае. Задумавшись, сам иногда смеясь с забавных воспоминаний, Польша даже не заметил, как в дверь начали стучать. Обратил он на это внимание тогда, когда в дверь начали уже ломиться, а за ней слышались голоса. — Открывай, блять, на дворе весна! — кричал Венгрия. — Сегодня двадцать восьмое февраля, дебил, — поправил того чех. — А завтра двадцать девятое, подожди, тридцатое или тридцать первое, сколько в этом месяце дней? — спросил Словакия. — И я тут ещё дебилом зовусь? Польша весь радостный сразу же подбежал к двери, посмеявшись со слов словака. Открыв дверь, он впустил в квартиру троих приятелей. — Ты уснул что-ли? Я был готов выбить эту дверь, мы вообще-то переживаем за тебя, — сказал Венгрия, снимая обувь. — Ну, извините, просто замечтался, — сказал Польша, скрестив руки на груди. — Ой, забей, ничего страшного, — сказал Чех, повесив ветровку на крючок. — Есть что попить? Просто эти двое выпили всю мою воду, а мне не дали даже купить. — У тебя слабый мочевой пузырь, мы бы пол часа искали для тебя уборную. — Говорит тот, кто посчитал тридцать дней в феврале! — Так, успокойтесь, а иначе я начну вас кормить успокоительным, а не яблочным пирогом. — Яблочный пирог?! — удивился Венгрия. — Так, два брата-пиздабола, пирог мой! — сказал венгр и сразу же побежал на кухню. — То, что мы на пять минут пришли в столовую позже тебя не означает, что мы пиздаболы, — сказал Словак, побежав следом за венгром. Польша, странно посмотрев тем в след, взглянул на усталого чеха. Тот и не был удивлён, будто на работе он видел то же самое, что и сейчас. — Зато смешные, да? — спросил Чехия, поправив свои густые волосы. — Даже очень, — слабо улыбнулся поляк. — Тебе чай или кофе? — Вау, у тебя появился чай? Удивительно, раньше было либо кофе, либо идти нахуй, — посмеялся чех и прошёл на кухню. Польша вспомнил, кто купил ему этот чай, поэтому ему снова стало не по себе. Он тоже прошёл на кухню, улицезрев, как Венгрия и Словакия делят между собой пирог, а Чехия пьёт воду прям из бутылки. Тяжело вздохнув, поляк влез в спор, даже бой на ножах между венгром и словаком и быстро поделил одну сторону пирога на четыре части, а другую оставил нетронутой. Правда, те оба успели полакомиться кусочками выпечки, руки были липкими. Когда все уже собрались и помирились, трое уселись и начали рассказывать о сегодняшнем дне Польше, параллельно уплетая ещё тёплый и мягкий пирог. Поляку было интересно, что происходит на работе, ибо каждый день не без историй и истерик венгра. Сегодня же чуть ли не все страны расспрашивали Францию о том, во сколько же именно вылет, сколько будет длится пересадка, когда они прилетят в Брюссель и будет ли неделя выходных. Неделя выходных для стран — ознакомление с местностью, время на полноценный переезд, а так же отдых после тяжёлого трудового месяца. Чехия, как тот, кто тоже начал донимать француза своим любопытством, а так же был послан им же куда подальше, но явно не в Брюссель, — тому подтверждение: Франца сегодня изрядно заебали. Бельгию тоже не обошли стороной, но не так сильно донимали. Может потому, что он большую часть времени ходил туда-сюда, что никто его толком найти не мог… И так как завелась тема про Францию, то можно и его пообсуждать, почему бы и нет. — Уж слишком часто Франц ошивается возле Италии, не заметили? — хитро улыбнулся Венгрия. — И что? Они же просто друзья, — сказал Чехия. — Это всё не просто так, не в случае Франца, — начал Венгрия. — Я думаю, что он начал заглядываться на итальянца. Частые прогулки просто так, да и не просто пешие, а какой-то ресторан, кафе… И поймите, я не романтизирую дружбу, нет, просто для Франца такие прогулки и посиделки — романтические. — С одной стороны, ты прав, сам Франц часто такое подтверждал… Но с другой, может, он хочет показаться оригинальным перед Италией? — Вот! Хочет специально перед итальянцем показаться таким! — Не думаю, что у них может быть роман, — возразил Польша. — Мне они кажутся друзьями с общими интересами. Да и если бы не Франция, то Италия в любом случае устраивал бы такие посиделки, ибо сам любит кафешки и рестораны с широким выбором еды и напитков. Разве нет? — Ебать, он умный, — сказал Словакия, попивая чай. — Ну, не такой глупенький, как ты, — слова друга Польске показались слегка оскорбительными. — Угомонитесь, умники, — перебил тех венгр. — Да, ты прав на счёт Франции, но… Мне интересно, какова была бы реакция Британии на это? И не напоминайте мне про развод, я в курсах ещё с 60-х годов. — Думаю, ему похер, абсолютно похер. Это же бывшая империя, так что повадки у него такие же высокомерные и весьма жёсткие, как и он сам. Я даже рад, что они в разводе, — предложил Чехия. — Я отчасти согласен с твоей догадкой. Да, он сохранил «королевские» повадки, как самая могучая империя в мире, но это же и на Франца идёт. Думаешь, что он просто так позволит ему встречаться с итальянцем? У него есть целых три контраргумента против этих отношений, — предложил Словак. — Ага, Канада, чел с пауками и змеями на голове и его брат-близнец без этой смертельно-опасной хуйни, — догадался Венгрия. — Короче, я за то, что Британии будет изумрудно похуям, — сказал Чехия и стукнул по столу. — А я за то, что Британии будет алмазно не похуям, — стукнул Словак. — А я за то, что если вы будете стучать по столу, то я так же постучу по вашим ебальникам, — пригрозил Польша, на что те двое успокоились. — Моя школа, — улыбнулся Венгрия откусив кусок пирога.***
Сейчас данная компания общалась между собой, обсуждая свои рабочие места в Бельгии. Как раз перед февралём, перед переездом в Хельсинки, Польша возомнил себя модернистом, отчего решил обустроить свой собственный кабинет в этом стиле, в красно-белых оттенках. Он уточнял каждую деталь и был весьма доволен своей работой. Конечно, в данный момент кабинет пылится, но ему не важно, он с удовольствием устроит там уборку и всё будет ещё ярче и красивее. Не то, что у Венгрии и Словакии, обычный кабинет, они особо не парились над стилем. А вот Чехия с интересом всё слушал, сам же предложил поляку идею о стилях. У самого же был хай-тек. Одни двое разговаривали о стилях, а другие двое просто доедали пирог. В дверь Польши внезапно позвонили. Все четверо удивлённо обернулись на звонок. Поляк никого не ждал, поэтому ему было интересно, кто посмел заявится к нему в такой поздний час. Трое других тоже насторожились, но здесь есть Венгрия, так что можно не беспокоится. Польска не спеша подошёл к двери, в которую уже даже постучали. Открыв дверь, он увидел перед собой Австрию. Он был странно удивлён неожиданному приходу вроде бы приятеля. Почему странно? Поляк испытывал к нему двоякое чувство, а ещё то, что у него в квартире находится Венгрия, немного напугало его. Он боится, что эти двое опять устроят семейную ссору и напрочь испортят всем настроение, так ещё и перед днём, вернее уже за несколько часов до вылета. — Servus… — смущённо поздоровался Австрия, будто боясь, что он его потревожил, хоть это и так. — Я могу войти? — Конечно, можно… — нехотя разрешил поляк, не зная, что и делать ему теперь. Придётся выслушивать вновь семейную ссору. Австрия вошёл, быстро снял обувь и вот-вот хотел что-то сказать, как из кухни в прихожую вышёл сначала заинтересованный, а после сильно удивлённый венгр. Он также не ожидал увидеть здесь своего брата. — О, и ты тут, — сказал австриец, нахмурившись. — Вообще-то мы, про двух братьев не забывай, — сказал Венгрия слегка дерзким тоном речи, который употреблял только рядом с Австрией. — Чего пришёл? Вас, немцев, мы больше не желаем видеть. — Не немец, а австриец, — напрягся тот, когда его посчитали немцем. Он почему-то всегда остро реагировал на то, что его называют немцем, Польша даже не догадывается, почему так. — Слушай, мне как-то поебать. Вали отсюда. — Венгрия, прошу, дай я сам всё решу, — влез в их перепалку поляк. — Австри, чего ты хотел? — Австри?! — удивился венгр, ибо так австрийца называли только семья Германии и его близкие друзья… А у Австрии разве есть близкие друзья? — Я просто хотел поговорить с Польшей, но ввиду того, что он сегодня занят, то не посмею вас тревожить… — Австрия наверняка решил уйти отсюда только из-за брата, это уж точно. — Нет, Австри, стой, — взял того за плечо Польша, чьё действие поразило их обоих. — Лучше сейчас всё расскажи, а то потом у меня не будет времени. — Ну, это не настолько важно… — Мне всё равно. Давай, проходи на кухню, — приказал поляк и сам начал толкать австрийца в сторону кухни. И пока Австрия будет терпеть Чехию и Словакию, которые как можно быстрее доедают пирог, Польша должен поговорить с Венгрией, который только что хотел начать возражать присутствию его брата рядом с ним. — Венгрия, прошу, на этот раз без ссор! — просил Польша, крепко держа друга за руку. — Ты, блять, в своём уме? Я с ним и пяти минут не протяну! — воскликнул венгр. — Венгрия, я тебя умоляю уже, посиди смирно, не кричи и никого не бей, ради меня хотя бы воздержись от подобного! — Ладно-ладно, и отпусти мою руку, а то мне совсем не больно, а ты выглядишь так будто ты готов её отрубить, — попросил Венгрия и с первого раза выдернул руку. Оба сразу же направились на кухню, где Австрию пытались насильно заставить съесть последний кусок пирога. Венгр сразу же успокоил тех двоих, но австриец всё равно не отказался попробовать выпечку Польши. Все наконец сели за стол, поляк, на всякий случай, сел между Венгрией и Австрией, а то венгр может неожиданно полезть с кулаками на брата, а на Польску он не посмеет и повысить голос. Все затихли, ждали только действий незваного гостя, который ощущал из-за этого дискомфорт, но заедал он это вкусным пирогом и запивая это чаем, который вообще-то Польши, но тот предпочёл сделать себе кофе. — Так о чём ты хотел поговорить? — Польша только что вспомнил, как задавал этот вопрос Германии, от чего стало не по себе. Но рядом зато был венгр, это и успокаивало. — Я просто, ну, хотел поговорить на счёт нас, — сказал Австрия, но никто, к сожалению, не понял до конца. — Ну, я имею ввиду тебя и себя, Поль. — В смылсе, нахуй?! — воскликнул венгр, пребывая чуть ли не в гневе от сказанного. — Мне уже интересно, какие у вас отношения, — посмеялся чех. — Я серьёзно, я… Я должен с ним поговорить наедине! — Австрия не мог терпеть частых перебиваний венгра и шуток со стороны чеха и словака. Встав, он взял поляка за руку и повёл его куда подальше: в его комнату. Было удивительно ещё и то, что Венгрия никак не возразил против этого, а может, он просто давно знает австрийца и знает, что его никак не переубедить. Эх, хотелось бы побольше узнать об их отношениях, жалко только то, что венгру больно вспоминал прошлое, а австриец почему-то отказывается рассказывать то, что послужило большим переломом в их отношениях, то есть период 30-50-х годов прошлого века. Австрия, закрыв за собой дверь, устало выдохнул и присел на рядом стоящее кресло. Прикрыв своё лицо, он над чем-то задумался. Сегодня у него, наверное, был тяжёлый рабочий день, раз уж Польша аж с порога квартиры заметил его плохое состояние. Он хотел спросить про это, но боялся, что сегодня день был не очень приятным для него, поэтому не хотелось его добивать. — Чувствуй себя, как дома, — с улыбкой сказал Польша, взяв одну из подушек. Улыбка скорее из-за нервов, ибо он боялся сделать что-то не так перед Австрией. — Может, подушку под голову? — Не откажусь, — сказал австриец и, взяв подушку и подложив под голову, смог наконец расслабиться. — Ты прости, что я тебя отвлекаю в такой момент, я не ожидал их увидеть. — Ничего страшного, они подождут, у меня же холодильник полон еды, — попытался пошутить поляк. — Ладно, неважно. О чём ты хотел поговорить? — Ну, это касается не только меня… В общем, у нас очень плохие взаимоотношения, ты мне не доверяешь, сторожишься и часто, ну… Оскорбляешь, не в лицо прям, но при разговорах с венгром… Ты понял, — австриец аж погрустнел в голосе. — Нет-нет! Что ты, Австри, нет… — отрицал Польша, присев на кровать. — Я просто тебя тогда полностью не знал, мы вообще не пересекались и узнавал я о тебе только через венгра, который весьма негативно к тебе относится. Извини меня, пожалуйста… Ты хороший парень, ты пришёл ко мне в трудную минуту и помог… Ну, не сам, но всё-таки… Просто, выбирая между тобой и венгром тогда, я бы выбрал именно тебя. — Разве? Я что-то особенное сделал? — Нет. Пойми, я до сих пор не рассказал Венгрии о случае в пятницу. Я боюсь, что я могу его потерять, он ненавидит геев. Я не гей, ни в коем случае, но просто тогда он, услышав такую новость, не стал бы и дальше разбираться. Факт того, что меня Герман… Сам знаешь. Я очень дорожу венгром, он мой самый лучший друг, самый дорогой человек для меня, чуть ли не родной брат мне! И потерять его, а после быть в его глазах ничтожеством — слишком сильный удар по мне. Я… — Поль, хватит, — перебил того австриец. — Я всё понимаю. Вы не разлей вода, да даже если разлить её, вы будете всё равно всегда вместе, так ещё и Чехия и Словакия рядом… Но Поль, знаешь, у меня толком и друзей нет, разве что там Италия. Швейцария и Лихтенштейн мне скорее как родственники, нежели приятели. — Скажи прямо, чего ты хочешь. — В общем, я хочу с тобой дружить… — сказал Австрия, опустив голову и перебирая пальцами. Польша был очень удивлён от такого вопроса, даже ошарашен. Но он также пребывал в недоумении. Довольно странная просьба от австрийца, особенно учитывая то, что он самый приближённый к Герману и для поляка он может быть потенциально опасен. Ну, как опасен, сам Австрия с ним спокоен и даже весел, не такой строгий, как с братом, а ещё рассказывает смешные истории… Или же это очередная красивая маска, за которой скрывается тот самый ужасный плохой австриец, о котором так часто рассказывал Венгрия? — Дружить? — Да, дружить. Я хочу быть тебе другом: поддержка, общие интересы, взаимопонимание, всё такое… — австриец даже слегка улыбнулся с перечисленного. — Или я не могу? — Ох, Австри, я настолько привык к тем троим мракобесам, что не знаю, что есть адекватные и здравомыслящие не пьющие друзья. — Ну, как не пьющие… Нет, я не такой алкаш, как брат, максимум пиво раз в недельку, и то по пятницам в баре. Мне же ещё ваши туши тащить до дома. — А, так вот почему мы иногда просыпались у меня или Венгра дома вместе на одной кровати. Это был ты! — посмеялся поляк. — В том состоянии вы были не в силах и улицу перейти, — подметил австриец. — Но я, конечно, не сам вас забирал, мне Герман помогал подвозить. — В смысле? Как это? То есть, он всегда… — Нет, забудь, Поль. Мы вообще о другом говорим… Так, я могу стать тебе другом? Иль приятелем? По Австрии было видно, что он сильно смущается, будто у него до этого вообще друзей не было. Странно видеть его в таком состоянии, как он немного волнуется, боясь даже взглянуть поляку в глаза и нервно стучит пальцами по ногам. Похоже, стучать пальцами у его семьи уже наследственная привычка. Для Польши это казалось чем-то милым, особенно когда эта страна обычно холодна ко всем и слегка строгая, а тут он похож на девушку-подростка, которая смущается при виде своей подростковой любви. Ну, Польша, конечно, ещё тот красавец, он сам часто об этом говорил, но это совсем не подходящий момент, чтобы начать хвастаться. — Не молчи, пожалуйста, Поль. — … Я просто не знаю, что ответить. Мне впервые за долгое время предлагают дружить, так ещё и адекват. — Это да, не то, что те трое алкашей, один из них меня чуть ли не кусает, когда пьян, — посмеялся Австри. — Сам ты алкаш, — прозвучало за дверью. Двое в комнате напряглись: оказывается, их подслушивали. Австрии снова стало сильно неловко, особенно он боялся того, что за дверью был его брат и всё слышал. А вот Польша был наоборот слегка зол на него. Подойдя к двери, он резко открыл её и на него чуть не упал Чехия, который, как оказалось, прям прижался к двери и подслушивал. Трое были ошарашены, особенно венгр, ибо он сказал это «тихо». — Вы знаете, что подслушивать других — неправильно? — риторически спросил Польша, не скрывая своего негодования. — Ну, мы же неадекваты по-твоему, — сказал Венгрия, скрестив руки. — Только не пытайся выставить меня виноватым, — сказал поляк. Их разговор прервался тем, что Австрия, чуть ли не весь красный, выбежал из комнаты в прихожую. Чехия и Словакия побежали вслед за ним, но тот успел обуться и выбежать из квартиры прочь. Они не понимали, почему австриец так сильно испугался своего брата, а может и всех троих. — Он сбежал, — крикнул чех из прихожей. — Великолепно, Венгрия, а ведь у нас всё так хорошо начиналось! — недовольно сказал Польша, зло глядя на друга. — Да что с этим австрийцем может быть хорошо?! Забей ты на него, не достоин он тебя, — сказал Венгрия более грубым тоном, идя обратно на кухню. — Он же неплохой парень, почему ты так его недолюбливаешь? — Польша понимал, что снова заводит тему о семьи, чего венгр так не любит, но другого выхода нет. — Потому что! — не захотел отвечать Венгрия, по голосу уже явно пребывавший в гневе. Все четверо направились на кухню, двое братьев, увидев разъярённого венгра, немного насторожились. Словак был готов рискнуть сказать, что с таким выражением лица он напоминал Германию, но ему за это влетит в лицо. Они решили постоять в углу комнаты, опираясь об кухонные тумбы, потому что Венгрия сел за стол, а находится рядом с реально злым другом они не хотели. Польша же был намного смелее тех двух, сел прямо напротив венгра. Он тоже был зол, и было интересно, что сейчас произойдёт. Драка? Оскорбления? Хуже, разговор про семью. — Что не так с Австрией? Ладно, крыса, которая всех палит, но по факту всё же, простительно. Ладно, въедливый очень, любит следовать правилам, и что? — Блять, он мой брат, мне виднее, кто он. Не советую с ним дружить, успеет он ещё показать свою гадкую высокомерную личину. — Никакой он не высокомерный… Мне тоже виднее, кто он. Он хороший и добрый парень, постоянно нас спасает из разных плохих ситуаций… — И ещё палит своему пидорасу-племяннику! Они там все одинаковые, только я один из этой отвратительной семейки сохраняю здравомыслие. — Так скажи же нам, что с ним не так! — Польша перешёл на крик, который означал, что венгру скоро не поздоровится, если тот не ответит. Венгрия предпочёл не отвечать. Двое братьев не хотели влезать в разговор, так как они не так сильно знают Австрию, и то только из рассказов венгра, но видя, что поляк в последнее время часто проводил время с Германией и Австрией, то он что-то ещё знает про австрийца, и что-то хорошее. Польска никогда не был так сильно зол. Он не понимал, почему Венгрия считает своего брата исчадием ада. Ладно, младший брат… Но это же Австрия, его родной брат по крови и по наследству. Рядом с Польшей он добрый, дружелюбный и очень милый. Конечно, когда рядом венгр он немного строг и слегка хмур. Может, это что-то слишком личное, проблемы в отношениях только между ними. Но интересно, что же случилось, когда и почему. Польша хочет помочь венгру и австрийцу, наладить отношения. Он это умеет, ибо даже подружился с самим Германом… Дружил, вернее. — Что случилось между вами? Позволь мне помочь хотя бы тебе, — уже более спокойно сказал поляк, стараясь не давить на друга. — Я не хочу об этом говорить, забыли тему. Да-да, Австрия хороший, добрый и т.д. и даже т.п., — через силу выговорил Венгрия. — Вен, расскажи, — настаивал Польска. — Он — не Германия. Он со всеми дружелюбен, его все уважают и не боятся. Что у вас-то случилось? Чех, словак, может, вы что-нибудь скажете? — Честно? Хуй знает, — признался Чехия. — Братва, мы не хотим стрелять, мы наблюдаем, — пошутил фразой из фильма/сериала Словакия. — Ладно, похуй. Но Вен, расскажи же нам, мы не будем тебя там стебать, шеймить и тому подобное. Просто расскажи. Венгрия грустно вздохнул, прикрыв глаза. Он что-то вспомнил! Тот самый момент, когда их братская дружба сошла на нет. Только вот лицо… Оно было опечаленное… Разве Венгрии стало грустно из-за этого? Или он даже сожалеет об этом? Догадок было много, но венгр слишком непредсказуем. — Дай пиво, — попросил Венгрия, громко стукнув по столу, хотя он хотел просто положить руку. Польша решил выполнить просьбу друга. Хорошо, что поляк успел закупиться необходимым до вылета, ибо не каждый год в Хельсинки летаешь, надо выпить финское пиво на прощание. Поляк, взяв сразу четыре банки, жестом показал чеху и словаку сесть за стол. Разговор обещает быть трудным, но оно того будет стоить. Подойдя к столу, Польша каждому раздал по банке, ну, братьям он дал, а венгр выхватил у него прямо из рук банку. — Ну, рассказывай, — сказал Польска, сев рядом с Венгрией. — Да подожди ты, — грубо отрезал венгр, открыв своё пиво. — Я не могу вот так сразу, такое ощущение, что здесь какой-то допрос. Будто обратно под «Совок» попал… — Ладно, успокойся, — сказал Чехия. — Можешь начать с самого начала. Вот, прям с детства. — Да, по словам Австрии, вы были очень дружны, — согласился поляк. — Очень дружны? Пф, дружны прям… — грустно промолвил Венгрия. — И правда, мы очень хорошо ладили. Но мы были детьми, поймите, и кроме Австрии и папы у меня не было особо приближённых и дорогих мне людей. — А как же отец и… Ладно, не суть, — ляпнул Словакия не подумав. — Нет-нет, как раз суть, Словакия! Эх… Для папы мы были одинаково любимыми, он не ставил кого-то выше или ниже. Конечно, у нас были свои интересы и занятие, и так далее. Блять, вы меня поняли… Но вот отец… — А что не так? — Расскажу историю, очень трогательную и грустную. Только не плачь, Поль, — хихикнул венгр. — Вот отец больше всего любит Веймара. Ну, ясное дело, первенец, хотел, чтобы он управлял его колониями в Африке и не только. А вот как только появились мы… Итог Австро-Венгрии был ясен. Я знал, что папа был расстроен, когда мы родились, но я по прежнему не понимаю, как он мог такое от нас скрывать. Зная своё падение, он всегда ходил с улыбкой и воспитывал нас… Стоит отдать ему должное, я бы не смог так… — Оу… — выдал Польша. — Но он вас всё равно любил. Как никак, если такой исход неизбежен, то уж лучше вы, нежели стереть Австрию и Венгрию с лица Земли. — Ты прав, Поль… И если папа в нас души не чаял, то отец не так сильно нас любил… Вернее, меня не любил. Даже от слова совсем, смею сказать. Он-то верил в свои мечты о великой империи и не думал, что Веймар — это будущая Германия. А вот мы — будущее Австро-Венгрии, вернее то, что от него останется, поэтому он не хотел брать на себя ответственность за нас и оставил всё на руки папы. Замечательный отец, что сказать… — Ну, по факту вы не родные ему по крови… Ну, вернее… Австрия да, он по крови и в теории он ему больше родной. — А я — крекер с сыром? — пошутил венгр, хотя по его серьёзному тону это не было похоже. — Нет, Чехия, я не «чистогерманской» крови. Мне, конечно, должно было быть похуй на мнение отца, но я был ребёнком, мне нужна была любовь от обоих родителей. Отец любил Австрию больше, чем меня, а это был большой удар по моей детской психике. Каково это быть нелюбимым в семье, даже когда младшего сына любят больше, чем меня?! — Постой, Вен, — перебил того Польша. — То есть, ты это понял, ещё когда был ребёнком? А как ты догадался? Венгрия после вопроса поляка сильно нахмурился. Всех насторожило то, что он резко замолчал. Громко вздохнув, он сделал глоток ещё холодного пива, а затем решил продолжить: — Дело было весной, даже не помню какого года… Ах, да, в 1898 году, как раз перед рождением исчадия ада. Ладно, шучу, днём рождения Рейха. И вот, у ГИ и АВ были очередные переговоры. Ну, они так выразились, а на самом деле, наверное, о своём болтали, лишь бы отдохнуть от государственных обязанностей как Империи и монархи. Неважно… Тогда он решил взять меня и Австрию. И, блять, нахуя он меня тогда взял с собой? Я полдня просидел на другом конце сада, пока отец о чём-то активно говорил с братом. Не с АВ, а именно с Австрией, явно что-то говоря ему про «Великую Империю мира»! А меня даже видеть не хотел, при первой возможности вызывал нянек и те меня сразу же забирали. — Вот козёл… — И не говори… И вот, где-то в десять вечера, меня загоняют в покои, ибо АВ не хотел ехать обратно во время полной темени. Ясное дело, что я не хотел спать, а после того, как нянька покинула покои, я взял и сбежал. Гулял себе по коридорам, успел даже на небо ночное поглядеть… Эх, а потом слышу чьи-то всхлипы. Иду я на звук, а потом вижу папу, сидящего на полу, поджав под себя ноги и тихо плачущего. Никогда не видел его таким опечаленным и опустошённым… Подхожу я к нему и спрашиваю, что случилось. Тот начинает врать мне, якобы всё хорошо. А же не глупый малый, догадался, что у него с ГИ что-то случилось. А плакал он возле дверей в покои отца. Ну, и я решил взглянуть, что там, а АВ даже останавливать меня не думал. Захожу, вижу спокойно спящего отца, только вот одно меня удивило, — на нём спал мой брат, а ГИ его просто приобнимал одной рукой. И тут я удостоверялся в том, что он Австрию любит намного больше, чем АВ. — В смысле… — Ну, любит как сына. Я имею ввиду, что Австри был ему дороже, чем сам папа. И если он не дорожит АВ, то для него я просто… Даже не знаю что! — Это ужасно, очень… — Ладно я, мне-то всё равно, я и так догадался, что я не совсем любимый ребёнок для него… Мне было больше всего жаль папу. Понимаете, он слишком привязчивый и доверчивый. Для него этот немец был чуть ли не целым миром, и, блять… Я хуею с него просто. Как можно было сказать АВ прямо в лицо то, что он не считает его частью своей конченой, блять, семьи?! Он знал, что он всё слишком близко принимает к сердцу! Знал, что его сильно заденут эти слова, ибо это было сказано с уст его самого дорогого человека во всём, мать его, в этом прогнившем в мире! Слова Венгра поразили каждого в этом помещении. Он никогда не защищал своего папу, говорил о нём в большей степени в негативном ключе, а здесь он наоборот его жалеет и проклинает ГИ за его поступок. — Блять, просто… Уже хочется его уебать за те слова. — Но, Вен, Австри же не виноват в такой ситуации, — сказал Польша. — Я знаю, но, блять… Ты же знаешь, что отец обязательно сильный, мудрый, для каждой новой страны это честь получить уважение, похвалу и любовь от отца, а здесь тебя даже за родного сына не воспринимают… Мне-то сейчас похуй, но всё равно обидно… — … А что там с папой после было? — поинтересовался Польша. — Как они после этого смогли спокойно сойтись, раз уж ГИ не постеснялся такое ляпнуть. — Поль, я уже говорил, что АВ доверчивый и слишком привязанный к ГИ, не удивительно, что после стольких извинений с его стороны папа его простил. Ну, это случилось спустя где-то годик-полтора, но всё же. — Ясно… Но, это не та самая причина, почему ты ненавидишь Австрию. — Я не ненавидел, просто недолюбливал… Или всё же ненавижу… Не знаю даже… — задумался Венгрия. — Я вспомнил, — внезапно сказал Словак, на что все обратили внимание на него. — Эм, Вен… Я помню, как аннексировали Австрию в 1938 году, а ещё помню тебя при фашизме в твоей стране. Мне кажется, как только Австрия стал одним из самых приближённых к Рейху, то в тот момент между вами распалилась некая… вражда? — … Молодец, ты очень догадливый, Словак, — похвалил того венгр. — Учитывая то, что ты не был захвачен, а был марионеткой в руках моих братьев, это весьма логично. — Давай к делу, что у вас там случилось? Не бил же он тебя плетью или чем похуже. На слова Чехии венгр тихо посмеялся. — Ну, меня-то не били, а вот Австри… Ну, я точно не знаю, но иногда со слов солдат это проскальзывало, — смеялся Венгрия, хотя для всех остальных это показалось уж слишком странным и вообще не смешным. — Кстати, надо спросить у Германа, любит ли он БДСМ, ибо пробыть рядом с таким отцом и остаться нормальным без садистских наклонностей — шанс один на миллиард. — Надеюсь, что он нормальный… — сказал Польша, хотя сам же засомневался в своих словах.***
После нескольких весьма грустных, но занимательных историй Венгрии и примерно пол ящика пива (образно), всё четверо были не сильно пьяные, но и не совсем трезвые. Среди всех только венгр был более менее на ногах, в то время как Чехия и Словакия сладко спали в обнимку на диване. Они братья, им можно, у них крепкая братская и дружеская любовь. Польша же тоже не был способен нормально передвигаться, да и время за полночь, пора бы ложится в свою мягкую удобную кровать… Вместе с Венгрией, ибо тот отказался спать на столе на кухне. Венгр был почти как стёклышко, он так сказал, но подумал, что уж лучше проснуться в пять утра не с сильной головной болью. Хотя это вообще пиво, у них всех крепкий организм. Венгр, убрав все пустые банки в мусорку, пошёл к Польше, по дороге умилившись тому, как спят двое братьев в обнимку. Словакия сладко сопит, обнимая тушу своего брата, который напряг лицо. А что, словак не весом с облачко, а целых 72 кг словацкого мяса с костями и, возможно, с мозгами. А вот Польша, в сравнении с ним, действительно пёрышко, всего лишь 68 кг. Венгрия отчётливо запомнил это число, ибо поляк чуть ли не истерику устроил, когда узнал, что он такой тонкий и лёгкий, а не «настоящий мужик». Когда венгр вошёл в спальню, на кровати уже красовался мирно спящий Польска, обнимающий своё же одеяло. Венгрия, глядя на такую милую картину, невольно вздохнул. Польша сам по себе был очаровательным и милым, даже когда он спит с него все умиляются. Как с маленького котёнка. Только здесь не котёнок, а какой-то польский алкаш, который сейчас спит в своей домашней одежде, вместо того, чтобы спать в своих любимых шортах с потрёпанной и растянутой футболкой. А вот Венгрия постоянно засыпает в том, в чём ходит, ибо ему незачем тратить время на переодевание. Сейчас он в своей рабочей одежде, но какая уже разница, если в пять утра вылет, а им обещают целую неделю выходных? Вот именно, что никакой, а Польша, как его самый любимый и дорогой сосед по квартире, с радостью постирает и погладит его одежду. Венгрия, не желая будить поляка, аккуратно прилёг на край кровати. Ему было слегка холодновато, одеялка не хватает, но ничего страшного, и не в такие морозы засыпал венгр. Прикрыв глаза, он начал понемногу засыпать, пока не почувствовал, как Польша перевернулся в его сторону и немного укрыл одеялом. Венгр удивился и через плечо взглянул на немного сонного поляка, который и не спал вовсе. Венгрия на такое улыбнулся, на что в ответ получил более ласковую улыбку от Польски. Когда он не до конца трезв, то он выглядит очень очаровательно, тем более лёгкий румянец на щеках этому подтверждение. — Вен, — будто промурлыкал Польша. — Ты потом нас разбудишь? — Если не я, то Австрия по-любому, — сказал Венгрия, повернувшись к поляку полностью. — Спи давай. — Австрия? — промолвил Польска. — А это точно правда, что Рейх его любил больше, чем брата? — Поль, я шутил, а так я сказал, что Рейх считал его членом германской семьи, а меня так… Мусором? А-ля, ближе к славянам, значит не наш. — А Австри что? Он тоже так считал? Или сейчас так считает? — Всё прошло мимо ушей, Поль, — вздохнул Венгрия. — Я не знаю… Вообще ничего про него не знаю. С тех пор, как меня прилюдно послали нахуй, я вообще хотел забыть про существование своей семьи, раз уж для них я даже не родной сын и брат… Про Австрию я тем более решил забыть. Он во многом меня превосходил: получал большую любовь от отца, от деда АИ (Австрийская империя), даже от Пруссии, мать твою! А после поражения в Великой войне больше беспокоились именно за него! И во время нацизма он был самым приближённым к Рейху, а я был наравне с Румынией. С Румынией, блять!.. Хорошо, что у меня потом появились вы… Обожаю вас, если честно. — Это всё благодаря тому, что я не побоялся к тебе подойти после тренировок, — улыбнулся Польша. — Тебя тогда ещё решили, типа наказать из-за того, что ты капитана обозвал жирным петухом с двумя отцами. Слишком рано ты решил шутить про двух отцов. — Это да, — усмехнулся венгр. — Но всё же, как с тобой Австрия обращается? Не слишком строгий? Нет такого взгляда, а-ля «ты меня заебал»? — Нет, разве что только когда ты рядом, а так он со мной всегда вежлив и добр. А ещё он рассказывал про то, какими вы были в детстве. Вы были дружными и очень верными друг другу, часто он про тебя говорил. Например, как ты случайно упал в фонтан и тебя папа пытался вытащить, но сам упал следом за тобой, — смеялся поляк. — А ещё когда ты хотел сделать венки для себя и него, повырывав любимые цветы АВ. — Серьёзно? Я уже и не помню то время… Вот какой он злопамятный, поверить не могу. Я вообще не помню то, что произошло полчаса назад, а он помнит то, что случилось почти век назад. — Не злопамятный, а память хорошая, тем более как забыть такие забавные моменты из жизни? — Действительно… Но почему он со мной не хочет быть добрым? Вечно такой взгляд суровый, а при Германе он вообще будто принц. А может, мне всё это время так казалось. — Погоди, Венгрия, ты что, считаешь, что ты всё это время был не прав насчёт Австри? Ты же такой весь правильный и т.д., — хитро улыбался Польша. — Ну, при тебе я же могу нормально поразмыслить, не боясь осуждения, ведь так? — на вопрос поляк положительно кивнул. — Ну так… Слушай, раз уж вы так сильно сдружились, то как нам поладить? Давай, думай скорее, пока я ещё хочу этого. — Хочешь? — слова Венгрии повергли его в шок. — Оу… Не знаю даже, вы такие разные… Ну, может вы поговорите как-то вместе? В баре, например, ты после рома всегда такой спокойный и не кричишь на него. — Думаешь? Я тоже сомневаюсь, что мы вновь почувствуем себя братьями, как когда-то в детстве. — Не сомневайся в себе, Вен! — возразил Польска. — Всех уже достало то, что вы постоянно ссоритесь, хотя должны любить и поддерживать друг друга! Вот, с понедельника прям, ты идёшь к нему и говоришь с ним. Без криков и осуждений, принимай критику в свою сторону спокойно. — Если он будет осуждать мой образ жизни, то пусть идёт нахуй, — посмеялся Венгрия. — Ладно, просьбу своего пьяного друга я выполню ради него. — Я трезвый, просто немного сонный… — Спи давай, сонный алкаш.