***
1918 год. Австро-Венгрия пала… Венгрия даже не мог этому поверить, при этом прекрасно зная, какие она терпела поражения в последние месяцы. По всей Европе начали восставать народы, что означало неминуемый крах огромных империй, как Россия и Австро-Венгрия. Большинство не могло осознать большие перемены в мироустройстве: начались объявляться республики, новые войны за независимость, протесты рабочих, селян и военных. И всё это на глазах венгра, которому прямо в лицо сказали, что теперь объявлена независимая Венгерская республика во главе с Михаем Каройи. Можно ли считать это предательством со стороны Венгрии по отношению к Австро-Венгрии? Если под конец войны старший ещё сохранил в себе рассудок, то он точно поймёт ошибки и примет свою судьбу, не виня в этом своих сыновей. Вскоре произошла революция в Германии, в результате чего к власти пришёл старший брат венгра – Веймарская республика. То, что республика была объявлена в городе Веймар, становится даже очень символичным моментом. Но остался младший брат – тоже Германия, только со свастикой на лице. Он ещё был слишком молод, и это означало, что Веймару придётся ещё немного побыть на посту полуразрушенного немецкого государства. Мечты Германской Империи о том, что его старший сын станет управлять колониями, успешно сожжены в прах. Военная карьера Веймара имеет ту же судьбу. И пока старший из братьев ждёт злосчастного подписания мирного договора в Версале, что наконец положит конец Великой войне, младший из немцев чувствует себя уж слишком свободно в экономически разрушенном государстве. Он уже, как и хотел ранее, поступил в Академию искусств в Берлине, перед этим пройдя курсы и закончив отдельно школу искусств во время войны. Очень странно, что будущее государство уделяет время отнюдь не политологии, а холстам и краскам. «Ещё нет лидера, который заставил бы меня бросить кисть», — сказал тогда младший немец, не отрывая глаз от своего эскиза. Вскоре немцам можно было спокойно вздохнуть, когда они узнали, что Веймар насильно заставлял того посещать факультеты права и экономики в Берлинском университете. И хоть традиционные ценности по отношению к странам, как к божественным божествам, начали рушиться, Германию младшего всё ещё не исключили из Академии искусств, терпеливо ждали его на сессиях и экзаменах. А что Венгрия? Ему откровенно всё равно на то, что происходит у его братьев. Австрия стал республикой и отлично справляется со своими обязанностями? Молодец, венгр тоже начинает вставать на ноги при помощи своего дедушки. Однако их двоих начинает смущать созданная Коммунистическая партия Венгрии, в которой состояли не просто венгерские военнопленные из России, но и участники Октябрьского переворота, которые остро критиковали политику президента. И не зря они волновались. Михай Каройи, не имея возможности дальше управлять государством, подал заявление об отставке. Сформировалось новое правительство. Возможно, это была одна из самых основных причин того, почему Венгрия не любит демократию – проводятся свободные выборы, на которых обязательно выберут непутёвого политика или ненадёжного социалиста, который будет заключать всевозможные союзы с Россией и, конечно же, объявит Советскую Республику. Ой, так это же всё про Шандора Гарбаи, какое совпадение! Кто ведь знал, что количество работников на крестьянство без земли, будет равно значимости одного камня в мировом океане. Все эти сто тридцать три дня Венгрия даже не напрягался в своём президентском кресле, считая раскол коммунистической партии и государственный переворот лишь вопросом терпения Антанты и крестьянства. Время показало результат – Антанта разрешила румынам захватить венгерские земли, хоть и обещала в ультиматуме, что эвакуирует войска, если правительство исполнит их требования. Вместе с этим до Венгрии дошли известия про бывшего адмирала флота Австро-Венгрии, Миклоша Хорти, который собрался с войсками и шёл прямо на Будапешт. «Посмотрим, внук мой, – говорил тогда Королевство, – что же объявят – республику или же монархию». Опасения их двоих подтвердились: 29 февраля (1 марта) 1920 года была объявлена монархия, то бишь Королевство Венгрия. Конечно, первым объявили монархию приверженцы Карла IV Габсбурга, однако Антанта поддержала именно Хорти. Венгрия был недоволен тем, что в его страну лезет Антанта, которая вообще не понимает, каков характер венгерской политической элиты и строение менталитет его народа. Однако стоит признать, Хорти был одним из лучших претендентов, нежели кто-либо ещё из членов Национальных собраний. Время попробовать, что будет для Венгрии лучшим вариантом: демократия с парламентаризмом или же авторитарный режим Хорти (диктатура). — … Недолго я просуществовал на карте, — печально, но сдержанно произнёс младший венгр, от безысходности читая названия книг в шкафу своего кабинета. — … Кто сказал, что я хочу вернуться к власти, внук мой — спросил ВК, сидя за рабочим столом. Венгрия резко повернулся к дедушке и удивлённо уставился на его спокойное лицо. От реакции внука тот расплылся в лёгкой улыбке и прикрыл глаза. — Моим аргументом в твою пользу будет то, что парламент всё ещё сохранился, — сказал Королевство и, встав из-за стола, последовал к младшему. — Моё время было ещё в далёком средневековье и во времена правления моего сына. Сейчас наступили совершенно новые времена, к которым я уж никак не приспособлен. — Но и я далеко не монарх, мне даже будет стыдно носить звание Королевства, пороча твоё имя, — сказал венгр, полностью повернувшись к старшему. — Несмотря на формальности на бумагах, кто решил, что у нас чистейшая монархия? — посмеялся тот. — Думаешь, что если Хорти объявил себя регентом, то это делает Карла претендентом на трон? Если так и есть, то он у нас стал каким-то инвалидом: ни слова сказать, ни действия совершить не в силах. Очевидно, что Национальные собрания примут закон, который запретит ему занимать когда-либо престол, укрепив власть диктатора. — … Ты прав, — младший поубавил свой пыл в голосе. — Ты во всём оказываешься прав, пока я говорю о каких-то небылицах. Какой из меня правитель, если я о банальных вещах догадаться не могу? — … Вен, послушай меня сейчас, раз уж считаешь меня неким мудрецом. Наш венгерский народ словно переродился, приобрёл новые взгляды и изменил свой кругозор. Я уже не гожусь в правители, который будет представлять рабочих и крестьян. Эту ответственность должен взять на себя именно ты. Ты должен представлять новую модернизированную нацию. Настало время перемен, в которых должны фигурировать не старые отцы, а их наследники. Ты – мой наследник, который представляет государство, а не какой-то конкретный политический устрой. Диктатура Хорти – это лишь один из отрезков твоей истории, который ты должен пережить. Кто знает, что будет в будущем: вдруг после его смерти объявится республика, и на её место придёшь именно ты. — … Мне кажется, что легче всего не иметь контакта с женщинам. Вот тогда я уж точно буду руководить Венгрией. — Хах, мой внук, — улыбнулся Королевство и похлопал того по плечу.***
1920-1930-е гг. 1920-е годы прошли довольно спокойно: с ограничением, но присутствовали некоторые демократические свободы, многопартийность, двухпалатный парламент. Сохранился консервативный курс, которому придерживался сам Венгрия. Были некоторые проблемы с аграрной реформой, но наполовину она всё же была выполнена. Сам он стал инициатором введения образовательного ценза, который не позволял необразованным гражданам голосовать на открытых выборах. Основной проблемой стали условия Трианонского договора, из-за которого он лишился Трансильвании. По ней больше всего разжигался гнев Венгрии, и не только из-за потери территории, а поведения Румынии. Такое пренебрежительное отношение многих стран к нему делало его, как страну, отдалённым от зарубежного мира. У него не было даже возможных друзей – только возможные союзники и торговые партнёры, благодаря которым его экономика ещё не провалилась сквозь землю из-за многочисленных репараций. И как же ему их выплачивать, когда он лишился 72% территории? Отсюда неудивительно, что в начале 30-х годов реваншизм обрёл большую популярность среди венгерских масс. Это было заметно и в политике Хорти, потому Венгрия был прекрасно осведомлён насчёт его планов. «Траур» по утраченным территориям настал ещё тогда, когда подписали тот самый злосчастный договор: флаги были спущены, а в школе дети читали молитвы про воссоединение всей Родины. Венгрия испытывал не то чтобы сожаление, а стыд за то, в каких условиях оказался его оскорблённый народ. Да, он считал, что страны Антанты его опозорили. А когда случился экономический кризис, тогда оба венгра чуть ли не взяли молитву в руки, чтобы их государство сохранилось. Всё, что строил прошлый уряд Бетлена, разрушилось чуть ли не за пару месяцев. Спасло ситуацию лишь то, что на конференции в Лозанне были отменены репарационные обязательства Венгрии. Однако появилась новая проблема: новые премьер-министры и ультраправые движения. Если первым (Дьюла Гембеш и Калман Дараньи) он был благодарен, то ко вторым он относился с сильным скептицизмом. Венгрия понимал, что в следствии, как он считал, захвата власти национал-социалистами в Германии и долгого правления Бенито Муссолини в Италии, по всей Европе начнут процветать профашистские движения. В частности, это угрожало странам, что проиграли в Первой мировой войне. Как бороться с ультраправыми радикалами никто не знал, да и особого сопротивления против их деятельности не было. Дьюла Гембеш пошёл на контакт с Италией и Германией, в 1934 удалось подписать Римский протокол, благодаря которому будет иметься возможность в скором будущем пересмотреть условия Версальского договора, затронувшего и Венгрию. Были также попытки выйти на связь с СССР, однако из-за разных идеологий это было лишь пустословием. И вот тут начинается самое интересное, ибо после этого жизнь Венгрии настолько кардинально изменится, что вскоре он не будет узнавать себя на старых фотографиях. Перед Первым Венским арбитражем он возьмёт в руки фото 1921 года. На нём изображён совсем молодой Венгрия, одетый в классический костюм, который не понимает, что его будет ждать в ещё далёком 1938 году.***
2 ноября 1938 год. После неудачных октябрьских переговоров насчёт желания Чехословакии наступила небольшая тишина. Венгрия не присутствовал на тех переговорах, однако, веря словам своего министра, знал о произошедшем конфликте Чехии и Словакии как братьев. Между словацкой и чешской делегацией не было особых споров, что нельзя было сказать об их государствах. «Они готовы были чуть ли не избить друг друга, а может, даже заплакать при нас, — описывал ту картину Канья Калман, министр иностранных дел, — Они закрылись в отдельном помещении, но мы всё равно слышали их крики. Вернее, крики Чехии о братьях, а также тихий голос Словакии, который оправдывался тем, что хочет сохранить свою государственность. Но не из-за Самодержцев переговоры потерпели крах». На сей раз будут присутствовать все страны сторон переговоров, в том числе и Фашистская Италия с Германией, которого другие государства прозвали Третьим Рейхом. При них Чехия и Словакия вряд ли начнут плакать или орать. В замке Бельведер в Вене начались новые переговоры с участием стран. Делегациям Словакии и (несуществующей в обличии человека) Закарпатской Украины не дали слова против, что повергло в шок присутствующего словака. На сей раз итальянские и немецкие коллеги повернулись к нему другой стороной. Чеху не было жаль своего брата, однако он не чувствовал злорадства. Он понимал, что его государству не быть даже при автономии, а про независимость уже язык не сможет повернуться. Даже Венгрии сложно было смотреть на то, как чех пялится всё время в одну точку и пытается не думать о том, что это будут его последние дни существования на карте Европы. Славянин явно ожидал большего за свои более девятьсот лет существования. Такое чувство знакомо венгру, но вряд ли он когда-нибудь ощутит настолько сильную обиду, как Чехия. Произошла, как и ожидалось, дискуссия, и поэтому все решили сделать небольшой перерыв. Венгрия, гуляя по замку, заметил, как министры Германии и Италии в сопровождении ФИ скрылись в одной из комнат. Практически также действовали страны-участницы Мюнхенского сговора: в маленьком кабинете, скрывшись от глаз общественности, решили судьбу ещё одной европейской страны. Хотя, тут как посмотреть насчёт государств. Ходят слухи, что Британия сам лично готов выгнать Чемберлена с поста премьер-министра за его слабость как политика. Изначально венгр искал балкон, который смог найти. Стоит надеяться, что фашисты, как бы это не звучало, встанут на его сторону в вопросе деления территорий. Ему необходимо вернуть именно те, которые заселённые венграми. Это касается и Трансильвании, однако, упомянув Румынию, он войдёт не в самое лучшее положение на переговорах. Хотя его можно будет оправдать тем, что он такой же, как и его младший брат Германия – любит защищать своё приданое. Это был первый случай в его жизни про палку и собаку. Как вспомнишь её, держи палку при себе. Собакой на сей раз выступил Третий Рейх, который неожиданно оказался за спиной Венгрии. Тот дёрнулся, когда краем глаза заметил чёрную тень сзади себя. Ещё толком зимы нет, как немец укутался в китель. Старшего всегда забавляло то, что немцы по своей крови очень чувствительны к холодам, в то время как венгры более выносливые. Но Венгрия не был приспособлен к резким появлениям из-за спины. — Господи, как предсмертный ворон появился, — пробубнил венгр, облегчённо вздохнув. — На переговорах ты был куда смелее, чем сейчас, — сказал немец своим низким, пугающим людей голосом и скрестил руки. Венгр не боялся его, продолжая ощущать своё превосходство над ним в силу своего возраста. Но стоит признать, что свастика на его лице начала выглядеть более пугающее с его генеральной чёрной униформой. Он когда-нибудь искал альтернативу ей? Его Фюрер, Адольф Гитлер, имеет хоть какое-никакое разнообразие, в то время как Третий Рейх всегда хочет подчеркнуть пару деталей: он и военный, и политик. Впрочем, как этого не хотел скрывать от себя Венгрия, она ему была к лицу. Венгр теперь может понять его отношение к расизму – он и есть обозначением этого слова. Если раньше старший ещё понимал суть концлагерей с политическими заключёнными, то когда под раздачу начали попадать евреи и прочие «асоциальные элементы» Германии, он уже старался как можно дальше держаться от немца. Но, увы, венгерские политики привели его на эти переговоры в Вене. Между прочим, оккупированной. — Риббентроп уже решает окончательную судьбу двух братьев, — добавил венгр, глядя куда-то вдаль на архитектуру Австрии. — Ты хочешь меня о чём-то оповестить? Ты один из немногих, кто решил уделить мне внимание. — Не делай из себя главную звезду этого дня, Венгрия, — как и ожидал собеседник, Рейх относится к нему с таким же презрением, как и к остальным государствам. — Разве ты не осведомлён насчёт своего положения передо мной? Ты так прогнулся под Францию, что мне тебя жаль становится. Тактика унижения и запугивания, кажись, теперь стала присуща Германии. Как раз этим он и отличался от остальных немцев – он был необычайно строг. Даже больше, чем Германская Империя и Пруссия. Да и внешность, мягко говоря, уже вселяла страх. Был бы здесь простолюдин, он бы точно потерял сознание при виде Третьего Рейха. Даже Венгрия не имеет желания смотреть в его ядовитые голубые глаза, которые уже прозвались «чистейшими арийскими». Его мускулатура была почти что идентична венгру, и уже начинает казаться, что это у них обоих передалось от отца. Это было бы очень заметно на примере с Австрией, если бы он здесь присутствовал. — Признаю, с территориями, которые у меня остались после Версаля, мне очень трудно справляться, — попытался избежать едких заявлений Венгрия. — Я потерял жизненно важные экономические районы, которые я обязан вернуть. Это касается и Трансильвании. — Ты побереги свой язык насчёт Румынии, — перебил того немец. — За данные тебе годы правления ты так и не понял, как стоит правильно поступать политику. Стыдно признавать, что ты являешься членом моей семьи. — С превеликим удовольствием я готов буду отказаться от такого статуса. — … Ты играешь уже не с огнём, а с неконтролируемым пожаром, Венгрия. Тебе ещё раз напомнить, кто тут решает ваши судьбы? Венгрия решил промолчать, нагнувшись и оперевшись об перила. Он не желает произносить вслух, что он значительно слабее своего младшего брата, от которого Чемберлен готов спрятать голову в песок. Но стоит взглянуть правде в глаза: делать резкие высказывания в присутствии Германии слишком опасно. Однако венгр не умеет держать свой язык за зубами. Прям как и его отец… Теперь подобная фраза въелась ему в голову. Сколько раз Австро-Венгрия «в шутку» говорил подобную фразу ему в детстве? Тысячу раз уж точно. А ведь он реально моментами пытался быть на него похожим. Хотелось стать таким же сильным, показать себя как главного человека в их семье. Да, он хотел большего внимания и уважения к своей персоне, как и к Германской Империи. А теперь это стало для Венгрии чуть ли не клеймом, от которого он желает избавиться. Он не имеет ни малейшего желания быть членом семьи кровавых убийц и безумных геополитиков, быть похожим на того, кто разбил сердце АВ и сделал его зависимым от себя. Больно вспоминать то, когда Австро-Венгрия глядя на него в юношестве, с улыбкой говорил про схожесть с Германией, а венгр всегда отвечал «нет». — Ты готов заявить об этом публично? — спросил Рейх, явно что-то скрывая под своим вопросом. — … И развязать тебе руки на моей территории? Нет уж, — ответил Венгрия. — Когда-то наш отец говорил, что не считает себя родственником Британии, но не хотел развязывать конфликт с ним, чтобы тот не нарушил свой нейтралитет. Как думаешь, Британия объявил ему войну из-за семейной обиды? — … Не сравнивай меня с отцом. Ты на него больше похож. Германия сдержал ухмылку, с детства зная, как тот испытывал неприязнь к отцу. Но немец имеет уважение к ГИ, который в данный момент приглядывает за его сыном, и поэтому не стал сейчас порочить его имя, чтобы поставить на место своего брата. Он сделает это другим образом, хоть и немного позже. — Спасибо за комплимент, — ответил Рейх, ни на секунду не отводя взгляд от Венгрии, таким образом продолжая давить на него. — При всём твоём желании, я имею возможность уладить конфликт насчёт Трансильвании. Венгр, не взглянув на немца, от удивления поднял брови. Стало интересно, что же тот имеет в виду под словом «уладить». Поделить территорию, как советует воспитатель детям в детском саду? Румыния был на стороне Антанты, что уже делает его отношения с Германией проблематичными. Однако нельзя отменять возможность того, что к власти придёт профашистский деятель, которому будут симпатизировать нацисты. Поддержать фашистов намного проще, чем насильно захватить власть или объявить войну. В этом и заключается проблема Венгрии: Трансильванию ему могут и не вернуть, обещая взамен какие-то несчастные клочки земли. Тут уже выбор за венгром: войти в доверие Третьему Рейху, то бишь согласиться с его требованиями, который тот ему преподнесёт, или же сохранять нейтралитет, что вряд ли спасёт ситуацию. Давно стало ясно, что его брат не просто так подошёл к нему. — Имеешь ли возможность рассказать мне, как ты это видишь? — спросил Венгрия и наконец соизволил повернуть на того голову. — Я не вижу будущего. Я его предсказываю, ссылаясь на положение ваших армий и отношение венгров Трансильвании к румынской власти. Если ты имел силы контролировать свой генералитет, я был бы спокоен за Балканы. Однако я знаю, что на самом деле произойдёт. — Можно перейти с формальности к самой сути? — Когда твоя армия начнёт мобилизацию, ты либо пойдёшь на мирные переговоры, либо же в страну вторгнутся румыны. Будет ещё хуже, если Советский Союз посчитает себя Мессией, которая переманит румынское правительство на свою сторону. И как бы это прискорбно для меня не звучало, мне необходимо сейчас сохранить отношения с Румынией. Его нефть мне необходима. Венгр был в шоке. Конечно, от Германии было весьма ожидаемо, что он не будет считать его за равного себе человека. Однако придавать большую цену какому-то румыну – уже верх понимания Венгрии. Унижением уже является то, что он позволяет себе выслушивать подобные заявления в свой адрес. Тот даже не верит, что его армия способна противостоять румынской. Подобный конфликт он хочет «уладить» не из желания «мира», а с опаской на вмешательство СССР в территориальный спор. Очевидно, что ни Германия, ни Союз не являются гарантами безопасности обеих государств на Балканах. Но Венгрия и без этого знает, как он будет жить при советской власти, и потому ему придётся поддаться давлению Рейха взамен на территории и сохранения государственности. Хотя последнее может являться лишь вопросом времени, как с Чехословакией. — Венгрия, у меня очень хорошая память. Румыния ценен в торговле, но не как верный союзник. Месть за Великую войну будет от рук совсем не моей армии. — … Мы не настолько жестоки, как вы, нацисты. На это заявление Германия поднял брови и ухмыльнулся лишь краями губ. Да он смеётся с него! — Хоть по сравнению с немцами твой народ ничто, как простая подошва от ботинка, всё-таки его олицетворение является мне кровным братом. И я не думаю, что ты отличаешься от нас благоразумием. Венгры – лишь твоё зеркало. Не имея сил дальше терпеть Рейха, Венгрия встал и пошёл внутрь замка, стараясь как можно скорее спрятаться от глаз брата. Он не глуп, чтобы не знать о преступлениях, которые сотворили венгры в Первую мировую. С огромной жаждой мести и «исторической справедливости» их головы наполнились ещё большим гневом. Подобное происходит в каждой армии, но государствам трудно осознавать это. Хватит на него сегодня правды в лицо, которая рассекает его душу, словно острое лезвие меча чью-то шею. — Ungarn! Венгрия, постой! — прозвучал знакомый голос вдалеке, по тону намного выше, нежели у Германии. Это был голос Австрии. Он его не слышал… уже более двадцати лет. Венгрия сначала не понял, кому он принадлежал, но в голову сразу же пришёл образ Австрии, и поэтому всё быстро сошлось. Ноги остановились. Венгрия оглянулся назад и увидел обладателя голоса вдалеке от себя. Там стоял Австри, облачённый в бледно-серый китель. После Аншлюса он стал полноправным членом СС, управляя своими бывшими австрийскими территориями, прозванными «Восточной маркой». Известно, что прав и привилегий у него предостаточно, как и у всей германской семьи. Он живёт как самая настоящая принцесса: в богатстве и без обязательств (он по своей воле выбрал политическую деятельность, чтобы хоть как-то сохранить личную автономию). Уважают его намного больше, чем Венгрию, которого могут послать на немецкой границе и не понести за свои слова наказания. Он не имеет желания общаться с австрийцем. Тот, потеряв независимость, фактически автономно управляет своими землями, так ещё и является равным самому Гитлеру. Почему ему и здесь повезло? Он будет единственным, кто получит из всей нацистской геополитики одну лишь выгоду. Для этого ему уже достаточно было родиться в германской семье. Как всегда, австрийцу повезло намного больше, чем его единоутробному брату. Одарив Австрию презрительным взглядом серых глаз, Венгрия отвернулся от него и пошёл по ранее установленному маршруту. Не хотелось больше встречаться когда-либо с братом: слишком завистно. Пока он носит отдельное звание в СС (Selbstherrscherführer) Венгрии прямо в лицо говорят, что ценнее его даже румынская нефть. Австрийца, что до последнего надеялся на разговор с братом, охватила дикая печаль. Он продолжал смотреть венгру в спину, пока тот не скрылся за углом. Рука самовольно потянулась к сердцу, которое было ранено из-за поступка Венгрии. Было настолько обидно, что слёзы были вот-вот готовы показаться из-под голубых глаз. И неясно ему, на кого именно тот обижен: на Германию, на него или же на всю семью. Даже если первое или последнее предположение окажется верным, то чувство вины с него вряд ли спадёт. За что он должен чувствовать вину, Австрия так и не знает. Вдруг на его плечо кто-то поставил тяжёлую руку, что сжала плотную ткань его кителя. Австриец даже не испугался, ибо единственный, кто делает подобные неожиданные вещи, являлся Третий Рейх. Не скрывая разочарования, Австрия повернул на того свою голову, одарил грустным взглядом и вновь устремил его в коридор, в котором недавно был Венгрия. — Was erhoffst Du sich, Ostmark? — спросил Рейх, зная наперёд ответ брата. — … Ich hoffe auf ein weiteres Treffen, — ответил австриец. — Ich muss Geduld haben, was ich in deine Anwesenheit nicht werde kann haben. — Manchmal bist du so sehr naiv.***
1939-1944 гг. После начала новой войны, в которой первая кровь пролилась 1 сентября 1939 года на территории Польши, в мире все будто резко посходили с ума. Как только Германия атаковал Польшу, Британия и Франция объявили ему войну, однако самых боевых действий не было вплоть до мая 1940 года. Всё это время Венгрия наблюдал за этой картиной со стороны, пытаясь не чувствовать себя соучастником в злодеяниях немцев на польских землях. Он, мягко говоря, пребывал в шоке. Неужели Союзники позволили Третьему Рейху так просто захватить Польшу, которому они обещали помочь?.. Хотя чему тут удивляться после пары Венских арбитражей, на которые они даже не отреагировали, как подобает странам-победителям предыдущей мировой войны. В Мюнхене 1938 года они буквально дали согласие на раздел Чехословакии, а тут действуют словно по пословице «молчание – знак согласия». К несчастью для Норвегии и Дании, Германия решила воспользоваться своим положением и, объявив им войну, быстро оккупировала территории, обойдясь лишь парой сражений в море против британско-французских сил (1940 год). Их принятая тактика была колоссальной ошибкой, ибо они позволили немцам провести успешные операции в трёх странах. Хотя уже многие начали догадываться, почему французы не развернули широкомасштабное наступление: у них не было достаточно сил, чтобы противостоять немецкой армии, которая была в разы лучше французской. Да и зачем ставить на себя клеймо «атакующего», чтобы Германия показалась остальному миру только обороняющейся стороной? И пока Франция с британскими дивизиями готовят оборонительную линию на границе с Бельгией (очевидно, что Нидерланды, Бельгия и Люксембург будут первыми жертвами немецкой агрессии), Советский Союз показал свою натуру, оккупировав западнобелорусские и западноукраинские территории (Польши) под лозунгом «освободителя», а после объявил войну Финляндии из-за «угрозы советским территориям» с его стороны. Венгрия не знает, был ли подписан некий союз между двумя тоталитарными государствами, но вся эта картина на карте Европы даёт большую почву для размышлений. Варшава пала 27 сентября, а за ней остальные оставшиеся города, базы и главный порт. Финляндия выстоял, хоть и пришлось уступить свои территории. Честно, Венгрия, хоть и не имея перед собой нужных разведданных, понимал, что СССР, имея настоящее превосходство и силу, оккупировал бы Финляндию полностью, а не отделался мирным договором. Зато Венгрия мог почувствовать себя военным аналитиком: Балтийских стран будет ждать та же участь, что Бельгию, Нидерланды и Люксембург в скором будущем. Впрочем, что и требовалось доказать 10 мая 1940 года. Следуя плану «Гельб», Германия атаковал эти три страны и за очень короткий срок захватил их, а за планом «Рот» – начал кампанию против Франции и союзнических войск. Можно сказать, поражение настало ещё при битве за Дюнкерк: когда немецкие группирования, пройдя через горный массив Арденны, окружили самые сильные и численные союзнические войска. Их эвакуация означала скорый конец Франции, что и произошло спустя шесть недель кампании. С начала самой Второй мировой Венгрия повёл себя так, что будь его брат рядом с ним, он оказался бы давно застреленным на месте. Сначала он отказался от вторжения во Вторую Речь Посполитую, а после и вовсе оскорбил своего брата, приняв в страну польских и еврейских беженцев. Миклош Хорти дал своему Самодержавцу лично понять, что он будет всеми силами стараться обеспечивать безопасность беженцам вне зависимости от нации и статуса (военный или же гражданское лицо). Венгр мог спокойно выдохнуть, зная, что он имеет общие взгляды со своим диктатором. В 1940 году случился Второй Венский арбитраж, и на сей раз решалась судьба Трансильвании. Несмотря на прошлую встречу с Третьим Рейхом, часть Трансильвании, населённая в большинстве своём венграми, перешла под контроль Венгрии. Теперь не ясно, что Германии дороже: нефть или же родственная связь со своим братом. Можно ли это считать что-то вроде кумовства? Конечно, можно. После такого, мягко говоря, подарка от Германии с Италией у него не осталось выбора, кроме как вступить в Трёхсторонний договор, то есть стать союзником стран Оси: Италии, Германии и Японии. Теперь венгру будет гораздо сложнее сохранять нейтралитет, если его брат осмелится напасть на СССР. Почему он так думает? До боли очевиден тот факт, что две тоталитарные державы не смогут ужиться вместе, в особенности, когда одна из них желает завоевать весь мир. Вскоре произошёл громкий шум в Югославии: произошёл государственный переворот как раз после того, как Югославия вступила в союз со странами Оси. Гитлер потребовал немедленного вмешательства венгров, обещая взамен Южный регион. Об этом немедленно оповестили Венгрию и парламент о таком решении. Пал Телеки, премьер-министр Венгрии, яро выступал против, однако, когда венгерским войскам всё же пришлось вторгнуться в уже развалившуюся Югославию, он совершил самоубийство. — То есть его ничуть не смущала бомбардировка наших городов югославской авиацией ещё за неделю до нашего вступления в их страну? — спросил тогда Венгерское Королевство, продолжая выступать советчиком для своего наследника. Венгрия получил лишь малую часть от бывшего Королевства, однако и на этой маленькой территории проводилась партизанская деятельность. Но вот чего действительно не хватало для полного счастья, так это объявление войны СССР 22 июня 1941 года. Тогда Венгрия готов был улететь куда-то за стратосферу, ибо не понимал безумства Германии и его генералитета. Венгр ещё не отошёл от распада Югославии, как тут открылся новый фронт действий. В начале войны никто не заявлял, что Венгрия вообще вступит во Вторую мировую войну. Там присутствовали, можно сказать, почти что все союзники, включая румын и словаков (если брать в счёт Восточную Европу). Это очень нехорошо для положения Венгрии, ибо они, помогая немцам, получат привилегии в будущих договорах и соглашениях. Поэтому скоро будут делить уже не Трансильванию, а Венгрию. Новый премьер-министр Ласло Бардоши начал ориентировался на Германию. Можно сказать, вся политика Венгрии теперь была в руках Германии. 26 июня разбомбили Кассу (венгерский город). Правительство расценило это как нападение СССР на Венгрию. Но даже сам венгр не верил подобному заявлению, зная, что Союз вряд ли осмелится объявить войну, став агрессором, ибо венгерская армия не напала на его территорию. Нельзя, конечно, исключать факт, что Союз объявил войну всем странам-союзникам Германии в Европе, но для такого заявления нужны были весомые доказательства. Ещё ясно, что Третий Рейх хотел вступления Венгрии в войну, поэтому не стоит отрицать и его соучастие в обстреле Кассы. Миклош Хорти, как оказалось, не разделял планы Бардоши, и поэтому в начале 1942 года последнего было заменено на М. Калая, который, наоборот, пытался вывести страну из войны. Венгрия толком не знал, кого именно ему стоит поддерживать, но он не был против выйти из этой войны, на которую он отправил треть своей армии. Когда венгров разгромили под Сталинградом и Воронежем, а потери были необычайно высоки, тогда Самодержец понял, что наступил переломный момент в войне. Всё поменялось в сторону Красной Армии. Стало известно, что Союзники помогают Советскому Союзу выстоять, посылая тому продовольствие, боеприпасы, технику, медикаменты и прочее, чего теперь начинает не хватать армиям стран Оси. Если Германия и Япония ещё не испытывают существенный дефицит, то их союзники послабее – ещё как. Информацию о поставке матобеспечения правительству стало известно от самих же Союзников, с которыми они вели тайные переговоры. Венгрия был об этом также осведомлён. Признавать себя жертвой собственного брата не имелось никакого желания, однако что не сделаешь, чтобы попытаться выбраться из этой кровавой войны. Удивительно, что они пытаются заключить договор с Западными странами, а не с СССР. Хотя нет, неудивительно, ибо венгр понимает, что советская армия, начиная прорываться, явно хочет дойти до самого Берлина. Кто ведь ещё в начала 20-х годов собирался устроить «всемирную революцию» в странах Восточной Европы? Кто поддерживал венгерских коммунистов в начале 20-х годов? Случаем, не те самые два брата-близнеца, которые сидят у государственного аппарата вместе со Сталиным? Как раз они самые. Они не оставят Венгрию в покое.***
1944 год. Немцам о возможном предательстве со стороны Венгрии стало известно ещё в 1943 году, когда как раз и начались «тайные» переговоры с Британией и США. Германию подавно смущала политика Миклоша Каллаи, который отказывался от введения антисемитских законов, депортации евреев и разрешил деятельность левой оппозиции (кроме, конечно же, коммунистов). Хоть на словах правительство поддерживало Третий Рейх, при разговорах с Союзниками она была готова вступить в Антигитлеровскую коалицию. Поддерживал ли эту позицию Венгрия? Однозначно да, ибо это был единственный возможный вариант действий, чтобы сохранить свою независимость, которую отнимет либо Германия, либо СССР. В начале 1944 года Венгрия начал подозревать, что терпение Германии начинает иссякать. Последней каплей немца стало отправленное в феврале месяце телеграмма для венгра, в которой указано, что если правительство не снимет «предателя» и «коллаборациониста» Каллаи, то во внутреннюю политику Венгрии придётся вмешаться Вермахту и СС. Венгрия до последнего надеялся, что его правительство хотя бы для себя имеет представление того, что немцы могут вторгнуться в их страну из-за политики. Если сюда придёт Германия, то начнётся самый настоящий кошмар, в частности для эвакуированных евреев и поляков. Оповестив об этом диктатора, которому нужно было ещё время подумать насчёт окончательного решения, Венгрия немедленно направился к Венгерскому Королевству. В начале войны он отошёл от политической деятельности по приказу своего внука, однако, он всегда был осведомлён о новостях на фронте и в парламенте. Когда пришёл Венгрия в его нескромную для простого смертного обитель, он был готов обсыпать того всеми волнующими вопросами. — Дедушка, я тебя умоляю, оставь вопросы на потом, — сказал младший, остановив сильный поток вопросов неосведомлённого ВК. — Есть дело поважнее, которое стоит сейчас же обсудить. — Дай угадаю, это связано с Германией, — со злобой в голосе сказал старший. — Абсолютно верно. Прочитай то, что я получил ещё утром. Королевству вручили ту самую телеграмму, которую он с ужасом начал читать. С каждой строчкой в ней его глаза готовы были аж на лоб вылезти. Помимо этого, младшему требовалось открыто заявить про свою «верность» семье и союзникам, которые готовы будут защищать его государство от вторжения Красной Армии. — Конечно, защищать будут, ибо через нас лежит путь к Румынии! — воскликнул старший венгр, еле сдерживая себя, чтобы не разорвать телеграмму в клочья. — Немецкая оккупация неизбежна, — сдержанным тоном сказал Венгрия, на что ВК вопросительно поднял на него взгляд зелёных глаз. — Германия прекрасно осведомлён насчёт наших переговоров с Союзниками. Если даже Каллаи уйдёт, депутаты и Хорти останутся на своих местах, а свои взгляды и планы они не поменяют. — Делать ему нечего на фронте, чтобы тратить своё время и войска на наши территории. Он обезумел вместе с тем стариком! Непонятно, кто кого не слушал: Королевство, что возмущался каждому напечатанному слову, или Венгрия, который пытается донести до того одну свою мысль. — Германия нас оккупирует, — повторил младший. — Ты прекрасно знаешь, что происходит, когда немцы заходят на оккупированные территории, и что они творят с людьми. Ему неважно, кто ты: король, депутат, рабочий, крестьянин или священник. Поэтому он социалист. Исходя из сложившейся ситуации, ты должен уехать как можно скорее отсюда… ВК настолько опешил, что аж раскрыл рот, при этом не имея возможности что-либо произнести. Он был больше обескуражен услышанным, ибо не понимал, почему его внук выбрал такое радикальное для него решение покинуть страну. Для страны это равно чуть ли не самоубийству! — Венгрия, ты о чём сейчас вообще? — спросил старший, растерянно глядя на венгра. — В смысле, я должен уехать? Как я вообще могу себе позволить покинуть свои земли в такое время?! — Если ты не можешь, то я могу всё сделать. Я не позволю тебе здесь находится, пока ситуация не исправится. — Что ты имеешь в виду под последним? Пока немцы одумаются? Когда война закончится? Или когда советы придут на нашу территорию и оккупируют её? — Дедушка, ты ведь мудрее меня. Почему же ты откидываешь тот факт, что немцы, если не ворвутся прямо в парламент, то придут к тебе, чтобы с помощью шантажа заставить меня пойти на их условия? Наступила тишина, чей напряжённый характер наполнил весь воздух в помещении. ВК не хотел подобного признавать, однако понимал, что такой вариант ещё как возможен. Третий Рейх очень своеобразный, когда дело касается семьи, хоть и во многом он пошёл в своего отца. Королевству известно о давней ссоре ГИ и АВ, потому он сам испытывает неприязнь к своему зятю. И если младший немец пытается идти под копирку своего отца, то отношение к венграм у него идентично мнению Империи. Тогда выходит, что опасения младшего весьма обоснованы, и поэтому ВК стоит прислушаться к нему. Но как он сможет оставить его одного в оккупации? Старший уверен, что его наследник справится со сваленной на его плечи работой. Однако сердце охватывает страх. Он боится не как государство за наследника, а как дедушка за своего единственного внука. Впервые за долгое время у него в груди сыграло чувство некого долга: оберегать младшего от всех бед. То есть утолить давнее желание позаботиться о Венгрии, чего он не мог сделать в его детстве. И даже в года его правления он сдерживал свои желания при себе, чтобы его внук не зависел от него. Единственное, что позволял себе Королевство, так это быть его советчиком, но не более. И сейчас, когда он, наконец, с головой окунулся в человеческую жизнь без государственных долгов, он поддался своим чувствам. Ему больно даже думать о том, что он оставит Венгрию одного на растерзание немцам и советам. И поспорить с младшим невозможно, ибо говорит он абсолютно логичные вещи. Если ВК останется здесь, то с его помощью оккупанты могут манипулировать Венгрией, который уж точно не захочет дать своего дедушку в обиду. — Я… не… не знаю… — неуверенно произнёс Королевство, опустив опечаленный взгляд на пол. — Дедушка, не считай меня за эгоиста – мне тоже не хочется тебя отпускать. Венгрии он сейчас был необходим, но сейчас намного важнее обеспечить безопасность Королевства. Приходится снова идти на жертвы, чтобы сохранить единственному родному человеку спокойную жизнь. — Как ты говорил… это всего лишь одна из страниц моей истории, которую я должен пройти сам. Я справлюсь, дедушка. В ответ была тишина. ВК продолжал расстроенными, будто щенячьими глазами смотреть на венгра. Дедушка единственный видел в Венгрии не Германскую Империю или Австро-Венгрию, а самого себя. Младшего брала вверх гордость, когда его сравнивали с Королевством. Он своим упрямым характером пошёл явно не в ГИ, а в дедушку, который, кажись, впервые в жизни решил пойти кому-то навстречу, коим оказался его внук. Без всяких предупреждений ВК заключил Венгрию в крепкие объятия, да настолько сильные, что тот пошевелиться не мог. Старший хоть и рожал, однако силой не уступал даже АИ, из-за чего зарубежные страны только гадали: действительно ли он выступил роженицей или же Австрийская Империя соврал им насчёт низа и верха. Теперь в этом сомневается и Венгрия, которому чуть не переломали кости. Королевство дал волю своим эмоциям, которые показывал лишь в самых значимых моментах, как, к примеру, рождение своего сына, восхождение его на престол, первые встречи с внуками, первый день правления Венгрии. Этот день является самым грустным и трудным в жизни старшего венгра – разлука со своим единственным внуком. ВК готов признать себя самым настоящим эгоистом, забывая об остальных, но ему уже всё равно на мораль. Сейчас у него нет человека дороже, чем младший венгр, в плечо которого он пускает слёзы горести. В этот момент старший даже не думает отпускать внука: хочется заключить младшего в вечные объятия, чтобы не дать ему уйти. Но он понимает, что должен отпустить. Королевство любит своего внука и поэтому должен дать ему действовать независимо от него. — Ты поедешь к деду, к Австрийской Империи, — сказал Венгрия, кое-как обняв дедушку в ответ. — Он хоть и под домашним арестом, но я буду точно знать, что ты под надёжной защитой. Там не немцы, а австрийцы. — … Мне так будет не хватать тебя, Венгрия, — прошептал старший. — Я буду молить Господа о том, чтобы война поскорее закончилась и мы вновь увиделись. Я не смогу без тебя так долго протянуть… — Не волнуйся, я буду всеми силами стараться, чтобы ты как можно раньше увидел родной Будапешт.***
1944-1945 гг. Венгрия усвоил очень важный урок для себя: если стране угрожают оккупацией, нужно оповещать не только диктатора, который только и может надеяться на мирное решение конфликта с помощью переговоров, а и всему парламенту. Германия не блефовал: 19 марта, когда Гитлер заманил Хорти в Вену на «переговоры» в Венгрию вторглись немецкие солдаты. Премьер-министр Каллаи решил сбежать, но был пойман и отправлен в один из концлагерей. Премьерство на себя перебрал бывший венгерский посол в Берлине Доме Штоян, который установил немецкий марионеточный режим в Венгрии. М. Хорти не покинул своего диктаторского места, продолжая вмешиваться в правительственные дела. Благодаря новому министру были запрещены практически все демократические основы правления (запрет СМИ и т.д.) и введены антисемитские законы и указы. После оккупации Венгрия поддалась бомбардировке странами Союзников. Стоит признать, что депортации евреев происходили ещё в 1941 году (после расстрела в Каменец-Подольском (1941) до 1944 года массовых депортаций не наблюдалось), однако масштабы были заметно меньше, чем в Югославии, Румынии и Словакии. До 1944 года Венгрия стала неким убежищем евреев, а сейчас – ловушкой. И Венгрия, и Хорти не могли ничего результативного сделать, когда за их действиями строго следил поставленный немцами имперский комиссар Эдмунд Веезенмайер, который фактически был новой главой государства. Венгрия не знает, винить ли себя в том, что оказался в таком сложном положении. Его страной управляют немцы, заставляют следовать указаниям комиссара. Советские солдаты уже подступали к границам Венгрии, а летом этого года уже вступили на венгерские земли. В армии творился такой сущий кошмар, что Венгрия не имел ни сил, ни желания разбираться в ней: она то распадалась, то увеличивалась, то уменьшалась и снова распадалась, а побед на фронте так и не было. Временные перемирия, созданные СССР, лишь затягивали войну, пока войска США, Британии и возрождённой Франции давили на немцев и итальянцев с юга и запада. Третий Рейх действительно похож на своего отца: он развязал войну на два фронта (благодаря уважаемым союзникам с Азии). Под конец лета Штояна заменил Геза Лакатош, и главной победой этого стало то, что венграм удалось спасти будапештских евреев, которым угрожала массовая депортация в концлагеря. Ультраправых политиков было уволено, а секретарей, что отвечали за депортацию евреев, заменили. Вдруг объявился лидер «Скрещённых стрел» Ференц Салаши, которого немцы полностью поддерживали. О нём стало известно Венгрии как раз после того, как его известили о начале мирных переговоров с СССР. Венгр в тот момент чувствовал себя настолько измученным, что ничего внятного не смог ответить. — Мы должны сохранить нашу государственность любой ценой, — ответил тогда Венгрия Хорти и Лакатошу. — Если Советский Союз является полноправным союзником США и Британии, то мы должны заявить миру, что готовы идти на переговоры. В том числе и с ним. 15 октября сына диктатора Миклоша Хорти-младшего похитили немецкие офицеры, которые отправили его в концлагеря Маутхаузен и Дахау. Судьба, которая предназначалась для Венгрии и ВК, была осуществлена на теле Миклоша. Поддавшись давлению и любви к сыну, он отозвал свои прошлые указания и покинул свой пост на следующий день. Его семью интегрировали в Германию, а его место занял Салаши. Он, как новый правитель государства, желал немедленно приступить к общей работе наравне со своим Самодержцем. Однако Венгрия не выдержал. Он не смог удержать свой язык за зубами, когда Салаши пожелал впервые увидеться со своим государством, так ещё как раз после принятия жестоких антисемитских законов. — Как только он войдёт в мой кабинет, я его застрелю, — сказал венгр своему охраннику, который немедленно передал его ответ Салаши. Фашист слишком близко к сердцу принял такой ответ и потому аж до облоги Будапешта в декабре 1944 года он с ним так и не встретился. Как только Красная Армия подступала к Будапешту, Салаши сбежал на запад Венгрии, пока сам Самодержец остался в столице. Венгрия впервые осознал кошмар войны, когда советская армия захватывала столицу на протяжении почти всей зимы 1944-1945 гг. Это были не только уличные бои, которые он лишь пару раз успел застать. Он большую часть времени находился в своём бункере на краю города, ожидая, что случится: отстоит ли город Вермахт или же в его бункер проникнет советский рядовой. Венгрия успел за два месяца пережить и артиллерию, и бомбардировку авиацией возле своего дома. Вероятнее всего, его дом вряд ли останется целым. Он был рад лишь за то, что Венгерское Королевство не будет удостоен подобной участи, которая вот-вот настанет младшего венгра в середине февраля. О том, что Будапешт не выстоял, оповестил венгерский солдат, который сначала попал в плен, но ему сохранили жизнь в обмен на информацию о местонахождении Венгрии. — Везунчик, — пробубнил Венгрия, который все эти месяцы записывал небольшие мемуары, чтобы окончательно не сойти с ума в замкнутом пространстве. — Лайош Немет жив? — Как верный вам солдат, он погиб на пороге вашего дома, застреленный красноармейцем, — ответил тот с дрожащими руками. Вероятно, это было от холода, так как на нём не было нужной верхней одежды. — Позвольте к Вам пустить солдат, которые… должны представиться вам от имени Советского Союза. Венгрия одобрительно кивнул, на что солдат вышел. Он даже не пожелал встать со своего рабочего места, наоборот, ещё закинув ноги на стол. Вскоре в его кабинет вошёл тот же солдат, но на сей раз за его спиной находилось двое красноармейцев: один зрелого возраста с офицерским пистолетом, а второй более молодой с известным пистолетом-пулемётом ППШ. По верхней одежде видно, что на дворе всё ещё холодная зима, которую Венгрия не видел уже как полтора месяца. Перед солдатами предстал Венгрия, что с мешками под глазами равнодушно смотрел на пришедших. Он даже бровью не пошевелил, когда молодой солдат направил на него автомат. Венгр будто уже давно и долго ждал именно их двоих, из-за чего слегка осуждающе на них смотрел. Как и ожидалось, красноармейцы с недоумением смотрели на государство. Они в шоке не только с его существования (из простых граждан мало кто мог лицезреть государство в лицо), а и с его легкомысленного поведения. Для них Венгрия будто сделал одолжение, решившись подождать их прихода. В целом ситуация для страны была не из лучших, однако его психика настолько истощена, что он даже не способен испытать страх или гнев по отношению к ним. Даже падение столицы не вызвало у него ярких эмоций. — Ich höre euch, — сказал Венгрия на немецком, надеясь, что его поймут после стольких лет войны с немцами. — Разве он не понимает наш язык? — тихим голосом спросил молодой солдат, странно взглянув на своего командира. — Ничего, научится ещё, — ответил младшему тот, не отводя взгляд от Венгрии. — Captain Alexej Tschernetsow. Ich muss Sie informieren. Deine Hauptstadt fiel. Und jetzt sind Sie unter Sowiet Union Kontrolle. Auf Befehl des Oberbe fehlshabers müssen Sie nach Kiew ausgeliefert werden. — … Gute Deutsch, Captain, — с издёвкой сказал Венгрия и, убрав ноги со стола, встал со своего кресла. Младший по званию заметно дёрнулся, сжимая ручку автомата. Это не насмешило Венгрию, наоборот, его это взбесило. Как капитан мог позволить себе взять такого труса под свою руку? Удивительно, что такая деталь вывела венгра из себя. Хотя несколько дней назад он настолько разозлился из-за поломанного грифеля карандаша, что со злости разбил окна собственного шкафчика, а после и вовсе кинул его на пол. Звук падения можно было сравнить со взрывом снаряда рядом. Чернецов приказал молодому красноармейцу схватить Венгрию, на что тот еле как согласился. Да и выбора особого не предоставлялось. Венгр наблюдал за каждым его действием, пока тот подходил к нему, соблюдая дистанцию при помощи автомата. Уже чуть позже капитан заметил большую разницу между своим подчинённым и Венгрией, который был в два раза больше него самого. Венгр готов был с лёгкостью выхватить у того оружие, но смысла в этом не было. Поборов в себе сомнения и страх, солдат всё же схватил того за мускулистую руку и повёл за собой. Если государство не было на это добровольно согласно, голова солдата давно бы встретилась с деревянным столом, и каска не спасла бы его череп. Вот так они вчетвером последовали из бункера в слегка расшатанный дом Венгрии. Всё самое ценное давно вывез Венгерское Королевство, поэтому младшему не было жалко остальные вещи. Выйдя на улицу, венгра встретил слабый снегопад, который через несколько минут точно закончится. Его повели к машине, однако он противился в неё садиться, сказав, что желает в последний раз пройтись по Будапешту. Капитан понимал, что даже если он заставит венгерского пленника схватить страну, то в лучшем случае оба солдата обойдутся переломами костей. Пришлось исполнить последнее желание венгра.***
Руины… Будапешт превратился в сущие руины, в особенности его центр. Видно, что в домах, которые попадались на глазах венгра, было уничтожено всё, что находилось внутри. Ещё повезло тем домам, в котором хотя бы уцелели этажи. Культурное наследие столицы было под настоящей угрозой полного уничтожения, не говоря уже об инфраструктуре. Везде, куда бы Венгрия не зашёл, были лишь одни красноармейцы. Ни одного гражданского лица не было. Этого он и боялся. Уже подавно ему известно, что Советский Союз уж дико любит использовать депортации населения для исполнения своих целей. Если Германия специально выискивал евреев и прочих нежелательных «элементов», то СССР было всё равно, кто попадёт ему в руки: главное действовать за поставленным планом, который он сам лично составил. Чтобы восстановить потери, которые были потрачены на эту войну, он будет использовать депортации, чтобы полностью заполнить трудовые лагеря рабочей силой. Естественно, что не все венгерские солдаты станут военнопленными, поэтому вместо них будут забирать гражданских лиц. Впрочем, это и произошло в Будапеште в 1945 году. Венгрия знает, что за свои злодеяния всех причастных к холокосту и геноциду народов будет привязано до ответственности, однако это будет касаться исключительно Третьего Рейха и его союзников. Сердце венгра наполняется невообразимой злобой, осознавая, что за преступления советских командиров их не накажут, а наоборот, наградят медалями и повысят по службе. Ему было бы всё равно, если жертвами не оказались его граждане. Естественно, что он не узнает о настоящем количестве жертв, хотя ему это не понадобится. Жертвы советских лагерей будут большими. А вот что успели уже сотворить солдаты с гражданскими лицами, имея полную власть над ними, страшно даже представлять. Пока они спокойно обходили полуразрушенные здания, которыми являли собою бывшие отели и гостиницы, двое красноармейцев завели разговор. — Мы как-будто танк в ангар заводим, — прошептал младший по званию, идя вместе с Чернецом сзади Венгрии. — За этот танк нас ожидает повышение, — с ухмылкой произнёс старший. — Так что, Михаил, твоя жёнушка не будет бедовать. — Мне бы дожить до повышения, капитан, — ответил Михаил, не скрывая своей радости. Венгрии было на них всё равно, и на судьбу венгерского солдата тоже, который предал его. Хоть красноармейцы его и без помощи нашли, для государства был важен лишь сам принцип поступка. Они завернули за угол, думая снова увидеть разрушенные лавки и кучи обломков домов. Однако венгр увидел картину пострашнее. Впереди он увидел двоих солдат, которые вытаскивали кого-то из разрушенного здания. Если зрение не врёт ему, то там была женщина, которая заверещала своим высоким голосом. Венгрия сразу же остановился, чтобы, во-первых не привлекать к себе внимание из-за шума шагов по обломкам, и во-вторых рассмотреть картину происходящего. Его опасения, к сожалению, подтвердились: он не мог не увидеть улыбок и не услышать весёлый тон речи красноармейцев, когда те вдвоём накинулись на женщину, которая, очевидно, дико испугалась. И она не одна такая… В сердце разразилась целая неконтролируемая буря гнева, которую он даже не желает сдерживать. Он не может смотреть на то, как оккупанты издеваются над его согражданами, в особенности над женщинами, которые не смогут противостоять вооруженным солдатам. Не сложно догадаться, что она пряталась в разрушенном здании как раз от них или пыталась избежать худшего, что с ней могут сейчас сделать. Чернецов заметил очередное ненаказуемое бесчинство лишь тогда, когда Венгрия слишком уверенно зашагал вперёд. Он сразу же подтолкнул Михаила вперёд, чтобы тот остановил венгра, пока не случилась беда с теми солдатами. Кто знает, насколько страны сильны, чтобы они были способны уложить двоих человек за раз. Вдруг они вообще не чувствуют боли? Да если поглядеть, то слова младшего по званию про танк окажутся не шуткой. Те двое солдат лишь краем глаза заметили, как к ним кто-то приближается. Сначала они подумали о командире, но увидели кое-кого посильнее, а именно Венгрию. И пока они удивлённо таращились на него, не веря своим глазам, женщина попыталась выбраться, но её продолжали очень крепко держать. Из-за спины венгра появился Михаил, что схватил того за руку, однако его резко перехватили и повели за собой вперёд. Венгрия теперь стал совсем неконтролируемым. Наверняка он сейчас желает сравнять эти два самодовольных лица с землёй. — Magyarország! — со слезами на карих глазах крикнула женщина, не сдержавшись и упав на колени, пока её руки держали красноармейцы. — Ments meg kérlek! Венгрия уже приближался к ним, но Михаил сосредоточил все свои силы, чтобы устоять на месте и не дать ему дойти до своей цели. К этому времени к ним уже подбежали пленный солдат и капитан Чернецов. — Captain, befehlen Sie ihren Soldaten die Frau loslassen, sonst ich kaum sich zusammenreißen werde können, — прошипел от злости Венгрия, сильно сжав руку Михаила, из-за чего тот пытался сделать вид, что он не испытывает сейчас ужаснейшую боль. — Командир, она подлежит депортации, как было приказано Вами ранее, — оправдывался один из солдатов. — Я прекрасно знаю о ваших методах депортации на тот свет, — ответил Чернецов. — Вы хоть одну в живых оставили, женатики? — Я чуть пулю в лоб не получил, так мне ещё смеют отказывать в природных потребностях? — рассердился второй. — Когда венгры кошмарили Западную Украину, так мы молчали в тряпочку! У моей жены теперь родственников из-за них там не осталось! — Ты хоть знаешь, в чьё присутствие ты говоришь подобные вещи? — подал свой голос Михаил, ощущая, как кровь перестаёт поступать в предплечье. — Ты хочешь, чтобы он также сжал твою шею? Его пуля не возьмёт! — Так, Советский Союз приказал избегать конфликтов с пленными государствами. Быстро разбежались по своим местам, а то передам информацию о ваших похождениях в нужные руки! — пригрозил Чернецов, отсоединяя своего подчинённого от цепких лап венгра. — Теодор или Тибор, как тебя звать. Уведи эту женщину с наших глаз! — Tivadar, — ответил пленный венгр, подойдя к женщине, которую солдаты отпустили на землю. — Uram, köszönöm! Isten éltessen, Magyarország! — рыдала теперь от счастья обессиленная женщина, которую солдат еле как поднял на ноги. — Что за несправедливость, командир?! — взбесился солдат. — Венгров нужно перевоспитывать, чтобы знали своё место, а то снова к немцам за оружием побегут! — За свои злодеяния и благородства Венгрия будет отвечать перед СССР, а с венграми вы разберётесь на поле боя. Ungarn, wir müssen gehen. Венгрия хоть и не знал точно, но догадывался о причине возмущения красноармейцев. Им легко сместить возмущение на командира, а вот взглянуть стране в глаза они не могут.***
В тот самый день Венгрия был отправлен поездом в Киев, где за ним вплоть до 1946 года был установлен жесточайший контроль. Его «сокамерником» был Словакия, с которым он и слова не проронил, да и видеться они особо не желали. Пока венгр находился в «тюрьме», в его государстве полным ходом восстанавливалась парламентская жизнь. Ему сказали, что не отпустят его до окончания войны, однако обещание не было сдержано, и поэтому Венгрия пробыл в Киеве до февраля 1946 года, когда в возрождённой Венгерской Республике наконец был назначен президент (Золтан Тильди) и премьер-министр (Ференц Надь), а также вице-премьер (Матьяш Ракоши). Венгрия, вернувшись обратно в столицу, не почувствовал той самой свободы, о которой его заверял в телеграммах РСФСР.. Ему прекрасно известно про демократические свободы в Советском Союзе. Государство не обрело независимость и свободу, как было сказано на Ялтинской конференции. Разве венграм и остальным оккупированным народам Восточной Европы позволят голосовать за «неправильные» партии, а не за коммунистические? И без того ясен был ответ. Венгрия в этом убедился ещё тогда, когда СССР провёл «чистку» среди польской оппозиции и членов прочих партий, которые не совпадали с идеологией коммунизма. Даже западным странам было прекрасно известно о несоблюдении обещаний, произнесённых в Ялте. Совсем неудивительно. То, что всё ещё происходит в Польше, повторяется и в Венгрии. Была создана тайная полиция (Управление государственной безопасности (УГБ)), которая была одной составляющей КГБ СССР и проводила «чистки» оппозиции. Теперь всех, кто противоречил или открыто противостоял политике коммунистов, обвиняли в «фашизме» и проводили репрессии против них. Коммунистическая партия Венгрии с огромным усилием пыталась прийти к власти в 1945 году, но венгерский народ проголосовал за другие партии (к примеру, за социал-демократов и землевладельцев), в то время как у коммунистов было намного меньше голосов. Именно из-за этого проводились чистки, в итоге коммунисты обрели большинство в правительстве и победили на выборах 1947 года. Они заставляли партии распадаться, что и случилось вскоре с социал-демократами, часть которых вступила в компартию. Другие партии объявлялись вне закона, а их члены поддавались ссылкам и арестам. Тогда Венгрия понял, что его правление над своими землями окончено. Коммунисты взяли полную власть над государством, не давая ему даже присутствовать на Национальных собраниях. Он выступал лишь как лицо страны, находясь в своём новом скромном доме под охраной красноармейских солдат (именно из самого СССР). Процесс стал необратим: в августе 1949 года была принята новая Конституция, которая была под копирку Конституции СССР 1936 года. Венгерская Республика стала называться Венгерской Народной Республикой, в которой «вся власть принадлежит трудящимся людям». — Вот и приехали, — произнёс Венгрия, когда ему вручили журнал «Венгерской газеты», в котором была опубликована сама конституция. — Интересно, мне набьют татуировку серпа и молота, чтобы похвастаться перед Штатами?***
В начале 1950-х годов Венгрии наконец позволили прийти к власти, но он был не более, чем слушателем и тем, кто подписывал законы и обнародовал их. Всё члены партии и парламента были осведомлены, что Самодержец их не поддерживает, но переубедить его или заставить быть коммунистом не имело смысла. Венгр оставался непоколебимой натурой, которая всё продолжает молча подписывать нужные документы. Всё поменялось в начале октября 1956 года. Начался народный подъём с перезахоронения Ласло Райка и его товарищей, на которое пришли более двухсот тысяч человек. Вскоре по столице прошла волна забастовок против существующих коммунистических порядков. Студенты всегда становились главными демонстрантами и тем самым огнём революции. Масло в этот самый огонь подлили антисоветские польские демонстрации, когда Москва пригрозила вооружённым вмешательством после либеральных реформ Гомулке. Венгерские студенты решили провести подобную демонстрацию в Будапеште не только в знак солидарности с польским народом, но и чтобы передать правительству свои шестнадцать демократических пунктов. Основным из них был вывод советских войск из Венгрии. 23 октября студенты под революционными лозунгами шли улицами Будапешта. Демонстрация студентов переросла в народную, когда к ним стали присоединяться жители столицы. Однако случилось непредвиденное: бойцы УГБ открыли огонь по протестующим. Это не остановило остальных венгров, которые превратили демонстрацию в народное восстание. Больше всего в них разжигало ненависть недавнее заявление на Венгерском радио Эрнета Гиро, в котором он обозвал демонстрантов шовинистами, националистами и антагонистами. На следующий день, 24 октября, в столицу вошли советские войска, которые стали охранять государственные учреждения от уже вооружённых повстанцев. Ещё ночью они смогли соорудить баррикады и заманить на свою сторону нескольких солдат. Но главным достижением повстанцев было то, что на их сторону перешёл сам Венгрия. Его последними словами в парламенте были таковыми: — Nem a kommunista pártot szolgálom, hanem az én népemet, akiknek joguk van saját hatalmukat megalapozni. Szabadságot akar, és meg is fogja kapni. Тем же вечером он пропал. О переходе Самодержца на сторону повстанцев сообщили Жукову (министру национальной обороны), СССР и РСФСР. Последний передал слово своему брату, ибо в деле наведении порядков он всегда доверял Союзу. Тот вынес радикальное решение, касающиеся не только Венгрии, а и всех остальных «бунтующих» стран: лишение их представительства и отправкой в специализированный военный лагерь, который должен расположиться за Уралом. Этот метод «перевоспитания» непокорных республик был одной из составляющей его внутренней политики, ибо этот метод подействовал на некоторые союзные страны. Первыми задержали такие «советские республики», как Украина и Казахстан. Другие же не попадали под жёсткую раздачу СССР. К ним он планировал присоединить такие страны, как Польша, Чехословакия (то есть Чехию и Словакию вместе) и Венгрию. Началась освободительная война венгерского народа. Велись ожесточённые бои против преобладающих сил агрессора, и ни один венгерский солдат не перешёл на его сторону. Однако венгерской армии не удалось справиться с таким огромным количеством солдат и техники, хоть венгры героически до последнего отстаивали свои города. Они бились до последнего солдата и партизана, ибо сражались за свою землю. Другой им не будет дано. Западные страны заняты Суэцким кризисом, и потому на помощь венграм вряд ли кто-то придёт из зарубежья. Красная Армия достигла Будапешта, в котором велись ожесточённые бои. На сей раз Самодержцу пришлось отступить и затеряться в местности. Это было верным решением с его стороны. Когда здание парламента было взято, Янош Кадар со своим марионеточным правительством перебрали на себя полномочия власти. По радио прозвучала запланированная речь нового президента, в которой упоминалась «временная отставка Самодержца Венгрии». Теперь венгру стало ясно, что от него планируют окончательно избавится. У него не оставалось другого выбора, как бежать из страны. Для этого оставшиеся повстанцы подготовили ему побег, обернувшийся неудачей. Среди них оказался подкупленный предатель, из-за которого Венгрию нашли и схватили. Тем же днём он, не имея при себе никаких личных вещей, был отправлен поездом далеко в неизвестность: в саму глубину СССР, пересекая свою родину, а потом и Украину. После Киева Венгрия не понимал, куда он едет. Что-то подсказывало, что он, наконец, почувствует, каково это был в ссылке. Неужели СССР собирается ознакомить его со всей красотой природы Сибири? «Какая великая честь!» — сказал бы венгр, обязательно сплюнув в угол.***
1961 год. Прошло уже чуть более пять лет, как Венгрия проводит свои дни в военном лагере, находящимся на территории Красноярского края (информация о точном местонахождении стран была засекречена). Наравне с ними также проходили «обучение» обычные люди, которые в должны будут стоять в ряду будущих полковников и комиссаров армий. Их карьера в целом зависела от поведения государств, которые не подчинялись указам назначенных командиров их отряда. Ярким персонажем стал именно Венгрия, который, благодаря своему взрывному характеру, был прозван «динамитом» (прозвище от Украины) и «бунтарём» (прозвище от остальных). Из всех стран он отличался очень крепкой мускулатурой, потому силой на него было невозможно подействовать. Действовать на него с помощью оружия было бы безумием, иначе такого командира ждал расстрел (что и случилось с одним из них в 1959 году). Тогда Венгрия пережил пулю в плечо и стал лишь ещё чаще поддаваться своему гневу. Никто не давал ему когда-либо прикасаться к оружию, чтобы отомстить за тот выстрел. Авторитет венгра лишь сильнее укрепился с того времени. Но больше всего он всем запомнился своим ядовитым языком, с помощью которого каждый новый командир отряда имел красочную характеристику. Как раз из-за венгра менялись командиры, предыдущий из которых ушёл самовольно, не желая иметь больше дела с ним. На сей раз выбрали человека строже, чем прошлые. Однако и ему Венгрия не подчинялся. Он со спокойствием в голосе мог назвать его жирной свиньёй, что из грязи выбралась в «князи» на Заболотье Сибири. Все, включая стран, удивлялись такой смелости. Ему не были страшны наказания и наряды вне очереди, так как он мог спокойно пройти через всё это, будто он выходил на небольшой перекур. Из-за его поведения страны не хотели иметь с ним дела. Венгрия был изгоем среди них. Даже Казахстан, не являясь близким к славянам, находил с ними общий язык и сидел на одной скамье, пока венгр доедал свой обед стоя. С ними он вроде бы тоже жертва, но все предпочитают его сторониться. Но среди стран был одно государство, которое не испытывало неприязнь к Венгрии. Ему было иногда жаль его, ибо он не понимал, как можно столько лет пребывать в одиночестве. Возможно это безумие, но он видит под злой маской светлую сторону венгра. Его народ не подвергался нападению венгерской армии, наоборот, Венгрия стала единственным спасением тысячи беженцев его страны. Тем более, история показывает, что их народы объединяет многовековая дружба, которая начиная аж с раннего Средневековья. От Венгрии не хотел отворачиваться самый молодой из государств и в то же время самый стеснительный человек в отряде, который показывает самые искренние и ярчайшие эмоции. Это был Польша, сын Второй Речи Посполитой.***
Это был один из мартовских дней, которые почти что не отличались друг от друга. Календарь показывал 23 число, но Венгрия уже давно сбился со счёта. Его утро началось с типичной ситуации. Он снова вступил в спор с командиром, из-за чего произошёл конфликт. Венгр почти сразу же перешёл на личности, пытаясь надавить на его слабое место. Под раздачу попала жена командира, о которой стало известно как раз благодаря болтливому языку Венгрии. По его словам, она уже успела переспать со всем рядовыми его отряда, пока высокомерная рожа командира со слезами на глазах смотрит на недостижимую метку 170 см на ростомере. В наказание за нарушение дисциплины ему назначили наряд вне графика, на что Венгрия устало закатил глаза и покинул полигон. — Его бы в гауптвахту, да ещё на год посадить туда без возможности вообще выходить из камеры! — подобное часто выскакивало из рта командира, которому уже поперёк горла стал этот неугомонный венгр. Венгрия, скрывшись за деревьями, дошёл до беседок, в которых они обычно устраивали небольшой перекус между тренировками и походами. Найдя ближайший пенёк, он сел на него и начал с помощью ветки очищать свои берцы от весенней грязи. Её было лишь немного, но нужно было чем-то занять свои руки. Вскоре Венгрии это надоело и он решил отдаться ненадолго глубоким мыслям. Как там поживает его дедушка в свободной Австрии? Младший венгр чувствует здесь себя, как за каменной стеной, однако с внутренней её стороны. От него закрыт свободный мир, что находится за его границами. Максимум, к нему поступит какая-то новость об очередном провале американцев в какой-то разработке или гонке вооружений, чтобы порабощённые народы продолжали думать, что им ой как повезло родиться и жить в СССР. Венгрии уж лучше совсем не вспоминать о его персоне, иначе он попросту заплюёт всю окружающую среду. Где-то неподалёку послышались шаги, что сопровождались треском сухих веток. Венгр сразу же взглянул в сторону приближающегося шума. Среди деревьев показался Польша, который, заметив на себе пристальный взгляд Венгрии, застыл на месте, а после снова двинулся к тому вперёд. Старший сразу же подумал о том, что поляк хочет передать ему приказ от командира вернуться на полигон или в казарму. Нужно придумать такую грубую отговорку, за которую Польска не получит по собственной шапке. — Здравствуй, Венгрия, — поздоровался славянин, встав возле венгра, который отвёл от него голову в сторону. — Что тебе надо? — грубым тоном спросил тот, сосредоточив взгляд на ничем непримечательных листьях липы. — Командир послал за мной? — Нет, я по своей воле к тебе пришёл. — Оу, неужели я заинтересовал такую персону вроде тебя? Смелость заиграла в молодой голове? Венгр уже давно начал иронизировать своё поведение. Ему нравилось, что его многие боятся. Никто точно не захочет трогать, а также не посмеют его недооценивать, и тогда получится сохранить авторитет среди солдат. Однако Польша собирается сегодня удивить своего товарища. — Я давно хотел сказать, что восхищаюсь тобой, Венгрия, — его волнение выдавала не только нервная ухмылка, но и небрежные движения руками, пошатывания в стороны. — Ну… И конечно же… ты единственный, кто может поставить любого из командиров на место. Правда его жену это заставило разозлиться настолько, что он сейчас ходит весь красный. Он еле как смотрит другим солдатам в глаза. Небось уже сидит у себя и пишет заявление об отставке. Польшу одарили странным взглядом, который прошёлся по нему с ног до головы. Венгра можно понять, ибо на него впервые обратили, так скажем, должное внимание: восхищаются им, хвалят и поддерживают его мнение. Аж непривычно становится. Интересно, почему же именно такой «хороший мальчик» вроде поляка восхваляет такого «бунтаря»? — Не против, если я сяду рядом? — спросил Польша и, не дожидаясь ответа, присел около пенька на траву. Земля вокруг беседок замёрзла, поэтому он не испачкается. — Мне всё равно, — ответил Венгрия. — … Не против разговора? Мне хотелось бы побольше узнать о тебе. Ты весь такой загадочный, порождает много тайн, знаешь ли. Конечно, твоё… поведение скорее вселяет страх, нежели интерес, но я такой вот… особенный, так скажем. Благодаря волнению младшего венгр смог почувствовать себя наконец-то взрослым. Поляк ведёт себя совсем как глупый юноша, на деле таковым и являясь. Венгрия немногое знал о нём: сын Польской Республики, что сбежал во время Второй мировой в Британию, а после вернулся в СССР в начале 50-х годов. Во время антикоммунистических восстаний поддерживал демонстрантов, из-за чего почти что моментально оказался в этом лагере. Поляк совсем молодой и неопытный, не то, что венгр, который пережил множество трудных моментов в своей жизни. Можно почувствовать себя настоящим мудрецом, будет давать необразованному десятки загадок, на которые ответ тот найдёт спустя годы. — Я удивляюсь тому, откуда ты находишь столько смелости, — всё, что говорил поляк немного ранее, Венгрия пропустил мимо ушей и только сейчас обратил внимание на него. — Тебе наказания даже нипочём: отработаешь и вернёшься в лагерь, будто ты просто вышел прогуляться. Может, ты это в действительности так воспринимаешь. — Польша, останови этот поток мыслей, — перебил того старший. — Ты можешь сказать всё прямо и по факту: что ты от меня хочешь? — … Я хотел бы уделить тебе внимание. Знаю, оно тебе не нужно скорее всего и ты ответишь на это грубой фразой… Я не могу представить, ты всё время ведёшь себя как одинокий волк. Разве тебе не нужно общение? Как-никак здесь находятся твои соседи… Тем более я не считаю тебя врагом. Мой отец, Вторая Речь Посполитая… была у него возможность, он передал бы тебе слова благодарности за то, что ты смог приютить наших беженцев. Это ведь ты принял такой указ? — … Верно, это я его принял. Больше скажу, я и был тем, кто его предложил на рассмотрение. Хорти поддержал. Неужели кто-то хочет отблагодарить его, а не снова назвать оккупантом и агрессором, как Словакия и Украина? Можно сказать, хорошие отношения во времена Второй мировой войны у него сохранились именно с польским народом. По словам Венгерского Королевства, дружеские отношения между их народами возобновились ещё в начале ХІХ века, и все действия младшего венгра в отношении Польши были будто на инстинкте. — Спасибо, ты спас многие жизни… И после твоей помощи я не могу стоять в стороне. Хоть ты и был союзником того… монстра. Я знал про твои переговоры с Британией. Впрочем, он сам проболтался об этом в моё присутствие. — О как… Венгрия был в шоке, хоть и не мог выразить это с помощью эмоций. За это время он совсем перестал многие из них чувствовать, кроме гнева. На нём только брови поднялись, а глаза остались такими же полуприкрытыми. Потерев переносицу, он задумался над смыслом развязанного разговора. И ежу понятно, что Польша стесняется сказать прямо, чего он хочет, и вместо прямого ответа на вопрос венгра поляк начинает завуалированно говорить. — И какой толк от того, что ты единственный считаешь меня правильным. Вот Словакия взглядом прожигает, а Украина готов разорвать на части, но сил не хватит даже дотронуться до меня. — … Я общался со Словакией. Он сказал лишь то, что ты действовал в интересах своего государства. В общем, он считает твои действия весьма предсказуемыми, а про мораль ему было лень рассказывать. То есть вы только из-за прошлой политики не ладите. Мой отец тоже брал роль в их разделе, однако это не помешало им найти во мне хорошее. — Эх, глупый Польша… Чехословакию делил Вторая Речь, а не ты. Ты сам по себе слишком добрый, поэтому рядом с тобой даже Казахстан водится. Нашёл с чем сравнивать. — … Разве ты сейчас преследуешь желания захватить их территории? — … Я не желаю больше развязывать войны. Уже по горло встали слова о том, что творили мои солдаты в Украине, Словакии, Румынии… Мне нужно навести порядок на своей земле, чем лезть на чужие. Я это уже давно усвоил. — Знаешь, у меня тоже есть претензии насчёт Западной Украины, но я понимаю, что… ну, важнее сохранить хорошие отношения с соседями, ибо без них не будет мне спокойствия. Возможно, это слегка эгоистично, но минусов при этом нет. Ты тоже так думаешь? — … Не знаю, конечно, что могу сказать насчёт Казахстана… Однако если не было Мюнхенского сговора, то я не стал бы вскоре зависимым от действий Германии. — Значит, ты отказываешься от претензий на другие страны и можешь со спокойствием жить с нами в мире и дружбе, — усмехнулся Польша. — При всём уважении, про Словакию и Украину я могу ещё согласится, но только не Румыния. Вообще, Балканы — это головная боль для каждого государства в мире. Кто-нибудь напомнит многоуважаемому Черногории, что у него, между прочим, юридически война с Японией? — Хах, я и не знал… Слушай, может мы поедим вместе в столовой? Ты всегда один, так ещё и стоя ешь. Можешь подсесть ко мне, если хочешь. — А если не хочу? Польске стало слегка обидно за такой ответ, но если он покажет это, то только спугнёт венгра. Тот уже здорово разговорился, когда поляк пропускал колкие фразы мимо ушей и отвечал на всё шуткой. Может, такая махинация реально работает? — А если я скажу, что у меня есть ключ от кладовой в кухне? Страны ещё с самого первого дня в лагере не возлюбили полевую кухню: что столовая, что сухпайки были ужасными на вкус. Это полное неуважение к государствам, которые опустились ниже советских министров. Коммунизм же пропагандирует равноправие между всеми людьми, а тут на завтрак они получают не хлеб, а полноценный патрон. Командиры питаются намного роскошной пищей, ключевой из которой есть качественное мясо в больших количествах. Иногда солдатам позволено самим готовить еду, но им сразу наперёд выдают конкретные продукты, а остальные прячут в кладовке и морозилке. Но тут Польша раздобыл ключ от настоящего сундука с сокровищами. Венгрия повернулся к поляку и ухмыльнулся только краями губ, показывая свою заинтересованность в только что сказанном. — Польша, верно? — спросил венгр, прикрыв свою улыбку рукой. — А ты ещё тот Робин Гуд. — Неделя под баррикадами в Варшаве прошли не просто так, — сказал Польска, поднявшись с земли. — Но это уже после обеда, когда кухарки уйдут. — Ради куриной грудки я готов хоть оружие раздобыть. Вслед за поляком встал и Венгрия. Приятели вроде Польски в советском военном лагере ему нужны. Оба, не спеша направляясь в столовую, до которой добираться минут двадцать точно, решили убить время на разговоры. Польша начал задавать случайные вопросы венгру, а тот, в глубине радуясь такому вниманию, отвечал на них. Венгрия сам удивлялся тому, как этот дружелюбный поляк смог так быстро найти с ним общий язык. У старшего не было когда-то сомнений насчёт того, что они могут подружиться в будущем, когда станут независимыми (у многих советских республик была подробная мечта). Может, Польска уже давно планировал познакомиться с государством, которое, будучи союзником Третьего Рейха, смогло спасти некоторых его беженцев и взять нескольких солдат Армии Крайовой под свою защиту. Именно это и вызывало восхищение. Венгрия мог даже в таком положении действовать независимо и, что самое главное, благородно по отношению к полякам. И всё же поляк был слишком молодым для венгра, чтобы стать приятелем, уже не говоря о друге. Кто так решил? Сам Венгрия, которому, наконец, удастся немного потешить своё самомнение за счёт Польши. Тот оказался слишком болтливым (в плане быстроты речи и набора слов) и в некоторых моментах наивным, задавая старшему вопросы. На какой ответ славянин надеялся, когда спрашивал того его отношение к ФРГ, которым управляет самый младший из немцев? Ему бы хоть увидеть его наконец в лицо. Хотя, если была бы возможность, Венгрия отказался бы от такой чести. Несмотря на небольшие минусы в общении, Польша наконец смог развеселить Венгрию за последние годы. — Ты сын Венгерского Королевства, верно? — задал вопрос Польша, за которым последует ещё один десяток подобных. — … Наследник его, — ответил тот, решив не говорить про Австро-Венгрию, а про своего отца уж тем более — хуже только сделает. — Что-то хочешь про него спросить? — Просто стало интересно, откуда ты такой появился.