Игра началась

Напиваемся в баре до пляшущих в глазах чертей. Мы - это я и Недим. Блять, что за дерьмо происходит с этой семьей. Что за дерьмо происходит со мной - не понимаю ещё больше. И больше не могу смотреть в глаза матери. Она, конечно, любит своё маленькое чудовище, но вот проблемка: Оказалось, что мать, обещавшая спасти меня от охотников с ружьями и крестьян с вилами и топорами, и есть то самое чудовище. Я почти ничего не помнил после сеанса, только голова раскалывалась так, будто пил дня три, не просыхая. А потом Джемре дала прослушать запись с телефона. Тогда мне показалось, что я не могу вдохнуть, а сейчас ничего. Прихожу в норму. Опустошаю новую рюмку с ракы двумя большими глотками. Горло и язык жжёт, но мне плевать, я не хочу чувствовать. Начувствовался на две жизни вперед. Хочу отрубиться до утра, хочу Джемре рядом, вдыхать запах жасмина и стирального порошка. И хоть немного, блять, спокойствия. В этом доме вообще когда-либо было спокойно? Была в этом доме хотя бы капля правды? Или мне все время вешали лапшу на уши, пичкали кузена транквилизаторами и делали вид, что все о’кей? Ответ я знал давно, но признаваться всегда страшно. Особенно признаваться самому себе. И кузен напротив, глотающий выпивку с таким видом, будто сожрал живого таракана. Не торопись, малой, у тебя вся жизнь впереди и целый мир в ладонях. А в мире столько сортов алкоголя - элитного и не очень - что ты однажды устанешь. Однажды ты встанешь по-настоящему, братец. Но пока наливаю в рюмку ещё ракы. Любимая жена надоумила меня на эту бесполезную встречу недобратьев, а я и рад был, ведь все ради неё. «Ради меня, Дженк» И меня передергивает от собственной тупости и от того, что любимая женушка вьёт из меня веревки. Я в принципе люблю обманываться, так что не проблема. Особенно люблю обманываться тем, что фиктивная жена, возможно, станет одним днём настоящей, фальшивый брак принесёт мне реальное счастье. Люблю сказки со счастливым финалом, но финал никак не наступает, и я топчусь на месте, как долбаеб, и никак не наберусь смелости сделать шаг. Почему ты всегда останавливаешься перед финишем, Дженк? Ты идиот? Опрокидываю ещё одну рюмку в себя, и по глотке мажет почти настоящий огонь, смешанный со вкусом аниса и перезревшего инжира. - Мы пришли просто пить, или говорить будем? - Слышу голос кузена сквозь шум в ушах. Возраст это или отвыкание, но я пьянею гораздо быстрее, чем думал в самом начале нашего алкомарафона. - Я не скидывал тебя с окна. - Выдыхаю, и к горлу подступает тошнота. - Знаю. Джерен уже доложила. Блять. Почему эта тупоголовая одна из первых узнает тайны особняка Карачаев? Она сраный агент НРО или просто любопытная сука? Затем до меня доходит. Ну, конечно. Джемре. Милая, добрая Джемре. Героиня-Джемре. Собственная жена сдала с потрохами, даже не удосужившись посоветоваться заблаговременно - может, я хотел припрятать туз в рукаве и швырнуть кузену в лицо при первой удобной возможности? Никакой интриги, и я наливаю ещё, а Недим толкает пальцами рюмку к середине стола, мол, мне тоже. Бутылка кажется слишком тяжелой, и я хватаюсь обеими руками, кое-как разливаю спиртное. Это сраное молчание когда-нибудь закончится, или мы будем пить до тех пор, пока один из нас не уснёт головой в тарелке с закусками? - И что ты думаешь по этому поводу? - Я же старший, я и начну. - Какому? - Кузен еле двигает языком, а я ещё хоть куда. Ну, относительно. Злорадствую. - Я говорю, мать моя скинула тебя с окна. - А что мне думать? Раздавлю ей голову и дело с концом. - Просто исполинское спокойствие. Это моя мама. Мама. Мама. Мама. Мама. Повторяю ещё с десяток раз и вообще ничего не чувствую. Вспоминаю сказки на ночь, поцелуи в макушку и ничего, блять, не чувствую. Ищу оправдания из оперы «Все ради тебя» и не нахожу. Ради меня или ради себя, мама? - Почему молчишь, Дженк? Я вообще-то о твоей матери говорю. - Голова героя маячит, и я начинаю ловить первый вертолёт, но наливаю ещё. Последняя. Клянусь. - Или тебе плевать? Тогда... Хватит, братец. Впечатываюсь ладонями в стол. - Я сам разберусь со своей матерью. - У меня свои счёты с рыжей ведьмой. - Недим! Да я башку тебе разобью! Вот сейчас чувствую - изнутри поднимается чёрная злость, и братец кажется мне отличным тренажером для отработки ударов. Надо же, как предсказуемо. Слетаем со стульев и как обычно сталкиваемся лбами. Два горных барана в костюмах. Надоело. Потухаю почти моментально. Выпускаю полы чужого пиджака и делаю шаг назад. Я больше не играю в эти игры. Ещё одна рюмка. Расплачиваюсь и ухожу, а кузен плетётся следом за мной. Только что едва не подрались, а теперь мне этого дегенерата ещё на себе тащить придётся. Настоящие братские отношения, ничего не скажешь. Твоей мордой, да землю вспахивать, братишка. Только вот сил никаких нет. Похуй. Вываливаемся из бара и и под мордобой за углом соседнего кабака доползаем до кареты, которая увезёт нас в особняк. Хорошо, когда у отца личная рота охранников. Недим неразборчиво блеет про «Я хотел отомстить, но передумал». Успокойся, Зорро. Закрываю глаза и ловлю вертолеты. Старею, кажется. Потом мы оказываемся перед особняком, таким же дружным тандемом доползаем до дверей и кажется, что мы братья навек, осталось только плюнуть на ладонь и обменяться рукопожатиями. Фу, блять, фу. Тошнота снова подступает к глотке. Я ещё вполне неплох, а вот Недим уже почти ползёт на четвереньках вверх по лестнице. Белобрысая ищейка подхватывает своего Зорро на нашем с Джемре этаже, моя жена протягивает руки, чтобы поймать, и я позволяю себе слабость. Утыкаюсь носом в хрупкое плечо и вдыхаю. Пахнешь, как всегда, превосходно, любимая. Жена ворчит совсем как настоящая, стягивает с меня ботинки, пиджак, рубашку и брюки. И краснеет, как школьница. Расслабься, я нерабочий от слова совсем. Растягиваюсь на кровати и тяну свою Белль за руку. - Останься. - Голос кажется мне чужим. - Останься сегодня со мной. Джемре снова что-то недовольно бурчит себе под нос. Ну, пожалуйста. Всего одна ночь, а завтра мы сделаем вид, что ничего не было. Я сделаю вид, что ничего не помню, и тебе не придётся густо краснеть. Ложится рядом. Завтра мне будет стыдно, но сейчас мне хорошо. Прижимаюсь к жене. Чувствую тонкие пальцы на костяшках. Отрубаюсь. Во рту Сахара, не меньше. Открываю глаза. Темные волосы частично закрывают обзор, и мне не стыдно. Сгребаю жену в объятия и закрываю глаза. Вообще не стыдно.