Только настоящий друг может терпеть слабости своего друга.

Люси и Акайо, после длительной езды в поезде, вышли на станцию и отправились в гильдию. Шли они примерно полчаса. А когда дошли, Хартфилия с ноги выбила дверь и прокричала на все здание:  — Ну что, не ждали? А мы припёрлись! Встречайте нового согильдийца! Его зовут Акайо Драгнил.  — Мастер, Вы наконец-то вернулись! Да еще и новенького привели, — прокричала вся, ну, а может и не вся гильдия.  — Ахаха, да, я вернулась. — Люси, — прошептал кто-то в тени гильдии, но благодаря своему слуху, девушка, услышав свое имя, обернулась в сторону говорившего, — Люська~! На златовласку накинулся вихрь розовых волос, в котором девушка узнала… Нацу! Сначала Хартфилия была в шоке, но потом обняла его сильно-сильно. Все умилялись этой картине, но потом, со слезами и соплями, на бедную девушку накинулась пропавшая часть гильдии. Из этой «горы» тел доносились и смех, и плач. А потом подошел, увеличившийся в размерах, Макаров и обнял эту «гору». Прошел час. Все обнимались и расспрашивали Люсю про все: где она была эти три недели, как спаслась на острове Тенрю, что она делала и все в этом духе. Но потом до всех дошло.  — Люси~, — недоверчиво спросил Нацу, — Я вот только сейчас понял, что ты говорила про новенького. Ты ведь сказала Драгнил?  — Ну да, а что? — «удивилась» Хартфилия.  — Вот-вот, мастер, не притворяйтесь. Он что, родственник Нацу-сана? — спросил Ромэо.  — Да, я его брат, а что? — ошарашил всех этой новостью Акайо.  — В смысле брат? Это типа, мы из одного яйца вылупились? — спросил сероглазик.  — Из какого яйца, Нацу?! — воскликнула его девушка (кто забыл — это Леви).  — Ну, Хеппи ведь из яйца вылупился, — почесал затылок розоволосый.  — Бу-га-га-га, ты, узкоглазый, вообще отупел? — засмеялся Грей.  — Эй, отмороженный, на драку нарываешься? — стукнувшись о лоб тёмноволосого, спросил Нацу.  — А ну, прекратили, — стукнула кулаками двух идиотов, Эрза, — Вы же друзья!  — Д-да, мы друзья, — еле проговорили «лучшие враги».  — Как-же мне вас не хватало, — прошептала Хартфилия.  — Так, спасибо, Люськ, за брата. Я пойду с ним знакомиться, — таща за ворот Акайо, проговорил Нацу, стоя уже около дверей гильдии.  — А теперь… Бухай за возвращение мастера и новенького! — прокричала уже пьяная Кана.  — Бухай! — подхватила её вся гильдия. На следующий день. Утро. Солнце светит, облака плывут, птички поют, травка зеленеет, люди спешат на работу, а в нашей любимой гильдии «Хвост Феи» все ещё спят. А, нет. Вот девушка с длинными пепельными волосами начала просыпаться. Её голубые очи прошлись по гильдии своим зорким взглядом, и хихикнув, она прошла к барной стойке. Она взяла стаканы и аспирина, и начала разливать спасительную жидкость по стаканам. За своими действиями Миражанна не заметила, как к ней подошла мастер.  — Привет, Мирочка. Сделаешь, пожалуйста, кофе? Ах, — зевнув, спросила Хартфилия.  — Ой, доброе утро, Лю. Я тебя не заметила. Хорошо, сейчас сделаю. Ты какая-то сонная. Не спала совсем что-ли?  — Ну… Я поспала часика два, а потом разгребать бумажки из совета.  — Ох, сочувствую тебе. А можешь, пожалуйста, разбудить ребят, пока я варю кофе? — спросила Штраус-старшая.  — М? Они все еще спят? Совсем что-ли отвыкли за эти три недели? — осматривая гильдию, проворчала Люси, но потом, как крикнула, — А ну встали! Совсем разленились что-ли?! После этого ора, все повскакивали со своих мест, и вставали по стойке смирно. Но после этого, то садились, то падали из-за боли в голове. А когда увидели спасительную жидкость, то поползли к барной стойке. Потом, когда все осушили по нескольку литров воды, Люси огласила на всю гильдию, что покидает место мастера, и отдаёт его обратно Макарову. Услышав эту новость, мастер стал причитать по типу «эх, мне бы на пенсию, правнуков, отдыха, а вы~». Ну, а гильдия что? А она ничего. Кана, как обычно крикнула «Бухай, за нового мастера!», и вся гильдия подхватила, и начала выпивать. Когда настал вечер, и в гильдии осталось от силы десять человек, мастер вышел из кабинета и запрыгнул на барную стойку.  — Люсенька, подойди сюда, пожалуйста. Мне надо тебе кое что сказать, — грустно сказал Макаров, и произнёс заклятие остановки времени, чтобы никто не подслушал их.  — Да, Мастер? Вы, что-то хотели?  — Слушай, я не хочу тебя обидеть. Ты же знаешь, что я одинаково люблю всех своих детишек, и тебя это тоже касается. За все эти годы ты для меня стала, как родная внучка, и даже не представляешь, как мне сложно говорить тебе эти слова, — начал старичок.  — Мастер, что Вы этим хотите мне сказать? — спросила солнцеволосая.  — Люси, я конечно благодарен тебе за то, что ты не допустила распада гильдии, но… Хартфилия, я изгоняю тебя из гильдии! — Что? Но почему? — подняла бровь девушка. — Хоть ты и была мастером шесть лет, но гильдия всё равно пришла в упадок. Над её членами насмехались, унижали их, а ты ничего не делала.  — Ничего не делала? Да Вы хоть знаете, сколько времени я здесь провела, не уходя домой? Сколько денег вложила на ремонты сломанных зданий? Для меня эта гильдия словно семья, дом. Я дорожу каждым своим согильдийцем, поэтому усердно тренировала их, а когда увидела, что они отлично овладели своей магией, тогда и решила участвовать в ВМИ. Если бы я их отпустила на эти соревнования, они могли вернуться домой с большими увечьями, и полученными не от соперников, а от своей же магии, — спокойно говорила Люси, — Хотя, что это я перед Вами отчитываюсь? Раз надо уйти из гильдии, то я уйду. Но у меня есть одна просьба. Пожалуйста, скажите гильдии, что я ушла на задание. Просто, зная их, могу с уверенностью сказать, что они будут волноваться за меня. А Лис сейчас на третьем месяце беременности, ей не в коем случае нельзя переживать! Договорились?  — Ладно. Дай мне свою руку, я сотру знак. Ну, вот и все. Правила ты знаешь, так что можешь уходить, — сказав это, старичок снял заклятие, и время опять пошло.  — До встречи, мастер Макаров, — натянув рукав кофты на ладонь, чтобы никто из оставшихся ребят, не увидел то, что ее знака больше нет, тихо прошептала, — Прощай, гильдия. Прощай, дом. И знаете, что? Мастера не так удивило спокойствие девушки, как безэмоциональность в глазах и холодный голос с самого начала разговора. Когда Люси шла домой, ей было очень больно, но не физически, а морально. Хоть на её лице не дрогнул ни единый мускул, в душе она и кричала, и плакала. По дороге девушка вспоминала сегодняшний разговор с Богиней Жизни… Продолжение следует…