Мир спасется любовью

Они прибыли одними из первых — кроме хозяев бала, присутствовали только Склепова и Гломов. — Ты похудела? — не удержалась Таня, глядя на двоюродную сестру, и та хмыкнула. — Токсикоз — штука такая. Даже из меня сделает относительно стройную даму, — хмыкнула Пипенция. — Ты… — Ага. Что, не ожидала? Девушка переглянулась о Гробыней. Сердце громко стукнуло и забилось так медленно, что, казалось, остановилось в груди… Ты тоже, Пипа. Почему именно сейчас? Нет, может, есть какие-то зелья, которые и приворотами не являются? Есть же цветы вроде многоглазки, которые подталкивают к принятию решений… — Это вам, — Бейбарсов впихнул сверток в руки Бульонова, — посмотрите на досуге. Думаю, вам понравится. — А как дядя Герман с тетей Нинелью отреагировали на новость? — осторожно поинтересовалась Таня. — Папа, разумеется, бушевал, когда узнал, что к его любимой дочери кто-то прикоснулся до свадьбы. Но потом маман показала ему скалку, я ятаган, а Бульон попросил на коленях моей руки по всем средневековым правилам. И бате ничего не оставалось, как прослезиться, надраться коньяку и оповестить Трансильванию. Трансильвания теперь дружно празднует — они там что-то твердят про Повелителя всех вампиров… Пусть празднуют, скоро поводов не будет. — Какую комнату нам выделишь? — спросил бывший некромаг. — Генка, проводи, — распорядилась Пенелопа Дурнева-Бульонова. В новой ячейке общества главной, разумеется, была она, а муж и не думал протестовать. Да и как протестовать, когда твоя любимая женщина сильнейший интуитивный маг?! Комнатка оказалась маленькая, большую часть помещения занимала огромная двуспальная кровать. Ванная располагалась рядом — времени оставалось предостаточно, чтобы смыть с себя запах поезда. Таня тихо вздохнула. Эти два дня будут очень… тяжелыми. Особенно, с учетом того, что они живут в одной комнате. И с учетом того, что здесь будет Ванька. Его «грешок» мало что изменит — в особенности, для Бейбарсова… Глеб растянулся на кровати и наблюдал за переодевающейся прямо при нем Таней. Девушка стояла спиной к нему — стесняться было глупо, оба друг друга уже видели, а вернее, все сделали для этого… — Застегни платье, — попросила она, повернув голову. Черное, с открытыми плечами, чуть выше колена, оно обтягивало стройный стан, как вторая кожа. Бывший некромаг молча поднялся, приблизился и с осторожностью взялся за «собачку». Когда горячие пальцы как бы случайно коснулись бархатной кожи спины, девушка вздрогнула, но виду не подала. — Спасибо. Руки Бейбарсова вдруг легли на голые плечи, скользнули вниз и остановились на ее бедрах. Таня выдохнула, а потом откинула голову на его плечо. Кажется, был уже у них похожий эпизод, только в Тибидохсе… Рука парня медленно потянула вверх ее подол, а потом дверь распахнулась и в комнату заскочил Ягун. — Ай! Простите, не знал, что у вас намечается лямур, я потом зайду… Полубог смылся, оставив после себя неловкость и недоумение. — Видимо, не судьба, — усмехнулся Глеб. И почему все так странно? Таня потянулась к пакету с обувью, но его перехватил парень. Присев перед ней, потянул за щиколотку, и рыжая уперлась руками в стену, чтобы не упасть — а Бейбарсов, тем временем, аккуратно застегнул на ее ноге босоножку… — Зачем это? — внезапно охрипшим голосом вопросила Таня. Что ты затеял? Вторую нижнюю конечность он отпускать не спешил, и от этого прикосновения вверх разливалось тепло. — Ты желаешь расхаживать босиком? — Ты знаешь, о чем я. — Захотелось, — попросту ответил парень, выпрямляясь и направляясь к сумке, — все равно не скажешь ни единого слова возражения, ведь спасение мира, кажется, предмет твоих интересов, а не моих? Вернувшись из душа, Глеб сменил джинсы и рубашку — на взгляд Тани, почти никакой разницы, но ему виднее. Стандартный Бейбарсовский стиль: просто, изысканно, ничего лишнего. — Идем. Ты, вероятно, хочешь пообщаться со своими подругами, да и мне нужно побеседовать с отдельными личностями. — Глебушек, а у тебя отменный вкус, — сообщила Склепова, когда они спустились в кухню, — такой же хороший, как и у меня. Еще немного, и Гроттершу можно будет записать в третью красавицу нашего курса. Разумеется, после меня и Лотковой… Платье телеведущей, все в стразах, всего на две ладони не доходило до колена. Сегодня она сама скромность, отметила Таня, наблюдая, как Гломов предлагает той набросить «эту длинную кофту, чтоб хоть зад прикрыть, а то срамота», а его избранница хохочет и отпихивает кардиган. — Иди сюда, накрашу немного. Да, Гроттер, ты! Скоро наши приезжать начнут, пусть посмотрят на настоящую ляпоту. Ванька появился к самому началу: его телепортировала из тайги Катя, у которой с этим видом магического искусства было куда лучше, чем у того же Ягуна. Мельком взглянув на ветеринара, Таня тут же обратила свое внимание на своего «спутника»… Девушка в тайге. При ней живой. Как ни странно, к Бейбарсову не лезли, а ведь зубы многие точили. Может, дело в сочувствии, может, в принципе «лежачих не бьют» — а потеря магии к этому и приравнивалась, но общались с ним, как раньше, с подколами и иронией. К семи вечера собрались почти все, не хватало только Горьянова, у которого возникли проблемы с пылесосом, и Ягун, как главный специалист, спешно объяснял по зудильнику особенности ремонта, так что начали без них. Пипа с Бульоном официально сообщили о браке — и все выпили. Затем о ребенке — и все вновь выпили. Затем тост произнес освободившийся мастер полета и рупора, и все вновь подняли бокалы... — Пип, а тебе можно разве? — пискнула Дуся, — в твоем положении… — Я пью безалкогольное вино, — отозвалась довольная новобрачная, — а что меня с него развозит, так простите! Самоубеждение… Пьянка проходила в огромной гостиной в достаточно неформальной обстановке. Одних диванов тут насчитывалось четыре штуки, пуфиков и кресел — больше, небольшие низкие столики ломились от снеди со скатертей-самобранок и алкоголя. Дядя Герман и Халявий, определенно, не поскупились, спонсируя свадьбу драгоценной Пенелопы… Пупсикова восторженно пищала и гладила Пипу по еще несуществующему пузу - а вернее, слою жирка, Склепова мечтала о косяке дочек. Весь курс разбился по кучкам и единодушие проявлял сугубо при тостах в честь Бульоновых. Наконец, в особняк завалился Горьянов. Его пылесос почти развалился в полете — то, что парень долетел, вообще стало чудом. Едва он перешагнул порог, то, всучив подарок хозяйке дома, поинтересовался, нет ли у них изоленты. Пипенция была навеселе, все были навеселе, а потому дружно принялись искать изоленту… — Бейбарсов, ну хоть у тебя изоленты нет? — грустно вопросил темный. Некромаг покачал головой. В данный момент его больше интересовал бокал вина, сидящая рядом Таня и неторопливая беседа с Гробыней, чем поиски «синего скотча». — Ни у кого нет, — горестно вздохнул хлебнувший абсента избранник мисс Курло. С Ванькой Таня не разговаривала, и вообще избегала смотреть на него. А вот его взгляд — задумчивый, сожалеющий, чувствовала на себе постоянно, сидя на диване рядом с Бейбарсовым, полулежа в его объятиях — рука бывшего некромага покоилась на ее талии. Глеб тешил самолюбие, Глеб бил по самому больному… Уже ли больному? Он хотел ударить, и, тиская Таню на виду у всего курса, по-мальчишески глупо доказывал что-то тому же Ваньке, а она даже была не против. Перстень Феофила остался в комнате. Так было лучше, понимала Гроттер — она демонстрировала готовность идти на уступки. К тому же, парень сам сказал «Никакой магии» — и пусть их договор распространялся только на его дом, лишних укоров не хотелось. Однокурсники отсутствие кольца заметили, но ничего не сказали, разве что Катя внезапно вспомнила слова Булгакова — что тот, кто любит, должен разделять участь того, кого любит… Посмотрели и забыли, и только взгляд Лизон становился все более и более задумчивым. Таня чувствовала себя… неуютно, и дело не во взглядах Ваньки и «позерстве» Глеба. Ягун не то соврал, не то заблуждался. Шурасик, Елена, Жанна, похоже, оказались в курсе грядущего, это было видно по еле заметному напряжению в их взглядах. Ну, первые двое — ученые, все понятно, а третья являлась их подругой, и неудивительно, что и ее «просветили»... Половина выпуска знала, но все искренне старались радоваться. Молодоженов вновь поздравили со свадьбой, со скорым пополнением, все в очередной раз чокнулись — а потом Генка внезапно вспомнил про ближайший хозяйственный магазин, после чего все мужчины в полном составе, включая Бейбарсова, отправились за пресловутой изолентой для горьяновского пылесоса. Причина похода, однако, была не в изоленте, а в «догоне»: ящика вина и «вискаря» всем внезапно показалось недостаточно. — А как получилось, что вы с Глебом теперь вместе? — не выдержав, полюбопытствовала Верка, — Таня, ты же в тайгу улетела… — Так вышло, — ровным голосом отозвалась девушка, — жизнь непредсказуема. — И может внезапно оборваться, если кое-кто будет задавать лишние вопросы, — вдруг пообещала Лена. Определенно, они знали много больше, чем показывали… Пипа увела часть девушек показывать дом и восторгаться, и в гостиной остался «урезанный состав»: Таня со Склеповой да некромагини. И Гробыня, похоже, осталась сугубо ради моральной поддержки. — Глеб хочет от тебя искренности, — произнесла Жанна, подтверждая некогда сказанные слова телеведущей, — как ее почувствует, безусловно, он сменит гнев на милость. Не сможет не сменить, он же… некромаг. Рыжеволосая выдохнула. Обсуждать свою личную жизнь она не имела ни малейшего желания, вот только эта личная жизнь внезапно превратилась в достояние всей общественности. — Если бы Глеб любил меня хоть на одну треть так сильно, как и тебя, я стала б счастливейшим человеком на земле. — Теперь он так же сильно меня ненавидит, — тихо сказала рыжеволосая. — Ненависть — лучше, чем то же презрение. Ненависть балансирует на одной границе с любовью, и порой невозможно понять, где какое чувство. — Откуда вы знаете обо всем? — Мы с Шурасиком помогали Сарданапалу сделать кое-какие расчеты, - ответила Свеколт. Жанна сделала очередной глоток вина и отошла к окну. Она стояла спиной к однокурсницам, и понять, что написано на ее лице, не представлялось возможным. Девушка заговорила, и каждое слово ее резало похуже ножа... — Когда мы перевезли Глеба в его квартиру в Нижнем Новгороде, его состояние было… никаким. Мы боялись. Боялись, что он может что-то с собой сделать, и не хотели лишний раз оставлять его одного. Караулили по очереди. Я… спала с ним, однажды, — голос Жанны внезапно стал ломким, — напоила и… пояснять, думаю, не надо. И в ту ночь я чувствовала, что, обнимая меня, он был не со мной. Очаровательно, Таня — смотреть в глаза человека, которого любишь, и видеть в них отражение другой женщины! Знаешь, он прогнал меня наутро, попросив больше никогда не пересекать порог его дома. И, когда сообщал это, перед ним лежала та проклятая черная папка! С теми же проклятыми рисунками… Мы почувствовали однажды… что он на грани. И обе не успели, обе телепортировали слишком поздно, когда помощь и не требовалась. К нему уже пришли и вытянули его. А потом, Гроттерша, случилось все это. И знаешь, так должно было произойти, потому что иначе… никак. Для него никак. Жанна не глотала слова, не заикалась, и от этого все звучало еще хуже. — Мир может спастись только любовью, — повторила она слова Медузии, — и любовь некромага такова. Она темная и стоит об руку с ненавистью… Но даже умерший эйдос может согреться теплом. Искренним, настоящим теплом. Достаточно искорки, чтобы пламя вспыхнуло… Всего лишь капелька искренности, Глебу не нужно от тебя большего. И знай, я бы не сказала тебе ни слова, не завись от ваших отношений существование такого количества народа. Черные Крылья Тьмы… Вот, до чего вы довели мир. И во всем виновата ты! Выбери ты тогда Глеба, его бы не пришлось снимать с крыши высотки, на которую он пришел со вполне понятной целью. Он был бы счастлив, обладал магией… С радостью стал богом и творцом другого, нового мира. Но ты выбрала покой и Валенка! Лена, не согласная с сестрой, открыла рот, чтобы возразить - но в гостиную вернулись однокурсницы и одновременно в дом ввалились парни с целой коробкой изоленты. Общими усилиями, пятнадцать минут спустя, пылесос Демьяна был обмотан вдоль и поперек, включая трубу и полетные амулеты с их веревками. Хозяин инструмента протестовал, но слабо — он больше ржал, и еда от смеха не скисла лишь потому, что ее заранее замагичили от Демьяна. Скис только аквариум с пираньями, но никто из хозяев не расстроился — Пипа их рассматривала сугубо как элемент интерьера. Потом Ягун с Гломовым в очередной раз заорали «Горько», Склепова затянула длинный тост в стиле «Высоко-высоко в горах», а Жикин пытался соблазнять девушек. Он даже сунулся ко внезапно оказавшейся привлекательной Тане, и Бейбарсов под одобрительный взгляд Гуни продемонстрировал тому кулак… — И что ты мне сделаешь? — нервно поинтересовался главный тибидохский красавчик. Может, Глеб и потерял способность колдовать, но менее жутким от этого не стал. Размах плеч бывшего некромага, рост под метр девяносто — выше и раза в два массивнее был только Гломов, отчетливо намекали, что в столкновении победителем выйдет отнюдь не Жорик. — Чтобы расквасить твой идеальный носик, магия мне не понадобится, — ласково улыбнулся Бейбарсов, — хочешь, можем проверить. — Танцы, — пьяно сообщила Шито-Крыто, — Кузя! Девушка хочет пляски! Тузиков вообще был хорошим парнем, а уж когда дело касалось Риты, становился и вовсе безотказным. Генка включил музыку, главный вениколюб курса протянул даме сердца руку… И все б неплохо провели время, но дверях появилась пошатывающаяся Зализина. Ее развезло самой первой, и на ногах она стояла лишь чудом. — А хорошо, что ты, Танечка, без кольца на пальце, — разомкнула уста жертва проклятия Трояна, — очень хорошо… Глеб успел выскочить навстречу красной искре, но Жанна успела еще раньше, и вокруг ее брата и Тани возник призрачный щит. — Лизон больше не наливать, — изрек Семь-Пень-Дыр. В гостиной стало тихо-тихо, а потом случилось что-то странное и непонятное. От Тани внезапно полыхнуло такой мощной вспышкой магии, что все устояли только из-за защитного купола, моментально выставленного Еленой и поддержанного той же Жанной и Шурасиком. Мерцающий шар окружал одну лишь Таню, защищая от нее окружающих… Девушка рухнула на колени и в недоумении уставилась на свои руки, по которым сновали зеленые искры вперемешку с красными. Зеленых становилось все меньше и меньше — наконец, пока не остались только красные, но и те внезапно обратились черно-серебристыми. — Что за… — прошептала она, и, как ни странно, у самой границы купола перед ней опустилась Аббатикова. Никто не слышал, что сказала некромагиня, но сила вдруг схлынула, и защитное поле сняли. — У меня было похожее, — вдруг сообщила Попугаева, — неконтролируемый выброс сил. Вся квартира в щепки… — Да и у меня, — нехотя призналась Пипа, — но рядом оказался Поклеп, это и спасло от разрушений. — А я весь офис разнес… Коллеги чуть не убили. На Семь-Пень-Дыра взглянули крайне подозрительно, но подробности о разгромленном офисе уточнять не стали: черные делишки главного тибидохского скряги давно превратились для всех в обыденность. — А преподы чем объясняют? — вопросила Шито-Крыто. — Преподы молчат, — отозвался Ягун. — Да ладно, ты и не пытался ничего узнать?! — присвистнул Горьянов, — не заливай! — Не пытался. Ответ комментатора был дан таким голосом, что начисто оборвал все расспросы. Бейбарсов подхватил рыжеволосую с пола и усадил на диван. В руке ей тут же впихнули кружку с водой и шоколадку — постаралась сердобольная Пупсикова, считающая сладости лучшим средством для лечения всех болезней. — Я не хотела, — тихо сказала Таня ему на ухо, — я помню про наш уговор, но правда не хотела. — Все в порядке, Гроттер. — Что это было? — спросила она Лену. — Нестабильность магии из-за грядущего, — тем же шепотом ответила девушка, — не знаю, что ты почувствовала и что могло стать катализатором, но в тебе вдруг всколыхнулась мощь, которой ты могла бы обладать как Крыло Тьмы. Наш щит выдержал только потому, что это был ее отголосок… Мир рушится, Таня. Для всех нас. Чего удивительного, что всех и вся «колошматит»? Одно могу сказать точно: если вы с Глебом срочно не разбудите силы Черных Крыльев, ты, наряду со стражами, станешь первой жертвой Рагнарека. Отличная перспектива, черт возьми. Замечательная у них посиделка… Пир во время чумы. На магию Зализиной, от греха подальше, наложили суточный блок, а Склепова, чтобы всех отвлечь, начала очередной тост про молодоженов. Попойка постепенно вернулась к оптимистичной ноте и закончилась ближе к рассвету, а потом Бейбарсов отвел Таню в выделенную им комнату и толкнул на огромное ложе. — Наигрался? — тихо спросила она, разглядывая парня в полумраке. Она лежала на мягком пледе, копна рыжих волос веером растрепалась по одеялу, а Глеб нависал сверху и силился что-то прочесть на ее лице. — Еще нет, — сообщил он. Интересно у них любовь складывается… Ох, забавно как. Глеб развернул ее на живот и медленно расстегнул молнию на платье, которое попросту сдернул. Это одеяние не предполагало лиф, и на Тане не осталось практически ничего из одежды… И что дальше? — пьяно думала Таня, наблюдая, как бывший некромаг раздевается. Тело у него, все же, совершенное. — Иди сюда, Гроттер. Девушка попыталась отстраниться, но Бейбарсов привлек ее, — вернее, ее голову… к себе, вниз. Это уже слишком, хотела завопить та, но едва открыла рот, он тут же оказался занят. Руки парня прижимали ее за затылок, не позволяя сдвинуться. Драконболистка закашлялась - а Бейбарсов начал двигаться. Она сдалась, через пару минут, просто, чтобы не стошнило от глубины проникновения его естества, все быстрее утыкавшегося в ее горло. И Таня пыталась отодвинуть его — губами и языком, а тот распалялся все больше. Отвратительная методика сопротивления — сопротивления ли? Это продолжалось не так уж и долго, а потом в горло ударила солоноватая струя, и от неожиданности рыжеволосая сглотнула. Сидя перед ним на кровати, утирая губы, она тяжело дышала. Шок, обида, удивление… Унижение — все произошло с одной-единственной целью ее унизить. Гнев, печаль, растерянность, беспомощность. Отвращения, как ни странно, не было. Бейбарсов вновь толкнул ее на кровать, вновь навис, но теперь целовал ее, наплевав, что мягкий рот только что был занят им. Некромаги не испытывают брезгливости. Это был первый поцелуй, который он подарил ей с тех пор, как она объявилась в его квартире. Поцелуй со вкусом спермы, алкоголя и сигарет… Некромаг, бывший некромаг — она всегда узнает эти губы, жадные, страстные до комка в животе, нежные до дрожи в коленях. Тот же холодный омут, та же утягивающая бездна. Те самые поцелуи, которые не забываются, о которых вспоминаешь по ночам в старой ветхой избушке, задумчиво прикасаясь ко рту… Они долго целовались — до тех пор, пока Бейбарсов не отодвинулся и не набросил на нее одеяло. — Тебе было принципиально… здесь и так? — поинтересовалась девушка. Следовало, наверное, обидеться… — В одном доме с Валялкиным и всеми, кто с интересом наблюдал за моими безуспешными попытками завоевать тебя? Да, пусть это и по-детски. Интересно все поменялось, не так ли, Таня? Теперь уже ты пресмыкаешься передо мной и стараешься сделать все, чтобы не прогневать лишний раз… А ведь выбери ты тогда другого, ничего из этого бы не понадобилось. Давай, скажи мне это в очередной раз… Зато вот теперь точно можно обидеться… Ой. Бейбарсов подтянул ее к себе, заставляя уткнуться носом в плечо. — И это я делаю тоже назло, — сообщил он, закидывая ее ногу на себя и обнимая за обнаженное бедро. Таня мысленно выругалась: в данный момент его хотелось убить. И за спектакль перед однокурсниками, и за то, что было полчаса назад… Самое странное, что злиться отчего-то не получалось. Возможно, потому что он, не раздумывая, шагнул вперед, только чтобы заслонить Таню от магии Зализиной. Возможно потому, что она видела, как сверкнули его глаза на слова Лены о «первой жертве Рагнарека»... — Я тебя не понимаю, — наконец, произнесла Таня, — ты говоришь, что не хочешь быть со мной, но все поступки говорят обратное, а сегодня и вовсе вел себя так, будто мы пара. Кому и что ты хочешь доказать? — Какая разница? Я наслаждаюсь тем, что ты моя и даже взбрыкнуть не можешь — слишком многое поставлено на карту… В комнату заглянули, а потом дверь хлопнула, кто-то хихикнул, и послышались бурные перешептывания и топот. Плевать. — Ванька уже утешился, так что ему доказывать ничего не нужно, — произнесла Таня, — у него бурный таежный роман. — Дело принципа. — Надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, все будет более оптимистично, — шепнула Склепова на ухо рыжеволосой, прощаясь. Бейбарсов нес сумку, девушка шла рядом… — Таня, — окликнули ее позади. Она обернулась: у порога дома стоял Ванька. Их взгляды встретились, задержались друг на друге, а потом Гроттер просто продолжила путь, оставляя Валялкина позади. Ее походка выглядела легкой, но цокот каблуков по асфальту неприятно резал уши. — Угостишь меня кофе? — спросила Таня, — до поезда еще много времени. Ягун сказал, что телепортирует за пылесосом позже, как мы доберемся…