Салочки

— Дин, нет! — в отчаянии крикнул Сэм, в который раз оббежав несколько комнат в попытках упрятать свой драгоценный зад. — Дин, да, — носясь за ним по всему бункеру горланил Дин, чуть ли не нараспев. Такие салочки стали для Винчестеров настоящим ритуалом с того момента, как Дин урвал себе метку Каина. Это случилось недели две назад и отныне его образ жизни поделился на: ужираться в хлам и надираться в хлам. Безумным Фредди-Крюгером он пока не был, но Сэму хватало и этого его состояния. С момента как у Дина перестали падать аппетит и член, он в буквальном смысле слов «не просыхал». Сперма, после каждого вечернего, обеденного и утреннего траходрома, у Сэмми уже из ушей лезла. Так что он не прекращал борьбы за свою бесценную затраханную дырку. — Господи, Дин! — отбежав за стол, умолял Сэм. — Сколько можно?! Я пятнадцать минут назад тебе отсосал, у тебя не может опять стоять! Дин бегал то в одну сторону стола, то в другую, по мере того как Сэмми от него ускользал. Он широко улыбался, прикусывая губу и облизываясь. Для него это было чем-то на подобии игры с кусочком бегающей индейки, перед тем, как хорошенько вцепиться в неё зубами. — Ох братишка, да у меня посекундно встаёт на твоё смазливое личико! — Дин запрыгнул на стол, устремившись за уносящим лапки Сэмми. — Дин, ещё немного и тебе там драть нечего будет! — младший никак не терял надежды образумить брата и спасти себя от неминуемой участи. Дин же устроил настоящий медовый месяц с его задом. В общем и целом, его задницу вполне устраивала перспектива такой порки, но, видимо, она не спрашивала разрешения у хозяина. — Сэ-эмми, Сэмми, — Дин заглянул за угол очередного пустого коридора, — Сама-анта, Сэмушка! Лапушочек, где ты? Сэм вздрогнул, притаившись за стеной и слушая приближающиеся шаги и завывания старшего охотника. В такие моменты он больше всего напоминал Люцифера. — Сэмми, Солнышко моё, выходи! Зад ты свой ко мне поверни! — выпрыгнув из-за угла, пропел Дин высоким голосочком. Сэм со скоростью молнии и замиранием сердца перебежал на склад, в подвал, развевая своими воздушными локонами. Заметив добычу, Дин побежал за ней. — Дин…хотя бы до вечера! — Сэм запер дверь на ключ и магическую защиту, для верности подперев дверь ещё и железным шкафом. Со внешней стороны послышался гулкий удар, затем маньячный короткий смешок и целая серия ударов по двери. — Лапушка, открой-ка братику дверку, — между ударами просил его Дин. Сэм отошёл от двери, прижав руки к бесценному заду и сжав обе половинки. — Ну же, Сэмми. Я уже весь теку, как сучка! Открой мне, Сэмми, — на некоторое время удары прекратились. Дин пустил в ход своё лучшее оружие — грязные переговоры. — Дин…нет… — его голос пестрил жалостью, но, одновременно, и твёрдостью. — Да ладно, Сэмми. Последний разочек, — он подёргал дверь за ручку, загнанно и тяжело дыша. — Дин! — с укором воззвал Сэм к последним крупицам озабоченного мозга своего брата. — Это твой семнадцатый последний разочек! — Брось, Сэм. Неужели тебе не хочется? Ты сейчас такой затраханный и растянутый. Весь под меня, — Дин отошёл от двери, попытавшись её выбить с ноги, из-за чего раздался треск дерева. Беспокоясь за надёжность заклинаний, Сэм отошёл подальше. — Я не могу жить без пробки из-за твоего размерчика! — возмущённо запищал Сэм, плотнее сжавшись вокруг предмета в своём заде и прижимая ладошки к ягодицам. — А без чего можешь? Я, вот, например, не могу без твоего прекрасно приспособленного ко мне зада. Там внутри так мягенько и горячо. Просто мечта! — Дин повторно ударил по двери. — Дин… — с мольбой смотря на дверь, — я же так никогда не затянусь. Мне как-то охотиться нужно! — Не волнуйся, Сэмми. За твою сохранность я возьму полную ответственность. Тебе нужно просто не сучиться и любить меня. Посмотри на меня! Как меня не любить — я такое чудо! — Дин стянул рубашку, делая перерыв в борьбе с дверью. Сэм неуверенно осмотрел дверь, поджав губки. — Как давно я в тебе не был? Сутки? Больше? Я уже горю, Сэмми! — Два часа! Ты трахнул меня в обед, прямо на столе, Дин! — Сэм выдохнул, стараясь не обращать внимание на собственный стояк в джинсах. Его задница не получит повторного исключения. Дин прислонился к двери, продолжив завлекать младшего своими речами: — Чем больше ты делаешь перерыв — тем дольше у меня будет стоять, Сэмми. Мы и так минут двадцать в догонялки играем. Выходи из домика, Солнышко! Сэм откинул голову, скользнул рукой под джинсы и, проведя пальцем по резиновому кончику пробки, резко вернул её в растянутую дырочку. Он громко застонал, выгнувшись и сильнее сжавшись вокруг искусственного члена. Дин не разрешал носить что-то в себе, что превышало диаметр его собственного члена, поэтому, Сэму приходилось держать пробку самостоятельно, во избежание её потери. Постоянно удерживая резиновый член чрезвычайно растянутыми, мягонькими стенками, Сэм был в постоянном напряжении. Отсутствие подушки на стуле или лишний шлепок от Дина — и он начинал безудержно течь, что никогда не ускользало от старшего. За эти две недели он раздвигал ноги больше, чем за всю свою жизнь, чем Дин не мог не похвастаться. Так и сейчас — малейшие физические упражнения, адреналин, и Солнышко-Сэмми тёк всеми дырочками. — Сэ-эмми, уже без меня развлекаешься? Ну же, впусти меня. Я знаю, ты тоже хочешь, — Дин чуть об дверь не тёрся, уламывая его на потрахушки в очередной раз. Сэм поспешно выдернул руку из джинс. Они уже давно не носили нижнее бельё. Дин, благодаря тому, что обладал «несметными сокровищами» ниже пояса, а Сэм уже не мог ходить в плотно стягивающих всё внизу трусиках. Благодаря тому, что младший имел нездоровый интерес к джинсам с низкой посадкой, Дин обзавёлся не менее нездоровым интересом к его загорелому копчику, находя возможность облапать его, даже во время очередного Армагеддона. — Ну ты и сучка, Сэм! Таким, как ты, ломаться не положено! — его тон звучал угрожающе, даже зловеще. Любой человек в здравом уме никогда бы не открыл дверь, будучи знакомым с Дином Винчестером, а, тем более, когда он лично просит её открыть. Сэм смотрел на дверь, решая, что хуже: быть в следующий раз выдранным до боли и дрожи в коленках или дать Дину сделать это сейчас, чтобы он никого лишний раз не грохнул. Не то, чтобы он не хотел. Но ему нужен был перерыв. Он не стягивался уже месяц, а Дин всё продолжал его драть. Сэм был так заёбан, что у него выработался рефлекс излучать разврат и смазку, как только Дин проходил рядом ближе чем на два метра. Тем самым он только провоцировал Дина трахать и трахать бедняжку Сэмми. А проявлялось это умение в самый неподходящий момент. Не очень то удобно бегать от вампиров и оборотней со стояком в джинсах и выскальзывающей из прохода пробкой. — Сэ-эм! Сэмми! — Дин не спешил выламывать дверь. Для достижения его желаний оставалось недолго. Он хотел, чтобы Сэм лично ему открыл. Чтобы он сам стянул перед ним джинсы и сам развёл свои прекрасные длинные ножки. Поэтому, он только подначивал его, подогревая его желание до состояния кипения. Сэм же еле стоял. Его прошибало дрожью от каждого возгласа Дина. Эти его уговоры были для него словно приказом, которого его тело больше не могло ослушаться. Он был прямо-таки выдрессирован скулить и подставлять свой зад под ласки и порку. Послушная развратная сучка. Личная шлюшка своего брата. — Сэ-эмми. Выходи! Открой дверку! — Дин облизнулся, прикусив губу. И, конечно, Сэм откроет. Он не посмеет потерять такое высокое звание. Никто больше не смеет прикасаться к его брату. Никто не смеет ему так шикарно сосать, с рвением раскрывая похотливый жадный рот и пуская слюни и слёзы на предмет своего обожания. Стонать и подставляться под руки Дина. Прыгать на его огромном члене, затрахивая себя вусмерть. Такие догонялки были для Винчестеров привычным делом. Своеобразной игрой со своей жертвой. И горе тому, кто подвернулся под руку в их семейных салочках… Сэм поджал губы в белую полосочку, медленно запустив руку в джинсы и снова обвёл кончик резинового члена, высовывающегося из его растраханой и не стягивающейся дырочки. Расслабившись, он немного прогнулся в спине, чувствуя, как пробка выскальзывает из него, распирая стенки и елозя по ним, упираясь основанием ему в пальцы. Наружу тут же закапала смазка со спермой с их последнего траходрома, пачкая джинсы в самом постыдном месте. Сэм вытаскивает искусственный член пальцами, доставая руку и осматривая совершенно гладкую, скользкую чёрную резину. Огромный резиновый член, едва умещающийся у него в руке. И все равно, он выскальзывал из него, стремясь покинуть слишком растянутый для него проход. Разумеется, ему нужно было больше, горячее. Это было лишь жалкое подобие на член, не способное удовлетворить его-Сэмми-Величество. Замок щёлкнул и дверь плавно открылась, остановившись у стены. Сэм стоял прямо перед ней, с обеими руками в джинсах и заметно выступающим стояком. Личико было залито краской смущения, губа закушена, глазки лукаво поглядывают из-под опущенных ресниц. Дин шагнул вперёд, переступая через уже опавшие джинсы. — Ты убежал, Сэмми, — он опускает руку, сжимая собственный член. Сэм кивает в ответ, опуская взгляд за выпадающим из джинс брата членом. Огромный, налитый кровью, с выступающими венами и яркой багровой головой, по которой размазана сочащаяся смазка. Яйца призывно набухли, свисая под самим стволом. Он тут же взметнулся вверх, слегка покачиваясь. — Убежал, — подтверждает Сэм, покрутив бедрами и скидывая джинсы — Я не злюсь, — Дин подходит плавными шагами и резко бьёт по руке Сэма, которая уже тянулась вниз, с целью самоудовлетворения, — Но я накажу тебя за такое поведение. Он одним движением нагибает Сэма на стол и с садистским наслаждением опускает руку на нежную кожу ягодиц. Звонкий шлепок разносится по комнате, оседая в ушах звоном. Сэму кажется, что он оглох, правда, всего на пару секунд. Следующий шлепок приходится на другую половинку. Кожу опаляет тысячами иголок, она начинает полыхать на месте проявляющегося отпечатка ладони. — Дин… Пожалуйста… — Сэмми раздвигает ягодицы дрожащими руками, вслед на ними раскрывается и дырочка. Подрагивающая, сжимающаяся и призывно раскрывающаяся шире, сильнее, открывая на обозрение розовое пустенькое нутро. Сэм вздрагивает, закусывая губу и чувствуя, как холодный воздух обжигает и проникает внутрь, но он не зажимается, только шире разводя ягодицы руками и впиваясь в них пальцами. До натянутой кожи и боли в мышцах. Послушно лёжа на холодном металлическом столе для допросов совсем иного характера. Из заёбанной дырки, по мере её сокращения, стала вытекать прозрачная смазка, покрывая розовое колечко мышц блеском. Она струилась по коже, стекая к яичкам и капая на пол. Он по-настоящему тёк, незаполненный, такой податливый. Дин самодовольно осматривает розовые припухшие края, растянутые настолько, что уже не стягиваются и остаются раскрытыми на пару сантиметров. Внутри все ярко-алое, гладкое и блестящее. Как-то раз он трахал брата прозрачным фаллосом, наблюдая все зрелище изнутри. Стеночки плотно натягивались вокруг него, двигались по инерции вслед толчкам и неохотно выпуская наружу. Дин знает, насколько внутри горячо и насколько там охрененно. Очередной шлепок вызывает всхлип и судорожный вдох. Конечно, Сэмми это нравится. Но его дырка слишком долго не была оприходована. — Трахни меня… Ты же хотел… — Сэмми всхлипывает и сильнее натягивает ягодицы в стороны. — Ох, несомненно, я и сейчас хочу. Но не спускать же мне с твоих прекрасных лапок такое поведение, — Дин убирает его руки, прижимая к столу по обе стороны от головы. — Подержи их тут. Он шлёпает ещё и ещё, замахиваясь и опуская удары с разных углов. Кожа розовеет и покрывается следами ладоней, и Сэм вскрикивает на каждом шлепке. Кричит и плачет, хватаясь за край стола и не зная, что делать: зажиматься и стараться отвернуться, уйти от рук на своем заде, или подмахивать бедрами и разводить ноги ещё сильнее, потому что кожа горит неимоверно и немеет от каждого шлепка. Все внутренние стеночки трутся друг о друга только сильнее, колечко мышц розовеет и судорожно сжимается. Он плачет от кайфа и кричит от боли, незаконное сочетание. Опустив руку на спину Сэма, Дин заставляет его выгнуться, выпятив зад и послушно принимая порку. Он провёл пальцами по позвонкам на его спине, что под давлением моментально скрылись под загорелую гладкую кожу. Следующий удар приходится прямо на дырочку, между двумя раскрасневшимися половинками, на самую нежную и светлую кожу. Следует долгий и протяжный стон. Сэм резко вздрагивает, вжимаясь в стол, и хмурит брови. От резкой боли колечко мышц стягивается до предела, а низ живота прошибает током. Тонкая кожа начинает гореть и Сэм чуть ли не кончает на этом шлепке, вздрагивая и стараясь шире развести ноги, сильнее выпячивая зад и подставляясь под удары тяжёлой руки охотника. Он уже весь дрожит, капая слюной с распахнутого рта и с замиранием ждёт следующего удара, пока его кожу обволакивает успокаивающе-прохладный воздух. Но новый удар не прошибает его новой порцией неебического кайфа, от чего становится холодно, и Сэм в нетерпении ёрзает задом, безмолвно прося ещё. Дин опускает обе руки на покрасневшие ягодицы, сжимая их до побелевших пальцев. Он подходит ближе, упираясь мокрой головкой члена прямо над раскрытой дырочкой и толкается, сжимая мягкими половинками свой член. От горячей скользкой плоти между отшлепанными ягодицами кожу только сильнее начинает жечь. Мурашки пробегают по его спине и Сэм чувствует, как всё внутри него сводит судорогой от переполняющего желания. — Ниже, Дин… — Сэм пытается направить его, но предостерегающий шлепок останавливает похотливую ручонку. — Я и не собирался входить прямо сейчас, милый, — его голос звучит слишком низко и пошло, так, что у Сэмми яички поджимаются и член дёргается. Ещё пара толчков прямо под косточкой внизу копчика, с сильным давлением, и Сэм протяжно стонет на каждом из них, дергаясь вперёд и возвращаясь к горячему члену. Дин опускает руку и обхватывает стоящий член братишки, сжимая в ладони. Он такой мягкий и лёгкий, тёплый маленький пирожочек на всю ладонь. — Ты маленькая течная сучка, Сэмми, — усмешка в его тоне так и рябит, когда пальцы растирают выступившую смазку. Ее много, Сэм чувствует, как прозрачная ниточка спускается от головки вниз и Дин перехватывает ее, растирая между пальцами. Сэмми течёт везде, всеми возможными затраханными дырочками. Капая слюной и выпуская из зада прозрачные струйки смазки. Такие же прозрачные слёзы текли по его щекам, заливая мокрое личико. Дин проводит пальцами между ягодиц, заскальзывая одним в раскрытую дырочку без какого-либо сопротивления. Сэму чертовски мало, он готов выть и сесть на бутылку святого масла, что в полуметре от него. Он быстро заводит руку назад и входит в себя двумя пальцами, оттягивая мышцы вверх. Дырочка раскрылась сильнее, края натянулись, и Сэмми протяжно застонал, глотая собственные слезы. — Я не разрешал… — начал было Дин, но был перебит. — Нет, пожалуйста, я так нуждаюсь в тебе. Вставь мне, я хочу тебя, я хочу твой огромный член в себя. Я твоя сучка, Дин, только трахни меня уже… — Сэм жалобно заскулил, натягивая мышцы дырочки сильнее и поднимаясь на носочках, стараясь насадиться на головку, что совсем рядом. Да он течет от одних только пальцев брата, сейчас он не подчинится. Он неимоверно жаждет его. Его огромный кипяточный член, который бы смог заполнить его, растянуть по стволу стенки и раз за разом с наглостью врываться в его шикарный, жадный до ласк зад. Натягивая его по стволу, насаживая на себя, и практически продевая насквозь. Дин наклоняется, оттягивая раскрытую Сэмом дырку вниз, в противоположности от пальцев младшего, растягивая её на всю ширину и открывая на обозрение раскрасневшиеся стенки. И она кажется такой огромной, незаполненной. Господи, такой заёбаной и течной. Дин судорожно выдыхает, чувствуя, как сам неимоверно течёт. Сэмми сладко и тягуче стонет, подаваясь назад и раскрываясь прямо перед лицом Дина. Сильнее натягивая дырочку и чувствуя, как его пробивает током и как немеет кончик языка. Он вздрагивает, громко всхлипывая, и всё сильнее давит на краешек горячей мягкой стенки. — Проси ещё, сучка, –Дин не может насладиться таким видом. Он хочет ещё. Как же Сэм податлив сейчас. Как же он его хочет. Раскрасневшиеся и отшлепанные ягодицы со следами рук, следы от пальцев. Мягкая кожа покрылась красными и бордовыми пятнами прилившей крови. Ямки на копчике. И жаждущая припухшая дырка. Наклоняясь ещё ниже, Дин ощущает на своём лице жар и давит пальцем на внутреннюю стеночку, которая краями уже вывернута наружу. Никогда его Сэмми больше не стянется обратно. Он навсегда останется его жадной и течной сучкой. — Пожалуйста, Дин… — его голос дрожит, перебиваемый всхлипами. Он больше не может терпеть, — ну пожалуйста. Дин медленно обводит языком внутренние края дырочки, с хлюпом входя внутрь языком и наслаждаясь долгим, высоким стоном Сэмми как небесной арией. Дин скользит языком по гладким стенкам, широко разводя руками ягодицы и утыкаясь лицом ему в тёплый зад. Весь его. Такой податливый и жаждущий. Личная грязная шлюшка. Сэм ахает, шире раскрывая рот и поддаётся чуть назад. Он зарывается руками в свои волосы, оттягивая их вниз. Мягкий горячий язык продолжает вылизывать изнутри, от постоянного секса дырочка стала сильно чувствительной. Дин кружит языком повсюду, куда дотягивается, давит на стеночки и посасывает края. Сэмми отчаянно мычит-рычит, стараясь не рухнуть с этого чертового стола, по которому он распластался и крутится, не находя себе места. Ему хочется вывернуться в самые неестественные позы, развести ноги настолько широко, что бы Дин смог достать языком так глубоко, как хочет. Или же свести ноги и сжать ягодицы, не давая ему отстраниться. Он дёргается и ёрзает по столу, громко всхлипывая и выстанывая высокие ноты. Волосы с силой натянуты, зад все ещё горит от шлепков, но язык Дина прямо сейчас вытворяет какие-то невероятные кульбиты в его дырке и Сэму хочется, чтобы эта сладостная пытка не кончалась. Член который раз дёргается в руке брата и смазка просачивается через его пальцы. Дин толкается языком внутрь, тяжело и обжигающе выдыхая, жмякает мягкий и выпоротый зад Сэмми. Выскальзывая, он ведёт мокрую дорожку чуть выше и снова ускальзывает внутрь тёмной дырочки. Дразняще вылизывая стеночки, распаляя ещё сильнее, заставляя дрожать от возбуждения. Языком Дин задевает пальчики Сэмми, что по прежнему натягивают дырочку вверх, раскрывая её перед ним. Младший Винчестер воняет сексом и развратом. Он снова тяжело выдыхает, вслушиваясь в короткие постанывания и порнушные выдохи, всхлипывающие, высокие вздохи. Его два самых огромных фетиша: Сэм и разврат. Господи, он был шикарен. И вся эта шикарность сейчас стонала под ним, подмахивая задом и стараясь растянуться ещё шире, ещё сильнее предстать перед Дином во всей своей сучности. Отстранившись, Дин прикусывает нежную и чувствительную кожу прямо над дырочкой, всасывая её вместе с розовым краешком и оттягивая вверх. Сжимая зубы до боли и ощущая под своими губами пальчик Сэмовой руки, всё ещё находящийся в нём. Сэм вскрикивает, плавно переходя в стон и похныкивания, сжимаясь, но послушно, неподвижно лежит на столе, пуская по щекам тёплые слёзки. Дин сжимает зубы ещё сильнее, с наслаждением прикрывая глаза и слушая плач вперемешку со стонами. Отстранившись, Дин растягивает ниточку слюны, растягивая её по зубам и вдавливает болезненный багровый засос языком. И Сэм снова жалобно стонет, скуля и кусая губы, не смея пошевелиться. Вытягивая из себя руку, Сэм хватается за край стола, сжимая его обеими руками и шумно дыша. Дин отстраняется, осматривая это великолепное зрелище. Его укус со следами зубов на светлой коже налился кровью, горя цветом ещё сильнее, чем вылизанная и растянутая сантиметров на семь дырка. Как же красиво он смотрелся прямо рядом с его вытраханным задом. Наклонившись, Дин снова впивается в кожу зубами, оставляя укус у самого прохода и кусая кожу чуть ли не до крови. Сэм откровенно плачет, дрожа и сжимаясь ещё сильнее, поднимая зад навстречу Дину и чувствуя, как на месте укуса, под зубами, кожу обжигает тягучая боль. Отстраняясь, Дин снова смотрит на проделанную собой работу и восхищается. Да, именно так и должен выглядеть его Сэмми. Податливый, покорный, выебаный до постоянной течки. Хотящий его всё время. Это сводило Дина с ума. Он не мог здраво мыслить, каждый раз вспоминая этот охренительный вид. Не было ничего лучше этого. Не было ничего лучше, чем драть и драть его младшего братишку. Он отстраняется и с оттяжкой шлёпает Сэмми между ягодицами, со звонким ударом об обожженную, по ощущениям, кожу. Сэм снова вздрагивает, зажмуриваясь и пища, затем расслабляясь и принимая то же положение, широко разводя ножки. Он постарался расслабиться до пределов своих возможностей. — Какая ты умничка, — Дин удовлетворённо улыбается своим маниакальным оскалом, закусывая нижнюю губу. Дин мягко оглаживает бока и рёбра младшего, почти нежно поглаживая его по спине на что Сэм моментально стонет, поддаваясь под прикосновения. Выпрямившись, Дин проводит рукой по каменному члену, собирая натёкшую горячую смазку, которая теперь течёт по его руке, обволакивая её, словно прозрачной перчаткой. Ещё немного и её можно будет сдавать в фонд благотворительности. И так много её только благодаря его Сэмми. — Расставь ножки пошире, Саманта, — после отданного приказа, Дин входит внутрь дырки тремя пальцами, широко разводя их, и, под короткий стон Сэмми, втискивается и четвёртым. Сэм ахает, широко открыв рот и закрывает глаза. Слёзы заливаются ему в рот и вытекают обратно наружу уже со слюной, стекая по его язычку и тонким губам. Он дёргается всем телом, выдыхая и стараясь не кончить от, наконец, заполнивших его пустоту, пальцев. Дин медленно оглаживает подушечками пальцев гладенькие стеночки, втиснувшись пальцами до костяшек. В мышцах появляется несильное натяжение, но из-за того, что вся рука Дина в естественной смазке, пальцы ходят в растянутой и скользкой дырочке без всякого сопротивления. Удовлетворённо хмыкнув, Дин кладёт другую руку на бедро Сэмми, удерживая его на месте, и медленно входит рукой ещё глубже, за костяшки, с упором в большой палец руки. Сэм протяжно и жалобно стонет, ёрзая на месте, но рука Дина не даёт ему сдвинуться или насадиться сильнее. Его рука горячая и кожа намного грубее нежных и гладких внутренних стенок Сэмми, из-за чего они ёрзают по ним, охотно впуская внутрь и послушно растягиваясь по всей руке. Медленно, слипаясь и раскрываясь сильнее. Дин резко выдернул руку, под вскрик и всхлипы Сэмми, наблюдая за не успевшей стянуться, раскрывшейся до предела дырочкой. Она пугающе растянута, слегка сжимаясь и снова раскрываясь, словно безмолвно прося заполнить зияющую в ней пустоту. Сэм вздрагивает, стараясь сжаться, но и этого не получается, тогда он судорожно выдыхает, смаргивая с ресниц блестящие слёзы. — Ди-ин… — он со стоном растягивает имя по губам, сглатывая накопившуюся слюну. Его плечики подрагивают от напряжения, а кожа покрывается мурашками от контраста температуры. — Да-а? — он вынуждает его, Дин хочет услышать эту фразу снова, сказанную дрожащим и умоляющим его Сэмми. Он кладёт обе руки на спину младшего, поглаживая его бока. Кожа рябит мурашками и, под мягкими горячими прикосновениями, Сэм сладко стонет, подаваясь им. Его кожа такая гладенькая и чистая. Шрамы давно выгорели и зажили, из-за чего она такая охрененно красивая, словно гладкий поджаренный пирожочек. Дождавшись не ответа, а только судорожных всхлипов и постанываний, Дин снова втискивается рукой за костяшки, держа Сэмми за бёдрышко. Всхлипы становятся громче и он прогибается навстречу, призывно выпятив зад. Дин закусывает губу, с маниакальной внимательностью наблюдая за тем, как его пальцы и часть руки, с давлением скрываются в пустеньком и тёмном нутре. Сэму кажется, больше он не может просить, он только разводит свои ножки ещё шире, поскуливая и порнушно выдыхая. Он так возбуждён, что коленки подрагивают, а в глазах то и дело темнеет. Он неимоверно хочет его. Хочет кипяточный налитой член брата. Хочет стонать и вскрикивать под напористыми толчками, дрожа от болезненного наслаждения. Облизнув горячие пересохшие губы, Сэм снова умоляет его: — Дин, пожалуйста… Пожалуйста, трахни меня…– Сэмми краснеет от обжигающего щёки стыда за свой грязный развратный язычок. Дин широко улыбается, ощущая, как его собственный член победно вздёргивается вверх и как по нему стекает горячая смазка. У него больше нет сил и терпения мучить младшего братишку. Медленно вытянув руку из Сэма, он широко разводит отшлепанные ягодицы, толкаясь внутрь и втискиваясь очень медленно и неспешно. Держа Сэмми за зад, чтобы он не мог насадиться до конца. Сэм вздрагивает, протяжно и тягуче застонав. Всё шире раскрывая ротик, ощущая, как внутренние стенки медленно, но верно натягиваются по стволу. Так медленно, сантиметр за сантиметром. В какой-то момент дышать становится трудно и тяжело, словно налитая кровью головка уже упирается в лёгкие. Но он всё ещё не в нём, не полностью. Этого мало. Чертовски мало. Низ живота обжигает жаром, а тёплые слёзы снова потекли по щекам. — Ещё. Дин, пожалуйста…– его голос еле слышно на фоне с высокими стонами и всхлипываниями. Сэм дёргает задом навстречу, но крепкие руки удерживают его зад на месте. Тогда он заводит руку назад, цепко хватая пальцами брата за бедро, и дёргает на себя, вынуждая резко толкнуться в глубь. Сэмми протяжно стонет и заходится в рыданиях, судорожно сжимаясь вокруг разгоряченного ствола. Дин плавно толкается до конца, прижимаясь низом живота к розовым ягодицам. Обоим жутко горячо и конечности почти что сводит. Сэм не уверен, больно ему или хорошо, в любом случае перед глазами взрываются салюты, а в ушах отбивает чечётку сердце. Дин все ещё не спешит срываться, мучительно медленно выходя до середины и останавливаясь. Он прикрывает глаза, растворяясь в судорожном плаче и рваных стонах. Не спеша толкается обратно, глубоко вжимаясь в Сэмми и сжимая половинки до побелевших пальцев. Дин нервно облизывается и закусывает губу. Внутри неимоверно хорошо. Мяканькие стенки так плотно обхватывают его член, не выпуская наружу, но охотно принимая внутрь. Мышцы не создают никакого сопротивления, из-за чего член ощущается неебически глубоко. Слишком глубоко. Такая излишняя глубина придаёт ощущениям дискомфорт, обжигая совсем нежные стеночки Сэм широко открывает и закрывает рот, сжимаясь и расслабляясь на огромном члене. Разведя ягодицы Сэмми ещё шире, Дин осматривает сильно натянутые розовые краешки дырочки у самого его основания и багровый укус со следами зубов чуть выше всего этого великолепия. Опустив руку, Дин надавливает пальцем на укус прямо над заполненной дыркой, дёрнув бёдрами. Сэм вздрагивает, запищав и резко сжимаясь, из-за чего внутри стало только горячее и туже. Дин хмурится, коротко и низко застонав. Так плотно и туго в Сэмушке не было уже давно. Он убирает руки, чуть отойдя и наблюдая за тем как Сэм тянется за его членом, словно приклеенный. Сжимаясь туже и ёрзая на нём, стараясь не дать Дину выйти полностью. Он чуть ли не хнычет, поддаваясь бёдрами и приглашающе приподнимая зад, разводит ножки шире. Дин со стоном и развратным, хлюпающим чпоком таки покидает отчаянно сжимающуюся дырочку и наблюдает, как она сжимается сильнее и затем расслабляется. Сэм отчаянно стонет, жалобно похныкивая и раскрываясь до предела. Все его внутренние стенки раздразнены и натёрты. Он дрожит, смаргивая слезинки и сильнее сжимает руку на бедре Дина, впиваясь в кожу пальцами. — Да блядь! Выеби меня уже! Дин! — последняя фраза выкрикнута с мольбой. Сколько же можно измываться над его бедным нетрахнутым задом. Сэмми уже судорогами бьёт от перевозбуждения, а Дин не даёт ему, как последняя сучка. У него самого уже яйца поджимаются, а член устроил купания на горячих источниках. Им обоим уже нужно перейти от прелюдий к основным действиям. Дин — чёртова садомазохистская морда. Старший ухмыляется, резко и грубо толкаясь внутрь раскрытой дырки, которая рефлекторно сжимается, туго обхватывая его член. Сэм дернулся от стола вверх, удавившись стоном, и зажмуривается. Видно, как его руки и плечи дрожат от перенапряжения и кожа уже блестит от пота в тусклом освещении. Не давая передышки, Дин выходит почти полностью, на этот раз резко толкаясь до шлепка. Сэм дёргается, коротко и высоко ахая. Ему кажется, он сейчас сдохнет на этом члене. Придерживая бёдрышки Сэмми руками, Дин стал выводить чуть больше половины, толкаясь как можно глубже, так же тяжело и загнанно дыша. Сэм вздрагивал на каждом резком толчке, всхлипывая и сжимаясь в маленький возбуждённый комочек. После всех мучений стонать сил уже не было, так что стоны выходили рваными и короткими, больше напоминая вскрики через похныкивания и плач. Чуть сменив угол проникновения, Дин начал размашисто вколачиваться внутрь, сильно натирая мышцы и ударяясь во внутреннюю стенку. Под напором поскрипывал не только копчик Сэмми, но и железный стол. Руки уже начинали дрожать от напряжения, а ноги неметь. Дин чуть в обморок не падал в этом размашистом темпе, всеми силами стараясь доставить своей сучке максимум удовольствия, до боли и слёз. Дышать неимоверно тяжело, колени подрагивают. Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Ещё сильнее. Ускорив темп, Дин стал быстро выходить и грубо вбиваться обратно, знатно продирая Сэмми зад. Из-за быстрого темпа член часто выскальзывал из заёбаной мокрой дырки, натирая колечко мышц до раскаленного трения. Где-то на задворках сознания Сэм понимает, что горит изнутри. Он буквально чувствует языки пламени, проникающие в него на каждом толчке. Распирающий его член почти что искрится раскалёнными угольками, и он уверен — Дин чувствует то же. То же обжигающее удовольствие, приносящее столько боли и слез. Сейчас Сэм не сможет точно обосновать свои слезы, к этому точно примешана боль. Возможно, он мазохист, раз так стонет и откровенно ревёт на десятидюймовом монстре, который вполне может пробить ему лёгкие изнутри. Остановившись на пару секунд, Дин вышел, резко вбившись до основания и коротко простонав. Уже хотевший протестовать внезапному прекращению действий Сэм вскрикнул, сжавшись, чем усложнил Дину задачу проникновения. Долго Сэм не протянул, кончив на втором таком толчке, покрикивая и глотая слёзки. Он распластался на столе, тяжело дыша и сжимаясь вокруг члена Дина. Если бы не железная мебель, Сэм бы грохнулся на пол, если не в обморок. Тяжело дыша, Сэмми развёл ножки, расслабившись и послушно принимая каждый грубый толчок, прижавшись щёчкой к холодному металлическому столу. Теперь Дин мог двигаться ещё более свободно, из-за чего толчки получаются более резкими и быстрыми. Сэм чувствует, как Дин со шлепком впечатывается в его зад, затем его яйца ударяются о яички Сэмми, и так на каждом толчке. Теперь Дин может насладиться обмягшими стеночками без какого-либо сопротивления мышц. Все расслабленно обволакивает его член, так что ему начинает казаться, что все нутро Сэмми умоляет его остаться внутри. Но они слишком долго тянули прелюдию, поэтому Дин с хриплым стоном вжимается по самые яйца в горячую дырку, покручивая бедрами и потираясь головкой о стеночки со всех сторон. — Да-а, Сэмми, да… — его голос звучит слишком низко и надорванно, как хрип из ада, когда горячая сперма выплёскивается в податливое тело. Сэмми протяжно стонет, сжимая свои волосы и оттягивая их, потому что слишком. Слишком горячо, слишком мокро, слишком много, слишком все. Дин кончает много и обжигающе кипяточно, Сэм уверен, в нем остаются ожоги. Он один сплошной ожог внутри, столько в него кончали за последнее время. Дин с пошляцким хлюпом покидает обмякшее тело и опирается дрожащими руками о стол, вжимаясь Сэмми в зад. Из растянутой дырочки, по розовым растраханным краюшкам, сразу побежали струйки спермы, стекая по дрожащим бёдрам. Задыхаясь, Дин провёл руками по горячей спине Сэмми. Такие салочки для Винчестеров были привычным делом. Однако, никто из них не знал в какое место они заведут их в следующий раз.