Что мне делать в этом мире?

Моё новое древесное гнездо просто отличное место для того, чтобы жить! И беспокойство прошло. После дождя я сразу же вновь вылезла наружу — чиститься и вылизываться конечно приятно, но сидеть безвылазно всё равно наскучивает. Я успела совершить только один полёт, так что как-то поспешно назвала его ежедневным. Да, я ещё полетаю, но сейчас хочется посмотреть на землю не пытаясь рассмотреть что-то через кроны деревьев, а увидеть всё снизу. Подлесок рощи больших деревьев был не чета тому, что я преодолевала много дней назад. Здесь не росли деревья, не было поваленных стволов, только кое-где валялись старые ветки, но они не были сильно ветвистыми, и их можно было легко перешагнуть. Зато, здесь росло множество цветов, в свете дня хваставшихся разнообразными оттенками синих и красных лепестков, а так же их сочетания. Росли даже какие-то лианы, тоже усыпанные цветами, и я могла встать на задние лапы и засунуть в них свою морду (конечно же, получив пыльцу на нос). Были даже такие цветки, что уже опали и начали завязывать плоды, и что-то мне подсказывало, что после созревания они тоже будут съедобны и вкусны. В общем, даже если не летать к скалам за камнями, я тут не пропаду, и нектара хватит не то что на меня, на целую нашу стаю. Что-то мне начинает кажется, что эта роща явно не природная. Откуда посреди массива более мелких деревьев такие большие, откуда такой подлесок, с таким множеством цветов, снабжающих вкусным нектаром? Но если это дело лап моих сородичей — куда же все пропали? В гнезде опять вернулось то самое беспокойство, из-за которого я недавно искала жильё. Я снова активничала и в попытках успокоить себя ходила по гнезду, тщательно обнюхивая его. Каких-то опасных запахов не было, так что источник беспокойства неясен, ведь вполне хорошее гнездо чтобы жить и растить детей. Точно! Осознание пронзило меня, и неясное беспокойство сменилось ясной целью. Я просто хочу детей. И теперь даже стало понятно, что всё, что происходило до этого, было частью общего желания. Для рождения детей нужно хорошее место, которое я теперь нашла, так что, надо приступать ко второй части. Но… рядом нет никого из моего рода. Я совершенно одна! И что же мне делать? Желание не отступало, делаясь всё сильнее, так, что я больше ни о чём другом думать не могла. Кажется, в горячке желания я даже приняла ту позу, в которой удобнее всего ждать самца. И вдруг — всё прекратилось, осталось только что-то мерцающее желанием где-то в глубине сознания. Наверное, просто не осталось сил переживать… Но на следующий день, вечером, я почувствовала тяжесть в животе. Это не похоже на болезнь с пищеварением, и организм не требовал немедленного избавления от тех минералов, что я наелась. Это скорее было похоже на начало беременности (так быстро?). Откуда, если связи с самцом не было? Но конец третьего дня подтвердил, что во мне произошло зачатие — когда я вдруг обнаружила, что живот стал немного круглее, а чувство тяжести усилилось. Я была беременна. Без самца. Я просто забеременела, прямо от самой себя. Вот значит, какая я… и на самом деле, я очень рада. У меня будут дети, прекрасные крылатые зверята! Но не значит ли это, что теперь в этом мире будут одни самки? А может, мы вообще такой вид, у которого нет полового размножения? Но даже если так — я не буду одна! У меня будут дети, я буду о них заботиться, растить их и учить! И пусть даже они все будут девочками, но это мои дети!

***

Летать было всё тяжелее. Центр тяжести смещался к задним лапам, отчего давление на крылья тоже сместилось к задней плоскости, и иногда я даже чувствовала, будто соскальзываю с воздушной подушки. Я окончательно забросила полёты за едой, и, спускаясь при помощи когтей с моего дерева, усиленно питалась в заполненном цветами подлеске моей рощи. Так что, хоть минералы и исчезли из моего рациона, но я сполна возместила их нектаром. В день родов, когда от обнаружения беременности прошло дней шестнадцать, я безвылазно сидела в дупле. Летать было бесполезно, а карабкаться по дереву с большим животом — опасно. Так что, оставалось сидеть дома и ухаживать за собой, выискивая в шерсти всю ту кору, что зацепилась в ней за мои прошлые схождения вниз. Кстати, на самом деле кора тоже была вкусна, даже отдавая горчинкой, и можно было бы её как-то добывать. Но как? Я представила, как стою у дерева, и, наклонив голову набок, вгрызаюсь в кору, пытаясь, как бобёр, немного откусить от дерева. Такая картина заставляла улыбаться — и представление о том, какая у меня теперь зубастая улыбка, с длинными верхними клыками, заставляло улыбаться только сильнее. Я почувствовала, что в животе будто что-то тянет вниз, совсем слабо. Лежать с таким ощущением стало неудобно, и я встала, широко расставляя задние ноги. Это было лучше, но всё равно казалось не очень удобно, так что пришлось еще и опустить заднюю часть тела почти до земли и немного приподнять хвост. Ощущение скачкообразно усиливалось, так что я непроизвольно сжала зубы. Казалось, что из меня будто что-то потихоньку выходило. Да это же роды! Но больно не было, хотя ощущения опасно близко подбирались к этому. И вот, когда ребёнок уже почти родился, я почувствовала, что он какой-то… гладкий? Хотела было испугаться, но вдруг поняла. Это яйцо. Я — яйцекладущая. И я должна была догадаться об этом с самого начала. Какой ещё быть тебе, которой нужно летать, и которой ребёнок в утробе будет мешать это делать, особенно на поздних сроках? Конечно же яйцекладущей! И вот, моё первое яйцо мягко упало на песок. И судя по тому, что меня чуть отпустило, но внизу живота всё ещё было напряжение, оно не единственное. И я была права. Следующее яйцо показалось быстрее, а сопровождающее его откладку тянущее ощущение было меньше — то ли само яйцо было меньше, то ли организм уже привык к растяжению. И ведь даже второе яйцо было не последним! Последним было третье. И вот с ним я начала уже уставать. Всё-таки, хоть боли и нет, а таз моего четвероногого скелета явно лучше человеческого приспособлен для родов, но процесс рож… снесения яиц — это большое напряжение для мышц. Наверное, четвёртого яйца я бы уже не вынесла. Но его и не последовало. Тянущее ощущение наконец исчезло, но даже встав в нормальное положение, я чувствовала, будто стою в раскоряку. И не понятно, правда это, или просто ощущения после прохождения по родовым путям целых трёх яиц. Я обернулась к ним (довольно большим, к слову). Они были ещё мокрые, но снесённое первым уже почти высохло. И я будто всегда знала, что надо делать. Сначала — повернуть их остриём вверх, потом — сесть и греть их. Они уже и так начали охлаждаться от медленного испарения влаги на них, и я не хочу, чтобы моим детям, что растут внутри скорлупы, было холодно! Я села на них, накрывая своей грудью, позволяя им утонуть в моей шерсти. Мне кажется, или в этом месте шерсть была меньше? Да какая разница, главное что сейчас дети греются в тепле моего тела, а моя шерсть не даёт ему рассеиваться! Да, дети уже почти рождены. Их тела, пока ещё неготовые к жизни снаружи, там, за скорлупой, растут и развиваются. Это не какие-то неживые штуки, это живые детёныши, ограждённые от мира стеной скорлупы. И это мои детёныши! Они вылупятся, они будут, как я, ходить на четырёх лапах, будут летать, и у них будут такие же длинные и прекрасные рога и ушки. И мне даже трудно представить, что дети могут выглядеть как-то другому, что у них может быть плоская морда, всего четыре конечности (и только на двоих из которых ходят), и полное отсутствие рогов и крыльев… ужас какой!