diamond hell

Сегодня во дворе вновь не стоит покой, ведь хищные звери уже не спят. Люди, находящиеся с ними на одной территории, хранят в себе страх быть разорванными. Оглядываются по сторонам: нервно и лихорадочно. В их венах кровь стынет, сердце глухо бьётся в груди, и черти перед глазами пляшут. Внушённые жутким ужасом… Охранники не имеют право оставлять работу и уходить по своим домам. Их долг на сегодня оберегать чужой очаг. Этим занимаются десять человек: первая половина находится за воротами, а вторая — во дворе. Второй повезло намного меньше: именно они часто глотают слюну вместе с тревогой. Ничего поделать не могут. Им некуда бежать. Везде за ними угонятся. Поэтому держат ухо востро, каждые пять минут смотрят в сторону двух полосатых зверей. Уже давно он не один. Цвета заката горят в небе пламенем, а крупный самец — Диего — грациозно наступает на ровный газон и всаживает острые длинные клыки в кусок сырого мяса, лежащего у него у ног. Его яркие плотоядные зеницы светятся в вечернем оранжевом свете и переводятся на отдыхающую в нескольких метрах самку — Галатею. Белая тигрица, умиротворённая тишиной и редким пением птиц, лижет себе лапы и поднимает голубые глаза на своего тигра, что неторопливым шагом подходит и кидает ей своё мясо, рыкнув. Галатея медленно хлопает длинными ресницами и без интереса разглядывает ужин, не имея желания есть ещё. Она десять минут назад закончила поедать свою порцию. А Диего настаивает и ближе подвигает ей подарок, но в ответ слышит только громкое рычание своей самки. Та поднимается с газона и накидывается на бенгальского тигра, начиная лизать его оранжевую шкуру и вовлекая в очередную игру. Вновь начинаются их игривые погони друг за другом в большом дворе, что наполняется домашним уютом. Диего уже шесть лет, а с любимой Галатеей познакомился два года назад, когда она показалась перед ним ещё совсем маленьким любопытным тигрёнком с огромными голубыми глазами. В то время он относился к ней трепетно, ухаживал, как за своим детёнышем, а стоило самке стать старше, то возникла сильная связь — любовь. За их играми наблюдает парень, стоящий на ступеньках особняка и растянувший персиковые губы в широкой квадратной улыбке. Пылает счастьем и ежедневно повторяет, что его жизнь прекрасна, необычна и красива. Тэхён медленно спускается к двум хищникам и не успевает к ним приблизиться, как Диего первым подбегает. Тигр наворачивает вокруг него круги, рычит, лижет и подключает к себе Галатею, что не менее рада видеть своего человека. Они оба доводят омегу до мягкого негромкого смеха и отпускают только через пять минут, отправившись дальше бегать по ровному газону. Тэхён идёт уже своим путём, что лежит к воротам. Охрана для него открывает дверь, и он на родном африкаанс[1] благодарит их, переступив порог и повернувшись корпусом к неровной дороге, которую нужно перейти, чтобы оказаться в погруженной в красочный закат Саванну. Вечер. Все дикие животные ходят по дикой территории: слоны, жирафы, зебры, носороги, буйволы, леопарды и львы. Среди них можно увидеть человека, и именно к нему направляется Тэхён, переходя дорогу. Всматривается в высокого мужчину, стоящего к нему спиной, и тихо подкрадывается, уткнувшись носом между его лопаток. Он кладёт ладонь Чонгуку на талию и медленно скользит на его пресс, оглаживая кубики через чёрную ткань футболки. Его супруг расслаблен, умиротворён. Прячет руки в карманы брюк-карго, мягко усмехается, получая ласку, и смотрит перед собой, любуясь красотой, которая греет ему сердце. Тэхён обнимает альфу со спины, вслушиваясь в непонятный сладкий лепет, перемешанный с рычанием львов и звучавший недалеко от них, и испытывает умиление. С самого утра оба Чон-Рено нежны. У них веская причина — годовщина. Сегодня ровно пять лет, как они в браке. — У вас всё в порядке? — тихо спрашивает Тэхён. Он отлучился ненадолго, но обязан удостовериться, что за минуты без него им было также хорошо. — Аид в восторге, — с гордостью отвечает Чонгук и поднимает уголок губ. Тэхён делает шаг в сторону, выходит из-за спины мужа и переводит светлый взгляд на лежащего на траве и в метре от них семилетнего белого льва — Борея. Хищник отдыхает, воодушевленно разглядывая сидящего близко к нему маленького мальчика, что взаимно интересуется им. — Ему год, а он уже так сильно тянется ко львам, — зачарованно произносит Тэхён. Повернув голову к Чонгуку, который неотрывно смотрит на ребёнка, негромко добавляет: — Он точно твой сын. Его сын… Первый и ещё совсем крохотный и нуждающийся в любви родителей. Серые отцовские глаза Аида искрятся и отражают в себе закат и взгляд голубых зениц Борея. Губы, что достались ему тоже от Чонгука, распахнуты. Маленький альфа сидит на траве рядом с большим взрослым львом, вскидывает голову и пристально анализирует его, потянув к нему руку и коснувшись носа. Борей мягко рычит, приближается к лицу ребёнка и проводит языком по его щеке, поселив в нём огромное удивление. Аид немного дёргается и сжимает от неожиданности кулачки, быстро похлопав густыми ресницами и повернувшись к родителям. Пытается найти ответ у них, а Чонгук и Тэхён только улыбаются. Лев снова облизывает альфу и возвращает его поражённый взгляд на себя. Пару секунд, и Аид начинает смеяться, морща нос и радуя глаз родных. Его настроение вмиг повышается. Малыш становится игривым и зарывается руками в белоснежную густую гриву хищника, не прекращая издавать звуки радости и восхищения. В таком возрасте не чувствует страх перед львами, потому что является сыном львиного Бога. В нём кровь Чонгука и покорившего когда-то его ледяное сердце. Кровь тех, кто закреплял и закрепляет любовь в Саванне, в джунглях у водопада, в пустыне… Тэхён год назад подарил своему мужчине их первенца, который был назван в честь самого первого льва Чонгука. Это имя ребёнок получил не от самого отца, а от папы, что заплаканным смотрел на мужа с только что родившимся младенцем на руках и тихо-тихо произнес: «Его зовут Аид». Тот взгляд Чонгука Тэхён помнит по сей день. Ни на минуту не забывает блеск редких слёз в серых глазах. Тогда Чон-Рено ничего не смог ему ответить — был не в состоянии. Молчал, глядел на маленького альфу и неслышно шептал три буквы, вновь привыкая к ним. «Аид», — гордо слетало с губ Чонгука. Теперь он зовёт Аидом не льва, а своего сына. Их малыш родился здоровым, крепким и полностью похожим на своего отца. Унаследовал его необычный серебряный цвет глаз, губы, нос и даже улыбку. От Тэхёна ему досталась только кровь. Сначала омега обижался, возмущался и искренне надеялся, что с течением времени Аид станет хоть чем-то на него похож. Летели дни, недели, месяцы, год, а он так и не обнаружил в собственном сыне ничего от себя и в итоге смирился с фактом, что привёл на свет клона Чонгука. Своей копии Чон-Рено был счастлив и ежедневно благодарил Тэхёна за поднесенное им чудо. Они его вместе долго и терпеливо ждали. Аид был любим не только родителями, но и всеми их друзьями, коллегами, родственниками и животными. Когда Тэхён только был беременным, Диего смотрел на него с подозрением. Ходил за ним, нюхал и пытался понять причину таких больших изменений в своём человеке. И только на пятом месяце тигр начал запрещать всем, помимо Чонгука, подходить к омеге, зло рыча и обнажая острые клыки. Вскоре, увидев перед собой уже ребёнка, он не отходил от него ни на шаг и верно охранял вместе со своей тигрицей. Точно такую же заботу Аид получал от львов. От всех. От Джухёка и Сокджина, у которых два года назад родился сын-альфа. От Намджуна, что никак не найдёт общий язык с попугаем младшего брата. От Квон Хана, что всегда помогает Тэхёну с работой. От Амина Аль Рашида, прибывшего в Ботсвану на следующий день после рождения Аида. От Чимина и Юнги, которые иногда прилетают с Мадагаскара к ним. От Рено Нео, смотревшего за любимым и единственным внуком, давая его родителям отдохнуть. От Сами, что до сих пор живёт в особняке Чон-Рено и тратит большие деньги, одевая племянника в брендовую одежду, пока не видит Чонгук. — Мой сын, — подтверждает Рено. Эти два слова каждый раз наполнены тёплыми чувствами. — Интересно, а характер у него тоже будет, как у тебя? — задумчиво надувает губы Тэхён. Чонгук переводит на омегу взор, проводя им по нему с головы до пят, а младший усердно размышляет и прикладывает пальцы ко рту. — Ты этого не хочешь? Услышав вопрос, парень быстро хлопает глазами и переключается на Чонгука. — Он внешне вылитый ты, позволь ему хотя бы мой характер взять, — взгляд сияет мольбой. В груди в любом случае существует обида на то, что человечек, которого он девять месяцев оберегал под собственным сердцем, абсолютно на него не похож. — Чтобы постоянно плакал и попадал во все возможные неприятности? — серьёзным тоном спрашивает Чонгук. — Я уже давно не такой, — фыркает Тэхён, махнув на мужа рукой. — Ты буквально неделю назад упал с дерева в нашем саду, срывая с него манго, и по этой же причине плакал. Близился вечер, и Чон-Рено только приехал домой из ядовитой долины и на кухне встретил своего сына с Сами. Поцеловав Аида, он отправился искать не умеющего сидеть на месте Тэхёна и нашёл его в новом саду. На его глазах львёнок собирал для семьи манго, случайно соскользнул с ветки и упал, с первых секунд начав звать на помощь Чонгука и лить слёзы от боли. — Никак забыть не можешь? — хмурится омега, слегка заалев. — Просто напоминаю тебе, что ты за пять лет почти не поменялся, — отвечает Рено. Тэхён остаётся прежним, но, став родителем, он всё-таки приобрёл несколько важных качеств, помогающих ему правильно воспитывать сына. — Я взрослее. — Для меня ты всё тот же львёнок, — говорит Чонгук и возвращается тёплым взором на Аида, не отстающего от белого льва. Своими словами не обижает, не задевает, а только усиливает желание оказаться ближе, которое Тэхён направляется удовлетворять. Становится напротив Чон-Рено и кладёт руки на его бёдра, прижавшись губами к крепкой вздымающей груди и поцеловав. Тянется вверх, касаясь кончиком носа его подбородка, и слышит, как супруг тихо ухмыляется игривому поведению. — Этому я только рад, — ласково признается Тэхён. — Быть львёнком для своего львиного Бога. …своего святилища. — Наш сын подрастёт, а ты так и останешься крохотным, — дразнит Чонгук, из-под век глянув на парня. Нисколько в этом не сомневается. Ему нравится натура Тэхёна и то, что живет в нём и с годами не умрёт: наивность, невинность, вольность, неугомонность. — Будете оба меня защищать, — прикусывает губу омега и ведёт кончиками пальцев по торсу альфы. — Проходу не дадите. — Потому что за тобой нужен глаз да глаз. — Но ты ведь не устал от меня? — веки расширяются. Чонгук берёт в обе ладони лицо Тэхёна и целует в лоб, пальцами зарываясь в его пепельные мягкие волосы и прижимая плотнее к своей груди, а омега в ответ обнимает за талию. — А устану ли, когда ежедневно в тебе нуждаюсь? — негромко хрипит ему на ухо Чон-Рено. — В вас двоих, — кивает в сторону сына. И дня больше не протянет без них. Они его воздух, сердце, душа и смысл жизни. — Аиду очень повезло с отцом, а мне — с мужем, — Тэхён вскидывает голову, чтобы посмотреть на Чонгука. — Как ты можешь быть так хорош сразу в двух ролях? — Я не хорош. — Ты строг к себе, — цокает языком. — Мне ещё многому нужно научиться, чтобы сделать вас с Аидом по-настоящему счастливыми. Чон-Рено хороший отец. После рождения сына, он стал более бдительным, аккуратным и нежным. Пытается уделять Аиду и своему мужу больше времени, несмотря на тяжелую работу. Ядовитая долина порой удерживает его в себе, загружает неотложными делами и вынуждает мужчину скучать по двум людям. Те его с утра до вечера верно ждут: Тэхен фотографирует себя и сына, снимает различные домашние видео и отправляет всё Чонгуку, скрашивая его будни. А когда ему самому нужно отправляться на работу в городе, то оставляет Аида на Рено. В ветеринарной клинике, которую открыл вместе с Квон Ханом, сидит спокойно, зная, что супруг отлично справляется с обязанностями родителя, и без каких-либо переживаний и с удовольствием помогает животным. — Но мы уже счастливы. С тобой, с тиграми и со львами, — говорит Тэхён и поворачивается в руках Чонгука к Аиду с диким животным. — Ты только глянь на него, — тянет уголки губ. — Весь сверкает от радости. Маленький Аид, переводя ярко-серые глазки на родителей, устало кладёт голову на хищника и ангельски смеётся. Чонгук обнимает Тэхёна со спины и упирается подбородком в его плечо, глядя на сына и слабо улыбаясь. — Ему очень нравится Борей, — подмечает мужчина. — Не заметишь, как он отберёт у тебя твоего льва, Чон-Рено. — Мне стоит бояться? — усмехается. Тэхён трется носом о его щеку и шёпотом произносит: — Если он в итоге действительно будет всем похож на тебя, то да. — Я отдам Аиду всё, что он пожелает, и воспитаю его самым сильным человеком в Африке, чтобы никто не смел делать ему больно, — уверенно отвечает Чонгук, посмотрев на Тэхёна. — С таким отцом ему никто никогда не сделает больно. — Я вас обоих защищу от всего и всех, — приближавшись своими губами к чужим, даёт обещание Чон-Рено. Для семьи он утешение. Ради семьи всемогущ. Пять лет прошло, а Чонгука продолжают звать львиным Богом и ботсванским кошмаром. Сидит страхом во многих сердцах, осведомив всю страну: за свою семью войну начнёт. Оранжевые лучи, полоснувшие их щёки, непрерывно льются с неба, а супружеская пара, не сумевшая проигнорировать возрастающее общее желание, сталкивается в поцелуе. Тэхён тянет руку назад, укладывая её на затылок Чонгука, и мнёт его губы с заметным звуком, раскрывая шире рот. Чон-Рено целует интенсивнее, кусает за кончик языка и сосёт, вжимаясь всем телом в омегу и вызывая у него томное мычание. Их движения пламенные. Во временном омуте застревают, забывая, где находятся и с кем. Судорожно дышат и ударяются зубами, крепко обнимаясь и заплывая глубоко в собственную любовь, что намного сильнее любви между Африкой и солнцем. Из-за детского крика и невнятных слов Тэхён и Чонгук обрывают поцелуй и переключаются на ребёнка, что хочет их внимания. Омега тихо усмехается и отстраняется от альфы, направившись к сыну и сев на траву рядом с ним и львом. Аид осторожно поднимается на ноги и делает два неумелых коротких шага, влетая в объятия папы и начиная громко смеяться. Тэхён пищит от умиления, губами кусает альфу за мягкие сладкие щёки и целует, целует и целует их, не умея сдерживаться перед ним и наслаждаясь звуками, что он издаёт. Спустя минуту Аид переводит взгляд на Чон-Рено и смотрит с раскрытыми губами, хлопая ресницами. Уже хочет к нему. Долго без него не может — всё-таки есть то, чем похож на Тэхёна. Чонгук садится на корточки, тем самым подзывая к себе сына, которого Тэхён выпускает из объятий. Ребёнок медленно шагает к мужчине, смотря не себе под ноги, а в глаза отцу, словно так намного безопаснее. Но не сумев долго находиться без опоры, он падает на колени и опирается ладошками на траву. Прекратив улыбаться, готовится заплакать. Тэхён, видя это, уже тянется к нему, но Чонгук цокает языком и отрицательно мотает головой, запрещая приблизиться к сыну. Омега непонимающе глядит на мужа и возвращается на место, доверившись. А Аид хныкает, оглянувшись на папу, и требует помощи. Его встречает только бездействие и молчание, из-за чего ему приходится вложить все усилия, чтобы самому подняться. Старается и старается, пока Чонгук смотрит на него серьёзно и сосредоточенно. Аид тратит долгие секунды и добивается своего, вновь встав на ноги. Сумел справиться в одиночку. Как хотел его отец. Только после этого Рено вытягивает вперёд указательный палец, за который сын сразу цепляется. Малыш быстро и радостно подбегает к мужчине и обнимает его за шею, повиснув на ней. Чонгук гордо ухмыляется и хлопает его по попе, поцеловав в пухлую щеку. — Учишь справляться с трудностями? — удивлённый увиденным задаёт вопрос Тэхён. Прижимая Аида к себе, Чонгук глядит на супруга и невнятно кивает. — У него отлично получилось. Уже показывает, каким сильным вырастет. — Он поднялся сам после падения, а идти дальше помог уже ты, — дёргает уголком губ омега. — Я всегда буду рядом, чтобы помочь ему. Чонгук встаёт на ноги и держит Аида на руках, а тот всё так же обнимает родителя за шею и ни за что не отпускает. Ему нравится быть с ним. Постоянно. Тэхён, смотря на родных, тоже прекращает сидеть на траве и подходит к ним. Безмолвно накрывает ладонью щеку Чон-Рено и тянется к его губам, мягко поцеловав. — Ты прекрасный отец, Чонгук, — шепчет правду, медленно отстранившись и заглянув в серые глаза. — Прекрасный ты, Тэхён. И папа, и муж, — Чон-Рено оставляет поцелуй на его лбу. — А я ничего особенного не делаю. Маленький альфа смотрит то на одного, то на второго, пока они нежатся друг с другом. — Но что бы ты ни делал, Аиду нравится, — положив голову на плечо Чонгуку, Тэхён переводит взгляд на сына и трогает указательным пальцем его носик, вызвав у него тихий смех. — Ему только дай отца, а он уже расплывается в твоей же улыбке. Плачет, если долго не видит Чонгука, и на месте ровно не сидит и весело пищит, когда он возвращается домой. — В таком возрасте он улыбается всем, — хмыкает Чон-Рено, поцеловав Аида в висок. — Даже змее. Веки у омеги от осознания услышанного расширяются, и сердце уходит в пятки. Он недоуменно взирает на супруга и не моргает, гулко глотая слюну и интересуясь: — Ты показывал ему змей?.. — На дереве в нашем саду недавно был небольшой уж, — пожимает плечами. — Аид его немного потрогал, чему был очень счастлив. Тэхён отшагивает и напугано таращится на мужа с сыном на руках, а те молча смотрят на него своими выразительными серыми глазами. — В нашем саду? — вскидывает брови омега, приложив ладонь к груди. — Верно, — тон Чонгука серьёзный. — Ты сейчас не шутишь? — Мы живём в Африке, львёнок, — вздыхает. — Змеи тут водятся. И от страха к ним Тэхён никак не отвяжется. Избегает их. В джунглях, находясь около Ла Алегрии, парень по-прежнему держится ближе к Чонгуку, в случае, если встретит змей. — И ты позволил нашему сыну его тронуть? — в голосе возникает уже возмущение. — Аид любит всех животных. Тэхён принимает строгий вид: поджимает полные губы, сводит брови к переносице и упирается руками в бока. — Я запрещаю тебе давать ему трогать змей, Чон-Рено. Чонгук, выгнув бровь, озирает парня. — Запрещай, а мы пойдём гулять по Саванне, — корпусом разворачивается и уходит. — Будем учить всех зверей, живущих здесь. Выражение лица омеги вновь меняется. Хлопает ресницами, глядя на отдаляющуюся спину мужчины и ребёнка, которого он держит и который оглядывается на своего папу и не понимает, почему он не идёт с ними. — А я? — слетает вопрос с уст Тэхёна. Чон-Рено замирает на месте и ждёт пару секунд, после чего оборачивается. — Догоняй, — мягко усмехается. — Нам раздельно нельзя. Потому что любят друг друга сильнее, чем солнце Африку. На губах Тэхёна начинает мерцать широкая улыбка. Он прислушивается к важным словам и быстро подбегает к своей семье, взяв мужа за протянутую руку. Уходят в глубины Саванны не втроём: за ними вступают около десяти львов, окружающих их со всех сторон и принадлежащих Чон-Рено. Даже маленькие детёныши угоняются вслед. Пятилетний Амур, чья грива уже густая и с тёмными оттенками, приближается к Тэхёну и взрослым грозным видом намеревается защищать своих людей. Аид ёрзает в руках отца, увидев Борея, шагающего рядом с ними. Мужчина аккуратно сажает сына на белого льва, и малыш подаётся вперёд, крепко держась за зверя. Тэхён и Чонгук улыбаются довольному и смеющемуся мальчишке, продолжая идти дальше, туда, где одни животные, деревья и пылающий закат. Там их место, дом, успокоение. Ведь…

Они воспитанные Африкой и львами.