Они есть.

      За две недели расследование дела «Туннель» ни сдвинулось ни на шаг. Призрак, возникая все время в разных местах и временных промежутках, портил оборудование и громил все новые и новые участки забора. Районная администрация, стоня и кряхтя, закрыла дорогу.       Нару ходил мрачным и раздраженным – особенно едкие замечания на все действия сотрудников лились рекой. Настроение остальных так же было далеко от хорошего. Даже Джон Браун, казалось, совсем перестал улыбаться и зачастил мнительно оглядываться. В конечном счете Такигаво, наплевав на запреты босса, в самом начале третьей недели поехал за Май.       Монах лихо завернул на парковку возле школы и устроился поудобнее - караулить школьницу.       Без Май ничего не клеилось. Ни Нару, ни Лин, ни Хару-сан не могли никак уловить природу вредничающего духа. Событий же, которые могли спровоцировать появление «гадины» - как отозвалась о призраке Мацузаки, было слишком много. Каждую весну дорогу подмывало и машины слетали в обрыв через одну. Осенью же почти каждый год, первые заморозки покрывали шоссе ледяной коркой, провоцируя новые аварии.       Войти же в контакт с духом и убедить успокоиться, не удавалось – даже хуже. Во время очередной попытки Мацузаки не выдержала происходящего и вдрызг умудрилась разругаться с призраком.       Страсти накаливались, но решения сложившейся ситуации не было…       Стук в стекло вывело монаха из меланхоличного оцепенения. Повернув голову, он увидел высокую светловолосую девочку в спортивной форме. Такигаво опустил стекло: - Чем могу помочь? – ласково и почти заигрывающе спросил он.       Цумика Каяко была человеком с повышенным чувством справедливости. Она крайне остро реагировала на мошенников и скептически относилась ко всему, что не видела своими глазами. Понятие «общеизвестный факт» - для нее почти не существовал. Учителя не сильно ее любили за въедливость, воспитанную в ней извечным скепсисом. Единственное, что Цумика всем сердцем ценила – это спорт. Тут всегда было понятно, что и как происходит. Если человек пробежал быстрее других – он лучший здесь и сейчас. Если нет – то есть куда стремиться.       Больше всего же Цумика ненавидела разговоры о паранормальном. Когда полтора года назад среди первоклассников пошли разговоры о призраках в старом школьном здании и староста одного из классов объявила, что видит их, Цуми с трудом удержалась, чтобы не проучить болтушку. Потом здания не стало, а среди школьников распространились слухи, что компания, работавшая там, подтвердила истории о привидениях. А еще среди одноклассниц разлетелась новость о Танияме Май. Младшекласснице, которая помогала нанятым «специалистам» в здании школы. Цуми и раньше слышала о Май от преподавателя физкультуры. Вдобавок Цуми и Май учились в одной средней школе. Поэтому старшеклассница знала, что у Таниямы не было никого, кроме Кейко-сан – учительницы из младшей школы их района. Кейко-сан – была подругой тренера женской волейбольной команды средней школы.       Из-за совокупности своего характера и общей осведомленности о жизни Май, Цуми приняла решение открыть Танияме глаза на обман. Обман, в который ее втянули староста класса Курода и шарлатаны, нанятые некогда директором школы. Мнительным стариканом, который игнорирует нужды спортивных клубов, к тому же!       Но, так совпало, что, когда Цуми была на спортивных сборах, Май устроилась работать в ту злосчастную контору и практически перестала посещать школу.       В тот день, когда Май была втянута в конфликт с Куродой, Цуми хотела выяснить у старосты, где работает шатенка. Но разговор с ходу разогнался и ушел в сторону от нужной темы, закрутившись вокруг паранормальных способностях Куроды. И разумеется тихой беседы не вышло – подруги Цуми, как и она сама, крайне негативно относились к рассказам о призраках, магах и прочей мистике.       Потом все стало еще сложнее – в течении двух недель Май усердно посещала школу и много занималась дополнительно в библиотеке. Цуми пыталась поговорить с ней, но та с такой враждебностью встречала критику своего места работы, что спортсменка лишь убедилась в своем выводе – Май промыли мозги.       Сегодня же, когда она уже шла с подругами домой, чтобы отдохнуть перед тренировкой, заметила большой черный джип. - Оп-па, - присвистнула Кайли, - опять он тут. - Ты знаешь кто это? - Ки-тян, вторая подруга Каяко тут же заинтересовалась, - там парень? - Он монах. Цуми, - Кайли тронула подругу за плечо, - он утверждает, что монах, но играет в группе и работает с Таниямой Май.       Цуми словно током ударило. Она легко скинула руку подруги и решительно двинулась к приметной машине. Девочки со всей страстью забарабанила в полутонированное стекло, в упор уставившись на водителя. - Чем могу помочь? - Гад! Цуми взбесило абсолютно все в этом человеке. - Вы монах? - зло спросила она.       Мужчина слегка вздрогнул и с подозрением вгляделся в школьницу. - Да. У вас что-то случилось? – мягко спросил парень и прошелся по Цуми взглядом – острым, внимательным – словно сканировал. - У вас сейчас случится! Цуми взревела раненным зверем и, почти нырнув в салон через окошко дверцы, схватила опешившего парня за воротник кожанки.       В следующую секунду спортсменку резко дернуло обратно. От неожиданности она разжала руки и по инерции шлепнулась возле машины. Девочка растерянно огляделась и в следующую секунду вздрогнула. На нее зло уставилась Танияма. Всегда честные карие глаза горели яростью. Эти глаза ненавидели и презирали Цуми. Май ненавидела и презирала старшеклассницу… - Май? – Такигаво не сразу рискнул заговорить со школьницей, но на протяжении всей поездки он почти не отрывал взгляда от зеркала и от отражения зажавшейся со своей злостью Май на заднем сидении машины, - не сердись – мне от этого не по себе, - монах хохотнул, пытаясь разрядить обстановку. - Прости, - Танияма неохотно оторвалась от созерцания своей сумки и перехватила в отражении взгляд парня, - прости, Бо-сан, мне правда жаль, что та девочка так с тобой говорила… прости. - Не извиняйся – это было даже мило. Я имею в виду, - Такигаво вновь сосредоточился на дороге, - то, как она самоотверженно решила тебя защищать. Это было даже круто, если еще учитывать то, что она тебя совсем не знает. - Именно из-за этого ее поступок и был не крутым, и не милым! – Май расстроенно всплеснула руками, роняя сумку на дно машины, - она ничего не знает. Ею движет только жалость! Все, что она говорила мне раньше, и то, что сказала тебе – это все дурацкая жалость к глупой сиротке! Я не желаю быть такой. И мне не нужно ее лживое сострадание!       Такигаво ошеломленно замер. То, с какой отчаянной яростью говорила школьница, заставляло сердце парня сжиматься. Конечно. Со стороны и он, и ЛПИС – те еще «мошенники». Для Май же – это приключение, которое выдергивает ее из сосущего одиночества. Такие вот добродетели, которые, не разобравшись, классифицируют ее почти-что сектанткой – расстраивают. - Май. Спасибо, что заступилась за меня, - как можно веселее сказал монах, стараясь запихнуть легкое чувство вины. Он так же к ней отнесся, когда узнал, что она сирота – со снисходительной жалостью – безобязательная «пожалейщина», - я должен тебе за спасение обед! - Правда? – Май проглотила очередные извинения и решила подыграть Такигаво – разрядить душную и тяжелую атмосферу, - тогда купи мне двойной гамбургер и сок на обратном пути. - Хорошо, - Такигаво заулыбался и чуть прибавил скорости.       Май, наконец, расслабилась. Ей до сих было нехорошо от пережитых эмоций. Она уже очень давно не злилась до темной пелены перед глазами и гудения в мышцах. Больно, неприятно и неконтролируемо.       Выходя из школы, Май сразу заметила джип друга. Большой, черный и чисто-блестящий. Такигаво предпочитал потратиться на чистку автомобиля лишний раз, чтобы не разрушать своего образа. Девочку тут же охватил радостный трепет – уже две недели она не видела никого из друзей, кроме Ясухаро. С остальными только редкие переписки и те – ни о чем. Нару строго-настрого запретил втягивать школьницу в дело «туннеля». И вот теперь за ней приехал Такигаво. Все-таки она нужна в этом деле!       Май проскочила мимо двух старшеклассниц в спортивной форме и бросилась огибать машину. В следующую секунду ей стало плохо. Она увидела, как с перекошенным лицом Цумика набрасывается на застывшего с улыбкой на губах монаха. После этого весь мир смазался. Май отчетливо помнила всю ту грязь, в которой спортсменка обвиняла ребят из ЛПИС. Ей было дурно от одной мысли, что эта странная старшеклассница начнет говорить об этом с теми, кто по-настоящему дороги Танияме. Что тем, с кем Май крепко подружилась и не хотела расставаться – скажут гадости. Особенно после всего того, что они пережили рука об руку. Как рисковали своими жизнями, стараясь справиться с тем, «чего нет».       Танияма налетела на школьницу и буквально выдернула ее из машины, отталкивая подальше. Слезы щипали глаза и нос. Хотелось зарыдать в голос от того, как грубо и нечестно помешали ей, наконец, встретиться с теми, по кому она так сильно соскучилась. Но вместо слез, которые девочка не хотела демонстрировать ни перед монахом, ни, тем более, перед чужой ей Цумикой, Май ушла в глухую агрессивную защиту.       Такигаво пришлось поспешно вылезти из машины и буквально разнять девочек. Ни Каяко, ни Май – уже не могли сами остановиться. Первая, движимая благой целью, пыталась силой утащить вторую от машины «подозрительной личности», что-то крича о секте и обмане. Но Май уперлась каблуками в асфальт и яростно отбивалась и огрызалась. В итоге, уже почти вися в руках монаха, шатенка прошипела: - Меньше всего я хочу слышать тупые обвинения от человека, который просто боится подумать о чем-то куда более сложном, чем собственные предрассудки! Не желаю иметь ничего общего с тем, кто добротой и благородством прикрывает собственную глупость, трусость и ограниченность!       Ждать ответной реакции спортсменки монах не стал. Парень затолкал школьницу в машину через водительское кресло и запрыгнул сам. Май тут же перелезла назад и замкнулась в себе, мигом затихнув… - МАЙ! ДЕРЖИСЬ! – Такигаво изо всех сил вжал педаль тормоза, но это было бесполезно.       Черный джин занесло под визг стираемых шин. Черный след четко отметил их путь до поворота кирпичной стены туннеля. Машина врезалась в преграду, сминаясь плотной гармошкой до середины капота. Стремительно зашипел насос подушек безопасности. Такигаво мотнуло вперед, впечатывая в защиту. Ремни больно впились в тело. Монах зарычал от боли.       Потом наступила тьма.       С нарастающей паникой Хосе пытался понять, где он и что случилось. С огромным трудом он заставил тело двигаться. Отлипнув от спасительной подушки, монах откинулся на спинку кресла и нащупал ремень безопасности. Уже отстегиваясь, он услышал стон. Протяжный и полный боли стон с заднего сидения машины. МАЙ!       Парня прошиб холодный пот. Во рту стало горячо и сухо. И ни звука он не мог вытолкнуть из сведенного страхом горла. А наполненная болезненными охами и стонами возня продолжалась. В полной тьме обесточенного туннеля в смятой машине, с человеком, скорее всего, раненным – Такигаво был беспомощен. Паника выбивала из колеи. Это был конец? - Бо-сан? – хриплый и испуганный голос вместе с легким прикосновением до предплечья внезапно разогнали ощущение безнадеги. - М-май? Ты, - Хосе тяжело сглотнул, - как ты? - - Ц-цела… всхлип… я в порядке, Босан, меня зажало…       Май заплакала. Такигаво легко погладил трясущуюся ладошку и быстро, насколько было возможно, повернулся и открыл дверь. Шатаясь, парень вылез из машины и, обойдя ее, открыл заднюю дверь. Двигаться приходилось на ощупь из-за отсутствующего света. Но хотя и было безумно темно, монах довольно быстро начал видеть очертания предметов вокруг. Немного странные, холодно-голубоватые. Чувствуя возвращающуюся панику, он заставил себя не задумываться о природе странного явления. Вместо этого он сосредоточился на зажатой между рядами кресел Май. Второе переднее сидение, в отличии от водительского, унесло вглубь салона, придавив и заблокировав пассажирку. Такигаво, уже не церемонясь с дорогим автомобилем, врезал по спинке сидения ногой. Это не возымело эффекта. Тогда, шепча утешительную околесицу, парень подлез под заклинившее кресло и стал отжимать его ногами.       Совместными усилиями парню и девочке удалось вылезти из покореженной машины. Оказавшись на свободе, они добрались до стены и сели прямо на землю. К счастью, кроме синяков от ремней и у школьницы от переднего креста, травм не было. Отдышавшись, монах огляделся и резко втянул воздух.       Темнота туннеля, упавшая неожиданно после аварии, перестала быть кромешной. В воздухе медленно кружились плотные светящиеся сферы. Их отвратительно-неестественный свет разгонял мрак, придавая окружающему миру холодный и враждебный вид. Что стены и потолок туннеля, что смятая машина – все выглядело плоским и странным. Кроме него самого и школьницы. Май жалась к нему, тяжело дыша. Ее глаза были широко распахнуты и в них плескался страх.       Они были тут чужими. Слишком объемными для этих жутких декораций. Слишком живыми для мира, сотканного из света, пришедшего из небытия.       Такигаво сжал ладонь Таниямы и теснее обнял ее.       К ним медленно, вставая из плоской дороги, приближалась знакомая девушка. Хотя вернее будет назвать ее девочкой. Школьница, максимум первый класс старшей школы. Ее волосы плыли по воздуху, противно извиваясь во все том же мертвом свете. Призрак тянулся к застывшим друзьям, скользя по бесцветному асфальту… Медленно, невыносимо медленно и ужасно целенаправленно… - - RIN – PIER – CARDEN!       Глухой голос Мацузаки ворвался в мертвый мир неожиданно, разрывая плоскую картинку перед глазами. Такигаво резко выдохнул и отчетливо увидел прямо перед капотом кирпичную стену, ярко освещенную фарами его машины. Целыми фарами целой машины. Его машины, в которой он сидел, вцепившись в руль.       Монах дернул дверцу джипа и почти выпал на дорогу. Его потряхивало. Мощнейший выброс адреналина заставлял парня содрогаться всем телом. Борясь с волной тошноты и полностью игнорируя взволнованные крики приближающихся друзей, Хосе обошел машину и ощупал капот. Целое, без царапин или вмятин черное полотно. Чистенькое, совершенно новенькое. - Май?! – Аяко испуганно звала школьницу. - «Май?» - Такигаво стремительно оббежал машину и увидел, как Мацузаки нежно гладит по спине Танияму, скорчившуюся на асфальте возле распахнутой дверцы машины. Школьницу тошнило.       Такигаво отвернулся. Ему было холодно. Ужасно холодно. Адреналин откатывал, унося взрыв силы, но оставляя дрожь и температуру. Вернулась дурнота. Наплевав на все, Хосе лег прямо на дорогу и бездумно уставился в потолок.       Парень не понимал. В том плоском мире он отчетливо чувствовал боль. У него были почти черные синяки. Сумасшедшая смесь совершенно живых чувств и эмоций с призрачной фальшью плоского, лишенного звуков, вкусов и жизни мира. Так не бывает.       Яркий свет дорожных фонарей перекрыл темный силуэт Сибуя. - Босс, - монах вяло махнул рукой, приветствуя начальство. - Хосе-сан, - ровным тоном начал Оливер, - Что. Тут. Делает. МАЙ?       Сибуя говорил спокойно, но каждое слово было пронизано холодом. Темные глаза прожигали, но монах достаточно успокоился, чтобы противостоять этому «монстру». - Без Май мы не продвинулись ни на шаг. - Выходит, сейчас вам известно намного больше? – ядовито спросил Нару. - - Да, - просто ответил Такигаво. Он собирался еще что-то добавить, но пронзительный вопль Масако не дал ему этого сделать: - Она возвращается!...