***
— Ты что, пятикилометровый забег пробежала? — усмехнулась Джессика, когда Стефания, тяжело дыша, присела за стол. — Нет… Не смешно, вообще-то. За мной гнался какой-то кошмар по лесу. — гречанка поднесла ко рту стакан персикового сока и за секунду опустошила его, вернув пустую тару на стол. — Чего? Кто за тобой гнался? — переспросила австралийка, недоверчиво глядя на подругу. — Я не знаю, кто это был. Там было жутко темно, он лишь схватил меня за ноги… — темноволосая тут же бросилась осматривать свои конечности, но обнаружила только красные пятна от крепкой хватки. — Где это было? — Серро испуганно, но, в то же время, увлеченно смотрела на собеседницу. — Да там, в лесу, но я туда не пойду больше. Ни за что. — девчонка смогла наконец спокойно выдохнуть и принялась за ужин. — Давай я схожу с тобой? — Нет, я туда ни с тобой, ни с отцом, ни с Бласом, ни с президентом, ни с кем туда не пойду. — Либеракакис решила закрыть на этом тему, запихнув в рот как можно больше салата.***
— Ты что, и вожатым не скажешь? — спросила синевласая, когда они вместе со Стефанией выходили из столовой. — Да ну, зачем? Бласу вообще плевать, у него там Ульрикке только на уме. А Сэм… Ну, я не знаю. Мне кажется, она скажет, что это просто какой-то пацан решил пошутить. — гречанка задумчиво шла вперед. — Не думаю, что Саманта так скажет. Она, конечно, с юмором, но и серьёзность никто не отменял. — Джессика взяла подругу за руку и потащила к домику вожатых. — Окей… — вздохнула Стефания и неохотно поплелась за соседкой. Девочки постучали в домик вожатых, но никакого ответа не последовало. Они подождали их некоторое время, наблюдая за тем, как остальные ребята шли по домикам. Прошло пять, десять, пятнадцать минут, но никого из вожатых на горизонте видно не было. Австралийка набралась смелости и осторожно попыталась открыть дверь, которая, на удивление, легко поддалась и была открыта. Синевласая заглянула в домик, но не обнаружила никого внутри, поэтому позволила себе наглость зайти в чужой дом. Гречанка не стала дожидаться ее на прохладном ветру, поэтому тоже заскочила в домик. Они вошли в домик и начали оглядываться по сторонам, пытаясь увидеть что-то, что могло бы натолкнуть их на мысль о том, где сейчас находятся вожатые. Джессика спокойно расхаживала по помещению и примечала любую мелкую деталь, а Стефания, скрестив руки, молча стояла в стороне. — Смотри, здесь чьи-то рисунки… Кто-то из них неплохо рисует. — Серро разглядывала небольшие зарисовки, аккуратно лежащие на одном из комодов. — Слушай, какой смысл нам тут стоять, если их всё равно нет? — темноволосая выглянула за дверь, убеждаясь, что там по-прежнему пусто. — Тебе разве никогда не хотелось побывать в вожатском домике? Посмотреть, как они живут? Не разбрасывают ли они вещи, так же как мы. — австралийка улыбнулась, увидев в одной из тумбочек нежно-розовую помаду. — Прекрати, Джесс, это не красиво. Они же не шастают по твоим вещам. — высказала своё недовольство Либеракакис, не желая двигаться с места. — А я и не шастаю, я просто смотрю и изучаю. — девочка перешла к другой тумбочке и также открыла ее, начав рассматривать содержимое. — О, погляди, это дневник. — Серро вытащила небольшой, но толстый блокнот и уселась на чью-то кровать, открывая книжечку. — Джесс, ну это вообще… Положи его обратно! — прошипела Стефания, снова выглядывая за дверь. — Это дневник Сэм… Она ведет его с середины июня, кажется, что он скоро кончится. — синевласая пролистала к самым «свежим» записям и принялась их изучать. — Перестань. — Тут про тебя написано! — рассмеялась австралийка, подзывая к себе подругу. Та закатила глаза, но всё же подошла к ней. — Чего? Это я выпендрежница? Вот стерва. — гречанка выхватила блокнот и принялась вчитываться в каждое слово. — А ты так тихоня, которая всегда готова прийти на помощь! Чушь! — крикнула она, возвращая дневник собеседнице. — Ой, Сэм так много всего пишет… Ой, а вот про то, как я ее спросила про несчастную любовь… Блин, мне так жаль, я не думала, что это так больно для кого-то. — Ну, не все у нас такие бесчувственные сучки, как ты. — улыбнулась Стефания. — Так, это последнее, что она записывала. — Джессика принялась читать запись, как вдруг ее лицо сменило пять эмоций подряд. — Что? Что там такое? — засмеялась темноволосая, пытаясь заглянуть в блокнот. — Ты не поверишь. — Серро убрала дневник обратно в тумбочку и закрыла ее. — Скажи уже! — воскликнула Либеракакис, не отводя глаз от девчонки. — Ой, девочки, не ожидали вас тут увидеть. — откуда не возьмись произнесла Лесли, осознавшая почему дверь была открыта. — А мы вас ждем! — улыбнулась Джессика, засмотревшись Саманте в глаза. — Какими судьбами в наших хоромах? — усмехнулась блондинка, присаживаясь на другую кровать. — Вообще-то, это Стеф хотела кое-что рассказать. — синевласая бросила на темноволосую загадочный взгляд. — Да там и рассказывать-то нечего. Сэм, ты же видела меня, я хотела с Бласом поговорить перед ужином? — латышка кивнула. — Вот, и ты его позвала, а я услышала, как меня кто-то зовет из леса. Ну, и я решила проверить. В итоге забрела в полнейший ужас, решила идти обратно. Но передо мной возникла чья-то фигура и… — девочка не могла сказать, что у нее был с собой шприц с чем-то, поэтому задумалась. — Я принялась бежать, а это нечто погналось за мной, схватило меня за ноги и начало тащить на себя. Мне удалось вырваться, конечно, поэтому я живая оттуда убежала. Не знаю, что это было, кто это был… — Да тут вообще не пойми что происходит, если честно. — возмутилась ирландка. — Эти метки у девочек, рассказы Сандро, теперь какой-то ужас в лесу… — согласилась Джессика. — Почему мы просто не можем уехать? — спросила гречанка. — Какой в этом смысл? Чтобы показать, что мы боимся? Нам просто нужно разобраться в этом. — Саманта была решительно настроена, возможно, ей и не было страшно, хотя блондинка могла и прятать это. — Да, уезжать — это глупо. Мы должны бороться! — согласилась Рой, навевая на девочек решительный дух. — Окей, как скажете. — засмеялась Стефания, вставая с кровати и направляясь к выходу. Джессика последовала за ней. — Так что ты там прочитала? — шепотом спросила гречанка, когда они уже почти подошли к своему домику. — Она тоже твоя соперница. Только гораздо серьезнее, чем Ульрикке. — Чего? — не понимала темноволосая, толкая синевласую в плечо. — Да секс у них был, чего! — прошипела австралийка, внимательно наблюдая за реакцией подруги. — У кого? У Бласа и Сэм? — смутилась Либеракакис. Серро кивнула. — Что-о-о? Я в шоке. — Понимаю тебя… — перед глазами Джессики пролетели слова, которыми вожатая это описывала. — А она еще мне советы раздает! Офигенно. Попробуй его привлечь! Да я теперь вообще не смогу нормально к ней относиться!!! Чего он в ней нашел? То крыса, теперь эта курица, что в голове у этого человека вообще? — возмущалась на весь лагерь Стефания. — Тише ты, не ори! — пыталась заткнуть её девочка, но та лишь продолжила вопить. — Я просто не понимаю! Самое-то главное, когда это произошло?! Неужели, никто об этом не знает? А может у них каждый день такие развлечения, а? Она просто не пишет о них, пока что? Какой же это бред, это такой бред, что у меня отец не такой бабник, как Блас. А уж мой отец тот еще проститут. — Заткнись, Стеф. Мне не интересно вот это всё. Скажи это им. Темноволосая замолчала, лишь когда они зашли в домик, где Ульрикке сидела в одиночестве и рисовала что-то, положив бумагу на колени. Джессика прошла к своей кровати и улеглась на нее, закрывая глаза. Стефания повесила на спинку кровати свою джинсовку и злобно отбросила босоножки под кровать, вскоре падая на нее и закрывая лицо подушкой. Гречанка пролежала так около пяти минут, пока не решилась разболтать этот секрет возлюбленной Бласа. — А знаешь, что, Уль? — гречанка слегла улыбнулась, смотря на черноволосую. — М-м-м? — норвежка с интересом посмотрела на соседку. — Даже не думай, это не твой секрет, Стеф! — синевласая попыталась вмешаться. — А что же ты тогда его прочитала? Первая ведь полезла в ее дневник! — австралийка грустно и задумчиво опустила взгляд, понимая, что Либеракакис говорит разумные вещи. — Какой секрет, вы о чем? — Ульрикке отложила свое художество в сторону, её интерес нельзя было унять. — Саманта спит с Бласом, вот что! — крикнула на весь домик темноволосая. — Саманта? Ты серьёзно? — Брандсторп даже немного удивилась. В ее памяти тут же всплыл момент, когда вожатые чуть не подрались из-за нее. — Она ведь… как-то плохо настроена по отношению к мужчинам… — Хочешь сказать, что она — лесбиянка? — Нет, я такого не говорила! Я вообще не думаю ни о чьей ориентации! — воскликнула черноволосая. — Факт в том, что у них был половой акт, черт возьми! Странно одно — почему никто об этом не знает? — снова задалась этим вопросом Стефания. — А зачем кому-то вообще об этом знать? Это же их личное дело! Где вы вообще это узнали? — норвежка уставилась на соседок, которые переглянулись между собой. — Прочитали в ее дневнике. — почти шепотом ответила Джессика, на что Ульрикке вошла в недоумение. — Ты что, даже не расстроилась? — гречанка ожидала, что девчонка впадет в истерику, начнет биться головой о стену, но нет… черноволосая спокойно на это реагирует. — Мало ли, что там у него было. Мы с ним дальше разговоров еще не зашли, поэтому мне, в принципе, все равно, где там и с кем он. Так что, если Блас получил от этого удовольствие, пускай. — Не, ну, а если твой суженый к ней уйдет, вообще типа всё равно? — Это его личное дело, только ему решать, что делать. Я не могу в чем-то его ограничить, потому что не могу. Я для него — никто. Захочет уйти — пожалуйста, я настаивать не буду. — Стеф, тебе надо у Ули поучиться. — усмехнулась австралийка. Гречанка снова упала на кровать, пряча лицо под подушкой.***
— Меня бесит, что иногда она кровоточит и болит… — заныла Атена, смотря на соседок. — Привыкай. Мне вообще хочется ее оторвать, не знаю почему, как будто это наклейка. — развела руками Эден. — Блин, а кто реально их ставит? Кому-то ведь не лень их осторожно вырезать, причем на шее. — Роксана прикоснулась пальцами к пентаграмме. — И почему именно пентаграммы? Мы, типа, стали сатанистками, сами того не подозревая? — Сделали бы лучше месяц или звездочку, было бы красивее. — армянка представила, как бы это выглядело. — И зачем нам каждый раз стирают память? — румынка закрыла лицо руками, в очередных попытках вспомнить сегодняшнюю ночь. — Чтобы мы не знали, кто наш вождь? Или у нас нет такого? — Да вообще ничего не понятно… — Ален опустила взгляд. В следующее мгновение девочки снова начали перевоплощаться. Их глаза налились черным, метки загорелись, всё как обычно. Они поднялись с кроватей и встали на пол, с которого тут же начали подниматься, растворяясь в черном дыме, возникшем вокруг каждой из них. Девочки оказались в домике мальчиков своего отряда. Они переглядывались, но не вымолвили ни слова, лишь кивали и моргали, давай друг другу какие-то команды. Эден остановилась у кровати Винсента, в то время как Атена замерла у Бена. Роксана медленно подходила к кровати Сандро и не сводила с него своих черных глаз. Румынка замерла у его головы, кивая в сторону подружек, которые тут же протянули руки над мальчиками и начали шептать какое-то заклинание. Джурджу встала на колени и улыбнулась тому, как мило спит киприот, хоть ее душа и была сейчас заморожена, она испытывала чувства, присущие живой душе. Девочка провела рукой по щеке парня, а затем поцеловала его, прямо в губы, но делая это абсолютно без эмоций. Роксана слегка отстранилась от него, давая черному дыму перейти из нее в него. Сандро тут же распахнул свои глаза, которые моментально начали заполняться черным, но продолжали моргать, показывая обычные глаза мальчика. Этот обряд «посвящения» мог закончить лишь их темный лорд, поэтому темноволосая поглотила их обоих дымом, и они моментально испарились из домика. Эден и Атена отпустили его соседей и так же выветрились из их домика, оставляя третью кровать пустой.