от: Вивул Заммит кому: дорогой дневник локация: Бернина, Гельвеция дата: пять недель до операции «Миллениум»
Мы снова находимся в нашем служебном шале, где губернатор Карони отдыхает на веранде, крепко привязанный к стулу. За его спиной открывается живописный вид на пушистые горы с их белыми шапками, ленивых гельветских коров и медленный красный поезд Бернина-экспресс, а спереди расположена изогнутая металлическая коробочка оливкового цвета. Она воткнута ножками-штырями в щели на паркете таким образом, чтобы губернатор Карони мог прочесть надпись:ЛИЦЕВАЯ СТОРОНА НАПРАВЛЯТЬ НА ВРАГА
Мина, противопехотная. Пригодилась в хозяйстве. Красиво, как на подиуме в Милане, Гриз отмеряет двенадцать шагов вглубь комнаты, удерживая подрывную машинку в одной руке, а в другой сжимая апельсин. Подсоединённый к мине провод электродетонатора разматывается у неё за спиной. Раз-шаг-поворот. Усаживаясь в кресло лицом к губернатору Карони, Гриз говорит: — Будешь врать, и я тебя взорву. — И демонстративно клацает рычажком. Случись что, сотни стальных шариков полетят вперёд, на красивую картинку осенней Гельвеции. До поезда и коров поражающие элементы не достанут, но Макса Карони точно изрешетят фатально. Крайне нетипичная для здешних мест будет смерть. Кирана, Пикси, Алёнушки и Марко в хижине, понятное дело, давно нет, зато есть император Мануил Комнин, который выступает кем-то вроде фриковатого эксперта в студии, и девчонка — старшая сестра Гриз. Гриз говорит: — Будешь плохо себя вести, и я тебя взорву. Плохой полицейский — её призвание. — А можно мне? Можно я взорву его прямо сейчас? — император Мануил подбегает к Гриз и принимается скакать вокруг с озорным тинейджерским блеском в глазах, но она лишь отмахивается от августейшей особы, как от назойливой мухи. — Чуть позже, мой император. — Можешь ты наконец успокоиться, Гриззи? — спрашивает её сестра. Райк засунула руки глубоко в карманы пальто и слегка наклоняется вперёд, сверкая исподлобья такими же серыми глазами на V-образном лице. В гневе сёстры Тиль просто прелесть как похожи друг на друга. Только Гриз острая и жилистая, а Райк — плавная, с пухлыми губами и ростом повыше. — Вы любовники, так? — спрашивает Гриз, разворачиваясь вполоборота. Райк цокает уголком рта и закатывает глаза. — Любовники, коллеги, сообщники. Гриззи, всё это не повод привязывать Макса к стулу и грозиться его взорвать. Давай поговорим нормально. — И давно вы вместе? — Гриз игнорирует её просьбу. — Семь лет. С тех пор как случился тот кошмар с вашими родителями. — Макс Карони пытается казаться спокойным, но бегающие глаза и подрагивающий кадык его выдают. Далёкая парнокопытная живность выглядит россыпью светло-коричневых пятен на зелёном лугу позади губернатора. Любой бы разволновался на его месте. Взорвать какого-нибудь чиновника из Партии Возрождения для моей напарницы — раз плюнуть. — «Семь лет», «тот кошмар», — презрительно повторяет Гриз. — Ты так об этом говоришь, как будто вообще ни при чём. Как будто пробегал мимо и нихрена не прислуживал Ди Гримальдо. — Она делает страшное лицо и поджимает длинные ноги под себя. — Макс действительно ни при чём, — говорит Райк. — Да-да, — спешит подтвердить губернатор Карони. — Если тебя интересует моя роль в тех событиях, то отвечу сразу: её не было. Я узнал о перевороте из выпуска новостей. Ну подумай, стал бы такой человек как Сильвио Ди Гримальдо просвещать в свои планы какого-то гельветского сенатора с леволиберальным бэкграундом? В ту пору я преподавал в университете Турикума и не входил в круг лиц, у которых фашисты спрашивают разрешение на силовые акции с танками и пушками... — Он переводит дух и продолжает голосом поспокойнее: — В кулуарах правительства Гельвеции обсуждали возможность отречения императора в пользу одного из наследников и досрочного роспуска Сената. Чего греха таить, я и сам был сторонником этой идеи. Но военный переворот с последующим назначением Ди Гримальдо диктатором стал шоком и для меня тоже. — Сторонником отречения императора он был, республиканская вошь. — Мануил Комнин вновь нарезает круги вокруг кресла Гриз, то и дело безрезультатно пытаясь отобрать у неё подрывную машинку. — Детка, давай взорвём уёбка прямо сейчас. Гриз лишь морщится, отмахиваясь от него. — Убийство сенатора Тиля и других... Это было чудовищно, — говорит губернатор, печально складывая в пучок морщины на лбу. — Я соболезную, Гризельда... — Засунь соболезнования себе в жопу. — Гриз с размаху запускает в него апельсин. Он чиркает по уху губернатора Карони, пролетая над его плечом. — Даже если ты не участвовал в перевороте лично, совесть позволила тебе принять пост губернатора Гельвеции из рук Ди Гримальдо. — ...Гриззи, что с тобой сделала Британия, — мягко произносит Райк. Гриз поднимается с кресла. Провод волочится за ней. — Что с тобой сделала Гельвеция? — вопрошает она, останавливаясь перед сестрой. — Пока я строила офигенные планы мести за родителей, ты сидела в сраных горах с этим недолибералом-недофашистом. Как так, Райк? Всё должно было быть наоборот. Это ты была крутой, а не я. Под твоим мудрым руководством мы должны были стать самой сильной и стильной командой мстителей, а в итоге... Райк молча раскрывает объятия, и Гриз, помешкав секунду, падает в них. — Ну-ну. — Райк успокаивающе поглаживает мою напарницу по спине. — Теперь мы снова вместе. Как в детстве. Всё будет хорошо, Гриззи. Господи, как же я боялась больше никогда не увидеть мою сестрёнку. — Я тоже скучала, — всхлипывает ей в плечо Гриз. В жизни бы не подумал, что эта стальная стерва способна на душевную порнографию. А связанный Макс Карони просит, вытягивая подбородок: — Пожалуйста, будь осторожна с детонатором. — Что с малышом Акселем? Ты знаешь, где он? — спрашивает у плеча сестры Гриз. Райк прикусывает губу. — Я в поисках. И Макс помогает мне. — Да-да, — снова кивает губернатор Карони, — мы ищем. Гриз возвращается в кресло, на ходу утирая глаза рукавом кожаной куртки. — Ты что-то говорил про наследников римского императора, — напоминает она. — О ком шла речь? — ...Эй-эй, это не очень-то вежливо — обсуждать наследников при живом мне, — протестует император Мануил, но никто не обращает на него внимание. — Наследники... — Губернатор Карони поднимает голову к стропилам. — Я так понимаю, что кандидатов двое — Константин Комнин и Андроник, его старший сын от первого брака со шведской принцессой. Ты ведь знаешь эту историю? Они развелись, Константин отказался от права наследования и уехал в Винланд с вашей тётей. Гриз хмуро угукает. — Сейчас меня волнует другое, — встревает Райк. — Сильвио Ди Гримальдо был сильным лидером, а смерть диктаторов — даже если мы их ненавидим — обычно приводит к нарастанию хаоса в стране. И вот тут я хочу спросить у тебя, Гриз: в чём заключается мотивация Лондиниума? Что Британия собралась выловить в этой мутной реке? Кажется, этот вопрос застал врасплох нас обоих. — Если честно, не знаю. — Гриз перебрасывает подрывную машинку из одной руки в другую. — Нам приказали посеять страх и хаос, но Киран не рассказывал о конечной цели операции. — Страх и хаос, — бормочет Макс Карони. — У вас неплохо получается. Я бы даже поаплодировал, не будь мои руки связаны. Теракты в Риме, фантасмагорические проценты на референдуме, убийства Ланди и Ди Гримальдо, Испанская Народная Республика... Чувствую невидимые ниточки кукловодов из Лондиниума. — Лично я не собираюсь сотрудничать с британцами в ущерб Риму, — заявляет император Мануил. Он выставляет руку в жесте, каким на новгородских плакатах отказываются от выпивки. — Британия преследует собственные интересы, — говорит Райк. — А великий Рим, сильная Европа и те политики, которые хотят сделать их таковыми, ей не нужны. Будь то властолюбивые ублюдки из породы Ди Гримальдо или телегеничные патриоты вроде дяди Константина. Гриз задумчиво грызёт ноготь. — И кого же, по-вашему, Британия хочет видеть во главе Рима, раз Комнины тоже не подходят? — Мы не про всех Комнинов говорили. — Губернатор Карони морщит нос, без помощи рук подтягивая очки выше по переносице. — Андроник, помнишь? Андроник наполовину швед, а Королевство Скандинавия — союзник Британии. Более того, по слухам, он учился в Лондиниуме... — Ты не встречала его там, Гриззи? — интересуется Райк. — Такой смазливый крашеный блондин. Гриз замирает, немигающим взглядом отслеживая проползающий по шоссе трактор. — Андроник, — бормочет она. — Лондиниум. Крашеный блондин. И с видом человека, познавшего Истину, выдёргивает провод из подрывной машинки. Макс Карони облегчённо выдыхает, а вскочившая с кресла Гриз вышагивает взад-вперёд по комнате, словно заведённая игрушка, приговаривая: — Лондиниум. Андроник. Дядя Константин. Испания. Киран. Пикси. Потом резко хватает меня за рукав и увлекает прочь из комнаты. — …Андроник хочет забрать мой венец с помощью бриташек, — слышится на заднем фоне голос императора Мануила. — Как пересечёт Галльский пролив — всыплю пиздюку ремня. Гриз скидывает куртку, как будто в доме стало жарко, и принимается разминать шею, сурово разглядывая в зеркале себя и меня. Ни разу не видел напарницу такой возбуждённой. Осторожно кладу руки на Гриз и принимаюсь аккуратно массировать ей плечи. Сквозь ткань рубашки чувствуется, как она напряжена. — Объясни для карфагенян, — говорю, — в чём дело? Гриз снисходительно склоняет голову набок. — Если я правильно всё поняла, Киран и Пикси поехали в Испанию отнюдь не с римским режимом бороться… Дядя Константин тоже приехал в Испанию. Им приказали уничтожить его. Вот это да! Разумеется. Логично же. Убить двух зайцев одним выстрелом. Подставить режим и расчистить дорогу для Андроника. Что творится! И Гриз спрашивает: — Пришло время выбирать. Ты едешь в Данию или на юг?