Апофеоз

Он был единственным в Убежище, кого я не просто видела, но и осознавала. Я не осознавала цепи на своих запястьях или агрессивный допрос, что мне устроили. Не осознавала тысячу обугленных тел или сияние болезненного зеленого цвета, что лилось с небес. Не осознавала пульсирующую боль, которая словно расколола мою ладонь надвое, или уродливую магию, будто искажающую мою собственную. Не осознавала демоническую кровь, разбрызганную по снегу, или безбородого гнома, нежно целующего запачканный кровью арбалет. Но этот эльфийский маг, который создал вокруг меня защитный барьер? Старший, взявший меня за руку, чтобы научить новой магии? Харен (1), спокойно и мягко объясняющий мне мое предназначение в этом хаосе? Это был мир, который имел для меня смысл. Мир, в котором я знала о том, что значит быть Первой. Если даже такой эльф как Солас помогал ради их цели — я не могла сделать меньше. В те дни Солас был спасительной ниточкой. Когда первый кризис прошел и из Бреши уже не сыпались демоны, мне дали что-то, недоступное моему пониманию: маленький домик в Убежище. Я часто просыпалась в панике, чувствуя, будто стены давят на меня, закрывая звездное небо чем-то таким приземленным, как потолок. Я представляла, как я выскользну через дверь на крышу и перелезу через стены, окружающие Убежище, проскользну через солдат, что спят в своих палатках. Я пересеку замерзшую реку и спрячусь в лесу, в месте, где у меня были припасены одеяла и фляга. Это все, что мне было нужно. Всего лишь час под звездами, облокотившись на дерево, с достаточным количеством украденного бренди, чтобы мир потерял свои четкие очертания. И вот однажды ночью Солас был там, как и я босой стоял на снегу, сжимая стрелу своими длинными пальцами. Одно его узкое ухо изогнулось при моем приближении. Он ухмыльнулся уголком рта, давая мне понять, что я в безопасности. Некоторое время он стоял неподвижно, затем прицелился и выпустил стрелу. Мне не было видно цели его охоты с того места, где я стояла, но я не сомневалась, что он попал. — Если ты можешь бежать так быстро по лесу, не спугнув при этом ни одного оленя, то, похоже, долийцы все же могут научить чему-то полезному. Я опустила голову в подобии поклона: — Ма сераннас (2). Когда-то мой народ обидел его. То, что столь спокойный и проницательный Солас не пытался скрыть своего презрения, говорило о глубочайшей несправедливости. Это было также бесславно, как и Долгий Путь в Халамширал, ведь эльфы так отчаянно нуждались в таких, как Солас. Если бы мы только могли когда-нибудь вернуть то, что потеряли. Это произошло в ту ночь, когда я показала Соласу свой маленький тайник и развела костер, пока он седлал оленя (так же искусно, как и любой долиец. Конечно, я не говорила ему этого). Сидя рядом с ним у огня, я могла закрыть глаза и представить себя дома. Мы разделили с ним содержимое фляги, и он рассказывал историю о том, как Героиня Ферелдена путешествовала через эти леса. Она тоже была эльфийкой и магом, но жила в Круге, и потому она казалась странной нам обоим. — Ты когда-нибудь была с человеком? Он думал об Алистере, с которым у нее был роман, я уверена. Думается, между мной и Соласом достаточная разница в возрасте, чтобы я не чувствовала напряжения в вопросе или осуждения с его стороны. Я где-то слышала, будто тела эльфов и людей похожи на плохо подобранные кусочки головоломки, хотя у некоторых эта мысль вызывал лишь усмешку. — Нет, не была. Мой клан по большей части держался вдали от городов. Мы иногда приглашали шемленов (3) в лагерь, особенно отступников, но никто не привлекал моего внимания. А ты? — Однажды, — сказал он почти небрежно, — Я бы не рекомендовал. Его искренность вызвала у меня смех: — Это из-за волос на их лицах! Меня вот совсем не привлекает мех. — Я так понимаю, Бьянка может не ревновать тебя к мастеру Тетрасу? Я снова рассмеялась, громче: — У него великолепный ковер на груди, но Леди Арбалет нечего бояться. Солас слегка улыбнулся, будто про себя, и сделал глоток из моей фляжки. Против воли я засмотрелась на него, отмечая гладкость его черепа, словно высеченного из мрамора. А эти уши... Я закрыла фляжку, когда он вернул ее мне — очевидно, с меня было достаточно алкоголя. — Я знаю, тебе сейчас так не кажется, но ты научишься ценить человеческие кровати, да'лен (4). Их тонкое белье и пух, травы, разбросанные по простыням, и столбы сандалового дерева. Дай себе время. Позволь себе поспать там, как бы тебе не хотелось быть под звездным небом. Тебе будет легче войти в их мир, если ты позволишь себе проснуться в их мире. Ночной воздух был очень спокоен, и впервые после взрыва в Храме Священного Праха мне показалось, что я не тону в хаосе.