Требуется ганза

      Бранвин Барринг был единственным ребёнком в деревне, умевшим читать. Девятилетний мальчик был мал ростом и щупловат для своего возраста; копна его волос чуть отдавала в рыжину, в отличие от русых волос матери. В целом, он пошёл в неё; единственное, что досталось ему от отца — форма ушей и пара пронзительных светло-карих глаз.       — Что здесь написано, Бран? — спросила подруга Брана Рения, когда он изучал доску объявлений посёлка. — Есть что-нибудь необычное?       — Что-нибудь про чудовище? — добавила её младшая сестра Сабина. — Вот было бы здорово, если бы было объявление про чудовище!       Третий друг Брана, мальчик по имени Радек, широко ухмыльнулся.       — Тогда, может быть, придёт ведьмак и убьёт чудище!       — Ничего здесь нет про чудовище, — сказал Бран, закончив читать все заметки на старой деревянной доске. — Одна скукота.       Сабина пнула камешек.       — Здесь всегда одна скукота. Никогда не происходит ничего интересного.       Конечно же, она была права. Если не считать проводившихся время от времени скачек, в посёлке Алнессе редко происходили необычайные события. Бран жил здесь три года, и самым странным, что он здесь видел, были серийные похищения домашних животных (преступниками оказались трое бесшабашных и тупых как пробка пьяниц).       — Я не хочу, чтобы здесь появилось чудовище, — наконец произнёс Бран. — Люди окажутся в беде.       — Думаю, ты прав, — сказала Сабина. — Просто в историях твоего дяди это звучит так здорово...       — На самом деле, Лютик мне не дядя, — пояснил Бран, — он... ну... — Мальчик почесал в затылке, обдумывая ответ. Строго говоря, Лютик был просто другом его матери Мильвы, но он часто говорил в шутку, что заменил Брану отца.       — Как ты думаешь, он скоро приедет в Алнесс? — спросила Рения. — О, я люблю его песню об эльфской девушке! Как бы я хотела, чтобы он приезжал почаще!       — Пффф, конечно, тебе больше нравится глупая сказка про любовь, а не истории о Белом Волке! — сказал Радек. — Или истории о Львёнке из Цинтры!       Бран молчал, пока они спорили. Всегда было странно слушать, как люди говорят о Геральте и Цири, будто они существовали только в легенде. На самом деле, иногда было трудно поверить, что они пережили события, описанные в балладах Лютика.       — Может быть, он скоро придёт, — через некоторое время сказал Бран, перебив ссору друзей. — Он говорил, что окрестные пейзажи его вдохновляют.       Мать Брана придерживалась другой версии: она была уверена, что Лютик так часто навещал Алнесс только потому, что её лесная хижина оказалась единственным местом на материке, где он мог отведать дичи, и ему не пришлось бы для этого охотиться или тратить деньги.       Предсказание Брана сбылось: три дня спустя в Алнесс прибыла пёстрая труппа артистов, вызвав немалую радость. Их фургоны хоть и были старыми и покосившимися, но щеголяли яркими цветами. Несмотря на неряшливый вид их транспорта, танцоры и певцы были весьма талантливы. Добрую часть дня они развлекали весь Алнесс, а вечером присоединились к селянам на импровизированном празднике.       К восторгу друзей Брана, труппу сопровождал некий бард. Неожиданное появление Лютика вызвало громкие возгласы зрителей. Когда он закончил петь последнюю длинную ноту, и у женщин, и у мужчин на глазах стояли слёзы. Мать Брана еле слышно подпевала во время исполнения, но когда поэт откланивался, побуждая всех аплодировать, она только фыркнула.       Когда артисты смешались с публикой, Лютик направился к Брану и его матери, раскрыв приветственные объятия.       — Ах, Мильва, мой самый любимый мизантроп на всём белом свете! — воскликнул бард. — И малыш Бран здесь! Как я рад видеть вас после такой долгой разлуки!       — Всего две недели прошло, болван, — сухо ответила Мильва. — И сомневаюсь, что я твой любимый мизантроп: мы оба знакомы с тем, кто мне сто очков вперёд даст.       — Что такое "мизантроп"? — спросил Бран.       Лютик рассмеялся.       — Это Геральт. И ещё твоя мама... в небольшой степени, — добавил он под пристальным взглядом Мильвы.       Бран нахмурился из-за неубедительного ответа Лютика. Иногда взрослые бывают такими странными.       — Долго ты не гастролировал, — сказала Лютику Мильва. — Я думала, ты будешь только своей таверной заниматься.       — Ах, — сказал Лютик, взмахнув рукой, — что ж, действительно, "Хамелеону" до сих пор уделяется большая часть моего внимания. Сегодняшнее представление, к сожалению, было единичным случаем. Глава этой труппы — мой добрый друг, талантливый молодой человек, лишь недавно вставший на трудный, но приносящий столько удовлетворения путь странствующего певца. Разве мог я не прийти ему на помощь и не поделиться мудростью, накопленной годами опыта?       — Мудростью? Это приходит на ум в последнюю очередь, когда о тебе думаешь.       — Мама! — возмутился Бран. — Не смейся над ним!       Театральным жестом Лютик положил руку на сердце.       — О, мой милый мальчик! Ты защищаешь меня, бедного поэта, от острого языка свой матери! У тебя всегда была такая чувствительная натура! — он ухмыльнулся Брану, подёргивая бровями. — В этом отношении ты удался в меня.       Мильва дала барду лёгкий подзатыльник.       — Хватит забивать чепухой голову моему сыну! Пошли, возьмём чего-нибудь поесть.       Прежде чем она повернулась и направилась к столам, которые селяне накрыли возле дома старосты, Лютик дёрнул её за руку.       — Э, должен признать, что я изрядно устал, — сказал бард, нервно улыбаясь. — День был долгим, понимаешь? Не могли бы мы просто пойти к тебе домой и поужинать вместе, втроём?       Мильва перевела взгляд от группы местных жителей, пивших за здоровье гостей, на умоляющее лицо Лютика. Она подняла бровь и не совсем уверенно произнесла:       — Ладно. Как хочешь.       Дом Брана находился немного в стороне от деревни, у края леса. Жители Алнесса всегда были рады его матери — в конце концов, её легендарное охотничье мастерство накормило немало голодных ртов — но она до сих пор высоко ценила уединение. Бран не возражал; он, в отличие от своих друзей, не боялся леса. Было что-то успокаивающее в запахе сосновых шишек и естественных звуках пробирающихся через чащу животных.       Казалось, к Лютику вернулась часть его привычного задора, когда он помогал Мильве готовить ужин. После того как троица закончила есть весьма вкусное жаркое из кролика, бард начал расспрашивать Брана о его текущей учёбе, вогнав мальчика в краску.       — Прости, Лютик, — сказал Бран, — я не занимался вещами, которые ты просил сделать. Я просто... эээ...       В ответ Лютик расхохотался.       — Не стоит извиняться, милый мальчик! В твоём возрасте я был таким же. Ах, сколько меня пороли, когда я учился в храмовой школе! Но завтра мы сможем посмотреть на твои успехи. Ещё я привёз несколько новых книг, и ты сможешь поупражняться в чтении.       — Правда? — спросил Бран с горящими глазами. — Спасибо, Лютик!       Бард задумчиво потёр подбородок.       — Однако должен признать, я совершенно не подготовился обучать тебя арифметике. Я умело обращаюсь со словами, но не с числами. Возможно, будет лучше отдать тебя...       — Ближайшие школы — в Новиграде, — перебила Мильва. — Это в двух часах ходьбы.       — Что ж, в "Хамелеоне" вам всегда рады, — сказал Лютик. — Или, если захочешь, Бран может жить у меня, а ты останешься в Алнессе. Мне довелось познакомиться с чудесной учительницей, она с радостью возьмётся за образование мальчика.       Бран открыл рот, чтобы ответить, но мать не дала ему вымолвить и слова.       — У Брана здесь уже много работы, — строго сказала она. — Он с другими детьми присматривает за скотом, пока взрослые работают в поле.       — Действительно, это довольно важная работа, — согласился Лютик, — но нам также стоит задуматься о будущем мальчика. — Он повернулся к Брану, его губы были серьёзно поджаты, что было необычно для него. — Бран, хотел бы ты ходить в школу? Получив должное образование, ты даже сможешь поступить в Оксенфуртскую Академию! Будешь ли ты рад?       — Оксенфурт? — Бран не мог поверить своим ушам. — Т-ты правда так думаешь?       — Правда? — с сомнением спросила Мильва.       — Разумеется! Бран — умный мальчик! Я уверен, он будет превосходным студентом!       — Я не это имела в виду, — сказала Мильва. — Они... они вообще его пустят? Я говорю про... — Она резко и раздражённо выдохнула и мрачно посмотрела на Брана.       Лютик взглянул на Брана, на его лице тоже появилось выражение беспокойства. Бран нахмурился, потому что его раздражало, что вдруг всё стало непонятным. В самом деле, почему взрослые такие странные?       — Да, понимаю, — тихо промолвил Лютик. — Что ж, если тебе от этого станет легче, то если дело дойдёт до поступления, я воспользуюсь всем своим авторитетом, чтобы отменить их решение. В конце концов, я всё ещё один из их самых знаменитых лекторов. Если я попрошу выделить Брану место, они так и сделают. Если ты действительно хочешь поступить, Бран.       У Брана горели щёки.       — Эм, я не знаю. А вы как думаете?       — Зависит от того, кем ты хочешь стать, — ответила Мильва.       — Именно! — согласился Лютик. — Наша единственная задача как взрослых — дать тебе возможность воплотить в жизнь свои стремления. Окончательный выбор — за тобой.       Бран рассеянно помешивал жаркое в миске. С некоторых пор он лелеял глупую мечту, которую сейчас ему не хотелось озвучивать.       — Я подумаю, — спокойно ответил он.       — Ничего страшного, — сказал Лютик, потом немного смущённо добавил: — Только... только не забудь, что в грядущие несколько месяцев я могу быть немного занят. Отчасти поэтому... эээ... я предложил найти учителя, чтобы продолжить начатое мной...       Мильва долила в кружку эль.       — Почему? Ты хочешь сделать что-то эдакое с "Хамелеоном"?       Повисло тяжёлое молчание. Потом Лютик почти пропищал:       — П-Присцилла беременна.       Мильва едва не поперхнулась. Бран в свою очередь расплылся в улыбке до острых ушей.       — У Присциллы будет малыш? — спросил он у барда. — Ты станешь папой?       Лютик тихо простонал.       — Да, — сказал он необычно высоким голосом, — я стану отцом. — Внезапно он схватил Мильву за руку. — Что мне, чёрт побери, делать, Мильва? Я не могу быть отцом! Этого не может быть!       Мильва хлопнула его по руке.       — А ты-то как думаешь, дурень? Тебе остаётся делать только одно: взрослеть и воспитывать ребёнка. Больше ничего.       — Как... как ты считаешь: я создан для отцовства?       — Может — да, может — нет, — ответила Мильва ледяным голосом. — Не в этом суть. Ты научишься по ходу дела, или твоему ребёнку придётся разбираться с последствиями твоей незрелости, — она искоса посмотрела и пробормотала: — По крайней мере, у меня было так.       Бран прислонился к ней. Тут же Мильва прижала его к себе и крепко обняла.       — Ты сильнее меня, — возразил Лютик. — Ты всегда была...       — Это бред сивой кобылы, и ты сам об этом знаешь, — проворчала мать Брана. — Ты спустился в ад и вернулся живым и невредимым. Тебе нипочём странствие по разорённой войной стране, но от ребёнка, о котором нужно заботиться, ты хочешь бежать без оглядки? Не смеши меня!       — Н-нет, Мильва, ты не поняла. У меня и в мыслях нет бросить Присциллу или наше дитя. Просто... — Лютик вздохнул. — Я испортил множество важных вещей в своей жизни, и не хочу и здесь наделать глупостей. Потому что я непременно наделаю глупостей. Никаких сомнений.       — Почему ты так думаешь? — спросила Мильва. — В прошлый раз в нашей дружине не ты страдал жуткими вещими снами.       Мгновение Бран размышлял, кого она имела в виду. Несмотря на любопытство, он решил не развивать тему и спросить у неё попозже.       — Я думаю, ты станешь отличным папой, Лютик, — присоединился он к разговору. — Ты научил меня читать, помнишь? И ты рассказал мне историю древнего мира, и показал на карте все страны. А это уже кое-что, правда?       Лютик нервно сглотнул.       — Да, но это ведь такая малость. Это... лишь самые основы родительства, на самом деле.       — И всё же это кое-что, — сказала Мильва. — Мой папка научил меня охоте, и только. Обычно ему было всё равно, есть я или нет. — Она презрительно усмехнулась. — Если бы я родилась с другой штукой между ног, то, может, было бы по-другому. А так он решил обращаться со мной, как с г... мусором.       — Что насчёт Присциллы? — добавил Бран. — Она такая хорошая и умная. Она не оставит тебя одного, понимаешь?       — И мы тебя не бросим, — закончила Мильва. Она покрепче стиснула Брана, и мальчик хихикнул в ответ. — Ты правда думаешь, что мы дадим тебе брести, спотыкаясь, по дороге отцовства и не будем встревать, когда ты выставишь себя на посмешище? Да брось! Уж в таком удовольствии я себе не откажу...       Лютик вздрогнул.       — Как всегда, полна участия?       — Шутки в сторону, — сказала Мильва, — ты был рядом, когда был мне нужен. Я отплачу тем же — не меньше.       — И я постараюсь помочь! — воскликнул Бран. — То есть, я не то чтобы много знаю о младенцах и всяком таком, но...       Мгновение глаза барда блестели в свете очага. Затем он кашлянул и, шмыгая носом, вытер их.       — Я... что ж, это ужасно благородно с вашей стороны. — Его щёки слегка покраснели. — Я признателен вам. Обоим.       Через некоторое время, в середине ночи, Бран понял, что не может заснуть. Он одолжил свою кровать Лютику, решив спать, неудобно прижавшись к матери на её маленькой койке. Мильва храпела во сне, несомненно, утомившись после полного забот дня. Бран медленно выбрался из её объятий и на цыпочках побрёл в сторону кладовой. За спиной Брана раздался тихий смешок, и он замер.       — Ищешь конфеты среди ночи, м? — прошептал Лютик. — Не бойся, я не скажу маме.       Бран, зевая, потёр глаза.       — Я просто немного проголодался, — тихо ответил он. — Не знаю почему, но мне не спится.       Лютик сел на кровати Брана и похлопал по месту рядом с собой. Мальчик доковылял до него и плюхнулся на жёсткий матрас.       — Мне тоже не спится, — признался Лютик. — Что с тобой? Что-то тебя тревожит?       — Ты правда думаешь, что я могу пойти в школу? — спросил Бран, ссутулившись. — Ты думаешь, я достаточно умный?       — Конечно! Ни на секунду не сомневайся в этом!       — Но разве это не стоит кучу денег? И что будет с мамой? Я... я не могу взять и оставить её...       — Деньги — не беда, не переживай, я всё оплачу. Что до твоей матери… — Лютик замолчал и взглянул на силуэт спящей Мильвы в другом конце комнаты. — Ну, она знает о преимуществах хорошего образования. Возможно, она никогда не говорила тебе об этом, но она хочет, чтобы у тебя в жизни были возможности, которых не было у неё. Я бы даже сказал, что это самое сокровенное, самое большое её желание.       — Ты так думаешь? — спросил Бран.       В ответ Лютик взъерошил волосы Брана. Мальчик тихо проворчал в знак протеста.       — Ох, это слишком сложная тема для ночного разговора. Давай обсудим это попозже, ладно?       — Как скажешь, — пробормотал Бран.       — В конечном итоге, хотел бы ты поступить, Бран? Хотел бы ты ходить в школу? Заниматься будешь несколько дней в неделю, если тебе так больше хочется.       — Я… — сказал Бран. — Я думаю, да. Да, мне нравится! Тогда я смогу стать, эээ…       — Кем пожелаешь! — громко и с воодушевлением ответил Лютик. — Ты сможешь изучать тайны естественных наук! Ты сможешь раскрывать загадки далёкого прошлого! Знаешь, ты даже можешь быть занудой, как Регис, и изучать медицину! Понятия не имею, зачем тебе выбирать этот вариант, но…       — Я могу стать поэтом, как ты, — полушутливо предложил Бран.       Лютик смахнул воображаемую слезу.       — Да, конечно! Я уверен, ты покоришь весь мир своим ошеломляющим писательским мастерством. В точности как твой скромный собеседник.       От постели Мильвы раздался тихий смешок. Бран задумался, не померещился ли он ему; похоже, Лютик ничего не слышал.       — И всё же я уверен, у тебя есть свои честолюбивые стремления, — через некоторое время произнёс Лютик. — Кем бы ты хотел стать, Бран?       Бран чувствовал, как щёки горят в темноте.       — Если я скажу… обещаешь, что не будешь смеяться?       Лютик опять хихикнул.       — Конечно, не буду.       — Когда я был маленьким, то мечтал стать магом.       Даже в тусклом лунном свете Бран заметил потрясение на лице Лютика.       — Правда? Ты хотел изучать магию?       Бран повесил голову.       — Ага, — пробормотал он. — Глупая затея, знаю.       — Нет-нет-нет, не обязательно, — сказал Лютик. — Только, как я понимаю, очень редко люди рождаются с даром использовать магию.       — Геральт тоже это говорил, — произнёс Бран. — Вот почему я сказал, что было глупо думать, что это возможно.        Лютик потёр подбородок.       — Тебя всегда можно подвергнуть испытаниям. Надо бы спросить Трисс или Йеннифэр, могут ли они помочь. У них нет закадычных друзей в Бан Арде, но я уверен, они знают, что делать.       — Не думаю, что что-то получится, — сказал Бран, натянуто улыбнувшись, — но всё равно спасибо, Лютик.       — Я помню то время, — с другого конца комнаты донёсся приглушённый голос Мильвы, её лицо выглядывало из-под одеяла. — Увлечение волшебством. Ты ходил везде и воображал, что делаешь повседневные дела с помощью магии. Кагыр даже сделал тебе маленькую палочку. Мы тогда тебе не говорили, но мы все считали, что это умилительно.       — Мама! — возмутился Бран.       — О да, — сказал Лютик, — теперь вспомнил. Это было вскоре после того, как вы вернулись из Туссента, да? Сразу после окончания войны?       — И ты перестань, Лютик! — в полумраке Бран видел, как взрослые ухмыляются друг другу. — Ты обещал, что не будешь смеяться!       На его возмущённую речь Мильва и Лютик отреагировали хихиканьем. Обидевшийся Бран отвернулся от их весёлых взглядов, выскочил из постели и отправился на поиски еды.       Копаясь в кладовой, Бран слышал, как Мильва и Лютик тихо разговаривают в другой комнате. Их голоса были достаточно громкими, так что Бран мог разобрать слова.       — До сих пор поверить не могу, что ты сдался и остепенился, как полагается семьянину, — говорила мать Брана. — Размяк ты на старости лет, поэт.       — О, — ответил Лютик, — всё было не совсем так, как ты думаешь. Присцилла… удивительно искренна. Ну… в общем, когда я вернулся к ней, а она — ко мне, мы решили, что, эм…       Мильва сдавленно хмыкнула.       — Я… понимаю… — после неловкой паузы она продолжила: — Ну, до тех пор, пока вы ведёте себя как рассудительные взрослые.       — Рассудительность — это мой конёк, — прохрипел Лютик.       — Хе, — ответила Мильва. — Когда-то я бы ни за что не связала это слово с тобой, но теперь… посмотри, как ты обращался с Браном пару минут назад. Нет, в жопу такого родителя. Ты будешь молодцом, когда перестанешь так трусить.       — Что ж, звучит слишком скупо, чтобы служить искренним комплиментом, но спасибо за оказанное доверие, Мильва.       Бран взял из шкафа несколько сушёных фруктов, улыбаясь в темноте, когда услышал теплоту в голосе Лютика.       — Я серьёзно, — продолжила Мильва. — Твоему ребёнку повезёт с тобой. Так же… — она вздохнула и продолжила так тихо, что Бран едва слышал, — так же, как повезло Брану.       Лютик не ответил сразу. Потом бард рассмеялся: сначала тихо, но потом всё громче и громче. Бран подумал, что смех звучал… немного безумно.       — Никогда не думал, что увижу это! — воскликнул Лютик, слегка запыхавшись. — За всей этой грубостью — нежное, прекрасное, любящее сердце мате… уф!       Бран вернулся в комнату и увидел, как мать кидала подушку в лицо Лютика.       — Ох, заткнись, виршеплёт затраханный, — ласково сказала Мильва.