Требуется ганза

      Корво Бьянко в жизни был больше, чем в воспоминаниях Брана.       Бран бывал в новом роскошном имени ведьмака только один раз, когда они в прошлом году вместе праздновали Йуле. Судя по всему, усадьба была платой Геральту за работу. Когда Бран расспрашивал маму о подробностях, она молчала, с отвращением поджав губы.       Бран больше не спрашивал. Он действительно не хотел, чтобы очередной грязный семейный секрет проник в его кошмары. К счастью, около месяца назад скрипучий смех детей, которые мучали его в Новиграде, перестал преследовать его по ночам. Тем не менее, иногда большая размытая фигура с чертами лица, скрытыми в тени, появлялась во снах Брана. В руках мужчина держал искусно сделанный лук и колчан, полный стрел, вымазанных в крови — человеческой крови. Бран не рассказывал матери об этих ночных кошмарах. Он боялся, что правда, которую она поведает, будет страшнее, чем неизвестный убийца, так часто нарушающий его сон.       Слуги Корво Бьянко радушно встретили Мильву, Кагыра, Ангулему и Брана, когда их маленький отряд прибыл из Боклера. Марлена, добрая старушка, заведовавшая кухней, даже поприветствовала Брана тарелкой домашнего печенья. Бран не поверил своим глазам, когда увидел эту аппетитную выпечку. Она помнила его, хотя они виделись только один раз, в прошлом году. Бран покраснел и приобнял Марлену в знак благодарности. Старушка погладила его по голове, и когда Бран пошёл к матери, то был уверен, что заметил слёзы у неё на глазах.       Оставив поклажу в отведённой им комнате, Мильва и Кагыр пошли помочь слугам и рабочим с последними приготовлениями. У главных ворот в имение стоял большой павильон. То тут, то там висели разноцветные фонари, своим светом разгоняя сгущающиеся сумерки. Бран спрашивал у каждого встречного, не нужна ли им помощь. Добрую половину вечера он разносил корзины свежих фруктов и мясные пироги, получая в награду смех и улыбки взрослых.       К тому времени появилось несколько новых гостей. Регис пришёл первым; Бран чуть не бросил свои овощи, чтобы подбежать к нему и обнять. Детлафф, безмолвный, словно тень, последовал за цирюльником. Пока Регис ушёл поприветствовать хозяина усадьбы (напрасно — несмотря на все старания, он нигде не мог найти Геральта), голубоглазый вампир стоял как вкопанный там, где его оставил друг, и выглядел растерянным. Наконец, Мильва сжалилась над беднягой и велела ему привезти тележку с выпечкой. Детлафф покорно последовал её указаниям, и всё же другие рабочие широко расступались перед ним, когда он ходил между кухней и павильоном.       Лютик, Цири и Золтан прибыли во вспышке зелёного света, сильно напугав бедного управляющего Геральта, Варнаву-Базиля. Как только бард отпустил руку ведьмачки, то качнулся вперёд, а его лицо слегка позеленело. Бран, ухмыляясь, подскочил к нему, желая обнять.       — Н-нет, — выдавил Лютик между тяжёлыми вдохами, — не п-подходи, Бран, к-кажется, я… — К счастью, всегда готовый помочь Варнава-Базиль переборол испуг, подбежал к барду и протянул ему ведро. Бран поморщился и зажмурился, пока поэта бурно рвало в деревянную бадью.       Золтан громко рассмеялся, а Цири похлопала Лютика по спине.       — Прости. Обычно такого не происходит.       Дрожащий Лютик передал ведро Варнаве-Базилю. Тот брезгливо посмотрел на него и удалился.       — Х-хорошо, что П-присцилла не пошла со мной, — промолвил Лютик. — Она и так намучилась с утренней тошнотой…       — В любом случае не хотелось бы мне испытывать действие магических порталов на беременной женщине, — ответила Цири. Она собиралась ещё что-то сказать, но Бран уличил минуту и бросился ей в объятия. — Уф! Ах ты, сорванец, чуть меня с ног не сшиб!       — Прости! — извинился Бран, которому совсем не было стыдно. — Рад видеть тебя, Цири!       Она взъерошила его волосы.       — Я тебя тоже, братец. Ого, каким сильным ты стал! Откуда у тебя такие мускулы?       Лютик выдавил улыбку.       — В-вылитый я, не правда ли? Мальчик унаследовал мою геройскую натуру, разве ты не знала?       Цири сморщила нос.       — Вижу. Придётся спросить Присциллу о твоём распорядке тренировок. Было бы интересно посмотреть, как ты себя покажешь в учебном бою.       — Ха! — воскликнул Золтан. — Да разве он поднимет меч своими хилыми ручонками? Сомневаюсь.       — Нет, — сказал Бран, невольно спасая Лютика из этой болезненно неловкой ситуации. — Меня обучал Кагыр. Не думаю, что у меня получается хорошо, но, по крайней мере, это весело.       При упоминании Кагыра Цири на мгновение сделала странное лицо, но её улыбка тут же вернулась.       — Неужели? Тогда я должна оценить твои умения.       Глаза Брана загорелись от радости.       — Ты будешь учить меня? Правда?       — Чем больше у тебя будет учителей, тем лучше. Тогда ты сможешь приспособить свой стиль к любой ситуации.       — Я запомню, — сказал Бран. — Спасибо за предложение, Цири! — и он снова её обнял.       — Что ж, Цири ты от души поприветствовал, а нам с бардом даже "здрасьте" не скажешь? — вмешался Золтан. — Кто это тебя так воспитал, малец? — Смеясь, он ткнул Лютика в бок локтём. Тот округлил глаза.       — Я и с вами рад встретиться, — смущённо произнёс Бран. — Просто я Цири сто лет не видел!       — Да ладно, всё путём, — ответил краснолюд. — Между двумя сварливыми старыми пердунами и прекрасной юной дамой, которая умеет постоять за себя, я бы выбрал так же, как и ты.       — Пф, старыми! — сказал Лютик. — Я не старый. Я просто созрел, как хорошее вино.       — Как дела у Присциллы? — спросил Бран. — Вы уже придумали имя малышу?       Лютик просиял.       — О, с моей Цираночкой всё прекрасно, как всегда! И мы думаем назвать девочку Жасмин, как цветок…       — Сколько самолюбования в желании назвать ребёнка как ещё один грёбаный жёлтый цветок, — пробормотал Золтан. — Что ж ты её Одуванчиком не назовёшь тогда?       — Жасмин Эсси Панкратц, — произнёс Лютик, показательно не реагируя на колкости Золтана. — Да, очаровательное имя для очаровательной маленькой девочки.       Вскоре они начали препираться, к большому веселью Брана и Цири.       Не только их маленькая группа появилась с шиком. Незадолго до начала вечернего пира в воздухе раздался треск, и напротив главных ворот в ярко-золотой вспышке раскрылось окно в пустоту. Из портала, держась за руки, вышли две женщины. Одна из них щеголяла копной буйных чёрных локонов, её холодные фиолетовые глаза смотрели вокруг взглядом королевы, оценивающей свои владения. Другая была миниатюрнее; рыжие волосы были собраны в пучок у шеи, а приветливое лицо украшали веснушки.       Волосы на затылке Брана встали дыбом, будто его током ударило. Он встряхнул головой, вздрогнул. Магический портал закрылся, и странное ощущение, прокатившееся по коже Брана, тоже испарилось. Он поставил на землю корзину с яблоками, нахмурился, потёр глаза. Странно.       Две женщины вошли в Корво Бьянко с высоко поднятыми головами, не обращая внимания на глазеющих людей. Теперь, когда они приблизились, Бран смог их узнать. Госпожа Йеннифэр была возлюбленной Геральта, а госпожа Трисс была близкой подругой ведьмака и его черноволосой избранницы. Бран встречался с ними всего несколько раз. Как всегда, что-то в их манерах заставляло его смущённо замолчать. Чародейки выглядели так, будто вышли из куртуазной баллады Лютика — или из сказки.       Вышеупомянутый бард подошёл к ним, раскрыв объятия. Йеннифэр холодно поцеловала Лютика в обе щеки, но Трисс тепло его обняла. Однако когда Цири позвала по имени черноволосую чародейку, лицо Йеннифэр озарила улыбка, яркая, как рассвет. Ведьмачка подбежала к приёмной матери, и они крепко обнялись, смеясь и вытирая слёзы радости.       Когда Цири её отпустила, Йеннифэр спросила:       — Где же твой отец ведьмак? Неужели после всех этих лет я должна учить его хорошим манерам? Он должен знать, как невежливо для хозяина поместья пренебрегать правилами приветствия гостей.       — О, — произнесла Цири, — его сейчас здесь нет. Он провожает в Корво Бьянко очень важных гостей.       — Ты сказала — гостей? — спросила Трисс. — Кто бы это мог быть?       Цири украдкой посмотрела за её спину. Бран с некоторым удивлением заметил, что она смотрит на Кагыра.       — Это сложно объяснить. Увидишь, когда они прибудут.       Итак, празднество началось в отсутствие неуловимого хозяина Корво Бьянко. В павильоне горел большой костёр, так что все, кто терпел холод в этот зимний вечер, могли немного согреться. Набив рот почти всем съедобным, что смог найти (и выпив глоток медового сидра с подначивания Лютика и Золтана), Бран поскакал к пляшущим вокруг огня людям. Музыканты играли весёлую мелодию, и мальчик с большим задором подпрыгивал в бешеном ритме. Слева Цири крепко сжимала руку Брана и громко подпевала. Справа Кагыр мурлыкал песню, лёгкая улыбка играла на его губах.       Толпа, собравшаяся в павильоне, издала громкий возглас. Бран обернулся и с огромной радостью обнаружил, что Геральт едет по дороге к главным воротам поместья. Позади него ехала маленькая телега, запряжённая двумя лошадьми.       Повозка замедлилась и остановилась у Корво Бьянко. Геральт тоже остановил свою кобылу Плотву. Он слез с лошади, чтобы помочь выбраться пассажирам тележки. Одним из них была немолодая дама, её чёрные с проседью волосы были собраны в тугой узел. Её сопровождали две черноволосые женщины под сорок.       Рядом с Браном кто-то от удивления резко вдохнул.       — Gan yr haul mawr , — прошептал Кагыр. Он отпустил руку Брана и покинул круг танцоров, неуверенно направившись к трём женщинам. — Мама… Анвен, Делит… ni all fod yn…       — Brawd bach! — ответила одна из женщин, и она и её спутницы подобрали юбки и бросились навстречу Кагыру. Вскоре они заключили рыцаря в объятия.       — Fy mab bach! — всхлипывала старшая женщина. — О, Кагыр!       Бран почувствовал, как у него отпала челюсть.       — Погодите, так эти дамы — это семья Кагыра? — он посмотрел на Цири, ожидая подтверждение.       — Да, — ответила ведьмачка. — Это мать и две его старшие сестры. Кагыр никогда не говорил о своём прошлом, и я спросила Геральта, знает ли он что-то. Мне показалось нелепым, что они так долго не виделись. Знаю, что Кагыр не может вернуться в Нильфгаард, так что вместо этого, очевидно, его семья должна была поехать на север.       — Но почему ты послала за ними Геральта? С твоими способностями попасть в Нильфгаард было бы легко!       Цири скривилась.       — Да, было бы. Скажем просто… мне нельзя показываться в Нильфгаарде по массе причин.       — Понимаю, — ответил Бран. Он подумал, что было бы грубо дальше расспрашивать её. Вместо этого он обратил внимание на трогательное воссоединение. По щекам Кагыра катились слёзы. При виде такой радости Бран почувствовал, как будто в животе забурлили воздушные пузырьки. — Очень мило с твоей стороны, Цири. Ты всегда такая заботливая!       Цири игриво похлопала его по голове.       — А ты никогда не забываешь о комплиментах, да?       Бран покраснел и увернулся от её руки, когда она попыталась взъерошить его волосы. И опять он затерялся в толпе танцующих. Музыканты начали новую песню под аккомпанемент лютни Лютика. Бран весело переходил от одной партнёрши к другой: его мама, старая Марлена, — даже госпожа Трисс удостоилась сомнительной чести отдавить пальцы на ногах, танцуя с ним. Цири в свою очередь ушла посидеть с Кагыром и его семьёй. Мать Кагыра сидела рядом с ней и крепко сжимала её руку, как будто они знали друг друга всю жизнь.       У Брана закружилась голова — возможно, сидр начал действовать. Медленно мальчик освободился из хватки партнёрши (ей оказалась Ангулема, плохо пахнущая дешёвым вином и ржущая как дурочка) и выбрался из плотной толпы. Ни с того ни с сего Бран захотел найти Геральта; они давно не разговаривали. Вскоре он обнаружил его. Геральт стоял, прислонившись к окружающей его владения стене, неподвижный и молчаливый, как статуя.       Бран плюхнулся рядом с ним на деревянный табурет, покрытый тонким снежным одеялом. Со своего места они с Геральтом могли видеть, как танцоры смеются и кружатся у костра. Среди них самыми грациозными и умелыми, без сомнения, были Регис и Йеннифэр. Казалось, что вампир и чародейка парят над землёй, кружась под звёздами. Взгляд Геральта был прикован к этой паре. Прячась в тёмном углу имения, Детлафф наблюдал за каждым движением Региса с мрачным выражением лица. Оказалось, Йеннифэр и Регис были приятно удивлены пристальному вниманию друг друга. Они обменивались улыбками, шептали друг другу секреты, и Йеннифэр время от времени тихо хихикала.       — Ты собираешься попросить госпожу Йеннифэр о танце? — наконец спросил Бран. — Я уверен, она будет рада.       — Хммм, — ответил Геральт, — возможно. Но она может найти партнёра и поталантливее, чем я.       — Я думаю, она не будет против. В историях Лютика все девушки любят танцевать.       Ведьмак фыркнул.       — Истории Лютика — одно. Женщины из плоти и крови — совсем другое. — Геральт ухмыльнулся. — Если я и должен чему-то тебя научить, так это не слушать ничего, что Лютик расскажет тебе о женщинах. Меньше потом страдать будешь.       — А что о женщинах я должен узнать? — озадаченно спросил Бран. — Для меня они не отличаются от мужчин. Просто надо правильно относиться к людям, не важно, кто они. По крайней мере, я так считаю.       Геральт поднял брови.       — Как я погляжу, ты умён не по годам. Ты точно взял это не от Лютика. Возможно, от Региса. Или даже Кагыра.       Бран нахмурился.       — Я так не думаю, — потом он добавил шёпотом, с большей горечью, чем ему бы хотелось: — В конце концов, они не мои настоящие родители.       Между бровей Геральта пролегла морщинка.       — Это что-то меняет?       Бран покраснел. Он не хотел, чтобы Геральт его слышал.       — Может быть, — пробормотал он. — Я ничего про него не знаю. Про моего настоящего папу, то есть. Знаешь, я ведь могу быть похожим на него.       Геральт не ответил. Бран, заламывая руки, произнёс дрожащим голосом:       — Иногда мне хочется знать, вдруг мама рассказала что-нибудь про него тебе или кому-то ещё. Я начал думать… — Бран остановился и сжал руки в кулаки. — То есть, я переживаю, что он был одним из ской… скоя… ну, этих "белок"…       — Скоя'таэли, — сказал Геральт. — Они назывались скоя'таэли.       Бран слегка кивнул.       — Так что? Был мой папа скоя'таэлем?       — Почему ты так считаешь? Не все эльфы были скоя'таэлями, и не все скоя'таэли были эльфами.       "Да, — со злобой подумал Бран, — но люди вечно об этом забывают, так ведь?"       — Я знаю, — пробормотал он. — Но ведь это возможно, да? Я родился примерно тогда, когда эти "белки" творили беды, правда? Мама жила в то время с дриадами в Брокилоне. И я слышал, что "белки" прятались в том лесу. Может быть, она встретила одного из них и… ну… — Бран замолчал, щёки горели от смущения.       — Почему тебе так важно знать, был ли твой отец скоя'таэлем? — спросил Геральт. — Это что-то изменит?       — Конечно, изменит! — воскликнул Бран немного с нажимом. Глаза горели от слёз. Он прикусил губу, чтобы не заплакать перед Геральтом. — Все ненавидели "белок"! Они делали разные плохие вещи! До сих пор люди боятся говорить о них.       — Хммм, — вот и всё, что ответил Геральт. — Понимаю. — Его странные глаза были совершенно бесстрастными.       Бран раздосадовано посмотрел себе под ноги.       — Если я — сын скоя'таэля, то уверен, что люди будут ненавидеть меня. Я уверен, они будут бояться меня. Ведь тогда выходит, что я — сын убийцы, правда? И кем тогда я буду?       — Никем, — ответил ведьмак.       Бран поднял взгляд на Геральта и ещё сильнее нахмурился.       — Почему ты так уверен?       Некоторые время Геральт молчал. Потом он присел рядом с Браном и произнёс с немного смягчившимся выражением лица:       — Цири когда-нибудь рассказывала тебе про своего отца?       — Нет, — Бран не думал про родную семью Цири, особенно после разговора с Кагыром несколько месяцев назад. Кроме того, было непросто помнить, что Геральт и Йеннифэр были всего лишь её приёмными родителями. — А что с ним? Он сделал что-то плохое?       Геральт криво ухмыльнулся.       — Это мягко сказано. Её отец приложил руку к гибели остальной её семьи. И он несёт непосредственную ответственность за смерть бесчисленного множества ни в чём не повинных людей. Без него войны с Нильфгаардом, возможно, никогда бы не произошли.       Бран смотрел на него, внезапно потеряв дар речи. Он узнал от Кагыра, что родные Цири были убиты в Цинтрийской бойне, но не знал об этой ужасающей подробности.       — Она не очень его любит, как ты можешь догадаться, — сказал Геральт. — И она не оплакивала его, когда, в конце концов, он был убит в результате очередного заговора. Может быть, она даже радовалась.       — О, — произнёс Бран, — я не знал.       Было жутко думать, что кто-то такой весёлый и жизнерадостный, как Цири, стал бы радоваться чужой смерти. От этой мысли у Брана сжался желудок.       — Так вот, — продолжил Геральт, — теперь ты разочаровался в ней? Думаешь, что она — плохая, потому что дочь своего отца?       — Нет! Конечно, нет! — Бран даже расширил глаза. — О! Думаю, теперь я понял твою мысль. Глупо ведь это было, правда? Что я боялся, и всё такое.       — Нет, — сказал ведьмак. Он обнял Брана за плечи одной рукой. — Я так не считаю.       Бран слабо улыбнулся.       — Спасибо, Геральт. За то, что выслушал. Я не хотел беспокоить этим маму. То есть, ей должно быть больно вспоминать случившееся во время войны. Это должно было быть так ужасно…       — Я убеждена, ей было бы больнее узнать, что ты скрываешь от неё свои страхи, — произнёс женский голос. Вскоре Йеннифэр поравнялась с ними, в фиалковых глазах горели озорные огоньки. — Хорошая мать предпочтёт знать о тревогах своего ребёнка, даже если это знание огорчит её.       От застенчивости лицо Брана покраснело как мак. Он только и смог пропищать:       — Д-добрый вечер, госпожа Йеннифэр.       — Добрый вечер, Бранвин, — ответила Йеннифэр. Она посмотрела на Геральта, подняв бровь. — Было довольно мило с твоей стороны, ведьмак.       В ответ Геральт равнодушно пожал плечами.       — Несомненно, вино ударило тебе в голову, — добавила Йеннифэр. — Если продолжишь в том же духе, то раздобреешь и размякнешь. Будет весьма оригинально.       Геральт только молча глядел на неё из-под нахмуренных бровей.       — Ты даже можешь стать первым ведьмаком, умершим в своей постели. И всё же… — Йеннифэр бросила взгляд в сторону и заправила иссиня-чёрную прядь за ухо, — полагаю, это было бы неплохо. Я предпочитаю такой исход его противоположности.       Снова Геральт криво улыбнулся.       — Да. Я тоже.       — Противоположности? — спросил Бран. — О чём это вы?       Взрослые переглянулись и ничего не сказали. Бран подавил вздох, прекрасно зная, что они не ответят.       — Итак, — произнесла Йеннифэр, — мне передали, что ты хочешь поговорить со мной, Бранвин.       — Ч-что? — ответил Бран. — Я не думаю…       В уголках глаз Йеннифэр появились морщинки.       — О, я полагаю, что думаешь. Один наш музыкально одарённый друг сказал, что ты хочешь изучать магию. Я могла бы помочь, если ты этого желаешь.       Брану хотелось сквозь землю провалиться.       — Э-это просто глупая детская мечта. Я знаю, что не могу стать магом. Маги — особенные, а я — всего лишь… я. Я просто Бран, полуэльф из Алнесса. Я не имею значения.       Тень печали легла на выразительное лицо Йеннифэр.       — Что ж, я знала очень похожую на тебя девочку. Она была кватеронкой из беднейшего квартала Венгерберга. Ей говорили, что она не имеет значения. И, тем не менее, когда могущественная чародейка взяла её под крыло, ей подарили возможность изучать искусство магии.       — Правда? И что с ней произошло?       — Она тоже стала чародейкой. И тогда началась её новая жизнь.       Бран минуту обдумывал сказанное ей.       — Ну, по правде говоря, мне нравится моя старая жизнь. Да, она немного скучная, но я счастлив.       Йеннифэр и Геральт опять весело переглянулись.       — О, я уверена, что ты сможешь вести неприметную и скучную жизнь, даже если станешь магом, — сказала чародейка. — Просто держись подальше от джиннов и детей Предназначения. И, разумеется, ведьмаков.       Бран посмотрел на Геральта. Тот снова пожал плечами.       — Слишком поздно, — ответил ведьмак.       — Что не так с ведьмаками? — добавил Бран, немного обидевшись за Геральта.       — Дай мне пергамент и перо, и я напишу целый список, — сказала Йеннифэр. И всё же она добавила: — Однако, я полагаю, вскоре ты обнаружишь, что хорошее перевешивает плохое. Или, вероятно, я обнаружила, потому что несколько предвзята. Возможно, в действительности Геральт не является типичным представителем своей профессии.       К своему замешательству, Бран только и мог, что молча смотреть на неё. Геральт вздохнул.       — Йен, перестань молоть вздор. Он сейчас со скуки помрёт.       Йеннифэр попыталась дать ему лёгкий подзатыльник, но ведьмак без труда увернулся.       — Вздор, говоришь? — язвительно произнесла она.       — Несомненный знак преклонного возраста. Весемир в поздние годы начал так же себя вести.       От стыда Бран залился краской. Внезапно он почувствовал, что вмешивается во что-то личное.       — О, взгляни: ты засмущал мальчика, — сказала Йеннифэр. — Держи при себе свои оскорбительные замечания, ведьмак. Иначе ты будешь плохим примером для подражания.       — Я запомню, — сказал Геральт полным сарказма голосом.       В ответ Йеннифэр возвела очи горе. Потом она наклонилась к Брану и произнесла:       — Итак, что ты выберешь? Хотелось бы тебе узнать, сможешь ли ты научиться магии, Бранвин?       Бран отвернулся от её испытующего взгляда, чувствуя, что щекам опять стало жарко. В отдалении Лютик встретился с ним взглядом и вскинул лютню, будто желая молчаливо поддержать его. Со своего места в павильоне Кагыр и Цири помахали ему (Бран заметил, что щёки Кагыра слегка порозовели). Неподалёку Регис тащил безразличного (и слегка напуганного) Детлаффа к группе танцоров; на секунду цирюльник остановился и одарил Брана доброй зубастой улыбкой. Тем временем Ангулема пошла за очередным бокалом вина. Почувствовав взгляд Брана, она ухмыльнулась и залпом выпила вино.       И, конечно же, Бран выискивал посреди сборища свою маму. Мильва заинтересованно подняла бровь, когда поняла, что Бран на неё смотрит, а потом заметила, с кем говорит её сын. Тогда она кивнула — тяжёлое движение, даже печальное. Но всё-таки в её взгляде не было ничего, кроме гордости.       Наконец Бран посмотрел в фиолетовые глаза.       — Да, — сказал он, чувствуя тепло и силу руки Геральта на плечах. — Мне бы хотелось.