***
Двое молодых фермеров по фамилии Ларс, поднявшись с утра пораньше, направились к конденсатору, набрать воды для завтрака. Так уж вышло, что от всей поверхности Татуина только один процент составлял водоёмы. И чтобы хоть как-то выжить, населению приходилось строить конденсорные башни, собиравшие влагу из атмосферы, а потом забирать из неё накопившуюся за ночь воду. Так было и сегодня, вот только, не дойдя и пары метров до конденсатора, семейная пара едва не вздрогнула от ужаса. Прямо перед ними стоял остатки корабля, с которого сожрали не только обшивку, но и всё остальное, что более или менее продавалось на местных рынках. Однако, не это было самым страшным. Возле остова чернело на песке кострище, посреди которого остался импровизированный мангал, а в нем виднелись сгоревшие до черноты два скелета, судя по виду, человеческих. А повсюду, куда ни падал глаз, виднелись следы подсохшей крови, где-то упавшей на песок отдельными каплями, а кое-где красневшие полосой, словно кого-то волокли по нему. Про целые лужи в отдельных местах и говорить было нечего. И Ларсам, коренным жителям Татуина, было крайне несложно дорисовать предысторию этой печальной картины — тускены напали на одинокий корабль, ограбили его, а пассажиров жестоко убили и съели. Случалось такое, хотя именно в этих местах довольно нечасто. Ларсы уже хотели как-то убрать следы этой жестокой вакханалии, как вдруг услышали откуда-то из-за остова слабые стоны, похожие на мольбу о помощи. Клигг Ларс пошёл на звук и увидел, что на песке, со следами жестоких избиений, лежит довольно молодой человек. На теле несчастного просто не было живого места, раны виднелись на всех открытых участках, а из них на песок вытекла уже огромная кровавая лужа. Ларсы с большой осторожностью перенесли несчастного в свой дом и позвали единственного доступного им медика — ветеринара, лечившего их бант. Тот мигом принялся за работу, промыв спиртом и перевязав все многочисленные раны приёмыша и подкрепив его силы глотком того же самого спирта. Ларсы заботились о нем, как о родном. Вскоре даже отправились на поиски той маленькой девочки, о которой в горячечном бреду, неустанно твердил новый знакомый. Клигг и его жена тотчас направились к разгромленному кораблю и тщательно обыскали его от и до, но никаких следов малышки так и не нашли, не было её и в окрестностях. Чуть позже молодой человек поправился настолько, что смог рассказать, кто он такой, откуда и куда летел. Оказалось, что он простой работяга и вместе с братом служил на Шили, где тот влюбился в одну тогруту. Девушка ответила ему взаимностью, а вскоре у них родилась дочь. Да только вот не всё оказалось гладко, ведь та молодая тогрута состояла в Ордене джедаев и отношения ей были строго запрещены. И скрыв свою беременность от Совета, она отдала дочь отцу и навещала её по мере возможного. Но не так давно отец девочки серьёзно заболел и вскоре умер, успев попросить брата доставить девочку к матери в Орден, под видом найденного юнлинга, как они ранее условились. Он так и хотел, но нападение тускенов поставило крест на этих планах. Когда же мужчина окончательно поправился, то покинул своих опекунов, пообещав щедро отблагодарить, когда устроится на месте. И улетел, не переставая оплакивать племянницу, которую считал погибшей.***
Но тогрутская малышка не погибла. В тот же день мимо корабля проходил, известный многим на Татуине, немолодой бродяга-отшельник, живущий с продажи того, что подбирал на свалках. О нем знали многие, но никто не знал его лично, даже имени, предпочитая звать его между собой Крен, что значило Призрачный. Он и правда напоминал привидение, бесшумно скользившее по окраинам Татуина, не говоря ни с кем. Мужчину привлёк вид оставленного корабля. И так же, заметив рядом кровь, решил посмотреть не нужна ли кому помощь. И почти сразу услышал как из-под приборной панели доносится слабый писк, похожий на тот, что издают дитёныши зверей. Недоумевая, что же это такое, мужчина наклонился туда и увидел туго перевязанный свёрток. Вытащив его, мужчина увидел внутри крошечную тогруту с огромными голубыми глазами. Она только что проснулась и не увидев перед собой привычных лиц няни и дяди, быстро залилась громким плачем. Но тут, увидев незнакомое, но доброе лицо отшельника, стала его с интересом рассматривать. Призрачный недоумевал, он тоже с рождения жил на Татуине и понимал, что случилось. Было два пути решения ситуации. Отнести ребёнка в местное управление или же самому решать, что с ним делать. Однако, подумав хорошо, Крен принял единственное правильное решение. Ведь управляли планетой Хатты, а у них на уме неизвестно что. И самое меньшее, что они могут сделать с девочкой — это отправить в рабство по мере взросления или скормить ранкору, забавы ради, и уж точно не будут разбираться, откуда она и кто её родные. Такие мелочи были просто ниже их жабьего достоинства. А если судить по тому, что он видел, все кто был с девочкой погибли, а значит она осталась на свете совсем одна. Коль так, то нечего было и думать. — Вот, что, малышка, — сказал отшельник, целуя ребёнка в лоб. — Никому я тебя не отдам, возьму к себе. Я один и ты одна, будем теперь вдвоём. Одну дочь не уберег, но уж вторую сохраню непременно, обещаю! Мало, кто знал, но когда-то давно у Крена были жена и дочь. Его наследница погибла в раннем возрасте, упав с банты и сломав шейные позвонки. После этого от него ушла и жена, обвиняя его в том, что он виноват в смерти девочки. С тех самых пор Крен замкнулся в себе и стал отшельником, но сейчас Сила дала ему второй шанс. И придя в свой домик, мужчина первым делом размотал свёрток и обнаружил, что девочка завернута в меховую накидку и два одеяла, тонкое и потолще. Однако, никаких документов или чего-то ещё, что указывало бы на происхождение девочки в одежде не нашлось. Вот только на шее маленькой тогруты оказался небольшой золотой кулон в виде ромба. На нем виделась гравировка, написанная на общем наречии: «Храни тебя Сила, Асока». Так мужчина узнал хотя бы то, как звали девочку, но только он сам прозвал её иначе. — Пускай уж лучше ты Принцессой будешь, памятуя о том, что ты явно родовитая, — сказал он, снова поцеловав девочку. И опасаясь того, что приёмыша отнимут, Крен спешно перебрался на другой конец Татуин. Туда, где не бывал прежде, и продав одежду, в которую была завернута девочка, снял домик в небольшом бедном поселении. Там и прожил потом долгие годы, счастливый возле обретенной дочери. Так прошло десять лет…