Пустынная принцесса

— Папочка, мне очень хочется есть — послышалось уже не впервые за это утро.       И маленькая девочка, не старше одиннадцати лет, в который раз обняла высокого тощего старика. Она была невысокой и хрупкой, одетой в короткую серую рубаху. Даже не рубаху, а скорее тунику, спадавшую почти до колен и старые, много раз заплатанные штаны. Её короткие лекку спадали на плечи, обрамляя круглое, но худое и бледное лицо. Только огромные глаза на нем светились, как два сапфира. — Папочка, можно мне покушать? — послышалось опять и девочка примостилась на маленькой скамейке, возле старика, строгавшего какие-то палочки.       Он сам был высокий, как жердь и худой, как эта палка, его лицо покрывали ранние морщины, испещрившие пожелтевшую от солнца кожу. Глаза были выцветшие и тусклые, волосы и борода совершенно седые и аккуратно причесаны, а старая, выбеленная солнцем рубаха идеально чистой.       Их маленький домик на окраине пустыни больше всего напоминавший размерами подсобку, был бедным и неуютным. Кроме этой скамейки и двух матрасов возле стены там не было ничего. К тому же сейчас, в зимний период, когда особенно участились песчаные бури, единственное окно было почти полностью завалено песком.       Отец и дочка сидели, прижавшись друг к другу, а за окном бушевала непогода. Ветер гонял песок по улицам небольшого селения, завывая, как страшный зверь. От этого жуткого воя дрожали стекла и маленькая тогрута, прижимавшаяся к единственной защите — своему отцу. Старик же поминутно кашлял, хватаясь за грудь, отчего девочке становилось ещё страшнее, ведь каждый раз она опасалась, что тот разболеется и умрет. И тогрута останется совсем одна в целом мире. — Всё закончилось, Принцесса, — с сожалением развёл он руками. — Не осталось ни крошки.       Говоря это, старик закашлялся так сильно, что девочка совсем испугалась за него. Однако, темнота и холод, которому способствовали каменные стены, сделали своё дело и скоро в домике стало совсем невозможно сидеть. Осознав это, мужчина решился действовать, несмотря на плохую погоду и такое же самочувствие. — Слушай, Принцесса, — сказал он наконец. — Я пойду, пройдусь по свалкам и посмотрю, нет ли там чего-то, что можно продать, а после отнесу на рынок. Выручу хоть сколько-нибудь кредитов и куплю нам с тобой перекусить. Небось, совсем оголодала уже? А, красавица? — Совсем, папочка, я весь день ничего не кушала — смущённо призналась маленькая тогрута. — Ну вот я и отправлюсь сейчас, поищу чего-нибудь — стараясь говорить убедительно, произнёс старик. — Наверняка же выбросили чего стоящее, ведь выходной же был.       Он надел на себя тёмную ветхую накидку с глубоким капюшоном, чтобы прикрывать им голову от летевшего песка. Старик взял посох и, поцеловав своё наречённую дочку, открыл дверь. Ветер и боруны песка тотчас же ворвались в хижину, стало темно и пыльно.       Принцесса вздрогнула всем телом и соскочив с лавочки, бросилась вслед за стариком. Ей отчего-то особенно жутко было оставаться сегодня одной. Она схватила его за руку и отчаянно зашептала: — Не оставляй меня, папочка! Мне так страшно одной сегодня! Возьми меня с собой! — и она всё сильнее сжимала пальцы стариковской руки. — Да ведь занесёт же песком тебя, глупенькая, — попробовал он её урезонить, но куда там… — Не оставляй, папочка! Я плащ одену и сапоги высокие! — продолжала умолять девочка, готовая уже расплакаться.       Старик ещё немного посомневался, всё-таки непогода была ужасная, но встретив этот грустный, просящий взгляд огромных голубых глаз, всё же не выдержал и махнул рукой: — Ну ладно, пойдём, глазастая! Завернись только в плащ как следует и сапоги надень.       Этот самый плащ и сапоги были единственным, что имелось у девочки. Одевшись побыстрее, под руку с отцом, она вышла из избушки. Как оказалось, в ней было куда темнее, чем на улице. Короткий зимний день ещё и не думал погаснуть, когда отец и дочка пошли вдоль поселения, постепенно углубляюсь в дебри окраин.       Ближайшая свалка находилась не далее, чем в паре километров, с неё-то и решили начать. Она была огромная, площадью почти с целый небольшой городок. Тут было свалено всё подряд, часто в большом количестве. Остовы кораблей и спидеров стояли вокруг неё, образуя непроходимую стену.       Любой, попавший сюда впервые, непременно затерялся бы среди этого развала, казавшегося бесконечным. Но старый Крен, всю свою жизнь проживший на Татуине, знал все его свалки как свои пять пальцев. Да и как же иначе, когда старик жил и питался только за счёт этих свалок.       Он собирал на ней вещи и работающую технику, которые привозил в дом на тачке. Затем чинил и продавал на рынках в соседних районах. На деньги, вырученные за это барахло, покупал еду и кое-какие вещи для себя и своей маленькой дочки. Он самостоятельно чинил технику, зашивал одежду и покрывал лаком предметы мебели, приводя их в товарный вид долгими вечерами, когда непогода не позволяла выходить на промысел.       Работая таким образом, он не забывал и своей Принцессе. Он научил её читать и писать, как на общем, так и на татуинском наречии, выучил счёту и легендам из Истории галактики. Словом, всему тому, что знал сам.       Их жизнь протекала тихо и мирно долгое время, до тех пор, пока однажды, во время очередной вылазки, старика не ранили тускены. Он нарвался на них сам того не ожидая, но будучи всегда готовым к подобному, смог отбиться почти ото всех и уйти. Но один из разбойников песков всё же успел подстрелить его из винтовки. И к несчастью попал в грудь, зацепив легкое, хоть и краем. Но всё равно это надолго уложило мужчину в кровать.       Денег на то, чтобы вызвать врача у них не было, да, впрочем, даже имейся они, толку было бы немного, ведь медицина на Татуине была никакой. Можна даже сказать, что её не было вообще. Поэтому Принцесса своими силами выхаживала любимого отца, как могла и умела.       Выздоровление затянулось на долго и в конце концов, так до конца и не поправившись, старик с кашлем и болью в груди, начал выходить на промысел. И с этого дня ужасная слабость начала стремительно подтачивать крепкое здоровье старика. Он кашлял глухо и часто, хватаясь за грудь, особенно, когда приходилось выходить на промысел в плохую погоду, а сегодня была, как раз, именно такая.       Крен хорошо понимал всё это, но больше оставаться без денег и пищи было невозможно и поэтому он решился отправится в свой обычный поход. — Небось поутихнет немного буря — пробормотал Крен, углубляясь в барханы песков. Буря и правда понемногу стихла, зато жара начала крепчать с каждой минутой. Девочка всё сильнее ощущала, как жар обоих солнц планеты печёт ей голову под капюшоном плаща, не спасавшего совсем от этих палящих лучей. Старик уже сто раз пожалел о том, что взял Принцессу с собой. Для того, чтобы пройти к самому центру свалки, нужно было пробраться по узкой, протоптанной годами тропинке, на которой буря сейчас намела песку. Ноги вязли в нем, почти по колено.       Небо над Татуином постепенно начинало темнеть. Ветер и песок забирались под ветхие одежды, заставляя тело нестерпимо чесаться. Однако, речи о том, чтобы вернуться домой без добычи и быть не могло! Ведь в пустой тёмной избушке без еды и света было просто невозможно находиться.       Так, с трудом передвигая ноги, старик и девочка добрались до того места, где обычно выбрасывали самое ценное, но увы, сегодня там оказался лишь самый ветхий и уж точно никому ненужный хлам. Битая посуда, старые половые тряпки и пустые упаковки от еды. Видимо, песчаная буря распугала всех жителей, заставляя сидеть по домам, отложив вынос мусора до лучших времён. — Да, не везёт нам с тобой нынче, — присвистнул старик Крен. — Ну ничего, давай съестное подбирать, хоть чем-то сегодня закусим.       И тотчас же принялся за трудную работу. Принцесса бросилась помогать ему. Её внимательные и зоркие, как у всех тогрут, глаза подмечали всё, что плохо лежало и маленькие ручки проворно хватали куски хлебных корок и очистки от овощей. Поминутно наклоняясь то за тем, то за другим, девочка очень скоро оживилась и заметно повеселела. Этому способствовало то, что у неё имелась своя небольшая тайна.       Вчера, незадолго до ужина, она нашла в канаве у дома музыкальный приёмник, неизвестно откуда и как попавший туда. Небольшой, довольно старый, но вполне приличный на вид и даже работавший. А значит его можно было достаточно выгодно продать. Отец ничего об этом не знает и мысль об этом придала ещё больше уверенности. «Вот как здорово вышло, а папа даже не подозревает, что уже завтра нам будет на что поесть!» — подумала она весело, складывая в найденную тут же коробку очередную партию очисток.       Но тут тяжёлый стон достиг её монтралов, Принцесса отложила работу и посмотрела в ту сторону, где оставила своего спутника. Тяжкое зрелище предстало её юному взору.