Пустынная принцесса

Короткий зимний день плавно двигался к закату. Не было ещё и четырёх часов, но оба солнца планеты медленно пошли за горизонт, оставляя вместо себя синеватые прозрачные сумерки. Ветер поднимался над пустыней, неся с собой ветки и разный мусор, песок под ним скручивался в боруны и летел следом. Жадоба дремал возле саней, Энакин тоже прикрыл глаза, в надежде заснуть. Вдруг чьё-то лёгкое прикосновение к плечу вернуло юношу в настоящую реальность. Он открыл глаза и увидел стоящего перед ним невысокого Ярву в тёмном плаще. В руке у него что-то блестело. Энакин посмотрел повнимательнее на этот предмет и скоро узнал в нем тот самый нож, при помощи которого так ловко разделывал тушу терантатека. Странное волнение промелькнуло в мыслях: «А что если Ярва пришёл убить нас, чтобы порадовать Клыка и срубить с него побольше выгоды?» Холодный пот выступил у него на лбу. Юноша прикрыл глаза и мысленно начал произносить молитву Силе, очень приблизительно помня её слова. Что-то неприятно холодное коснулось его руки, но когда он снова открыл глаза, Ярва уже держал в руках верёвки, которыми ещё недавно сам же связал его и Принцессу. Потом, наклонившись к уху недавнего пленника, широко улыбаясь своим плоским лицом, негромко, но горячо зашептал: - Ярва вам друг. Ярва знает, что там, - его грязный короткий палец ткнул в сторону краулера - Спит плохой. Очень плохой. Он хочет убить твоя и твоя подруга. И моя придумать. Моя связать и отнести, чтобы он успокоиться, поверить и уснуть. А теперь твоя взять управление. Твоя полетит, Жадоба поведёт. Жадоба умный, знает дорога на космопорт. Там летатель есть. Летатель в Республика доставит. С Республика можно куда хочешь деваться. Ну прощай твоя. И девочка прощай тоже. На космопорт Жадоба обратно пошлёшь. Он знает дорога. А моя злыдню сказать: «Смыться оба. Развязать и смыться. И Жадоба своровали». Ну прощай твоя. В путь-дорога. И охваченный радостным впечатлением, добрый Ява погладил по голове сперва Энакина, а потом и тогруту, непонимающе со сна хлопавшую глазами. Потом поправил ремни на собаке и наклонившись к нему, что-то зашептал. Жабопес точно понял его и мигом навострил уши. Энакину так много хотелось сказать своему спасителю, так сильно хотелось выразить свои чувства к нему в этот момент, но едва он повернулся, не краулера, не Ярвы уже не было видно. Лишь глухая пустыня шумела и впереди и позади него. - Какой же он добрый, великодушный - рассказывал Энакин Принцессе, имея ввиду поступок Ярвы - Не побоялся обмануть Клыка и доверить нам единственное своё богатство - собаку и сани. Но тут же умолк в смущении, вспомнив, как заподозрил этого благородного человека в пособничестве бандиту. И как испугался его ножа, который может быть не только орудием убийства, но и возможностью подарить свободу и жизнь. А между тем сани летели не замедляясь, несмотря на сгущавшуюся темноту пустынной ночи. Жадоба с чутьем настоящего охотника, подмечал все камни и ямы на пути. Но вот поднялся сильный ветер, затрещали сухостойные растения, полетели в разные стороны ветки, песок и мелкие камни. - Вот ведь какая беда, песчаная буря разыгралась не на шутку - с горечью произнёс Энакин - Саням будет вдвое тяжелее лететь по такой погоде до космопорта. - Точно - согласилась с ним и Принцесса - И потом, ты не чувствуешь разве, как холодно и страшно становиться в пустыне? На самом деле холод ночи становился всё ощутимее. Не привыкшие к ночной жизни дети начали вскоре здорово мёрзнуть. Буря всё крепчала, завихрения песка летели так близко друг к другу, что ничего впереди не было видно. Уже откровенно дрожа всем телом, замерзшие дети жались друг к другу. - Поскорее уже добраться бы до жилья, Жадоба, милый, выручай, ты наша последняя надежда - в полном отчаянии, не скрывая уже своих чувств произнёс Энакин. Он не боялся испугать свою маленькую подругу, да и она сама уже давно всё поняла без слов. Замёрзнуть в пустынной ночи, заживо погребенные песком. Какое же страшное испытание послала им Сила. - Если бы только добраться до космопорта - в немой мольбе сложила она онемевшие руки - И дождаться корабля. И мы никогда, никогда больше сюда не вернёмся. Полетим на Коррелию, к сестре моего папы, Аннет, как он хотел этого. Нам подскажут, где её найти. А там попросим денег на дорогу и улетим. Навсегда улетим отсюда - роняла она едва слышно почти неподвижными губами. - Нет, просить нам не придётся - таким же дрожащим и почти неслышным голосом отвечал ей Энакин - У меня есть немного денег. Мама оставила их мне перед смертью. Они всегда со мной, защиты в мою рубаху. Их хватит на дорогу, а там сойдем на Коррелии и отправимся к твоей тётке. - А ты пойдёшь туда со мной? - едва слышно и не веря сама себе произнесла девочка - Пойдёшь со мной к моей тете Аннет? Энакин, вместо ответа, крепко обнял девочку: - Я с тобой никогда не расстанусь, Асока! Ты навсегда будешь моей маленькой сестрой и самым близким моим человеком! Отныне я всегда останусь твоим защитником и лучшим другом. Ведь мы оба сироты и оба одини в этом неприветливом мире. Сама Великая Сила свела нас с тобой, - решительно произнёс мальчик и ласково взглянул в совсем уже посиневшее от холода лицо своей спутницы. Между тем сани невольно замедляли всё больше и больше свой полёт. Песчаная буря свирепо наскакивала на несчастное сооружение, острые кристаллы песка слепили глаза жабопсу, мешая видеть дорогу, ветер, бросаясь под двигатели, не давая лететь вперёд. Пена комками катилась изо рта верного пса. Он едва уже мог держаться в санях. Теперь полёт становился всё медленнее и медленнее теперь. Наконец он остановился совсем и, силясь оглянуться на детей, Жадоба громко и протяжно завыл, словно бы извиняясь за то, что не смог им помочь. Энакин весь встрепенулся, точно очнувшись от тяжёлого мрачного сна. - Я знаю, что делать, - стараясь говорить бодро, произнес он, стуча зубами. - Я отпрягу Жалобу и пущу его одного. Привяжу лишь к его шее мой пояс. Он доберется до поселка и приведет к нам людей. Они успеют найти нас, пока мы не замёрзнем насмерть! Не правда ли, Асока? - Делай как знаешь. Ты такой умный и серьёзный! - прошептала девочка, склоняя на ещё по-юношески хрупкое, но достаточно крепкое уже плечо Энакина свою отяжелевшую голову. Мальчик, с трудом двигая занемевшими ногами, вылез из саней и трясущимися, холодными, как лёд, неподвижными пальцами стал отвязывать веревочную упряжь собаки. Потом он ласково обнял одной рукой умного пса, другой с трудом отстегнул на себе пояс и перекинул как ошейник через загривок животного. Умный жабопес понял, казалось, чего от него требовали. Он ласково тявкнул, лизнул руку Энакина, в котором ощущал сейчас своего временного хозяина, и, блеснув в темноте глазами, с громким лаем исчез в песчаном потоке бури. Энакин медленно вернулся к саням. Его тело ныло, совершено измученное холодом. Глаза слипались, голова кружилась, и все мысли путались в ней. Только одна ещё продолжала биться в туманящемся сознании. Мысль о своей несчастной подруге, вверенной ему даже не Силой, а самой судьбой и за которую он был теперь ответственен. Он взглянул на Принцессу, лежавшую неподвижно на санках. Во тьме наступающей ночи её лицо смутно бледнело, ввделяясь белыми рисунками на нежно-оранжевой коже. Он прикоснулся к нему рукой. Оно было холодным и неподвижным. - Замерзла! - воплем вырвалось из груди мальчика. - Замерзла! Оттереть бы её хоть чем-то. Надо отогреть во что бы то ни стало! - лепетал он заплетавшимся языком и нагнулся к ней, чтобы исполнить своё желание. Но тут в голове у него зазвенело, страшная слабость сковала всё существо, и мальчик, обессиленный, упал на песок, рядом со своей маленькой подругой. А песчаная буря по-прежнему продолжала шуметь, все бесилась и громко свистела над головами двух замерзающих детей. Они уже не понимали, что происходит и не знали, чего им ждать. Да и не могли бы, ведь и их самих скорее всего уже не было по эту сторону Силы...