Пустынная принцесса

- Моя краулер близко, скоро на месте будем - важно возвестил Ярва. И на самом деле, промелькнула пустыня, миновало дюнное море, а на его другом берегу стоял довольно большой краулер треугольной формы. С одной его стороны виднелась небольшая, лестница, хотя и крепкая, даже на взгляд. Сани замедлили полет и начали снижаться, потом Ярва пошёл первым, махнув детям рукой, чтобы следовали за ним. Те начали подниматься по лесенке и когда ява открыл дверцу, Энакин и Принцесса увидели довольно просторный салон, служивший домом самому главарю и его приближенным. Салон был условно поделен на три отсека, в первом, на полу, на самой середине стоял небольшой переносной очаг, служивший заодно и для обогрева и для приготовления пищи. Рядом, на укрепленных полках стояла простая небьющаяся посуда, такая, какая только и может выдержать постоянные перелёты по Татуину. Во втором не было ничего, кроме беспорядочно валявшихся на полу ковриков и подушек, служащих явам и сидениями и постелью. Третий же был доверху завален разным металлическим хламом, дроидами, приборами, а так же какими-то непонятными конструкциями, назначения которых ни мальчик, ни тогрута не знали. - Проходи, гостем Ярве будешь - сделал новый знакомый широкий жест рукой по направлению к первому, который явно имел предназначение кухни. У входа в него Энакин увидел большую каменную голову неизвестного существа, с торчавшими в стороны рогами и вытаращенными глазами. Он понял, что скорее всего это было какое-то божество, которому поклонялись язычники-явы. Ярва усадил гостей на мягкие подушки и ненадолго отлучился на поверхность, чтобы занести на себе огромный кусок мяса и привести с собой верного жабопса. Принцесса невольно отодвинулась назад, когда тот подошёл к ней. - Твоя не надо бояться, - примирительно произнес хозяин - Жадоба умный, Жадоба не кусаться. И правда, пёс только обнюхал обоих детей и улегся возле их ног, умильно глядя на каждого. Ярва, тем временем, развёл огонь, подбросив в очаг ветки сухостоя и какие-то старые тряпки. Огонь медленно занялся, когда же достиг достаточного накала, ява насадил кусок мяса на шест и поставил в середину пламени. Через некоторое время вкусный аромат жареного мяса заполнил помещение краулера. У изголодавшихся детей едва ли не слюнки потекли от желания попробовать хотя бы кусочек мяса терантотека. Жадоба тоже начал проявлять нетерпение, хотя умный пёс хорошо понимал, что хозяин его не забудет. Но вот мясо и поспело, Ярва порезал его на куски и посыпав солью, разделил между собой и детьми, собаке же бросил потроха убитой добычи и тот с удовольствием начал их поедать. Но перед тем, как приступить к пище, Ярва снова вышел на поверхность и вернулся, держа в руках голову терантатека. Потом поставил её рядом с каменной святыней и встав на колени, забормотал что-то на своём языке. Энакин понимал, что он делает, мама успела рассказать ему про обычаи многих местных народов. Поэтому он знал, что Ярва сейчас просит прощение у своего божества за убийство хищного зверя. Впрочем, долго размышлять над этим и чем бы то ни было другим дети не хотели. Голод заставил все их мысли уйти в еду. И сейчас это опаленное огнём, полусырое мясо казалось им самым вкусным блюдом, которое они когда-то ели в своей жизни. Жадоба вполне разделял мнение детей, с завидным аппетитом уничтожавший свою порцию. Но вдруг оставил свою пищу и навострив уши, оскалил зубы. - Кто-то идёт, Жадоба чует - сказал на это Ярва, вставая с подушки, где до этого сидел, обгрызая кусок жирного мяса. Дети тоже перестали есть и испуганно переглянулись. Энакин встал первым, следом за ним и Принцесса. - Что если это Клык разыскал нас? - поинтересовалась девочка - Надо срочно бежать. И вцепившись в руку своего друга, девочка бросилась к выходу. Но тотчас же с ужасом в глазах отпрянули от двери. На пороге краулера явов стоял Клык. - Вот вы где, красавчики! Вот вы и попались! - страшным голосом прогремел бродяга. Его бледное лицо, налитые кровью глаза, растрепанные рыжие волосы. Всё это было ужасно. Принцесса вцепилась рукой в пальцы Энакина и глазами, полными ужаса, уставилась в горящее ненавистью лицо своего врага. Жадоба ещё сильнее ощетинился и выгнув спину, прижался к полу, готовый в любой момент вцепиться в глотку противника. Но Ярва цыкнул на пса и смело вышел навстречу Клыку: - Что твоя тут надо? - спросил он без всякого любопытства. - Вот этих голубчиков мне надо - грозно потрясая кулаками произнёс Клык - Я хочу с ними расправиться. - Он мой гость, она тоже - спокойно ответил Ярва - И ты гость будешь. Садись на подушка и ешь. И неожиданно по-дружески хлопнув бродягу по плечу, он отрезал ещё один кусок мяса и протянул Клыку. Некоторое время в краулере не было слышно ничего, кроме звука жующих зубов. Голод, казалось, так завладел сознанием Клыка, что тот, казалось, и думать забыл о мести. Но вот и именно, что так только казалось. И едва последний кусок был им проглочен, как Клык поднялся на ноги и бешено сверкая глазами, заорал во весь голос: - Слушай ты, коротышка уродская! Думал, что этим куском мяса ты задобрил меня и я оставлю этих ублюдков? Как бы не так! Вот только уведу их отсюда и тогда... С этими словами Клык достал из сапога большой кривой нож, отлично знакомый детям. Ярва холодно и бесстрастно взглянул на нож и так же невозмутимо ответил: - Моя не бояться. На пустынного хозяина пошёл и на тебя пойду. Не пугай моя, человеческий. Расскажи, за что твоя грозит ножом? - Они сделали так, что моего отца и брата захватили, чуть не убили их, в тюрьму посадили. И меня бы посадили в тоже, да я вырвался и убежал. Мы их с отцом и братом, бездомных сирот, приютили, хлебом их кормили, за своих родных держали, а они, злодеи, на нас же напали, честных людей. Убить их мало, вот что! - глухо, хрипло и злобно вырвалось у пустынного бродяги. - Ты врешь, Клык! Ты всё врёшь! - крикнул вне себя от гнева Энакин и, весь дрожа от негодования, выскочил вперёд, навстречу опасности. Его глаза горели, лицо пылало. Он весь трепетал от гнева, злобы и волнения. - Ты врёшь, - крикнул он ещё раз, - не мы злодеи, а ты и твой отец с братом хотели убить невинного человека, а мы... Энакин не успел договорить. Как лютый крайт-дракон, Клык бросился на него, повалил на пол и навалился на него всем своим крупным телом. Казалось, ещё минута или две и от несчастного юноши не останется и следа. Принцесса с плачем кинулась к бродяге и, рыдая, молила его пощадить ее маленького друга. Клык был вне себя от бешенства и злобы. Он не смел на глазах Ярвы покончить с обоими и в то же время не мог снести смелой выходки противника. - Стоять, приятель, стоять! Моя говорить хочет, - неожиданно ударяя его по плечу, произнес ява, - твоя мальчика наказать хочет, так пусть твоя накажет, я помогу. Моя с твоя мальчика свяжет и на санки положит. И девочка тоже. Жалоба в санки посажу. Твоя с ними сядет и на ваше селение повезет. Там местный начальник судить будет и наказан будет, кто виноват. Так моя говорит? - спросил он, заканчивая. - Так говорит! - усмехнулся довольно Клык и, мгновенно поднявшись с пола, освободил Энакина. Тот встал с угрюмо опущенными глазами. Он понял, что взрослому, сильному бродяге легко справиться с ним, с совсем юным мальчиком, едва достигшим шестнадцати лет. А тут ещё Ярва предлагает помощь его врагу. Ну и предатель же! А Ярва уже принес веревки и крепко скрутил ими руки и ноги Энакина. - Твоя не злись, приятель, - добродушно произнёс ява, - твоя связать надо, не то убежишь твоя. И она связать тоже. - указал он на девочку. - И в санки положить обоих надо. И Жадоба посадить. Она, - ткнул он пальцем в Клыка, - на селение твоя повезет. Там тебя начальник судить будет. Схватив связанного по рукам и ногам Энакина поперек тела, Ярва, едва ли не волоком, вынес его из краулера и положил в сани, поставленные под навесом, сделанным из тряпок и шкур. Бессильный и взбешенный, несчастный юноша лежал на санях, не будучи в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой. «Всё кончено,» - холодея от ужаса, подумал мальчик, - «злодею Клыку удалось убедить Ярву в том, что мы сделали какое-то зло, что мы виновны и нас надо судить. И Ярва продал нас бродяге. Конечно, Клык не повезет нас в селенье, а завезет в пустыню и там безжалостно зарежет своим огромным ножом. А Ярва и не подозревает этого, он ведь не знает, кто такой этот Клык. Что же делать теперь? И чем я только думал? Как будто бы не знал, что явы всегда работают с теми, кто предложит больше, крайне ненадежные товарищи». Эти мысли проносились в голове мальчика и рвали ему сердце и душу на тысячи кусков. Ярва, между тем, бормоча что-то по-своему, торопливо вернулся на краулер. Вскоре Энакин увидел его вышедшим оттуда с Принцессой на руках. Девочка была тоже связана по рукам и ногам. На ее бледном лице был написан смертельный ужас. - Ярва, послушай. Он наврал тебе, он виноват, а не мы. Он беглый преступник и злодей. Освободи нас. во имя Силы! - прошептал Энакин, вкладывая в свой голос самую горячую мольбу и красноречие. Но Ярва не слушал его. Он молча положил девочку возле него на сани, потом свистнул Жадобу, который появился из краулера в тот же миг. Так же молча ява стал привязывать к саням своего большого жабопса, вовсе не глядя на детей. Казалось, точно ему было стыдно встречаться глазами со взорами своих жертв. Он торопливо покончил работу и поспешил обратно в краулер. Вскоре оттуда послышался его голос, говоривший Клыку: - Твоя может отдохнуть.Твоя спи спокойно. Ребята не свалил. Веревки крепкий. А отдохнет твоя, ехать может. Жадоба дорога знает. - Ладно, усну, а то устал я! - послышался в ответ грубый голос Клыка, и за ним последовал внушительный зевок. Должно быть, вкусный обед и теплота жилища разморили бродягу, и его теперь клонило ко сну. Вскоре голоса внутри затихли, и оттуда послышался один только храп. Воспользовавшись этим, Энакин тихо проговорил бодрым голосом на ухо своей маленькой подруге: - Не бойся ничего. Он не посмеет сделать нам зла! - и в то же время с горечью подумал про себя: «Вряд ли он завезет нас далеко. Вернее, он убьет нас тут же, поблизости. Как он обманул доверчивого Ярву! Ну что ж! Когда-нибудь надо умирать. Жаль только Асоку. Она ещё такая маленькая и совсем не видела жизни. Бедное дитя!» Он с усилием повернул голову в сторону девочки, желая ещё раз ободрить её, и увидел, что она лежит без движения. Принцесса, очевидно, либо, уснула, несмотря на неудобное положение, либо, от всех пережитых волнений просто лишилась чувств. Что ж, возможно это и к лучшему.