Серная кислота или краткий экскурс в любовь

      Лиза лежала и смотрела в окно. Ещё слушала писк аппаратов. Ещё думала. Ещё представляла. Лето, деревню, Тимофея. От мечтаний и воспоминаний девочку начало клонить в сон и та непременно бы заснула, если б не Галина. — Мама… — Лиза потянулась и попыталась сесть. — а ты меня бить будешь? — Буду. Врачи рядом — помогут. А серьезно, тебе самой-то не надоело? Ты решила каждый триместр пропадать? — Да я же не специально! Я в этот раз вообще ничего не делала! — Допустим. — Рогозина подвинула стул поближе к койке дочери и села. — тогда расскажи как все было       Девушка тяжело вздохнула — Ну, про труп вы знаете. Потом… Ну, потом мы случайно узнали кто кому звонил и с чьих номеров, потом поссорились, потом помирились, потом услышали как наша физичка звонит кому-то. А когда с Улей домой пошли нас схватили. Меня по голове чем-то ударили, а Улю… Не знаю, что с ней было. Кстати! Где она? Что с ней? Все в порядке? Ее нашли? — Нашли, нашли, в соседней палате лежит. Пока без сознания. Но все хорошо.       Лиза встрепенулись, но тут же поникла. Без подруги было тяжко       В воздухе повисло тяжёлое молчание, но в этот момент в палату залетел Круглов — Живая… — Конечно, живая, что ей будет, в тебя вся. Сейчас собираемся, домой едем. — Как домой? — лицо Лизы вытянулось.       Через открытую дверь открывался живописный вид на ругающихся друг с другом Таню и Стёпу       Лиза грустно посмотрела на ругающихся. В какой-то момент Стёпа разозлился, и ударил кулаком в стену, а Таня отвесила ему тяжёлую пощечину: — Сам он допросит. Допрашивай! А я к сестре!       Возможно, это был долгий крепкий сон. Возможно, это был страшный фильм о жизни. Возможно, да, скорее всего, это было ни то и ни другое. Мозг Ульяны усердно рисовал картинки случившегося. Они были мутные, неполные, из них нельзя было составить какую-либо композицию.       Уля видела темное холодное помещение, видела, как она куда-то бежит, но вот куда — нет. Кажется, она помнит, как ей было холодно, потом вдруг почему-то мокро, а потом, почти сразу, тепло и уже совсем не страшно.       К крепко спящей Ульяне возвращалось сознание. Она просыпалась.       Пальцы аккуратно сжимались в кулак, но что-то им не дало этого сделать. Белая не понимала что. Она приложила ещё усилия и открыла глаза.       Вокруг все было мутно, но девушка точно видела, что рядом с ней кто-то сидит и держит ее за руку.       В горле было сухо, что-то сказать было невозможно, но Уля попыталась. — Таня, — тихо прохрипела Белая, она знала, что рядом с ней сестра. Рука тут же исчезла, и сознание прорезал громкий крик — Врача!       Спустя полчаса Уля сидела на кровати, вертя в руках кружку с водой и пытаясь вспомнить, что с ней произошло. Напротив расположились Таня и Стёпа, взволнованно глядя на девушку, и недовольно друг на друга. Белая была против допроса сестры, но Степан настоял, да и сама Ульяна заверила, что с ней все хорошо. Правда, было это далеко не так. Голова болела, и сильно клонило в сон. Ноги замёрзли на бетоне и ныли, поясницу ломило. — Вспомни, что было, когда вы пытались сбежать? — Мы выбрались, почти убежали, но нас поймали эти… Укололи чем то, а потом я уснула. И спать до сих пор хочется. — словно в подтверждение своих слов Уля широко зевнула. — кстати, а где Лиза? — Она в соседней палате. Ей почему-то досталось меньше, просто обморок. — Стёп, она спать хочет, заканчивай.       Капитаны обменялись тяжёлыми взглядами, но Данилов поддался. — Хорошо, я позже ещё зайду. Выздоравливай.       Уля благодарно кивнула и отдала кружку Тане.       Спустя пару минут девочка забылась глубоким тяжёлым сном. — Не пойду, давайте я тут останусь, а? — Лиза понимала всю комичность своего положения, но поделать с собой ничего не могла, — Улька там одна, чего мне дома делать? — Ульяна сейчас все равно под капельницей, ты только мешаться будешь       Галина собирала вещи дочери, пока Николай изучал предписания врачей. — Ну, мааам! — Не мамкай. Лиз, перестань вести себя как ребенок. Пойдем в машину.       Лизавета открыла было рот что бы возразить, но быстро сникла, поняв, что ни к чему хорошему перепалка не приведет, и тяжело вздохнув вышла в больничный коридор.       Пока Галина подписывали бумаги у заведующей отделением, а Николай беседовал со Степаном, Лиза решила навестить подругу.       Молодой лейтенант, словно маятник, расшагивал туда-сюда вдоль двери того самого склада. Ему и ещё паре ребят было поручено охранять склад, а в случае чего сразу же сообщить ФЭС. — Стой! — Ольга отдернула своего сообщника за руку, тем самым не дав ему вести автомобиль дальше. — Совсем оборзела? — мужчина не сдерживал своих эмоций. — Не ори! Лучше вперёд смотри! — женщина указала на виднеющегося за воротами полицейского. — Твою налево! — выругался Стас.- И че делать будем? — А я тебе говорила, давай сдадимся! — учительские нервы явно сдали.       Началась истерика.       Ольга снова и снова повторяла своему любовнику то, что зря она с ним поделилась своей жизненной ситуацией. Зря она ему тогда, несколько месяцев назад, рассказала о том, что мать, как оказалось приемная, перед смертью призналась во всем. Зря она разыскала свою родную семью, и узнав всю правду не уволилась из этой школы.       Сестра, жившая всю жизнь, как это принято называть, в шоколаде искала причиной всего происходящего. Сестра — учитель химии. Наглая и неприступная!       Она отомстила ей за всю свою жизнь. Отомстила, закопав себя! — Детей зачем было похищать?! Я просто хотела признаться, я не могу так больше! — кричала на своего собеседника физичка. — Да замолчи ты! Говорила она! — мужчина влепил ей пощёчину, — Раз уж на то пошло, то нефиг было убивать! Я только вышел от туда, хотел пожить, а тут ты на мою голову! — у него тоже сдали нервы, и он со всей дури рванул с места, где остановилась машина, куда подальше, ведь попадаться в руки полиции не входило не в чьи планы.       Но было поздно, лейтенант вовремя услышал приглушённый звук мотора, а затем и рывок с места. Он кинулся к воротам, но машина со всей дури уносилась назад. Виден лишь был только госномер. Тогда лейтенант нащупал в кармане мобильное устройство и набрал оставленный ему номер. — Николай Петрович, тут это…- доложил он ситуацию. — Здоровья погибшим!       Именно с такими словами Лизавета ворвалась в палату к подруге. — Ой, какая ты шумная, — Ульяна с головой спряталась под одеялом. — Че совсем мир не ощущается? — в следующую секунду Круглова оказалась на стуле возле койки Ульяны. — Совсем. А ты че, как? — Как видишь, — Лиза указала на свою забинтованную голову, — ну, а вообще, меня это, домой отправляют. — Предательница, — Уля состроила обиженную гримасу, выражая тем самым несправедливость положения. — Знаешь, я бы тоже с удовольствием тут осталась, — девушка вспомнила о том, что дома явно не поболеешь, да ещё и мозг раз десять точно прочистят. — Я так понимаю, уже побили? — Ульяна прекрасно считывала мысли и эмоции подруги. — Нуууу такое, — протянула в ответ Круглова, — а тебя? — поинтересовалась она в ответ. — А я это, лежачих не бьют и все дела. В общем, меня потом, дома и без свидетелей, — Белая тоже прекрасно представляла, что же ее ждёт.- А тебя как, и в школу тоже выпускают? — Не, не думаю. Так, домой только. А что? — Да не, просто… Слушай, если Антона увидишь, не говори ему ничего, ладно? — Ладно, а чей-то ты так? — Да не знаю, не хочу, что б он пока знал — Ааа… Ну ладно, выздоравливай, — Лиза собралась было уходить, но Ульяна остановила ее — Подожди ты. Ты этих двоих видела?       Лиза быстро сообразила, о ком говорит подруга — Твоих-то? Да в коридоре сидят — Ссорились — Больше скажу, Таня Стёпу бьёт — А, ну так, заслужил       Девочки рассмеялась. Из коридора раздался голос Рогозиной, и Лизавета шмыгнула за дверь.       Пока Лизавета общалась с подругой, в коридоре за дверьми палаты шло активное обсуждение всех показаний и иных доказательств по этому делу.       Хорошо было уже то, что девочки были найдены. Но что делать с убийством? Это так и оставалось загадкой.       И вот, когда все детали были обсуждены, было принято решение ещё раз проверить тот злополучный склад на предмет хоть каких-нибудь следов, а также провести обыск в квартире учителя физики — Ольги Воробьевой.       Но сначала всем был необходим отдых, ведь уже больше суток никто не смыкал глаз.       Однако как только было принято решение отправляться по домам, раздался звук телефонного звонка. Круглов поднял трубку: — Николай Петрович, тут это, машина странная появилась, постояла и резко уехала, — скомкано доложил в трубку молодой лейтенант. — Понял, едем! — майор сбросил вызов, — Там у нас на складе гости появились, надо бы проверить, — обратился он к Данилову. — Едем, — подтвердил тот. — Сразу звоните, — приказала Галина, попутно ища глазами дочь, которая резко исчезла из поля зрения. — Ты бы тоже домой съездила, — шепнул Степа Тане.       Но та ответила категорическим отказом, ведь оставлять сестру одну не входило в планы Белой. А ещё она очень хотела пообщаться с врачом о состоянии Ули и о том, есть ли возможность забрать ее домой.       Как раз молодой лечащий врач Ульяны проходил мимо. — Подождите, — окликнула его Белая.       Тот остановился, чтобы ответить на все интересующие вопросы.       Данилов ещё несколько минут наблюдал за их диалогом.       Молодой, высокий и симпатичный врач с улыбкой отвечал на все вопросы Татьяны, а также успевал бросать ей какие-то шуточки, тем самым заставляя улыбаться и ее.       Степа понимал, что ничего такого в этом нет. Но сердце все равно предательски сжималось, а на душе снова скреблись кошки.       Он понял, что ревнует. Вот так, на ровном месте.       Он понял, что он больше так не может.       Он понял — надо действовать. — Николай Петрович, я сейчас, — попросил он подождать майора ещё пару минут.       А сам напивался в палату к Ульяне, столкнувшись на входе с Лизой. — Тебя там мама ищет, — сообщил он ей. — Да я знаю, — Круглова прошмыгнула в коридор, а Степан в палату. — Ну, ты как? — Жива, как видишь. А ты как? — в ответ спросила Уля.- Слышала, что моя сестра тебя бьет. — Вот все ты знаешь, — он не отрицал факт полученной пощёчины.- Я к тебе в общем-то по поводу сестры и пришёл, — начал Данилов. — А вот отсюда давай подробней, — Ульяна устроилась удобней на кровати. — Один вопрос!       И Степан задал его…