Never let me go

POW Кэролайн Я подумала, что сплю. Нет, серьезно, это не могло быть правдой. Губы Стефана настойчиво скользили по моим, его руки притягивали меня к нему. Как бы это ни было, но я не могла не признать, что мне было хорошо. Это было уютно, я чувствовала себя защищенной, чувствовала себя Кэролайн Форбс, которой была долгие годы тому назад; той Кэролайн Форбс, которая мечтала о июньской свадьбе со Стефаном Сальваторе; которая жила в Мистик Фоллс, любила своих друзей и строила грандиозные планы на будущее. Он невесомо отстранился от меня, заглядывая в мои глаза с надеждой, такой жгучей, что нельзя было не заметить, как ему больно. Больно, потому что на душе у него таился страх. Он ждал, что я закричу, оттолкну его, не верил, что я просто так позволю ему касаться меня и целовать. Сейчас я четко осознала, что видела его по-настоящему, видела старого-доброго Стефана через эти карие глаза с золотыми вкраплениями. Было видно, что он ждет моих слов, ждет, но в то же время и не хочет, чтобы я сказала что-либо, а я и не знала, как начать. Что говорят в таких случаях? Да, и как вообще мне надо описать этот случай? — Спасибо, — мой голос на удивление звучал спокойно, привычно, так, будто я говорю ему благодарность за утреннюю чашку кофе, но все же нельзя было упустить трепетные нотки, сочащиеся из него, те, которые блестели в моих лазурных глазах, также как золотые вкрапления в его. — Кэролайн, — он не сдержался и пропустил смешок. — Скажи еще что-то, — когда я сглотнула, собираясь с мыслями, и ничего не ответила, он добавил тем самым голосом, от которого у меня всегда шли мурашки по рукам: — Пожалуйста. — Я пытаюсь подобрать слова. — Никогда бы не подумал, что у тебя не найдется, что сказать. Я ждал гневной речи, — Стефан выпрямился, силясь все же сесть, и в этот раз у него получилось. Облизав пересохшие губы, я мягко улыбнулась ему, проводя рукой по его растрепавшейся прическе. Честно, хоть меня всегда и забавляли шутки Деймона по поводу его волос, но мне нравилось, как он их укладывал. — Иди ко мне, — позвал Стефан, я видела, как закрываются его глаза, чувствовала напор рук, притягивающих меня обратно, и часть меня хотела сразу сдаться. Та часть, которая все также мечтала о июньской свадьбе с идеальным парнем, которая хотела простой любви с тем самым принцем, но была ли я еще той девушкой? — Я люблю его, — вырвалось быстрее, чем я успела что-либо обдумать, как-то остановить себя, смягчить удар, но слова звучали так правильно, облегчение настигло меня, и мне хотелось снова и снова повторять их. — Я люблю Клауса, Стефан. Он так и замер на полпути, стремясь поцеловать меня, но глаза его закрылись окончательно, так было проще. Я не могла видеть его боль. Он страдал достаточно. Который раз из-за Клауса ему больно, и с этим нельзя было ничего сделать. — Неудивительно, что когда всё давление спало, и ты смогла признать свое влечение к нему, то оно переросло в нечто большое, да? — вполголоса произнес он, и было хорошо слышно, как боль сдавливает ему горло. — Чего я ждал, сам оттолкнув тебя? — Стефан, посмотри на меня, — взяв его лицо в руки, я ждала, когда он распахнет глаза, и начала внушать. Наверное, было неправильным лишать его части законных эмоций, но оставить его с этим всем один на один я не могла, а уехать я решила уже точно, мой дом теперь с моим дочками и Клаусом. — Не вини себя. Все случилось, как случилось. Путешествуй, живи той жизнью, о которой всегда мечтал, проводи время с Деймоном, потому что он хороший брат, он сможет помочь тебе. Знай, что в нашей бесконечной жизни, я всегда буду твоим другом, и неважно сколько пройдет времени, я всегда буду тебя любить. — я почувствовала, как слезы скользят по моему лицу, и почувствовала, как его дыхание стало ровнее, — Найди свою настоящую любовь и не отпускай ее, не жертвуй всегда собой ради других, сейчас твое время. А когда ты поймешь, что готов встретить меня, что я для тебя друг, и сердце твое будет открыто для других, позвони мне, приезжай ко мне. Я буду ждать тебя, Стефан. Он сжал мои кисти, мягко убирая руки от своего лица, и коснулся губами тыльной поверхности ладони. Я чувствовала его слезы, и что сама уже, не сдерживаясь, плакала. Тоска все еще лежала на душе, но она была светлая, я знала, что так правильно. Нам обоим будет лучше с другими людьми. Как бы я не старалась противостоять этому долгие годы, но Клаус смог пробраться в мое сердце и забрать его себе, я просто не могла представить себя с кем-то другим. Я чувствовала, что была его. — До встречи, Кэролайн. — Мы обязательно еще увидимся, Стефан. Смутно сейчас могу вспомнить, как встала с его кровати, как вышла из его комнаты, а потом покинула и дом. С Деймоном, как бы это иронично не звучало, в буквальном понимании этого слова, я так и не попрощалась, но я знала, что с ним нам и не нужно говорить друг другу этих слов. Все было и так ясно, да и никто не мешал нам увидеться, когда нам захочется. Со странным чувством на сердце я пешком шла до отеля. Можно было заказать такси, можно было внушить кому-то, но мне хотелось попрощаться с этим местом. Больше это не мой дом, и мне нужно было поставить точку. Я знала, что Клаус разозлится, что я совсем не пришла, когда обещала, а назначенные полтора часа истекли еще, когда я гуляла по своей старой улице, разглядывая дома Елены, ее соседей, проходя мимо дома Бонни и своего. Заходить к себе не было никакого желания, но глядеть на выцветшие занавески было целительно. Сделав в голове мысленные пометки сделать там ремонт, чтобы сохранить это место для собственного покоя, и чтобы когда-то передать его девочкам, я отправилась на кладбище. Как можно было уехать, не сказав «пока» родителям? Сложно посчитать, сколько часов я провела у их могил, рассказывая все, что накопилось, но когда я встала на свои затекшие ноги, то звезды уже вовсю светили, и кругом царила непроглядная темнота. Оставалось лишь надеяться, что меня не посадят под домашний арест. Вернувшись к мыслям о Клаусе, я засмеялась. Черт, этот ведь реально мог бы запереть меня дома без зазрения души. Но он ведь не звонил. Мало ли догадался, что я хочу попрощаться с Мистик Фоллс. Думая о нем, я непроизвольно ускорила шаг, и какая-то аж дурацкая улыбка озарила мое лицо. Но я не могла ничего поделать. Я шла прямиком в руки к серому волку, моему серому волку. — Я, конечно, знаю, дорогуша, что ты блондинка, но полтора часа прошли шесть часов назад! — встретил меня ворчливый крик, когда гостиница замелькала на горизонте. Изо всех сил сдерживая улыбку и покусывая щеки изнутри, чтобы не засмеяться разъяренному первородному прямо-таки в лицо, я стояла, глядя в свинцовые глаза, которые медленно наливались янтарным. Может, мне стоило бы испугаться, но я почувствовала, как волна возбуждения поднимается по всему телу. Он никогда не навредит мне. Почему-то только сейчас я осознала это точно. — Я гуляла, а ты не звонил, — пожала плечиком я, и все же легкая улыбка пробилась на моем лице. Когда он, перемещаясь на вампирской скорости, вдавил меня в дерево, воздух покинул мои легкие, и все же опять никакого испуга. Теряет сноровку? Или это я ему доверяю? Его лицо действительно исказилось вампирскими венками, а глаза во всю заблестели, гордо заявляя о жгучей крови оборотня в нем. Невероятно заводит. — Ты оставила телефон в гостинице. Прикусив губу от досады, я слегка опустила глаза вниз. Действительно, с чего я решила, что он бы просто принял тот факт, что я могу прогуляться по городу. — Ты понимаешь, что могло с тобой случиться?! Там ходит опаснейший охотник! — он кричал эти слова мне в лицо, и тот факт, что его хищная натура все еще оставалась при нем, скорее всего, должен был бы меня напугать или смутить, или разозлить, но я была в таком приподнятом настроении. Приподнявшись на носочках, я нежно коснулась губами одной из венок, под его глазами, а потом щеки, уголка губ. Неописуемо опешив от моего настроения, Клаус таки замер с приоткрытым ртом, а я провела пальцами по исчезающей черной полоске, понимая, что ни на кого другого не смогла бы его променять. — Я хотела попрощаться с Мистик Фоллс, — еле различимо даже посреди полной ночной тишины, где было слышно лишь животных где-то из глубинок, произнесла я и снова коснулась губами его щеки. — Мне это было нужно. — Зачем? — его голос стал сиплым, и я самодовольно усмехнулась ему в шею, оставляя там несколько случайных поцелуев, теплая широкая ладонь легла мне на поясницу, собственнически прижимая к себе. Оторвавшись от его шеи, я подняла на него взгляд, и, давая свободу своему внутреннему рвению, прошептала ему в губы, перед тем, как он накрыл их в настойчивом, требовательном поцелуе: — Потому что я хочу остаться с тобой. Больше вопросов он не задавал, не помню, когда мы добрались до нашего номера в отеле, когда мы вышли из леса, и где потерялась моя кофта, из-за чего я вернулась обратно в хенли Клауса. Но как же хорошо я помню его язык, скользящий по моей шее, его руки, сжимающие мои бедра, и то, как отчаянно он целовал меня. Переместившись со мной к другому дереву, которое, вероятно, не видно было из окон гостиницы, он по своей старой привычке разорвал мою кофту, покрывая поцелуями мои груди и шею, заставляя выгибаться дугой на встречу каждой новой ласке. Его руки сжимали мою талию чуть ли не до хруста костей, но мне всего казалось недостаточно, в конце концов, мы вампиры, и нам почти все ни по чем. Желание и любовь сжигали меня изнутри, и каждый его поцелуй мне хотелось запомнить, как будто он первый или последний. Не готовая уступить ему ни на йоту, я сорвала его кофту, скидывая ее прочь на сырые листья, сразу же приступая к кожаному ремню, удерживающего его джинсы. Одежда летала во все стороны, и я думала, что не дождусь, не вытерплю, когда он вошел в меня, грубо заполняя собой. Я была прижата им к дереву, кора счесывала спину, а его пальцы вцепились в мои бедра, помогая мне наращивать ритм. В голове осталось лишь одно слово — идеально. Когда мы закончили, лежа в листьях на его кожаной куртке, я по привычке выводила ноготком узоры на его груди, а он поглаживал мое бедро, я знала, что меня не устраивает только одно, и намеривалась исправить это. — Отвези меня домой, к нашей семье, — попросила, заставляя его в который раз замереть, уставившись на меня грозовыми глазами, в которых можно было различить синие вкрапления. — Сейчас. Мне никогда не приходилось просить его дважды. Вероятно, Элайджа не оценил мое рвение прибыть в Новый Орлеан как можно скорее, и все же в тот день, да и сейчас, мне было наплевать. Ведь Клаус позвонил ему с приказами, что наша спальня должна быть подготовлена к приезду сегодня, да и пришлось вызывать самолет. Еще мы были вынуждены разбудить посреди ночи бедную Фрею, но ждать было невмоготу. Дома мы были к рассвету. *** Я понимала, что девочки даже и думать не хотели о том, чтобы покидать Майклсонов, и действительно считали их семьей, но все же мне хотелось поставить для них в этом тоже своего рода точку, сказать, что теперь это наша семья, а Новый Орлеан наш дом. Вечером после приезда мы с Клаусом сказали, что нам нужно обсудить с ними кое-что, и, усадив их себе на колени, я начала разговор: — Девочки, я знаю, что вам здесь очень нравится, и когда мы приехали в Новый Орлеан, вы спросили, надолго ли мы останемся. Помню, какое смешное лицо сделала Джози, и как изо всех сил скривилась Лиззи, очевидно, придумав себе, что мы уезжаем. Удивительно, как они сроднились со всеми тут, и мне самой казалось уже невозможным их увезти от семьи. — Мы что, уезжаем? Не будем ходить больше в школу? — надумала темноволосая дочь, и я, не сдержавшись, захихикала. — Нет, милая, мы с остаемся жить здесь с Клаусом. Теперь это наш дом. — Мама, конечно, наш дом с папой, где бы мы еще могли жить? — как и всякий раз, когда она или даже Хоуп звала Клауса «папа», мое сердце на секунду замерло, и я сразу же нашла глазами его. Казалось, Майклсону всё было ни по чем. Он так быстро привык к этому, всякий раз откликаясь без секундной задержки, что мне оставалось только поражаться этому. Коротко засмеявшись, он самодовольно усмехнулся ей со словами: «Вашей маме иногда приходиться объяснять очевидные вещи». Как мне хотелось стукнуть его в тот момент, казалось, во мне проснулся ребенок, и я готова была показать ему язык. — Я очень рада, что мы будем жить с тобой, дядя Ник, — Клаус нежно поцеловал ее в макушку, но я видела по его лицу, что он не понимал, почему Лиззи всячески избегала слова на букву «п» после случая с Марселем. Дальше наша жизнь была почти до банальности обычной, конечно, насколько это возможно, когда вы практически клан сильнейшей семьи в мире. Поскольку девочки отказывались ночевать отдельно и всегда спали втроем, всем, а особенно мне, надоело то, что они делали из своих комнат, поэтому я затеяла ремонт в их спальнях. Если бы не Ребекка, постоянно вставляющая мне палки в колеса, можно было бы сказать, что все прошло гладко. Иногда мне действительно казалось, что она живет с нами просто, чтобы портить мне жизнь. Когда мы вернулись из Мистик Фоллс, Кол уже забрал Давину в кругосветное путешествие, и они редко давали о себе знать звонками, открытками и фотографиями, которые присылали. Килин тоже быстро съехала, потому что из-за ночных смен в больнице и ремонта она не могла высыпаться. Что ж, не мне ее винить. Кто захочет слушать мои с Ребеккой ссоры, когда ты несколько часов напролет не спал и спасал жизни? Фрея, которая не могла больше терпеть наши стычки и препирания, не занимая ничью сторону, через несколько недель регулярных ночевок у своей девушки, также съехала. Честно говоря, я так привыкла ко всем Майклсонам, что без нее и Кола мне было немного грустно, а Хейли большую часть времени проводила на болотах. Когда злосчастный ремонт закончился, мне казалось, что я сойду с ума. Отношения Клауса и Марселя наладились, так что мой обожаемый гибрид или был с ним, или, сюрприз-сюрприз, был тоже на болотах. Ему приглянулся там какой-то старый волк, который проводил много времени с его настоящим отцом, и он добровольно-принудительно заставил Фредрика рассказывать ему то, что тот узнал от него. С осени девочки пошли в первый класс, и я думала, что не выдержу и дня сидеть без дела. Однажды, когда Марсель в очередной раз пришел к Ребекке в «Бойню», Хейли с Клаусом были на болотах, а девочки на кружке по танцам, и мне стало до того скучно, что я не нашла ничего лучше, как посидеть с ними. Никто из них, даже спустя месяцы, проведенные в Орлеане, все еще мне не нравился, но я готова была лезть на стены от безделья. Майклсон окинула меня презрительным взглядом, поджав губы, и в этот раз Жерар откровенно засмеялся над этим. На самом деле, я не знала, как он ко мне относился. Наши разговоры можно было посчитать по пальцам, и это были просьбы передать что-то за столом, банальные «привет», «пока», а также ситуации, когда они с Клаусом разнимали нас с Ребеккой. — Птичка, ты что, решила, что можешь снизойти до нас? — спросил он, и я с трудом удержалась от желания бросить в него какую-то древнюю статуэтку. — Просто решила узнать, как вы тут, — пожала я плечами и уселась в кресло напротив них. Как бы сильно они мне не нравились, но они были милыми. В своем странном смысле, в своей манере, но все же милыми. Вот, например, сегодня они просто попивали вино, сидя в гостиной «Бойни», и болтали. — Мы тебе не рады, если это не очевидно, — бросила блондинка, после чего перевела сладкий взгляд на Марселя, который взял ее за руку. Закатив глаза, я уже хотела подняться с места, чтобы уйти. В конце концов, можно пойти в бар. Всяко лучше, чем слушать ее колкости. Конечно, я привыкла контролировать свое желание послать первородную куда подальше, но иногда сил терпеть не оставалось. — Ай, Ребекка, к чему такое поведение? — мулат оставил поцелуй на ее белой руке, и высвободив ее из своих объятий, попросил дипломатичным тоном: — Не принесешь мне крови, любовь моя? Она смирила его понятным лишь им двоим взглядом и все же встала, чтобы выполнить его желание. Меня поражало, как ее гадский характер мог быть довольно покладистым рядом с ним, но еще больше меня бесило, как она всё выставляла перед Клаусом. Нет, верил он, конечно, всегда мне, но как-никак она его любимая сестра, и за тысячу лет научилась вить из него веревки. — Я, пожалуй, пойду, — встав с дивана, я уже подумала, какой фильм посмотрю сегодня. — Ты знаешь о том, как устроен город, Кэролайн? — неожиданно спросил мулат, и я обернулась к нему с приподнятой бровью. Он думает, что я нема, глуха и слепа что ли? Мне кажется, мало кто не догадывается, как тут все работает, но все же я кивнула. Марсель приложил один палец ко рту, словно размышляя о чем-то, и когда я подумала, что ему больше нечего сказать, продолжил: — Я поражен твоим самоконтролем и силой духа, а еще не могу не сказать, что твоя способность внушать вампирам и ведьмам, даже если те пьют вербену, тоже удивляет. — С чего ты сделал такие выводы о моем характере? — сложив руки под грудью, я решила послушать, он засмеялся и изменил свою позу, больше развернув туловище ко мне. — Я знаком с Майклсонами не первую сотню лет. Только сильный человек смог бы жить с Клаусом. Да и чтобы не свернуть шею Ребекке, когда она поставит за цель довести тебя, нужен необычайный самоконтроль. Хочу предложить тебе сделку. — Какую? — его лицо расплылось в улыбке, и я видела, что он уже считает, будто получил желаемое; может, он сам и не знает, но по его поведению очевидно, что Клаус приложил руку к его воспитанию. — Мне нужна твоя помощь в одном деле. Ты же знаешь, что сейчас в Новом Орлеане неспокойно? Я думаю, что это связано с одной вампиршей, Гретой Сиеной, и мне нужны новички, мне нужна будет твоя помощь с ними. Взамен я заберу Ребекку жить к себе. С этого предложения началась наша дружба и закончилась моя хандра от бездельничества. Клаус был тысячу раз прав, когда говорил, что это мой город. Марсель поручил мне обучить новообращенных самоконтролю, охоте. Стыдно признавать, но у меня всегда были свои любимчики, которых я старалась продвинуть к получению дневного кольца раньше остальных. Во время одного из таких уроков по контролю жажды я познакомилась с Джошем, который тоже впоследствии стал мне хорошим приятелем. Более того, они уговорили остальных, что я должна присутствовать на собраниях совета, когда Клаус занят, и теперь я почетно представляла Майклсонов. Конечно, это мог бы делать Элайджа, но Марсель все еще не мог простить его, а тот, по правде говоря, не старался завоевать прощение. Свое первое "люблю" я сказала Клаусу совсем неожиданно, как для меня, так и для него. Мы гуляли по ночному городу, и я вытащила его сходить в место, которое мне показал мой новый приятель Джош. Там было лучшее мороженное в городе. Оказалось, что затащить туда первородного — большая проблема, но мне удалось. Когда я стояла перед громадной витриной, на которой было выбрано вкусов больше, чем на всем белом свете, как мне тогда показалось, он ждал меня за столом с выражением лица, которое говорило: "еще несколько секунд, дорогуша, и я съем здесь всех", но я не могла ничего с собой поделать. Не успела я и заметить, как он оказался на кассе и сам уже что-то заказывал. Первой мыслью было, неужели ему захотелось взять что-то себе, но потом я вспомнила, с кем имею и дело, испытав смешанное чувство злости и благодарности. — Ты выбрал за меня, — надулась я, когда мы вышли, и он всучил мне рожок с тремя шариками. Казалось, даже они злорадствовали мне. — Тебе понравится. — Ты лишил меня выбора, — я демонстративно отвернулась, а после еще и добавила: — Я не буду это есть. К сожалению, Клаусу было всё ни по чем, и, услышав от меня подобное, я заметила краем глаза, как он пожал плечами, протягивая руку к мусорному ведру. — Тогда эти шарики со сливочным, мятно-шоколадным и фисташковым вкусом отправляются на свалку. — Стой! — я сама и не заметила, как вскрикнула, кинувшись, чтобы остановить его от такого варварского поступка. Мое лицо было совсем близко с его самодовольной ухмылкой, и я сама с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться. Это было так нелепо. — Это мое любимое, — шепотом осведомила я его. — Я знаю, love, — обжог он своим дыханием мои губы, отчего слова вырвались быстрее, чем я подумала: — Я люблю тебя. Вот так просто повисло в воздухе мое признание, и мороженное таки упало в мусорный бак, когда он отпустил его, притягивая меня к себе в поцелуе. Клаус редко проявлял свою привязанность ко мне на улице или в скоплениях большого количества людей, вероятно, это было из-за его возраста или устоев эпох, в которых он жил, но сейчас он прижал меня к себе, самозабвенно целуя. — Я тоже люблю тебя, Кэролайн Форбс. Мне казалось, что я самый счастливый человек на свете, пока не настал мой день рождения. К октябрю в городе стало меньше туристов, но не меньше забот. По городу все чаще стали появляться странные граффити, которые наши ребята активно закрашивали, пропадали наши люди, и отношения между фракциями натянулись. Пропадали и вампиры, и ведьмы, и оборотни, и даже люди, что не оставляло равнодушным никого, а зацепок все не было. Марсель с Клаусом были убеждены, что это некая Грета, но остальные только переводили стрелки друг между другом. Проснувшись ночью от дразнящих поцелуев, я даже и не помнила, какой сегодня день и как я легла спать, пока сексуальный баритон не прошептал мне на ухо: — С днем рождения, love. В тайне ото всех, кроме Хейли, которая должна была взять на себя обязанности по заботе о девочках, он варварски выкрал меня, чтобы отвезти в рай. По-другому я не могла назвать место, в котором мы оказались. Он сказал, что это один из домов, который он купил в двадцатом веке, очарованный тем покоем, которое ему дарит это место. И это действительно было так. Весь домик был выполнен в современном пляжном стиле, о чем говорили материалы, из которых он был сделан, и огромные панорамные окна. Он был не слишком большой, и здесь явно не поместились бы все Майклсоны, но в этом и была его прелесть. Найти хоть кого-то в округе было почти невозможно, разве что обслуживающий персонал, который был нанят Клаусом для готовки нашего ужина и поддержания в доме чистоты после нашего крушения на него. Возможно, могло бы показаться, что я хочу провести этот день в окружении всех, но в последнее время было столько забот, и это был первый день рождения, который я провожу с ним, поэтому тот факт, что мы были вдвоем среди пляжа и моря, необычайно грел душу. — Ты всем довольна? — Да, все идеально, — я улыбнулась, отпивая шампанское, и чертики в глазах Клауса заинтриговали меня. — Это то, как ты себе представляла свою жизнь? В своих мечтах и грандиозных планах? — его пронизывающий взгляд пустил мурашки по моему позвоночнику, и я даже не знала, что он имеет в виду, но казалось, будто это не был обычный разговор на закатном солнце. — Да, Клаус, все отлично. Моя жизнь прекрасна. — Но ты ведь, — он сделал недолгую паузу, словно задумался, а потом вытянул из заднего кармана джинсов скомканный листок бумаги, которому кажется был не один десяток лет, развернув его, он приподнял брови в изумлении, — Боже, как потрепанный клочок бумаги… Ах, да, ты ведь предсказывала себе, что выиграешь премию «Тони», и будешь жить в идеальном доме, и, ах, да, выйдешь замуж за… — он прищурился, а я прикрыла рот от изумления. — да, да, идеального парня. Дорогуша, ужасный подчерк. Ужасный. — Где ты это нашел?! Это ведь, это мое письмо мне! — Знаешь, я хочу исполнить твои желания на день рождения. Что там было? — спросил он, заглядывая снова в листок, когда я не могла перестать хихикать и краснеть. — Премия «Тони»? Просто скажи, кому надо внушить, чтобы тебя наградили. Идеальный дом? Что ж, «Бойней» ты довольна, а если захочешь, то можешь вносить свои незначительные изменения. И что у нас осталось? Выйти замуж за? Кого там было? Минуточку, — он еще раз заглянул в листок, и я заметила, как что-то блеснуло в закатном солнце, когда абсолютно потеряла дар речи. — Да, точно идеального парня. Разве я не идеален, милая? — спросил он самодовольным тоном, в котором можно было услышать уязвимость. Прохладный метал щекотал мой палец, спускаясь по фалангам к своей цели, а я, казалось, не могла вымолвить и слова. На душе было так спокойно, словно меня кто-то убаюкивал нежными ласками, и вместе с тем сумасшедший трепет разливался по крови, будто мне вкололи адреналин. Мне показалось, что в животе зародился рой бабочек, которые махали крыльями от восторга вместе со мной и тянулись всем существом к Клаусу. Он коснулся моей ладони, беря мою руку в свою, но чувства настолько брали верх, что я все еще не могла никак отреагировать. Платиновое кольцо опустилось на мой палец. Метал обвивался вокруг камня, словно змея, которая клубится на теплой поверхности, чтобы погреться на солнце. Завороженная, я смотрела, как закатное солнце пускает зайчиков, погружая мир в мягкий свет, который проникал даже мне в грудь, обволакивая изнутри. — Просто скажи "да"... — шепот был таким манящим, что я просто подалась вперед, ощущая трепет и волнение, дыхание на своей шее, руки на талии, губы возле ключицы. — Да, — пробормотала я, — да… Когда мы вернулись домой, оказалось, что меня ждала открытка от Бонни, в которой она поздравляла меня с днем рождения. Я получила все подарки, о которых могла мечтать. По приезду Марсель организовал мне небольшую вечеринку в баре с нашими ребятами, позвал туда Хейли, Фрею, Килин и даже Кол с Давиной заехали на денек в город. На самом деле, мне показалось, что им действительно не нравится Новый Орлеан, потому что весь вечер они были какие-то напряженные, мало с кем общались и даже не охотно делились своими приключениями. Возвращаясь домой после вечеринки, я застала Ребекку, которая читала журнал на диване, и искренне пожалела, что Клаус зашел к Элайдже обсудить что-то, а не пошел со мной. Окинув меня презрительным взглядом, что, впрочем, было привычно, она остановилась на моей руке, и тут мне действительно стало не по себе. Машинально сжав руку, на которой красовалось платиновое кольцо, я подумала, что ее реакция не будет такая же радостная, как у остальных. — Скажи мне, — начала она, — как так вышло, что у тебя есть все? — спросила она, склонив голову. На секунду мне показалось, что она прямо-таки вцепится мне в глотку, но блондинка лишь ждала моего ответа, отложив свое чтение в сторону. Мне казалось, что наши отношения с ней стали идеальными — мы виделись только в кругу семьи и только, когда вокруг были девочки, рядом с которыми она была образцовой тетей. В остальное время Клаус ездил к ней, или она приезжала к нам, когда меня здесь не было. Но когда я присмотрелась к ней, мне показалось, что я увидела свое отражение. Себя годами назад, когда я жила в тени Елены. Но проблема была не в ней, а в том, что я просто тогда еще не повзрослела. — Тебе кажется, что я тяну одеяло на себя. Я понимаю. — неожиданно спокойно сказала я. – Я не хочу притеснять тебя, Ребекка. Мне жаль, что твоя жизнь сложилась не так, как тебе хотелось бы. Но это не моя вина. Все, что у меня есть, я добилась своим трудом, своими стараниями. Да, мне повезло, что у меня есть мои дочки. Но ради остального я трудилась сама. Я люблю твоего брата и нашу семью, — сглотнув вязкую слюну, закончила я. Ребекка опешила от неожиданной откровенности, но я видела, что ей как будто стало легче, как будто она открыла глаза и наконец-то поняла, что я не ее враг. Что-то внутри нее екнуло, и первый раз в жизни, мне захотелось обнять ее. Злость внутри осела. — Что ж, видимо, мы всё друг другу сказали, — отрезала первородная, желая уйти отсюда. Поднявшись с дивана, она прошла мимо меня, когда я переминаясь с ноги на ногу, думала, стоит ли сказать что-то еще. — Спасибо, что посидела с девочками, — вслед ей вставила я, ну не могла я просто так отпустить Ребекку с тяжелым сердцем и злобой внутри. — Они очень любят проводить время с их тетей Бекс, — негромко сказала я, желая как-то приободрить ее. — Я тоже люблю своих племянниц, — пожала плечами та, так и не обернувшись. Ее спина плавно удалялась от меня, и я чувствовала, что мне есть, что сказать. Возможно, Ребекка думала, что у нее ничего нет, но черт, у нее весь мир на ладони, и ее явная тоска в голосе при упоминании детей, она что-то значила. Тогда я начала понимать, от чего та так взъелась на меня, и я просто не могла не сказать: — Знаешь, ты ведь можешь усыновить кого-то. Всегда есть люди, достойные твоей любви, Ребекка, — первородная замерла. Полуобернувшись ко мне лицом, она застыла с легкой тоской в глазах, и я могла только надеяться, что она видела: мои слова искренние. Не знаю, как у нее, но стена на моем сердце начала давать маленькие трещины, и кажется, я понимала, почему несмотря на довольно дурной характер все Майклсоны любят свою младшую сестренку. Ребекка коротко кивнула, и готова была поклясться, что видела хоть и крошечную, но улыбку на ее губах, когда она сказала: — Поздравляю с помолвкой, птичка. Нет, после этого случая мы не стали с ней подругами и не ходили вместе по магазинам, а иногда она все также не упускала возможности съязвить, но все же это был некий шаг вперед. Большего мне и не надо было. Ответив на открытку Бонни звонком — я ведь даже и забыла, что поменяла номер, и поэтому она не могла позвонить — я вернула наше общение. Язык никак не поворачивался рассказать ей главные новости, но спустя месяц регулярных звонков и общения, мы договорились, что я приеду к ней. Англия встретила меня дождливой погодой, и это, наверное, даже плюс, что девочки не смогли, а скорее даже и не захотели поехать со мной. «Мы не поедем без Хоуп и без папы» — заявила мне Лиззи, на что Клаус самодовольно усмехнулся, а Джози согласно закивала вместе с Хоуп. Я проходила мимо спальни девочек, из которой был слышен нечеловеческий визг. Клаус с горящими янтарными глаза, закинув себе на одно плечо Джози, а на второе Хоуп, бежал на вострепетавшуюся Лиззи. Спотыкнувшись о ковер, она повалилась на пол, и он показательно заклацал зубами перед ее личиком, когда спрыгнувшая с его плеча рыжеволосая девочка, довольно хихикая, принялась щекотать мою дочь. Прикрыв рот, чтоб не испортить их идиллию смехом, я молча наблюдала исподтишка за разворачивающейся сценой, когда Джози начала проделывать то же самое под похвалу Клауса. Кажется, он хочет вырастить их кровожадными. — Я оставлю тебя на растерзание сестрам, Элизабет, — посмеялся он, сложив руки на груди, когда девочки неумолимо дразнили ее. Светлые пряди непоправимо вылезли из собранных косичек, но никого, кроме нее самой, это не волновало. — Попалась, попалась, — щебетала Хоуп. — Пап, смотри, она точно в нашем плену, — хвасталась Джози, когда ее сестра сделала совсем грустное лицо. Шумно втянув воздух через нос, она, не сдержавшись, хныкнула несколько раз, пока совсем не смогла больше контролировать себя и расплакалась. Растерявшись, я уже хотела пойти ее успокаивать, когда она надрывным голосом, пробормотала, сквозь слезы: — Папочка, у меня растрепались косички, я теперь неряха. Это был первый раз после ситуации с Марселем, когда она назвала его так, и что удивительно, а может, и нет, больше не переставала так говорить. Поправив плащ и осмотревшись по сторонам, я увидела счастливое лицо подруги, которая махала мне, стоя в обнимку с Энзо возле черной гоночной машины. В одном из наших разговоров она обмолвилась, что они решили исполнить его список мечт, и как часто это бывало у мальчиков, скоростная машина была одним из пунктов. — Бонни, я так скучала, — сказала, обнимая ее и вдыхая знакомый запах подруги; она сжала руки вокруг меня еще чуть сильнее, заставляя меня осознать, как сильно я все же скучала. — Прости меня, Кэролайн. Прости, что не поговорила с тобой, — прошептала она, и я улыбнулась ей в плечо. — Все хорошо, все хорошо. Когда мы прекратили обниматься, а случилось это не скоро. Энзо галантно взял мой маленький чемоданчик, собранный на два дня, и, поцеловав в щеку, сказал: «Привет, красавица». Подруга предложила сразу же пойти взять кофе в замечательном месте и провести мне экскурсию по городу, пока ее парень отвезет мои вещи к ним. — А где девочки? Почему они не приехали? — спросила, когда мы уже шли по парку с дымящимися напитками. Цепляясь взглядом за плывущих по озеру лебедей, я думала, как ей ответить, чтобы не обидеть ее, и мягко улыбнувшись, снова подняла глаза на подругу, у которой щеки слегка покраснели от щиплющего мороза. — Их не отпустили в школе, — Бонни негромко засмеялась и, приподняв брови, посмотрела на меня, как на дурочку. — Кэролайн Форбс, ты не умеешь врать. Негромко простонав от досады, я остановилась, откинув пряди от лица и поджав губы. После чего ответила ей с виноватым видом: — Они никуда не ходят без Хоуп, они всегда ночуют вместе, и оторвать их друг от друга просто невозможно, а Хоуп не смогла бы поехать без Клауса, да и трое детей в самолете на одного человека — это даже для меня слишком, но, — я приподняла палец, делая акцент на важности данной заметки, — справедливости ради в их школе, действительно, строгие правила, и сложно выдернуть детей среди недели. — Я соскучилась по ним, — грустная улыбка расцвела на ее лице. — Боже, я ведь не видела их уже почти год. — Они тоже по тебе скучают, — и не сдержавшись, я снова обняла ее, стараясь не пролить наш кофе. После наш разговор понесся все дальше и дальше, она рассказывала, как счастлива, говорила, что видела Деймона со Стефаном и, что они часто приезжают к ним на несколько дней, а иногда и их утягивают куда-то поехать. С тех пор, как мы победили Рейну, старшего Сальваторе я видела раз десять, иногда приезжая в Мистик Фоллс, или когда он приезжал ко мне, от младшего же я не получила ни одной весточки, и меня это устраивало. Значит, он был не готов. Погуляв еще несколько часов, Бонни сказала, что она не вампир и терпеть эту необычайно холодную для ноября погоду у нее получается, мы вызвали такси к ней. На самом деле, я предвкушала увидеть их дом. Наверняка, он был потрясающий. Послушав милейший разговор подруги и ее парня, я села в машину, желая на самом деле поспать. Зевнув, я положила голову на плечо подруги и даже не заметила, как уснула мертвецким сном, в котором царил Клаус. Проснулась я уже утром, что самое нелепое, полностью одетая. Хотя кто бы меня мог раздевать? И все же на мне остались даже пальто, шапка и перчатки. Скинув себя одежду и переодевшись в обычные спортивные штаны и футболку, я быстренько собралась, чтобы выйти на аппетитный аромат еды. Я скучала по еде моих друзей. Энзо с Бонни просто обязаны были когда-то открыть свое место. Негромкое пеликанье сотового из кармана привлекло мое внимание, и я вспомнила, что забыла позвонить Клаусу и девочкам вовремя. Как и ожидалось, его имя светилось на дисплее, когда я приняла звонок. — На тебя напали и украли телефон? — строго проговорил он, и я засмеялась в трубку. — Доброе утро, — проворковала я, но Майклсон снова перебил меня, продолжая гнуть свою линию: — Доброе утро, любимая. Ты так и не ответила. — Нет, на меня не нападали. Я устала после перелета и просто уснула, любимый, — мой голос звучал очень бодренько, но я не могла упустить возможности добавить сарказма в последнее слово. Мы поболтали еще некоторое время, и он сказал, что девочки еще спят, и это не удивило меня, учитывая разницу во времени. Взяв с меня обещание позвонить вечером, Клаус отключился, сказав, что у него вдохновение и его ждет холст. Честно говоря, мне показалось, что если бы он мог, то внушил бы позвонить даже через телефон и даже с учетом, что я в Лондоне, а он в Новом Орлеане. Довольная после разговора с ним, я вышла к друзьям на кухню. — Доброе утро, соня, — поздоровалась подруга из-за плиты. Когда их приготовления были закончены, а мой утренний кофе налит в кружку, мы с Энзо сели за стол, а мулатка приоткрыла жалюзи, чтобы несуществующее в Англии солнце попало во дом. Когда она опустилась передо мной, мои губы украсила счастливая улыбка от того, что мои друзья снова рядом. Мне ведь действительно не хватало их, несмотря на то, что Марсель, Хейли, Кол и мои ребята были классной компанией, которых я считала именно моими близкими друзьями, но это было не то. Это не были мои друзья, которых я знала всю свою жизнь. — Что это? — искреннее отвращение и непонимание в ее голосе меня так насторожило, что мне показалось, она увидела таракана на столе. — Что? — я пыталась найти что-то глазами, но ничего странного и необычного найти не смогла. — Это, — сказала она и, подняв брови, взяла свою руку в мою, указывая на платиновое кольцо с камнем на моем пальце. Черт. Как я могла забыть? — Я помолвлена? — негромко отозвалась я, смущенно улыбаясь ей. Мне казалось, что я сейчас вдавлю свою голову в шею от ощущения неловкости, что моя лучшая подруга, та единственная, которая сможет прийти на торжество, когда бы оно не планировалась, узнала так нелепо. Но еще хуже было видеть, как вместо долгожданной радости на ее лице появляется безучастная маска. — Скажи что-то. Бонни отвернула свое лицо к Энзо, и мой вампирский слух словил, как она попросила его дать нам минутку. Поцеловав свою девушку в щеку, он, даже не глянув на меня, вышел в другую комнату. Потрясающе. Машинально прикрыв кольцо рукой, я почувствовала, что не смогу ничего сделать, если она не примет моего решения. Подняв свой стальной, упрямый и не терпящий возражений взгляд, который я, вероятно, переняла у Клауса, ждала ее слов. — Как ты могла согласиться? — неподдельное удивление и отвращение в ее голосе словно подстегнули меня. Как я могла?! Как ты можешь не принимать моего желание быть счастливой, быть любимой, иметь семью?! Сглотнув, я уже было хотела высказать ей все это, когда она покачала головой, пряча лицо за руками. — Он убил… он убил стольких людей, — бормотала она, — стольких невинных, наших близких. Он монстр, Кэролайн! Как ты этого не понимаешь? — через пальцы говорила Бонни, и мне казалось, что с тем же успехом она могла бы хлестать меня по щекам или пробить колом мою грудь. — Нам не о чем говорить, — было мое последнее слово. Наверное, отталкивать людей, неспособных принять меня, я научилась тоже у него. — Ты даже не пытаешься меня услышать. Поднявшись с места, я развернулась, чтобы уйти, но она перехватила мою руку, ту самую на которой было кольцо, и еще раз зацепившись за него стеклянным, холодным, осуждающим взглядом, Беннет прошептала себе под нос: — Это все связь, Кэролайн. Я обращалась к духам, она влияет на тебя, твои чувства, контролирует тебя. Откажись от него, пока не поздно, или хотя бы скажи, что будешь с ним, когда между вами не будет этой связи. Но слушать ее не было сил, грубо выдернув свою руку, я с гордо поднятой головой зашла в комнату, где провела всего одну ночь. К счастью или нет, мне не нужны были долгие сборы, надев пальто прям на ту одежду, в которой я была, и взяв чемодан, я без слов покинула их квартиру. Я не видела больше Бонни и Энзо. Хотела ли я? Не после всех их слов и действий. Можно было принять тот факт, что это странная забота, однако я не заметила даже попытки выслушать меня. Она просто приняла свое решение, сделала выводы, что ж, и я поступила абсолютно точно так же. Мне повезло, и спустя несколько часов я уже сидела на регулярном рейсе, который вез меня в домой. Как я не старалась, но ее слова меня преследовали. В конце концов, Беннет — одни из самых сильных ведьм в мире, одни из первых. Что если она, ее предки правы? Что если эта связь меняла мое отношение к Клаусу? Но я ведь сама ее создала, значит сама этого хотела. Стараясь ступать как можно тише, я бросила чемодан прямо возле ворот, и быстро пошла вверх по лестнице, мне нужно было увидеть его. Мысли в самолете, пока я ехала, они сводили меня с ума. Ну неужели это могло бы быть все не по-настоящему? Могла ли все это время быть магия? Зайдя в нашу спальню, я увидела силуэт спящего Клауса. Его торс был голый, он был укрыт до пояса, в комнате пахло краской и им самим. Испытывая трепет, наверное, даже кончиками пальцев, и восторг от того, что он тут рядом со мной, я недолго думая юркнула в кровать, предварительно скинув пальто на пол. Счастье переплелось в груди с плохим предчувствием, и я просто не могла не прижаться к нему, не вдохнуть его запах. Мой негромкий стон удовольствия от того, что я просто прижимаясь к нему, или та сила, с которой я вжалась, видимо, потревожили его сон. — Кэролайн? Подняв на него свое лицо, на котором откровенно читалось отчаяние, я не сказала ничего. Оседлав моего мужчину, я крепко поцеловала его, зарывая пальчики во вьющиеся волосы. Его руки сильно сжали мою попу, почти до боли, когда я не могла усидеть на месте, медленно раскачиваясь на нем. Хаотично целуя то его лицо, то шею, я чувствовала, что не могу насытиться. — Я хочу тебя, — прошептала я ему на ухо, кусая его мочку, одна его ладонь зарылась в мои волосы, натягивая пряди на затылке, вынуждая меня застонать. — Меня не нужно просить дважды, love, — сказал он и перевернул меня на спину. Клаус всегда знал, когда можно на меня надавить и заставить говорить, а когда это не имеет смысла. Это еще одна причина, почему я люблю его. Прогнув спину на встречу его поцелуям, я слегка приподнялась, чтобы помочь ему снять с меня мою простенькую футболку. Так как я была без лифчика, моя грудь сразу оказалась под его вниманием, а он знал, как заставить меня забыть свое имя, лаская ее. Прикусив губу, я наслаждалась тем, как он играет с моим соском, а второй рукой массирует меня внутри. Мои ногти сильнее впились в его спину, когда он начал усиливать ритм. — Потерпи, — пробормотал он и, оторвавшись от меня, принялся стягивать штаны вместе с трусиками по моим ногам. Укусив меня за коленку, он по очереди стянул носки, а потом начал прокладывать дорожку поцелуев от голени к самому центру. Ерзая на кровати, я только и могла, что комкать простыни, да просить «еще». Добравшись до клитора, Клаус стал целовать его, вокруг него, подключил пальцы, введя их в меня, когда наконец-то его язык прикоснулся ко мне там, где я этого жаждала. — Пожалуйста, пожалуйста. Мне хотелось взывать, кричать. Ведь еще секунда, я была буквально на грани, но он остановился! Разочарованный стон попал прямиком ему в рот, и наше дыхание смешалось, ведь Клаус уже был возле моего удивленного и ошарашенного лица. — Ты опять не позвонила, милая, — вкрадчиво, по словам проговорил он, когда его рука скользила по моему животу. Мои глаза прикрылись в ожидании прикосновений, но он снова остановился. — Ты будешь так еще делать, Кэролайн? — моя голова скорее в рефлексе, нежели каком-то осмысленном жесте, начала качаться из стороны в сторону, указывая ему на отрицательный ответ. Желание и отчаяние так туго окружили меня, что я уже не могла отличить, что мною руководило, когда я подталкивала свои бедра ему на встречу, чувствуя, как его твердый член упирается мне в живот, а рука томительно медленно, едва ли шевелясь, ласкала живот. — Хорошая девочка, — похвалил он, обхватывая мою грудь второй рукой. — Открой глаза, — попросил он, и я повиновалась. На вампирской скорости он подхватил меня под спину и повернув от себя лицом, Клаус припер меня к стене. Задыхаясь от истомы, я только и могла, что ждать его действий. Шершавые пальцы прошлись по позвоночнику, оставляя за собой мурашки, когда он откинул мои волосы вбок. Сглотнув, я чувствовала его клыки на своей шее, и мне еще никогда так не хотелось, чтобы меня укусили. — Пожалуйста, — снова взмолилась я, и он грубо прокусил мою нежную кожу, одновременно с этим вводя в меня пальцы и приводя их в движение. Мне показалось, что на несколько секунд я умерла и попала в рай. Не зря французы называют оргазм маленькой смертью, тогда это ощущалась именно так. Чувствуя, как я сжимаюсь вокруг его пальцев, он снова прижал меня к себе и в это раз мы оказались возле стола. Я видела, как он скинул что-то с него, но скорее я осознавала это головой, нежели действительно запомнила происходящее. Прижав меня грудью к дереву, Клаус несколько секунд помедлил, и я почувствовала его головку возле своего входа. Воздуха стало физически мало, и мои глаза закатились от удовольствия, когда резким толчком, он вошел в меня. Натянув мои пряди, он заставил меня поднять мою голову к его. Одна его рука согнула мою ногу в колени и поставила ее на стол в качестве опоры, а второй он притянул меня к себе. Повернув мою голову к себе, Клаус жестко поцеловал меня, продолжая входить в меня, когда я почувствовала второй приходящий оргазм, оторвавшись от его, я впилась клыками в его плечо, до которого могла достать в этой позе. — Давай, Кэролайн, — подначивал во время одного из толчков, и словно по команде, я почувствовала накативший оргазм вместе тем, как он запульсировал во мне. Без сил я откинулась на его грудь, чувствуя себя истощенной, счастливой и влюбленной. Когда мы оказались в кровати, Клаус прижал меня к себе, и я чувствовала, что у него есть вопросы. Что ж, у меня тоже были бы. Не мне его винить. Словив мою руку, он переплел наши пальцы и посмотрел на кольцо, которое вручил мне. — Ты никогда не жалела, что приняла его? — вполголоса поинтересовался он. — Нет, — ответила я, прикрывая глаза. — Мне кажется, я забыл сказать что-то важное, когда надевал его тебе на палец. — Что же? — Я люблю тебя, Кэролайн. За то, что ты своим светом заполняешь мою темноту, за то, что не даешь сорваться в пропасть на угоду моим демонам, что делаешь меня достойным моих дочерей, за то, что ты подарила их мне. Так и не открыв глаза, я почувствовала, как соленые слезинки стекают по его торсу, и сжала сильнее наши переплетенные пальцы, когда он продолжил говорить: — Это кольцо для меня символ, что ты моя. Сильнее прижавшись к нему, я поцеловала его кожу, его родинки, которые было слабо видно из-за того, что тусклый лунный свет был единственным освещением. Моя рука легла ему на сердце, и я прошептала: — Я тоже люблю тебя. Поэтому я хочу сказать тебе, почему приехала. Бонни увидела кольцо, и мы поссорились, — он поцеловал меня в макушку, и, не жалея, ответил: — Это было ожидаемо. Твои друзья лицемеры, они живут по двойным стандартам, где их ошибки можно прощать, а других — нет. — Она сказала, что наша связь влияет на наши чувства, — как можно тише произнесла я, не желая когда-либо говорить это. — Фрея нашла способ ее разрушить. *** Фрея действительно нашла способ разрушить связь, у нее даже было все, что нужно для этого. Какое-то время я просто жила с этой новостью. Глупо, конечно, ведь я была уверена в наших чувствах, но я боялась. В конце концов, что, если тысячелетний мужчина влюбился в девочку подростка из-за магии? Но я была собой и не была готова изменять себе. Жить с осадком от осознания, что твои чувства могут быть фальшивкой, было не для меня. Через несколько недель я все-таки решилась на обряд. Так как эта магия интересовала меня куда меньше, чем сам Клаус, обнимающий меня, то мы просто пили, сидя на диване в кабинете, где раньше колдовала Майклсон, и просто ждали, когда все случится. Мне хотелось оттянуть это и хотелось поскорее покончить со всем. В один момент я чувствовала себя уверенно, а в другой боялась. Когда блондинка поднесла мне серебряный клинок, чтобы взять моей крови, то я даже отдаленно не почувствовала боли от разреза. Клаус же не волновался совсем. Он прямо-таки вел с сестрой светскую беседу, подшучивал над моими переживаниями и оставался спокоен, как удав. Может, дело в его престарелом возрасте? Я сидела напротив него, то и дело нервно сглатывая слюну. У меня сосало под ложечкой, и руки совсем отказывались слушаться. Фрея сказала закрыть глаза, и я послушалась. Что мне еще оставалось? Она приложила наши с Клаусом ладони друг к другу и обхватила их своими пальцами, после чего начала читать заклятье. У меня закружилась голова — это все, что я могу вспомнить за тот вечер. Никакие детали обряда и вовсе не всплывают. Пальцы блондинки были холодные, его пальцы были горячие. В комнате пахло пачули, а от свечей создавался неуютный жар, и больше я не почувствовала ничего, пока женский голос не сорвался на крик, оставаясь таким несколько секунд. В тот момент я могу припомнить, как закололо в груди, а потом меня накрыло чувство облечения от ее шепота: — Всё. Сглотнув, я медленно приоткрыла веки, и передо мной были стальные глаза. В тот момент мне показалось, что на меня вывернули все, что я когда-либо чувствовала к нему, и мои пальцы затряслись от радости. — Ничего не изменилось, — одними губами сказала я, а потом добавила хриплым голосом вслух. — Ничего не изменилось. — Клаус так и сидел, замерев, а я, не силах сдержаться, бросилась к нему, ловя его губы на ходу.