***
Последние дни Кёсем и так лишилась покоя. В голове постоянно крутились какие-то тревожные мысли, и видеть Махфирузе, которая ярче, чем полуденное солнце, светилась от счастья, ей хотелось меньше всего, но та шла навстречу, и столкновение было неизбежно. Кёсем хотела пройти мимо, но её соперница совсем не собиралась упускать шанс отпустить какую-нибудь колкость и поэтому заговорила, едва приблизившись. — Поздравляю тебя, Кёсем, — ехидно улыбнулась она, и чёрные глаза сверкнули недобрым огнём, — вот ты и стала в третий раз матерью! И ты знаешь, вышло очень удачно — раз это девочка, её мой сын не убьёт, когда взойдёт на престол. — И ты уже сейчас грезишь об этом? — Кёсем вскинула бровь. — Чем разгуливать по дворцу, историей бы лучше поинтересовалась. На трон не всегда восходит старший из сыновей. Старшему сыну Сулеймана-хана править не пришлось — он был казнён, как и старший брат Ахмеда, Махмуд. Махфирузе в ответ на это молчала, и только если приглядеться, можно было заметить, как подрагивает её нижняя губа; она явно была не готова услышать всё это, но Кёсем не собиралась останавливаться. — А о том, что у меня не родился второй сын, а родилась вторая дочь, и вовсе не волнуйся — я уже трижды стала матерью и стану снова, а вот в твою сторону повелитель даже не смотрит. После Кёсем гордо вскинула голову и продолжила путь. — Как и в твою! Все последние месяцы повелитель увлечён только Ясемин-хатун, — крикнула вдогонку Махфирузе, не растерявшись. Кёсем не стала оборачиваться, спиной поймав и эту ядовитую стрелу. Сколько ещё их выпустят в неё? Сама того не зная, Махфирузе попала точно в цель. Эта хатун беспокоила госпожу не меньше, чем здоровье падишаха, и дело было совсем не в ревности и не в желании делить с кем-то султанское ложе. Когда на днях она со служанками пыталась выведать у наложницы, кто её подослал, кому она служит на самом деле и какие преследует цели, девушку в последний момент спас Бюль-Бюль, ближайший из людей Сафие Султан, благодаря чему Кёсем только укрепилась в своём мнении, что эта девушка во дворце неспроста и служит тем, кто в своих снах видит свержение султанской власти, а значит, с этим нужно что-то делать, и скорее. Когда Кёсем пришла в свои покои, её там уже ждал Ходжи-ага, ранее преданно служивший покойной матери султана. Евнух поклонился. — Госпожа, пришла весть от Халиля-паши, которую вы ждали. Вы были правы — Ясемин прислала Сафие Султан. Её прислали из Венеции, а потом два года она жила и воспитывалась в особняке Хадыра-паши. Хасеки после услышанного стала нервно ходить по комнате. Несколько минут она о чём-то думала, а потом отдала приказ: — Сделайте всё, что нужно. Она предательница, и нельзя ждать, пока она навредит Ахмеду. А я пока, — она хитро улыбнулась, — съезжу навестить старшую Валиде. Ей, наверное, очень одиноко в старом дворце.***
Сафие была удивлена, увидев на пороге своих покоев главную хасеки своего внука. Да, когда-то Сафие, видевшая ещё правление Сулеймана и испытавшая на себе всё коварство Нурбану, мечтала воспитать из юной невинной гречанки своё подобие, но вырастила врага. Что ж, так бывает, когда ученик превосходит учителя в хитрости и коварстве. Они теперь были по разные стороны и задушевных бесед давно не вели, однако, если она явилась, что-то произошло. — Что такое, Кёсем? — госпожа держала спину прямо, а голову высоко, глядела с вызовом. Её не сломили ни ссылка, ни гибель дочери, ни изъятие её сокровищ, ни заточение в Девичьей башне — оставалось признать, что Михримах Султан была искусным ювелиром, ведь это она создала её такой, как оружие против Нурбану. — В последнее время ты часто приезжаешь в гости. — Я наконец узнала всю правду о Ясемин-хатун! — выпалила Кёсем без долгих приветствий, а далее поведала всё, что ей было известно о наложнице. Сафие перебивать и не думала, она лишь молча кивала, не забывая снисходительно улыбаться, а когда Кёсем закончила свою речь, произнесла: — Ты знаешь, я тебя понимаю. Порядок, который ты выстраивала годами, вот-вот рухнет, наш внук Ахмед больше не принадлежит тебе всецело, твоей власти пришёл конец. Вот ты и злишься. Тебе страшно, что эта девушка отнимет у тебя повелителя. Сафие, как и Махфирузе сегодня утром, попала в самую цель — она боялась этого до дрожи, но ученицей была прилежной, под стать своим учителям, и поэтому виду не подала, только слегка улыбнулась. — Госпожа, вы знаете, что это невозможно. А Ясемин-хатун это тем более не под силу, ведь такой девушки в гареме больше нет. После этих слов Кёсем внимательно всмотрелась в лицо султанши, надеясь уловить в её взгляде хоть тень разочарования, — ведь её снова переиграли, — но Сафие только повеселела, будто именно этого она на самом деле и добивалась. — Значит, ты вынесла свой приговор, но не выяснила главного. Кто она на самом деле? Где родилась и кто её родители? Может, у неё есть сестра?***
Кёсем торопилась на конюшню, где должна была свершиться расправа над Ясемин, так быстро, как только было возможно. Казалось, минуты — и те медленнее. А перед глазами всё стояло самодовольное лицо Сафие, когда та с победоносной улыбкой сообщила ей, что девушка, которую Кёсем приговорила к смерти — её младшая сестра. Только теперь ей стало ясно, почему госпожу ни капли не расстроил тот факт, что наложницу разоблачили. Даже в этом случае она осталась победителем. Кёсем спешила, но предотвратить расправу, которую она сама же и учинила, ей была не судьба. Когда она прибежала к конюшне, её младшая сестра уже предстала перед Аллахом, слуги как раз несли её тело на носилках. Когда к конюшне подоспел Искандер, то увидел следующее. Госпожа сидела на корточках перед трупом наложницы, и на лице её отпечатались скорбь и гнев. Пожалуй, Искандер её впервые видел такой. Он и не представлял, что могло так разволновать её, ведь она всегда была достаточно сдержана в эмоциях. Тут до его слуха вместе с ветром долетел тихий шёпот: — Прости меня, сестра, я не знала… Я заставлю их за это заплатить. Искандер прекрасно помнил недавнее предостережение госпожи держаться подальше и вести себя сдержанней, но всё же не выдержал и подошёл. — Госпожа, простите… — Хоть султанша была к нему спиной, он, как и положено, склонил голову в поклоне. — Эта девушка — ваша сестра? — Искандер! — Госпожа обернулась — он по-прежнему стоял, склонив голову. — Я хочу, чтобы ты уничтожил её! — крикнула Кёсем. Лицо запылало жаром, каре-медовые глаза зажглись огнём мести. — Сафие Султан — ты убьёшь её! Ты сделаешь это ради меня! Ты ведь уверял, что на всё ради меня пойдёшь.***
Лунный луч падал на водную гладь Босфора, словно маяк, прокладывавший путь заплутавшим кораблям. Вот и Искандер заплутал. Сафие была госпожой, к которой он относился с теплом и заботой, даже когда её приковали цепями в башне. И он никогда бы не поднял руку на члена династии, если бы не она. Он ведь помнит её ещё Настей, белокурой невинной девочкой, привезённой на эти земли против воли в качестве подарка. Наверное, ещё тогда, с первых минут знакомства, она навсегда завоевала его сердце. И ради неё он действительно готов на всё, даже предал бы своё тело огню, только бы она согрелась. Он уже подвергал себя риску ради неё и шёл на это снова, готовясь стать убийцей члена династии, и, если его поймают, участь его незавидна. Но Искандер был уверен, что Кёсем стоит того. Поэтому, отложив её портрет в сторону, он спрятал за пазуху шёлковый шнурок и, выйдя из дома, направился к старому дворцу.***
Искандер без труда проник в покои госпожи. Сафие мирно спала, а он стоял над ней, натягивая в руках удавку. Да, за её спиной немало прегрешений; может, их и сосчитать никто не сможет, ведь она пережила уже трёх падишахов и за это время натворила немало дел. Может, она и вполне заслужила, чтобы он сейчас безжалостно набросил на её шею удавку. Однако Искандер не мог — он не мог это объяснить, но было в ней что-то, что пробуждало в нём сострадание, и это чувство, кажется, было не слабее, чем любовь к Кёсем, что и не позволяло ему отнять жизнь султанши. Пока он колебался, госпожа неожиданно пробудилась ото сна, видимо, всё же почувствовав чьё-то присутствие в комнате. Сафие приподнялась, протёрла глаза и, на удивление, не стала поднимать шум и звать стражу, будто её вовсе не удивляло, что кто-то покушался на её жизнь. В отблеске лунного света и тускло горящих в комнате свечей султанша без труда разглядела лицо сына и только тихо спросила: — Кёсем прислала тебя убить нас? Искандер лишь молча кивнул и уже собирался просто выйти из покоев, как Сафие произнесла то, чего он услышать никак не ожидал. — А ты не смог, не смог убить свою мать… Искандер остановился и будто бы врос в землю. Всё, что он услышал далее, было то ли сном, то ли бредом. Сафие рассказала, что при рождении его звали Яхья и что он — самый младший наследник покойного султана Мурада, законный претендент на трон, и что, если он позволит Сафие, она проложит для него дорогу к престолу. Искандер слушал, кажется, не до конца понимая смысл происходящего. В голове его крутилась одна только мысль: будь в его руках власть, он сможет заполучить и Кёсем. Жаль, в тот момент никто не смог поведать ему одну из старейших истин — падишах имеет право на всё, кроме любви…