Драбблы по Изгоняющему дьявола

Это начиналось невинно, непонятно, странно. Серия легких касаний, которые из случайных становилась привычными. Пройти мимо и погладить шею, обнять и поцеловать в лоб, в щеку, крепко прижать и стоять, замерев в объятии, словно оно последнее в жизни. Такие странные шаги, которые они делали вместе, навстречу друг другу. Однажды в номере не оказалось второй кровати, и они стали спать вместе, потому что в следующем мотеле, кроватей было две, но никому из них не показалось странным, заснуть вдвоем на одной. Они много обнимались, всегда касались друг друга, утешали во время кошмаров: поцелуем в висок, поглаживанием спины, крепким объятием. И в эти ночные мгновения Томас чувствовал себя максимально защищенным и успокоенным, близким к Богу. Близким к Маркусу. Тот иногда, уже думая, что Томас спит или вот-вот заснет, рассказывал истории из своего прошлого, тихие и грустные, а его пальцы кружили и кружили свои замысловатые узоры, которые он чертил на коже Томаса каждую ночь. Только однажды в мотеле не было горячей воды. Томас скрипнул зубами от досады. Сегодня ему хотелось принять душ, провести рукой по телу, позволить себе разрядиться. Скинуть напряжение, которое он уже ощущал искрящимся облаком вокруг тела. Томас несколько секунд постоял под слабым напором ледяной воды, выскочил из ванной в одном полотенце, лицо мокрое. Сразу предупредил Маркуса «Холодная», и стал остервенело растираться полотенцем. Лег на край кровати в спортивных штанах и футболке. Через несколько минут Маркус вытянулся рядом. А еще через мгновения его губы привычно уткнулись Томасу в шею. Томас замер, тело напряглось, в паху стало твердо. Недавно сбившееся напряжение вернулось мгновенно. — Маркус, — сказал он предупреждающе, чуть вытянул вперед шею, пытаясь отодвинуться от мягких губ. Дальше был только край. Кровати. Их дружбы. Его служения. Маркус медленно провел рукой по его предплечью, запустив волну мурашек по телу. Шею уже не целовал, но не отстранялся, часто дышал, опаляя кожу своим теплым дыханием. — Маркус, — растерянно произнес Томас, не зная чего просит, прекратить или продолжить. Место касания — пальцы чуть выше его локтя — словно горело, так жгло прикосновение. — Томас, — прошептал Маркус его имя и опять поцеловал в шею, волоски на ней тут же встали дыбом, крупная дрожь прошла по всему телу. Маркус опустил руку ниже, на бедро, чуть вперед, и не сомневаясь ни мгновение, обхватил ладонью твердую выпуклость в паху. Томас изогнулся в безмолвном крике, и Маркус притянул его ближе к себе, возвращаясь к поцелуям шеи: за ухом, у подбородка, у кромки волос. Его пальцы дернули за веревку, ослабляя пояс, стянули штаны ниже бедер. Томас резко сел на краю, стянул с себя футболку одним движением, быстро сбросил штаны, скинул трусы, чувствуя, как за спиной копируют его действия: кровать слегка трясло, шелестела быстро снимаемая одежда. А потом он развернулся, и Маркус, голый как он сам, горячий, жадный до поцелуев, врезался ртом в его губы, накрыл возбужденным телом, раздвинул коленом ноги, заполнил всё собой и своей любовью. Это начиналось невинно, а закончилось падением, о котором никто не сожалел.