Благими намерениями вымощена дорога в Ад

Эдвин сидел в баре один, потягивая пиво, отобранное у трупа сразу после чистки, и смотрел новости по шестьсот шестьдесят шестому каналу. Как ни странно, народу вокруг было много. Грешники копошились в безделушках и до хрипоты и разбитых лиц спорили, кому же достанется добыча, снятая с жертв ангелов. Хаск сказал, что пойдёт проигрывать добро в карты, а принц ответил, что пить и воевать он готов, но до такого не опустится. — А дальше в нашей программе принцесса Ада расскажет нам о своей затее, — задорно вещала ведущая под завывания напарника. Весь эфир напоминал Эдвину цирк дураков, который иногда показывали во дворце. Шуты хлестали друг друга плётками по задам, кувыркались, ездили на свиньях и глупо шутили. Тут было то же самое. А затем на экране выпуклого, залитого чем-то липким и склеенного скотчем, телевизора появилась девочка с длинными золотистыми волосами и красными румянами. Девочка держалась очень неуверенно и сильно волновалась. Эдвин сразу вспомнил, что уже видел её в свой самый первый день в Аду. Тот барашек раздавал листы с рекламой какого-то отеля с рисунком этой девочки. В Аду было очень не много существ, сохранивших человеческую внешность, поэтому принцесса сразу вызвала у принца симпатию. А её слова поразили Эдвина. Никто в этом гиблом месте даже не заикался об искуплении, более того, если бы кто-то решился это сделать, его ждала бы незавидная участь. А потом она начала петь тонким и красивым голосом о том, что в каждом, даже самом чёрством грешнике есть капля добра, нужно всего лишь найти её и выпустить. Когда песня подошла к концу, на Эдвина накатило странное ощущение, как будто его куда-то несут, а затем аккуратно кладут на мягкую подушку. Как по волшебству изодранный грязный камзол заменился на совершенно новый белоснежный, с серебряными узорами. С левого плеча на руку упала накидка, изображавшая герб Фира, чёрный Грифон на серебристом поле, на голове оказалась широкая шляпа с плюмажем. Внезапно изо рта выпала монета, какую вкладывают между губ покойникам на погребении. Несколько букетов опустились на грудь вместе с каплями слёз. Эдвин благоговейно прижал розу к быстро бьющемуся сердцу, ощущая, как над ним задвигается тяжёлая мраморная крышка гроба. «Вот оно как, ” — подумал Эдвин, — «Вот и конец. А все эти ритуалы придумали не зря.» — Чё за хуйню она там талдычит! — Гаркнул кто-то. — Искупление, Охуение! — рассмеялся другой. — Да как вы смеете! — Закричал Эдвин, резко поднимаясь. Они осквернили момент его погребения! Момент великого прощания со светом! Они страшно оскорбили его, а оскорблений Эдвин не прощал. — Чё ты сказал, — прохрипел крупный демон-крокодил, весело скалясь. Остальные грешники начали засучивать рукава и доставать биты. В ответ принц, не колеблясь, выхватил ангельский клинок, приставив его к крокодильему горлу. Улыбки моментально пропали, демоны попятились от Эдвина, как от прокажённого. — Что, любители подраться? Как только речь заходит о жизни и смерти, сразу пятитесь, — с тихой злобой начал он, а затем крикнул, — по моему приказу люди умирали тысячами! Я сам убил десятки и не боюсь смерти! Я бесстрашно сражался за свою империю, бросался в гущу сражений, не боясь расстаться с жизнью! А вы боитесь покинуть даже такое жалкое место, как это! — Эдвин облизнул губы и продолжил, — Я поднимусь на самый верх, — принц ясно показал мечом, где именно этот верх, грешники отошли ещё дальше, уперевшись в стену, — и там я буду срать на вас с облаков, а потом спущусь обратно и перережу всех до единого! — Принц описал мечом широкую дугу, как бы демонстрируя свои намеренья, а затем убрал страшное оружие в ножны, — вы лишь жалкая кучка трусов, — тихо произнёс он и вышел из бара, до Отеля Счастья предстояло идти целый день, а каретам без лошадей принц не доверял, слишком часто на его глазах они во что-то врезались. К вечеру начал накрапывать лёгкий дождик из крови. Эдвин поблагодарил фирских священников за широкополую шляпу, плюмаж принц предусмотрительно спрятал под камзол. Он уже привык к широким улицам Ада с кривыми домами и вывесками, вездесущими мусором и вонью, но он впервые видел Ад таким пустым. В тех местах, где раньше без пинков и ругани было не протолкнуться, теперь было пусто. Нет, грешники не исчезли, они шныряли то тут, то там, демонстрируя своим видом безумное воображение создателя, но всё равно ощущалась пустота. Эдвин помнил, как бродил по улицам одного освобождённого города, в котором пару дней назад учинили страшную бойню еретики. Казалось, что оставшихся слишком мало, чтобы заполнить пространство и должно быть ещё что-то, а этого не было. Внезапно с неба, вместе с каплями дождя, на асфальт упал крупный лосось. Выпустив коротенькие мохнатые лапы, рыбина подползла к принцу и цапнула его за сапог. Немного опешивший Эдвин несильно отбросил неведомую тварь носком другого ботинка. Злобно зашипев, лосось юркнул в канализацию. Спустя мгновение, перед Эдвином упала ещё одна рыбина и ещё, а следующая прилетела прямо на шляпу. Не зная, как реагировать на такое явление природы, принц отступил к стене дома, под какой-то навес. Повсюду шёл дождь из рыбы. Одна упитанная форель постаралась взлететь с помощью кожаных крыльев, но её сбил большой падающий сом. Спустя две минуты ненастье прекратилось. Часть рыбин расползлась, часть улетела, а оставшиеся просто били хвостами по улице и время от времени мычали. — Эко диво, — пробормотал Эдвин, отряхивая чешую со шляпы. Счастливый Отель был уже недалеко. Стояло раннее утро, мало отличавшееся от позднего утра, как две капли похожее на полдень и вечер, и даже лучшие эксперты едва отличили бы его от адской ночи. Посреди небольшого пустыря, свободного от кривых адских домов, высился большой особняк. С многочисленными узорами, лепниной и сложной системой крыш, он ярко выделялся из окружающей его архитектуры. Особенно бросались в глаза пароход и карусель, заменявшие особняку одну из стен. Сверху светилась надпись «Отель Хазбин», однако, Эдвин был уверен, что пришёл в нужное место. Видимо название ещё не успели сменить, либо сменили только что. Двери отеля состояли из цветных витражей, зловеще поблёскивающих в красном свете пентаграммы. Принц постучал по яблоку, составленному из оранжевой и красной половинок. Никто не отозвался, тогда Эдвин постучал ещё раз, громче. С другой стороны витража послышалось суетливое шебуршание, и дверь открылась. ⁃ Ура, мужчина! Привет, меня зовут Ниффти, а тебя? — высокий писклявый голосок принадлежал маленькой девчонке с большим жёлтым глазом, розовыми волосами и юбкой, платком на шее и широкой улыбкой, полной острых зубов. Эта грешница напомнила Эдвину маленьких речных рыб-пираний, которым южные неверные скармливали пленных. Такая же пронырливая, суетливая и зубастая. ⁃ Меня зовут Эдвин, — представился принц, приподнимая край шляпы, а затем, сочтя это недостаточным, добавил, — принц Фирский. Эдвин протянул руку, чтобы поцеловать кисть девочки, как того требовали приличия. Но Ниффти радостно схватила его ладонь, быстро потрясла и, ничего не говоря, унеслась вглубь особняка. Эдвин в недоумении остался стоять за порогом. Это в адский бар можно зайти, выбив дверь, а этот особняк напоминал настоящий дворец. К тому же, красивая одежда принца, как бы вынуждала строго следовать этикету. Поэтому перешагивать через порог дома, в который тебя не пригласили, было нельзя, даже если всё тело ныло от усталости после дороги. Ожидание длилось десять минут, а потом в дверном проёме появилась Чарли. Она оказалась выше, чем он ожидал, но Эдвин сразу узнал дочь Люцифера по золотистым волосам и красным румянам, однако в телевизоре он не заметил что, когда она широко улыбается, среди белых зубов видны клыки, как у сказочных кровопийц из Бердейского леса. ⁃ Я Чарли, добро пожаловать в Счастливый Отель! — сказала девушка приятным тонким голосом, от волнения сжимая пальцы в замке у правого плеча. На принцессе Ада были надеты красный пиджак и галстук бабочка. От внимания гостя не укрылось, то, что галстук был надет неровно, а воротник, оттопыривался вверх. Признаки спешки. Похоже здесь привыкли просыпаться попозже. ⁃ Эдвин, принц Фирский, — улыбаясь повторил Эдвин, — если позволите, Ваше Высочество, сказал он и мягко поцеловал её ладонь, — ваша красота — большая редкость для этого места, Мадам, признаться, я не видел ещё никого со столь нежным лицом. ⁃ Аааээээмм, — только и сказала Чарли. С ней ещё никто так не разговаривал. ⁃ Прошу прощения у Вашего Высочества, я очень устал в дороге, вы позволите войти? — продолжая добро улыбаться, учтиво произнёс Эдвин, поняв, что собеседнице нужна помощь. ⁃ Да, конечно, входите! — тут же опомнилась Чарли, освобождая путь и вытягивая руку в приглашающем жесте. Эдвин вошёл в просторный зал, уставленный мебелью с красной обивкой, декорированной клыками и жёлтыми глазами. Эдвин подумал, что вон то красное креслице с радостью проглотит любого своего седока. Снятую шляпу моментально приняла Ниффти, повесив головной убор на один из зубов массивного черепа, висящего на стене. Между верхними рогами которого висел постер, изображавший красивую женщину, с такими же длинными и золотистыми волосами как у Чарли, видимо исполнявшую эмоциональную песню. Внизу постера значилось имя «Лилит». Эдвин сделал пару шагов по алому ковру, оглядывая многочисленные картины в массивных толстых рамах, узоры яблок под потолком, глазастые вазы, статуи диковинных животных с шарами, большой камин, в котором пылал огонь и узкие алые колонны с золотыми поясами. Эдвину понравилось убранство парадной, даже несмотря на специфический адский стиль. Однако одна из колонн была обломана, в углах стояли деревянные коробки, кое-где мебель лежала на боку, а одна из дверей была заколочена широкими досками. Чувствовалось, что в этом дворце не жили, или, по крайней мере, начали жить совсем недавно, а до тех пор здание пустовало. — Ой, кого это тут серным ветром занесло. А как вырядился, красавчик. Резкий и одновременно томный голос донёсся из-за крайней колонны. Опираясь на неё, стоял четверорукий грешник. Бархатка на шее, широкая пушистая грудь с длинным мехом, пиджак в розовую полоску, алые перчатки и высокие чёрные сапоги. Глаза местного обитателя светились азартом. — Эдвин, принц Фирский, к вашим услугам, — представился Эдвин совсем не располагающим голосом, — а как называть вас, — принц на секунду замешкался, не зная обращается он к женщине или мужчине. Наконец Эдвин придумал, что делать. — мой друг, — добавил он. — Энджел, Энджел Даст, — ответил демон, а затем медленно провёл пальцем от груди к паху, изгибаясь всем телом, — я тебе нравлюсь? — Зазывно спросил он. Глаза Эдвина метнули пару молний в Энджела, а от приветливого выражения на лице не осталось и следа. — Таких как ты в моей империи жгут раскалённым железом, а затем кнутами прогоняют через весь город, — зло сказал принц. — Оооо, не знал, что такие разодетые павлины, как ты могут придумать нечто креативное, — весело ответил демон, — а за доплату я исполню любое твоё желание. Эдвин хотел было сказать, что, калёное железо прикладывают прямо к паху, но вмешалась Чарли. — Так! Никаких кнутов, железа и доплат, мы здесь исправляемся. — Прошу прощения, Ваше Высочество, я более не позволю таким словам осквернить ваш слух. Энджил скривился и ухмыльнулся. — Ой, да ты ещё и подкаблучник, кто так говорит вообще? Сейчас, — начал демон, но тут же заткнулся под сердитым взглядом Чарли, шутливо подняв все четыре руки вверх. — Ладно, — произнесла Чарли, — пойдёмте завтракать, Нифти разогреет нам джамбалайю. Она такая вкусная! На втором этаже Чарли отвела всех в небольшую столовую, совмещённую с кухней. Ниффти сразу же занялась плитой, то и дело бросая радостные взгляды на Эдвина, а принц, вместе с остальными, уселся за длинный массивный стол, накрытый скатертью, пестрившей нарисованными глазами и яблоками. Энджил, сев подольше и, опершись на локоть, напустил на себя самое скучающее выражение лица. А дочь Люцифера, приняла официальную позу. Прямая спина, сцепленные в замок пальцы, лежащие перед ней, на столе и ровная красивая улыбка. Только широко распахнутые глаза выдавали волнение. — Эдвин, так? — начала она, принц кивнул, — Чтобы пройти регистрацию в нашем отеле нужно заполнить вот эту анкету, а затем расписаться вот тут. Чарли протянула Эдвину листок бумаги и ручку. Принц видел пару опросов в адских газетах, а потому знал, что к чему. Его собственный язык стал сам собой каким-то образом совместим со всеми местными, а потому с этим тоже проблем не было. — Прошу прощение, Ваше Высочество, ваши волосы закрывают бумагу. Чарли не могла найти себе места от волнения. Уже второй клиент, да ещё и такой правильный. Однако заглядывать в заполняемую анкету с такого близкого расстояния было явным перебором, а потому она быстро отстранилась, сделав вид, что ничто на этом свете не занимает её больше, чем костлявая люстра, свисавшая с потолка. Заполнив персональные данные, Эдвин перечислил свои грехи, услышанные на суде, не умолчав даже о пяти беднягах, замученных в застенках его дворца. Затем перечислил благие поступки и долго раздумывал над вопросом «Есть ли у вас аллергия на смехоскопию?». Нарисованный рядом хохочущий человечек наглядно демонстрировал суть вопроса. Придя к выводу, что аллергии на смех у него нет, Эдвин отметил тоже самое про щенкатирование, дельфинатерапию, инвазивное конфетоедение и радугогледение. Один глаз Чарли, оторвавшись от потолка, предательски скосился на анкету, но хозяйка спешно вернула его обратно. Впрочем, следом забунтовало всё тело, и Чарли, не в силах справиться с накатившим волнением, неотрывно уставилась на бегающую по бумаге ручку. «А теперь нарисуйте себя в Раю!» — Прочитал Эдвин. Принца учили рисовать, однако, сам он хотел водить в бой огромные армии, потому ничего сложнее пушки, двух кругов, овала и прямоугольного лафета, принц рисовать не научился. Однако, при взгляде в огромные, подрагивающие от напряжения глаза Чарли, протягивающей ему цветные карандаши, Эдвин понял, что, если он сдаст анкету без рисунка, его прямо тут порубят на кусочки, а затем скормят голодным розовым щенятам, напевая весёлую песенку о человеке без воображения, которого больше никто никогда не видел и не увидит. Напрягая все свои силы до предела, Эдвин изобразил овального коня, вставшего на дыбы и седока в большой пернатой шляпе, в накидке и с высоко поднятым мечом. — Отлично! — Взвизгнула Чарли, молниеносным движением, выхватывая анкету из рук Эдвина. После чего тут же куда-то убежала. Энджил открыл рот, чтобы что-то сказать, но его перебили. — Какой неожиданный сюрприз. Вначале принц подумал, что где-то включился телевизор или радио. Но затем понял, что говорящий стоит в дверном проёме кухни. Ниффти тут же бросила работу, уставившись на пришельца полным абсолютной преданности глазом. Одетый в красный с белыми полосками пиджак, длинные тёмные штаны и туфли с каблуком и острыми носами, он поправил галстук бабочку, широко улыбнулся, демонстрируя большой набор чудовищных треугольных зубов и сделал несколько шагов внутрь, протягивая руку принцу. — Аластор, будем знакомы, — под призрачные аплодисменты, добродушно прошуршал демон, слегка наклонив голову с высокими мохнатыми ушами. В его больших красных глазах плясали черти, бросая отблески своих вил на стекло монокля в правом глазу. Поднявшись, Эдвин со всей почтительностью пожал грешнику руку и, представившись, спросил: — От каких грехов изволите отмываться вы? — Оооо, мой дорогой принц, — Аластор задорно рассмеялся, — мои грехи уже ничем не отмыть, к тому же нигде, кроме как в Аду не найти такой полёт фантазии. Чего только стоит паника этих идиотов во время чистки, незабываемое наслаждение. Миллиарды заблудших душ, молящих об искуплении в самый последний момент. Ах-ха-ха-ха! Что-то я заговорился. Здесь я всего лишь скромный помощник и эксперт по кадрам. — Аластор поклонился, как змея перед укусом, — что же, сделаю всё возможное, чтобы не отвлекать вас от искупления, я буду словно тень. — Эй, клубничный сутенёр, моё предложение в силе, — встрял в разговор Энджил, обстреливая демона из своих сладких глаз. — Хорошее предложение, но у меня есть лучше, — продолжая дико улыбаться ответил Аластор, — что на счёт огонька? Тонкие пальцы щёлкнули, и макушка Даста вспыхнула, как сухая хвоя. Крикнув что-то о вместительности дыр Аластора, грешник бросился к раковине, тушить огонь. Демон прощально ухмыльнулся и вышел. — Моя причёска! — Выл Энджил, вытирая голову полотенцем, — пусть этот сукин сын подавиться своими иллюзиями. Тем временем Ниффи закончила копошение у плиты и расставила на столе пять блюд с рисом, овощами и кусочками мяса. Сама она села вплотную к Эдвину и, быстро проглотив пару вилок, спросила своим тонким голоском: — А ты здесь давно? Говорить во время еды было нарушением этикета, однако, красоваться сейчас было не перед кем, а потому Эдвин ответил: — Я попал сюда за десять дней до последней зачистки, кстати, очень вкусное блюдо, юная мадам, вы прекрасно готовите. Энджил прыснул, но Ниффти, не заметив этого, смущённо хихикнула. Дело было не в том, что комплимент принца сильно ей понравился, просто его манера выражаться была очень забавной. Ниффти хотела спросить ещё что-то, но внезапно на кухне появилась Чарли, ведя за руку явно ещё толком не проснувшуюся девушку. Лениво переставляя длинные ноги в разных чулках, она вошла на кухню и тут же остановилась, удивлённо, и даже немного возмущённо уставившись на Эдвина. — Это наш новый гость, Эдвин, а это моя подруга Вегги, вы обязательно поладите, — оживлённо протараторила Чарли. — К вашим услугам мадам, — принц встал и наклонил голову. — Добро пожаловать, — расслабившись ответила Вегги, усевшись напротив Энджила. От посторонних взглядов её полностью закрыли длинные белые волосы с красным бантом на макушке. За завтраком все кроме Чарли молчали. Принцесса Ада без умолку рассказывала, как прекрасно искупление и сколько щенят им предстоит перегладить, сколько единорогов поцеловать и как именно нужно давать пятюни дельфинам. Эдвин слушал вполуха. Добираясь сюда целые сутки под кровавым дождём, он страшно устал, а теперь, когда тёплая еда добралась до его живота и нектаром разлилась по всему телу, глаза сами собой начали закрываться. С трудом доев джамбалайю, Эдвин попросил у Чарли ключи от комнаты, после чего, с помощью Ниффти нашёл нужную дверь и не замечая ничего, лёг спать.