Был ли ты разбит и так и не смог оправиться после удара? Было ли тебе настолько больно, что, казалось, пришёл конец? Ты потерял свое сердце, не зная, когда успел это сделать, И никому нет до тебя дела, никого нет рядом.
Говорят, что любовь живет три года. Мне кажется, это говорят те, кто никогда по-настоящему не любил. Те, кто никогда не лежал ночью на полу посреди комнаты и не выл от боли. Потому что остался один. И эта боль гораздо страшнее физической. Потому что утром она не пройдет. Она станет ещё сильнее. Но лучше умереть от любви, чем жить, так и не узнав ради чего ты просыпаешься по утрам. Помните тот момент, когда ты уже признался в любви, но еще не знаешь, что услышишь в ответ. Как будто, ты сам даешь кому-то в руки оружие, которое может тебя убить. И надо бы бежать, но ты подходишь еще ближе. Так близко, чтобы этот выстрел не ранил тебя. А убил на месте. Потому что без этой любви жизнь тебе уже не нужна. И Софи казалось, что жизнь ей уже не нужна. Она потеряла всякий смысл. Забавно, да? Девочка, которая ранее никогда не ставила любовь первым приоритетом и не думала, что сможет кого-то полюбить, теперь страдала от этой любви чертовски сильно. Неужели такое чувство способно пронзить настолько сильно? Теперь ответ был определенно «да». Девушке казалось, будто все ее тело пронзали раскаленные докрасна острые иглы. В голове все еще отчетливо всплывала картинка с вечеринки. Она идет по комнатам в поисках Карла, открывает следующую дверь и видит его. Его с другой. И в миг всё просто рушится. Она могла любить Лу, Липа, Валерио и кого угодно, но она никого не любила как Карла. И больше этой любви нет. Больше она не чувствует ничего. Разбитость. Опустошенность. Нет, он не просто разбил ее сердце. Он разбил всю ее жизнь. На маленькие осколки, которые вряд ли можно собрать. И зачем ей жить на этом свете? Этот мир для нее уже не тот, в нем остались лишь страдания и боль. Софи пролежала в кровати весь день, иногда вытирала слезы или пила лишь воду. Ничего другого ей, впрочем, не хотелось. В душ она не ходила и макияж был размазан по лицу. Лишь от платья она избавилась и надела бесформенную футболку. Есть ей не хотелось. На телефоне была куча сообщений и пропущенных, но она поставила его на беззвучный и кинула куда-то в гору вещей. В комнате был беспорядок, хотя она всегда держала ее в чистоте. Девушка лежала на кровати на животе, полуприкрытая одеялом и смотрела в окно, где день уже близился к вечеру. За сутки она поспала от силы два или три часа, мучилась бессонницей, потому что никак не могла забыть все произошедшее хоть на секунду. В голове ее всплывали эти воспоминания как худший сон. Состояние девушки было, будто у нее случилось ужаснейшее горе, будто кто-то умер. Но да, пусть и не кто-то, но что-то определённо умерло. Ее чувства.***
— Она не отвечает. — Карл метался по дому с телефоном в руках уже битые часы. — Действительно, блять! И почему же, интересно? — демонстративно развёл руками Лип, пытаясь сделать менее яростное лицо, хотя очень сильно был зол на брата и беспокоился за Софи. — Честно Карл, ты самый последний мудак! — добавил Йен в поддержку Липу. — Я и сам это уже понял, блять! Перестаньте давить мне на мозги! Лучше бы помогли! — Карла переполняла еще большая злость чем Липа и Йена, а главное стыд за сделанное. Но, ведь сделал он это не по своему желанию, а потому, что так было надо. Так было лучше для нее. — Если бы ты понял, то ты бы этого не делал, идиот! — старший брат взялся за голову и метался взад вперед по дому. Потом он подошел вплотную к брату и в порыве злости спросил его: — Скажи, просто скажи, зачем ты сделал это?! Зачем?! — Потому что люблю ее! И хочу защитить! А со мной она не будет в порядке! — Карл прокричал эти слова и они были последними, после он хлопнул входной дверью и ушел в неизвестном направлении. — И что это блять было? — спросила спустившаяся сверху Дебби. — У меня Френни спит, кончелыги! — Дебби, ради всех святых, не ной! — грубо отвечает Лип. — Сейчас у нас проблемы поважнее, чем у тебя. — сестра лишь закатила глаза и ушла. — Я пойду к Софи. — сказал Лип и побежал в прихожую за курткой. — Сомневаюсь, что это будет успешно. Если она дома и не берет трубки и не читает сообщения, то дверь она тоже вряд ли откроет. — заметил Йен, пожав плечами. — А что ты предлагаешь? Сидеть здесь и бездействовать? — в ярости спросил старший брат. Йен вздохнул. — Я знаком с Софи не так долго, но я прекрасно понимаю, что если она так себя ведет, значит, она хочешь побыть одна. И когда захочет, позвонит, ответит, придёт. А до тех пор лучше не трогать ее. — он положил руку Липу на плечо. — Так бывает. Ей разбили сердце. И сейчас ей никто не нужен. Ты, конечно, можешь пойти. Но вряд ли чего-то добьешься. Просто оставь ее. И она сама придёт, когда нужно.***
Карл бродил по пустым переулкам и не находил себе места. Он думал, что так будет лучше, потому что так Софи не причинят вред. Но тем самым он причинил ей боль, а это, скорее всего, хуже того, что могли бы сделать люди Кинклза. И почему ему только пришла в голову эта идея? Целоваться с другой? Ведь можно было просто сказать, что он не может быть с ней, так как боится, что не защитит. Ведь тогда бы она, возможно, поняла. А сейчас он убил все, что только можно было. Все чувства и эмоции. Их взаимосвязь была разорвана, а ведь она была такая сильная. Он так любил, так чувствовал ее. С каждым днем она дарила ему капельку счастья, из-за чего он становился лучше. Многие и правда говорили Карлу, что он изменился. И всё это благодаря Софи. И теперь, он сам разрушил все. Все хорошее, теплое и прекрасное, что было между ними. — Да что со мной не так?! — выкрикнул Карл что есть мочи и ударил об стенку кулаком. — Черт возьми! — он свалился на землю и из его глаз полились слезы. Потому что он не мог больше сдерживать их. Он просто кричал и плакал в пустоту. И не осталось в нём ничего настоящего.***
Софи так и пролежала до глубокой ночи и снова не смогла заснуть. Сон так и не желал появиться, даже спустя вторые сутки. Мысли из головы все не уходили, лишь лить слезы она перестала. Вставать с кровати ей не хотелось, но рука так и тянулась к телефону. Она хотела сделать один единственный звонок, но не знала точно, стоит ли. И все-таки, ее тело начало действовать само, и Софи нехотя встала и взяла телефон. Экран ярко засветил в глаза, от чего девушке стало неприятно в глазах. На экране была куча сообщений и звонков. Двадцать пропущенных от Валерио, тридцать от Лу, еще больше от Липа и Йена. Столько же сообщений. И ожидая увидеть там сумму всех этих пропущенных от Карла, она не увидела ничего. Ни одного звонка или сообщения от него. Неужели ему действительно наплевать на нее? Это действительно так? Из глаз снова ручьем полились слезы. И тогда она все-таки позвонила. — Софи? Какого черта? Ты видела время? — раздался родной голос из трубки. Как всегда недовольный братик, подумала Софи. Но я его люблю. — Софии? Ало? — Джим…. — дрожащим голосом произнесла Софи. Она пыталась сформулировать мысли, но в голове все крутилось и разум отказывался соображать. — Софи, что-то случилось? — Джим сразу же встрепенулся, как заподозрил неладное. — Джим… м-можно я п-приеду… — голос девушки дрожал, волнения и печали скрыть было невозможно. Из глаз снова скатилась слеза. За ней следующая. — Да, конечно, приезжай! Что такое? Что-то произошло? — Софи молчит, лишь продолжая плакать. — Софи, все в порядке??? Может, мне самому приехать? Или купить тебе билет? — Да… п-пожалуйста. самый ближайший. — Да что такое то?! Почему ты плачешь, сестренка? — Джим… потом…. Просто напиши мне про мой рейс… пока… — и она отключилась. Снова рыдания, мокрая подушка. Снова эти воспоминания. Все повторяется. И вновь жизнь теряет всякий смысл.***
— Ало, Лип? — Да, Джим, привет, к… — но Джим прервал его. — Что у вас там произошло? Что с Софи? — К-как…— заикаясь, сказал Лип. — Ты уже знаешь? — Знаю о чем, черт побери?! Кто посмел обидеть ее?! — уже переходя на крик, говорил Джим. — Я… — но Йен услышал их разговор и руками показал брату крест. — Я не должен говорить тебе об этом. Она скажет все сама. — Йен одобрительно кивнул. — Мне пора. Пока. — и сбросил трубку. — Ты молодец, учишься самообладанию. — потрепал его рыжий за плечи. — Все образуется. — Как ты можешь быть так уверен? — в растерянности спросил Лип. — Просто знаю. Вот и все. Доверься своему братишке.***
Утром Софи пришла смс от брата, с прикрепленным файлом. Там был электронный билет на рейс до Нью-Йорка вечером этого же дня. Времени было немного, так что девушка быстро собрала вещи в один единственный чемодан, хотя обычно, если летит куда-то, то берет чуть ли не пять. Она заставила себя убраться в комнате, потому что смотря на весь этот ужаснейший беспорядок у нее сердце кровью обливалось. Впервые за двое суток она что-то съела — и то, тарелку хлопьев, потому что по прежнему ей ничего не хотелось. Она почувствовала как похудела и как кожа ее стала бледнее. Но ее это особо не волновало. Ее совсем ничего не волновало. Pov Софи Я собрала чемодан, оделась в типичные мне огромную толстовку и штаны, проверила все ли я выключила в доме. Убедившись, я накинула куртку, обула кроссовки и вышла, захлопнув за собой дверь. На самом деле я будто и не вставала с кровати. Ноги были ватными, состояние все еще оставляло желать лучшего. Конечно, ведь последние двое суток я почти не спала. Я передернулась. Я поймала такси и попросила отвести меня до О’хэра, международного аэропорта Чикаго. Я включила музыку в наушниках и погрузилась в свои темные мысли. Снова. Я постаралась отвлечься от разбитого сердца и того, кто его разбил, подумав о Липе. Поначалу я думала встретиться с ним, перед отъездом в аэропорт, но передумала. Я поняла, что это сейчас никак мне не поможет, а может только и ухудшит всё. Пока что, я отдохну ото всех Галлагеров, ибо каждый будет напоминать мне о нем. Нет, Лип в этом не виноват. Он все еще мой лучший друг и я доверяю ему всё на свете, но сейчас не лучшее время. Мне нужно уехать, отвлечься, развеяться. Пережить случившееся. Да, так бывает. Так случается. И теперь мне жить с этой раной на сердце. Или, скорее, на душе. Поездка к брату — отличная идея. В Нью-Йорке я была всего лишь раз, да и особо ничего не помню, поэтому это даже пойдет мне на пользу. — Мисс… Мэээм! Мы приехали. — до меня донесся голос, как будто откуда-то издалека. — Мээээээм! — кричал кто-то, и открыв глаза, я поняла, что это был водитель такси. Черт! Я уснула! — Да, боже, простите… Я заснула… — в растерянности бормотала я. — Ничего, все бывает. Тяжелые ночи и так далее. — он понимающе улыбнулся. — С вас сорок долларов пятьдесят семь центов, пожалуйста. — я быстро вытащила кошелек и достала купюры, протянув ему. — Вот, возьмите. Сдачи не надо. — следом я открыла дверь и вышла. В голову ударил свежий воздух и стало легче соображать. Водитель помог мне достать чемодан из багажника и помахал на прощание. — Хорошего полета! Удачи! — Спасибо. — я еле-еле выдавила улыбку, развернулась и пошла в сторону входа. Я купила себе кофе в Старбакс и поднялась на второй этаж, направляясь на посадку. У меня еще был целый час, так что я достала книгу, первую попавшуюся что я нашла дома и углубилась в ее чтение. Честно, за час я не поняла ничего, из того что прочитала, потому что я и не вникала. Мои мысли были где-то далеко, и совсем не была сосредоточена на этой дурацкой книге. Бесполезно делать что-либо, когда у тебя в голове такой круговорот и беспорядок, и ты от него никак не избавишься. Перед вылетом, я позвонила Джиму, он пожелал мне хорошего полета и сказал, что будет ждать меня. Полет составлял два часа, и спустя полчаса моих попыток уснуть, они наконец увенчались успехом. Я даже удивлена. Самолет приземлился в международном аэропорту Джона Кеннеди в одиннадцать вечера по Нью-Йорку. Заспанная, я вышла из самолета и пройдя паспортный контроль, начала искать, как бы выбраться и куда мне идти. Наконец, увидев указатель «выходы» и толпу людей, идущих туда, я направилась за ними. Внизу было кучу счастливых семей, вторых половинок и так далее, встречающих не менее счастливых прилетевших. Лишь я на их фоне заметно выделялась, со своим бледным лицом и ужасным внешним видом. Но кому до меня есть дело? Наконец, спустя десять минут поисков, я увидела улыбку брата. Он стоял, оперевшись на какую-то колонну и смотрел прямо на меня. На миг мне стало тепло на душе. В иной момент, я бы побежала ему навстречу, бросилась на шею, обняла и расцеловала, но не сейчас. Мы медленно приблизились друг к другу, и я обняла его, уткнувшись в плечо. — Ну привет, сестренка. Я скучал. — пробормотал он и легонько поцеловал меня в затылок. Совсем как в детстве. У меня на глаза навернулись слезы. Из-за всего, снова. Джим почувствовал, как его плечо становится мокрым и мягко отстранился. — Эй, ну ты чего? Тише, не плачь. Я здесь, я рядом. И тебя никто не обидит. — он взял мой чемодан, обнял меня за плечо и повел к выходу. Мы пришли на паркинг, сложили вещи в багажник и уселись в мягкий мерседес. Признаться, ощущения приятные, после такси в Чикаго и вечно неудобного сиденья самолета. Джим завел машину и выехал на трассу, ведущую в центр. Я наблюдала за огнями большого города через окно, поражаясь красоте Нью-Йорка. Я влюбилась в него с первого взгляда… Совсем как в Карла. И честно, ничего на свете я не хотела больше, чем чтобы он сейчас был рядом. Потому что я все еще люблю его. Ни смотря ни на что. Квартира, или скорее, апартаменты Джима находится в одной из многочисленных высоток Манхеттена. Этому я удивилась, ведь видимо мой брат заметно преуспел, хотя ему всего едва за двадцать. Квартира у него просто вселенских размеров, учитывая, что он живет один. Ну, иногда наверное тут появляются гостьи, временные. Джим показал мне мою новую комнату и ванную, дав мне полотенец и прочего, и оставил меня одну, пожелав спокойной ночи и сказав, что поговорим завтра, потому что мне нужно поспать. За что я люблю своего брата, так это за то, что он не будет меня доставать расспросами и пытаться что-то узнать. Он выдержит время и спросит когда нужно. Он знает меня как никто более, чувствует меня. Иногда мне кажется, будто мы близнецы. Ну, наверное сила брата и сестры работает и так. И как мне достался такой чудесный брат? Я приняла обжигающе-горячий душ, как и люблю. Надев что-то бесформенное я нырнула в мягкую постель. Прямо перед ней мне открывался вид на прекрасный город. Я всегда мечтала заснуть в такой комнате, с окнами в пол и огромной мягкой кроватью. Чтобы смотреть на город и засыпать под его звуки. Я вдруг почувствовала сильный укол в сердце. И я прекрасно понимала, отчего это. В этот самый миг, в эту секунду, я осознала свою слабость. Слабость без него. Слезы снова полились сами по себе, и вскоре я наконец провалилась сон, под шум города, который никогда не спит.