the fucking obsession

— И именно поэтому перед тем, как уснуть, ты долго вспоминаешь то, что так хочешь забыть. (с) Руфь Альен Спустя месяц Прошел месяц жизни в Нью-Йорке. За это время не произошло сильных изменений в моей жизни, но я привыкла к ритму большого города. Я поняла что дальше двигаться нужно, и двигаться ОДНОЙ. Без Карла. Первое время мне было сложно и все мысли были забиты только им, но я научилась контролировать себя. Да, мне все еще трудно, я не отрицаю. Но нельзя зависнуть на одном месте навсегда. Разбитое сердце, все-таки, не конец света. И как бы больно мне не было, я хочу жить дальше. Долгое время я не решалась общаться ни с кем из Галлагеров. Конечно, я безумно скучала по Липу и Йену, но любая попытка связаться с ними означало снова стать ближе к Карлу. Также я и скучала по Валерио и Лу, но у меня не было настроения ни с кем общаться. Я просто выключила телефон на пару недель и попросила Джима никому не отвечать, если вдруг решат позвонить ему. Но сегодня я поняла, что мне нужен мой лучший друг. Я сидела в кафе на пересечении 5-й авеню и 97-й улицы, любуясь прекрасным городом, погруженная в свои мысли. Я долго не решалась заговорить с кем-либо, кроме брата. С одной стороны, это было даже хорошо. Этот месяц я провела так спокойно, не общаясь ни с кем. Но с другой, я — человек, нуждающийся в других людях, и не только в одном брате. Поэтому долго я так не продержалась. И вздохнув, взяла телефон и набрала номер Липа. Гудок. Гудок. Гудок… — Ало… Софи? — его голос звучал волнительно. Я ответила с уверенностью. — Да, привет, Лип… — Офигеть! Как я. как я рад снова слышать твой голос! Все-таки Йен был прав. — Прав в чем? — Нуу… он сказал, что ты сама придешь, позвонишь… когда будет нужно. — Я улыбнулась и почувствовала приятный осадок. А Йен ведь, чертовски хорошо знает меня. — Всегда знала, что Йен читает людей как раскрытые книги. — Это точно. Ну что, как твои дела? Как себя чувствуешь? Я так волновался за тебя… — У меня все хорошо… — плохие мысли снова начали подступать, но я быстро отбросила их. — Сейчас я живу в Нью-Йорке, с Джимом. — Ого, круто. — он немного помедлил, прежде чем спросить следующее. — Так… есть ли шанс увидеть тебя? Ты вернешься в Чикаго? — этот вопрос поставил меня в тупик. Ведь я не знаю, когда вернусь туда. Домой. Да, это место уже можно назвать домом. Но я точно должна вернуться, я это знаю. — Ауууу, Софи? Ты тут? Прости, думаю не стоило это спрашивать. — Нет, все нормально. Думаю, я уже скоро вернусь. И мы с тобой обязательно увидимся. Я соскучилась, и правда. — я вспомнила улыбку Липа, которую он скорее всего сделал сейчас, и улыбнулась сама. — Ну, мне пора. Жди меня. — Я тоже скучаю… Что ж, буду ждать. Пока… Я отправилась на прогулку в Центральный парк и увидела там каток. Тогда мне в голову пришла идея. Я взяла коньки в прокат, так как мои остались в Чикаго и побежала ко льду. С того дня, как я была на арене в Чикаго с Карлом, Липом и Джимом, я больше не каталась. Да я и не хотела, ведь у меня не очень приятные воспоминания с этим делом. Но сейчас я почему то сильно рвалась на лед. Народу было очень много, ведь каток тут ну очень популярен. Как я поняла, он открывается еще где-то в середине ноября и работает почти всю зиму. Тут волшебно красиво, особенно вечером. Все-таки, зимний Нью-Йорк завораживает. Я скользила по льду, обгоняя непоседливых детишек, влюбленные парочки и неопытных «фигуристов». Так принято чувствовать себя свободной, занимаясь тем, что когда-то было так дорого сердцу. Но чаще всего, именно в такие хорошие моменты приходят плохие мысли. Флэшбек — Ты издеваешься?! Это ты хотел оставить этого ребенка! Я сразу была против, я это уже сказала! — Это не я хотел ее оставить, черт возьми! Это мои родители во всем виноваты. Думаешь сдался мне этот ребенок? — Я не в курсе! Это сейчас твои проблемы. Я прошла через этот ад родов уже во второй раз, так что теперь все на тебе. Просто обеспечивай ее, денег у нас достаточно. Все остальное не моя забота, раз это твои родители так хотели. — Хорошо! И вообще, не указывай мне. Я сам разберусь во всем. — Да как скажешь. Но я детей не хотела, и ты тоже. И мы оба это знаем. — Надо было быть осторожнее, потому что! Уже второго родили. На большее я не пойду! Мне не нужны эти дети. — Надо было, надо было. Что теперь сделаешь?! Конец флэшбека У меня резко закружилась голова, и я не заметила, как уже распласталась на твердой поверхности. Я долго не приходила в себя, но вскоре раскрыла глаза и увидела двое людей над собой. Они что-то кричали мне, но понадобилось время, чтобы услышать и понять что. — Аууу, девушка! Вы слышите меня? Девушкаааа! — какой-то парень тряс меня за плечо, а девушка рядом сидела в ужасе, боясь, что что-то серьезное случилось. Я схватилась рукой за голову и постаралась подняться. — Господи, с вами все хорошо?! — в страхе спросила девушка. — Да… все… нормально. — урывками ответила я. — Может, вам скорую? В больницу отвезти? Вы катались и так неожиданно упали. — Нет нет, спасибо вам. все будет нормально. — я попыталась подняться и парень помог мне. Он аккуратно довел меня до бортика. Я оперлась и выдохнула. — Спасибо вам. — Да не за что. С вами точно все будет хорошо? — Да, в полном порядке. Спасибо еще раз. — пара кивнула и уехала куда-то в толпу. Я еще некоторое время постояла у бортика, а потом вышла с катка, сдала коньки и направилась к дому. Уже стемнело. Ночной город еще более прекрасен, а особенно в преддверии атмосферы рождества и нового года. Но мне было совсем не до этого. Все мои мысли слова омрачились, но то были уже совсем другие. Мои детские кошмары начали возвращаться. Я была нежеланным ребенком. Я никому не нужна. Никто меня не любил. Родители оставили меня, потому что того хотели бабушка и дедушка. Но их уже нет в живых и никому до меня нет дела лет так уже пять. Я не знаю, как все это пережил Джим, и как вообще наши родители заделали двоих, если не хотели детей. Этот вопрос до сих пор не разгадан. Мы с Джимом смогли прожить, потому что были друг у друга. Но когда он съехал и я осталась одна, мне было ужасно трудно. Родители думали, что если они будут давать мне достаточно денег, я буду удовлетворена. Но никогда не понимали, как больно делали мне. Как ранит осознание того, что ты нежеланный ребёнок. Что от тебя лишь хотят отделаться. Они так и ждут моего восемнадцатилетия, чтобы отправить меня на все четыре стороны. Сейчас же они просто отделываются от меня деньгами. Но каждый раз я бросаюсь в истерики, думая об этом всем. Я смотрю на счастливые семьи, где родители любят своих детей, и мне больно. Я часто плачу. Боль не уходит. Да она никогда и не уйдет. Если бы не было брата, и в последствии друзей, я бы давно закончила свою жизнь. Иначе имела бы она смысл? В детстве меня отдали на фигурное катание, чтобы я была хоть чем-то занята и не мешала родителям жить своей жизнью. Часто оставалась у бабушки с дедушкой вместе с Джимом, и проводила время с ними. Порой мне это нравилось, ведь они и правда любили меня и счастливы были быть со мной. Но порой я снова грустила из-за нехватки настоящей материнской и отцовской любви. Бабушка умерла от остановки сердца, когда мне было двенадцать. Я тяжело это пережила, ведь она практически заменила мне маму. После ее смерти мне долго не хотелось ничего делать, в том числе и продолжать заниматься фигурным катанием, но я вспомнила просьбу бабушки — достигнуть всех вершин, каких только можно. Стать самой успешной фигуристкой. И я продолжила ради нее. Но двумя годами позднее, случилась та травма, и больше кататься я не могла. Дедушка ушел почти сразу после этого. А Джиму исполнилось восемнадцать и он уехал. Я осталась совершенно одна с нелюбящими родителями. Почти каждую ночь я рыдала, вымещая всю злость, грусть и прочие эмоции и чувства. Я потеряла все и всех. Да, мне было лишь четырнадцать, но я правда подумывала о суициде. В школах, которые я часто меняла, я ни с кем не общалась. Так прошло еще три года, и я снова вернулась в Чикаго, спустя где-то семь лет. И там я снова обрела людей, которым я нужна, а также возобновила старую дружбу. Моя жизнь снова нашла смысл, и я благодарна самой себе, что не закончила ее по подростковой глупости. На отношение родителей я постаралась забить, поняв, что я изначально им не нужна и никак это не поменяю. Я сфокусировалась на другом. И когда я встретила Карла, я и напрочь забыла о всех своих проблемах, злости, грусти. Жизнь стала такой прекрасной рядом с ним. Я была самым счастливым человеком в мире, как бы банально это не звучало. Когда Карл разбил мне сердце, я снова почувствовала то, что так усердно пыталась забыть. Это ранило меня также, как и нелюбовь родителей. Снова быть отвергнутой, ненужной. Снова пережить такое. Поэтому я так ужасно чувствовала себя все это время. Но я научилась контролировать свои чувства и эмоции, и я снова постаралась закрыть глаза на это. Жить дальше. Да, это ужасно трудно. Но я должна. Люди приходят и уходят. Кому-то ты нужен, а кому-то нет. Так бывает. Такова жизнь. И ничего с этим ты не сделаешь. Тебя всегда будут отвергать и бросать. И я учусь быть сильнее. Учусь проходить через это. Когда уже стемнело, я наконец дошла до квартиры. Я пошла более долгим путем, пытаясь выветрить мысли и успокоиться, чтобы Джим не видел меня таким и не задавал лишних вопросов. Я знаю, что ему вся эта тема с родителями сложно дается. Быть нежеланным ребенком больно, а он был еще и первым. — Привет, сестричка! — он обнял меня. — Что-то ты долго. Где загуляла? — Я была на катке. — я скривила улыбку, чтобы он ничего не заподозрил. — Ого, снова каталась? Ты молодец. Будешь ужинать? — я кивнула и мы молча направились на кухню. Мы сидели за барной стойкой напротив большого окна с видом на Манхэттен и ели вкуснейшую пасту, приготовленную Джимом. На фоне шло какое-то комедийное шоу по телевизору, а за окном пошел снег. Приятная атмосфера. Я всегда любила предрождественское время. Оно такое волшебное. Сегодня я хорошо обдумала все и поняла, что должна вернуться в Чикаго, в школу. Закончить эту четверть, отметить рождество там, с друзьями, которые у меня все еще есть. Поэтому я решила сказать это Джиму за ужином. — Джим, — я отодвинула тарелку и посмотрела на брата. — Думаю, мне стоит вернуться в Чикаго. — он вдруг по-доброму улыбнулся. — Что ж, — вздохнул он. — Если ты правда хочешь и готова к этому, то воля твоя. Я буду только рад.